Спектр эмоций

Стелла никогда не видела снега.

Её воспоминания в целом скудны — она не знает, откуда пришла и кем являлась до пробуждения на экспрессе; не знает всех эмоций и почему умеет так хорошо драться; не знает, почему к ней все относятся, как к подопытному кролику и по какой причине внутри неё оказался Стелларон, именуемый опухолью всех миров. 

В голове разве что чётко засел чей-то нежный и печальный шёпот, обладатель которого исчез стоило только открыть глаза и увидеть мир — сперва запечатанный в стенах экспресса, потом в ледяном мире Ярило-VI, где как раз и удалось занести в свою память, что такое холод, снежинки и вечная мерзлота. Только вот, если для жителей Белобога это было обычным явлением, то для Стеллы — чем-то из ряда вон выходящим, что можно было заметить по тому, как облачённые в серые перчатки пальцы осторожно ловили искрящиеся осколки и с любопытством подносили их как можно ближе к лицу, чтобы рассмотреть узоры. 

Как оказалось — у каждой снежинки он уникальный и неповторимый, исчезающий от тепла и превращающийся в обычные капельки воды, отчего Стелле стало ненадолго грустно, ведь получается своими собственными руками она уничтожала то, что принадлежало Ярило-VI. Но слава богу к тому моменту Дань Хэн смог объяснить, что это не страшно и вполне естественно, то есть относится к жизненному циклу, через который проходит каждый из них: с первого дня появления на свет и до момента, когда лёгкие делают свой последний вздох. 

Сравнение, конечно, такое себе, однако Стелла ничего говорить не стала — лишь продолжила изучать всё, что попадалось на глаза, из раза в раз дёргая хранителя архива Звёздного экспресса, потому что она также никогда ранее не видела ледяных водопадов, замёрзших статуй и покраснения на коже из-за слишком долгого пребывания на улице. Хотя, как оказалось, Стелларон не позволял чувствовать как таковой холод, почему путешествие на Ярило-VI подарило также знание о том, что такое греть человека своими ладонями. Особенно, когда этот человек тебе дорог, и смотрит своими голубыми глазами прямо в самую душу, не забывая улыбнуться уголком рта, тем самым продемонстрировав нечто новое.

Это была радость. 

Точно такую же эмоцию Стелла видела и у Март-7, причём, практически на постоянной основе, но от Дань Хэна подобное ощущалось совершенно иначе, а как именно — описать не получалось из-за нехватки всё тех же, казалось бы, подаренных с детства знаний, какие приходилось черпать в том числе из книг. И хотя Химеко и Вельт говорили, что не стоит торопить события, потому что впереди их ждут приключения, где получится на собственном опыте понять, что есть что, решение Стеллы было твёрдым, и в скором времени мозг внёс на подкорку новые понятия. 

Среди них была любовь, описывающаяся, как тёплый дождь, омывающий до самых глубин сердца; как дом; как солнце и самая хорошая музыка; как желание улыбаться, даже когда мир кидает в пропасть лицом вниз и придавливает своим тяжёлым ботинком, что понравилось Стелле больше всего, поскольку с Дань Хэном так и было. Из битвы в битву. Из приключения в приключение, открывающее друг другу новые стороны, всё больше ассоциирующиеся со строками поэтов и писателей. 

Однако оказалось, любовь имеет и другую сторону медали, сравнимую с гранью бури, гнусной дрожью, исходящей будто из самого космоса, и горечью крови, случайно попавшей в рот из маленькой ранки на губах, как было тогда, когда полюбившийся человек предстал в новом облике. Он был, конечно, не менее красив, чем обычно, но ей очень больно смотреть на Пожирателя Лун, что искренне хочет поговорить перед тем, как выполнить своё предназначение. На этот раз на Лофу Сяньчжоу, где Стелла получила больше всего знаний, особенно касаемо эмоций, спектр которых расширился и обработался мозгом лишь после окончания битвы с Фантилией, когда руки сами потянулись для объятий с Дань Хэном, что, несомненно, тоже открыл для себя новое. 

Этим стало умение плакать — от стыда и бесконечной любви одновременно, потому что, невзирая на первичную боль и разочарование, всё смогло вернуться на круги своя, и Стелла осмелилась продолжить своё обучение. На этот раз уже целиком рука об руку с хранителем архива, рассказавшем о таком явлении, как «встреча Нового года», ассоциирующегося на каждой планете с чем-то особенным, означающим вхождение в новый временной поток, который здесь, на экспрессе, отмечается по календарю Космической станции Герты. И не важно, что сейчас они в нескольких планетах от неё — как только настенные часы пробьют полночь, можно взять веточку омелы, повесить её над головами и исполнить очень-очень древнюю традицию для того, чтобы Стелла записала последнее и самое важное у себя на подкорке — «какого это: целовать Дань Хэна».