по мне ударяют железным прутом,
но я камень, холодный и твердый гранит.
я падаю, не разбиваясь потом,
мне не больно, я делаю вид.
***
— эй…
эндрю прислоняется затылком к холодной поверхности двери. ничего не отвечает. он не знает, какие идут сутки. со счёта сбился из-за недостатка сна. ники мог бы подсказать, но кузен предпочитает не видеть их сумасшедший дом вживую, пропадая на работе двадцать четыре на семь.
что ж, эндрю может его понять.
аарон по ту сторону двери скребёт обломанными ногтями. не кричит, не умоляет. они эту стадию уже прошли. эндрю чётко дал понять, что на жалость ему давить бесполезно. самого бы себя ещё в этом убедить. болезненные стоны брата режут ему слух. одно радует, если он издаёт хоть какие-то звуки, значит, он всё ещё жив.
— выпусти, — безжизненно хрипит аарон. — эндрю, выпусти… я не буду больше, обещаю.
снова старая песня. миньярд трясущимися руками шарит по полу в поисках пачки сигарет. какой по счёту? десятой? сотой? наверное, так много курить вредно. его лёгкие скоро загнутся от переизбытка никотина. забавно. получается, что и сдохнут они вместе, если что.
аарон воет. эндрю навостряет уши, мало ли что ещё этому объёбышу взбредёт в голову. с него станется. пару секунд в ванной не слышно ничего, кроме шума воды. эндрю успевает расслабится; достать лезвие и пару раз полоснуть по рукам. его приводит в чувство грохот под аккомпанемент ругательств брата.
спасибо, ники, что забыл повесить блядское зеркало.
эндрю тянется к ручке двери, но вовремя отдёргивает сам себя:
— порядок?
аарона выворачивает в унитаз. потом ещё раз, и ещё, и ещё, и ещё… господи, как же он устал. его бьёт крупной дрожью. холод пробирает до костей, даже когда он из последних сил забирается под горячий душ прямо в одежде. перед глазами появляются расплывчатые силуэты.
нет, не порядок.
— мне холодно, — признаётся аарон, стуча зубами, и, немного подумав, добавляет: — и страшно пиздец.
ломка переёбывает его так, как никогда раньше. если бы не эндрю, он бы уже закинулся чем-нибудь, чтобы унять эту адскую боль. ему хочется обматерить близнеца, наконец, врезать ему, но выходит только жалобный скулёж бесконечного «пожалуйста».
— закрой рот, — шипит эндрю, переживая очень хорошо скрытую паническую атаку.
вины аарона здесь нет. откуда ж ему было знать, что брат это слово ненавидит. да и знал бы, всё равно б ничего не изменилось. эндрю проклинает свою эйдетическую память, когда картинки из прошлого мелькают у него перед глазами.
насилие порождает насилие, так вроде говорят?
— эндрю?
миньярд не откликается, задумчиво выводя узоры лезвием по коже. кровь капает на разбросанные вокруг него окурки. да уж, то ещё зрелище. аарон понимает, что ответа не дождется, сворачиваясь калачиком возле двери в нечто беспорядочное. к нему подходит мать, но аарон почему-то упрямо жмурится, прогоняя её образ прочь.
аарон снова пытается достучаться до брата:
— откроешь? я правда не буду больше.
эндрю ожидаемо говорит «нет». на что он только надеялся? аарон желает ему сдохнуть от рака. по крайней мере, это будет справедливо. эндрю никак не реагирует. что толку, если аарон забудет обо всём этом в тот же момент, когда проклятия слетят с его языка?
неожиданный вопрос повисает между ними, как смертный приговор.
— ты меня ненавидишь, да? из-за того, что мама меня забрала, а не тебя?
ага, конечно, ему же так хотелось жить с этой сукой. аарон, должно быть, бредит. эндрю натягивает повязки обратно на руки, услышав хлопок входной двери. ники вернулся. ткань пропитывается кровью. эндрю вздыхает, щёлкая колёсиком зажигалки.
— я пытаюсь тебя спасти, дебил.
«было бы только кого спасать», думает аарон, но с братом не спорит.