***
Фэн Синь не может отвести взгляда.
Полумрак спальни развеивает только зажжённая свеча, стоящая на небольшом столике возле кровати. Пламя отбрасывает оранжевые блики на фигуру Му Цина. Оно будто окутывает его в своё мягкое свечение, подсвечивая лёгкую ткань белых нижних одежд.
У Фэн Синя только совсем недавно получилось вернуться с очередного поручения, которых в последнее время было чересчур много. Ему только хватило сил дойти до покоев во дворце Сюаньчжэня; снять верхнюю одежду и (под пристальным взглядом и предлогом того, что его не пустят на кровать и он будет спать на полу) помыться прежде, чем упасть на кровать, гипнотизируя взглядом спину Му Цина.
Тонкая ткань нижних одежд струится вниз по спине к талии, на которой кое-как держится слабо завязанный пояс. Греет душу то, что видеть такого расслабленного Му Цина может только он и никто другой; что только он в такие моменты может его касаться, переплетать с ним пальцы, оставляя поцелуи на запястьях; что только он в такие моменты может учиться заплетать длинные волосы Му Цина в косы и различные причёски.
Лениво перевернувшись на живот и подложив руки под голову, Фэн Синь с интересом наблюдает, как пальцы Му Цина ловко, но неспешно, заплетают волосы в тугую косу.
Иногда ему кажется, что отвести взгляд от Му Цина совершенно невозможно.
Сколько бы времени не прошло, а Фэн Синь не может перестать восхищаться им. Будто они не знакомы сотни лет, где каждый миллиметр тела и родного лица выучен наизусть; где изучен каждый взгляд и жест, что даже без слов можно было понять друг друга.
Он не встречал таких людей, как Му Цин очень и очень давно. Ни когда-то в далеком прошлом, ни сейчас. Фэн Синь не встречал таких людей, в которых окунаешься словно в омут с головой, и дна, как бы ни старался, не можешь достать.
Но чтобы всё это понять и осознать ушло очень много времени.
Му Цин красив во всём: от своих длинных волос, за которыми тот старается тщательно следить, и до кончиков пальцев. Красив внутренне и во всех смыслах и не смыслах, как бы это сейчас не звучало.
Те чувства, которые испытывает Фэн Синь к Му Цину настолько светлые, теплые и яркие, что ему иногда кажется, что они переполнят его грудь. Что в конце-концов они поглотят его полностью и без остатка. А он и не против будет даже.
Фэн Синь, наверно, жалеет только об одном: что так долго не видел такого прекрасного человека перед собой. Хотя казалось, что вот — протяни руку и дотронься, но… нет. Жалеет, что столько сотен лет они прожили, словно кошка с собакой, не хотя понимать друг друга. И сколько бы раз ни старались поговорить — всё было тщетно.
Очень-очень много времени ушло у них двоих на то, чтобы полностью осознать: нужный человек находится рядом. Сначала как друг, а потом уже что-то большее.
Фэн Синь жалеет ещё так же о том, что слишком поздно стал открывать для себя ту самую сторону Му Цина, которую тот никому не желал показывать.
Сколько откровенных разговоров было между ними. Сколько времени ушло, чтобы их отношения перешли в дружбу. Сколько времени ушло, чтобы понять: они чувствуют к друг другу совсем не дружеские чувства. Сколько времени ушло на то, чтобы через страх и неловкость признаться друг другу в чувствах.
Сколько усилий пришлось прилагать, чтобы перед ним наконец-таки открылся тот самый Му Цин. Чтобы перед ним открылась та самая его чуткая и нежная сторона, которая скрывалась под слоем едких слов и закатанных глаз. Сколько усилий ушло и у него, чтобы начать тоже доверять Му Цину. Что больше его не оставят одного и уйдут, не объяснив причины.
Да, было трудно, а порой невыносимо, что в какие-то моменты казалось — всё бесполезно. Что зря они всё это затеяли. Шло время, и они смогли всё преодолеть. Они смогли маленькими шагами дойти до того полного доверия и понимания, которые у них есть сейчас. Было достаточно одного взгляда, полувздоха, чтобы понять что нужно и не нужно.
Ткань слегка съезжает вниз, открывая вид на бледное плечо Му Цина. Он ведёт им назад, словно в раздражении, но не спешит возвращать съехавшую одежду назад. Он не отвлекается от плетения косы.
Ночью всё кажется как-то по-другому. А в случаем с Му Цин — ещё и откровенней. Во всех смыслах. В чувствах, в словах, в эмоциях. И даже такое простое действие, как заплетание косы, сейчас кажется высшим уровнем доверия со стороны Му Цина.
— Ты во мне дыру прожжёшь, — Му Цин кидает на него взгляд через плечо. Пламя свечи оставляет на его лице мягкие блики. Делает его глаза ещё глубже.
— Не прожгу, — лёгкая улыбка скользит по губам.
— Да? — Му Цин легко вплетает ленту в волосы, заканчивая свою причёску. — Ну-ну.
— Тебя что-то не устраивает? — Фэн Синь вскидывает бровь, переворачиваясь на спину.
Му Цин ничего не отвечает. Он только, закатив глаза, перекидывает косу на спину и поправляет съехавшую одежду. Подползает ближе, начиная нависать над Фэн Синем.
Сколько раз перед ним представляла такая картина — не сосчитать. Но чувства в груди переполняют его каждый раз, когда Му Цин смотрит на него так. Лениво, мягко и нежно, что сердце всегда начинает биться чаще. Фэн Синю не нужны слова. Он по глазам Му Цина всегда понимает, как тот в него влюблён. Как тот его любит.
Му Цин кладёт ладонь на лицо Фэн Синя, а тот, словно довольный кот, ластится под его руку. Му Цин легонько улыбается, подушечками пальцев нежно проводя по его щеке.
— Нет, меня всё устраивает.
И, наклоняясь, оставляет поцелуй на губах Фэн Синя.
***