‒ Как тебе эти туфли? Хонджун сказал, что они лучше смотрятся с моим гардеробом, ‒ Сонхва вытянул ногу из-за стола, покачивая стопой. Юнхо завис над витриной, вглядываясь в собственное полупрозрачное отражение, на котором все равно были видны темные мазки под глазами. Глубоко вздохнув, стараясь сделать это как можно тише, он обернулся к Хва. Широкая штанина мягкими складками была присобрана так, чтобы обнажить аккуратную щиколотку, на которую уставился Юнхо. Недосып последних дней туманил голову, отчего Юнхо было тяжело сфокусировать взгляд. Он долго смотрел на голую кожу, медленно скользя взглядом к взъему стопы, который мягко обегал тонкий, кожаный ремешок туфли, а затем к мыскам, с отделенным большим пальцем. Точно, таби-туфли, о которых Сонхва мечтал пару месяцев, и которые Юнхо думал купить ему к Новому Году. Как обычно, Юнхо опоздал, и ряд старых антикварных часов прострекотал бесконечное число секунд прямо у него под ухом, отчитывая за это. Хва снова дернул ногой. ‒ Тебе не нравится?
‒ Нет, отличные туфли, ‒ стараясь не давать глазам закрыться, пробормотал Юнхо, быстро отворачиваясь, ‒ ты давно такие хотел.
Юнхо почувствовал, что сливается с серым светом улицы, обращаясь лицом к окну. Хотя термостат работал весь день, Юнхо мог сказать, что чувствует холодный ветер и мокрый снег, тающий на рубашке, оставляя разводы, темнеющие по краям. Будто он стоял не внутри их антикварного магазина, а снаружи.
‒ Да! ‒ хотя голос Сонхва не был слишком громким, Юнхо вздрогнул, ‒ Хонджун нашел их вчера в секонд-хенде и написал мне.
Конечно, всегда Хонджун. Юнхо коротко промычал и покивал достаточно активно, чтобы было видно его участливость. Он был рад, что самая очевидная и длительная влюбленность Сонхва, кажется, обретала реальные формы в лице милого портного из соседнего здания и соседа сверху по совместительству. Может, они даже поцелуются под бой курантов. У Юнхо часто щемило в груди от мысли, что для Хонджуна их отношения будут просто игрой, и получив трофей, он растает вместе со снегом. Руки дрогнули, и стопка открыток разлетелась по полу. Снова с силой выдавив воздух из легких, Юнхо опустился на пол.
Несколько зимних акварелей, старые плакатные изображения с поздравлениями на английском, иллюстрации с животными в рождественских колпаках и черно-белое фото. Казалось, это была женщина с профилем, похожим на Сонхва, закутанная в светлые ткани на манер западных фотографий с глянца. На сама деле единственной схожестью были нос и пухлые губы, пока остальное лицо пряталось в резких тканевых сгибах, будто излишне накрахмаленного постельного белья. Кончиком пальца Юнхо провел по линии носа, нарочито очерченного черной тенью.
Он не размышлял о своем следующем шаге, а просто поднялся и протянул фотографию Сонхва.
‒ Похожа на тебя, ‒ он коротко улыбнулся, в надежде смягчить очевидную отчужденность и бегающий взгляд. Юнхо убежал обратно, стоило пальцам Сонхва сомкнуться на картонном уголке.
На самом деле открытка в руках Сонхва не имела никакого смысла. Но Юнхо искреннее надеялся, что этого неуклюжего жеста будет достаточно, чтобы понять, что он правда рад, вероятно даже больше, чем следует радоваться таби-туфлям.
‒ Забавно, ‒ запоздало ответил Сонхва, тут же добавляя игривым голосом, ‒ ты считаешь, что я такой же красивый?
‒ Я думаю, ты даже красивее, ‒ Юнхо ответил скорее сам себе, но Хва точно услышал это со своего места и расплылся в глупой улыбке.
Шелест бумаги заполнил тишину, пока Юнхо с излишним трудолюбием выбирал, какой из рисунков лучше всего поместить наверх. Он не заметил, ни как часы пробили семь, ни как Сонхва встал со своего места, запирая дверь изнутри, а затем опуская автоматические ролеты. Вероятно, Юнхо просидел бы так всю ночь, согнувшись в самой неудобной позе. Он ощутил всю боль в каждой из своих мышц, когда ему на плечо легла рука.
– День закончен, иди домой, – идти домой означало подняться на второй этаж того же здания. Юнхо злоупотреблял этим, засиживаясь в магазине до поздней ночи, пока зрения не размывалось настолько, что собственную руку было тяжело разглядеть в полумраке.
– О, нужно еще…
– Я все сделаю, – большой палец Сонхва осторожно надавил на плечо, и Юнхо тихо застонал, – твое желание сидеть здесь до утра ни к чему не приведет. И не делай такое лицо, будто я не знаю.
– Я надеялся, – передергивая плечами тихо ответил Юнхо. Контакт с рукой Сонхва терять не хотелось, но назревающая беседа не сулила ничего хорошего. Не в этот день, может, через год или два, когда Юнхо точно успеет отпустить странные переживания, мешающие ему спать и находиться рядом с Хва больше пяти минут.
Будто понимая это, Сонхва перехватил рукав Юнхо, стоило тому встать. Он дернул его на себе, коротко обнимая и прижимая губы ко лбу.
– Жара нет, вроде как.
– Я абсолютно здоров, если не считать того, как теперь болит мое плечо и легкий недосып, с которым я попробую справиться сейчас. Если будет совсем плохо, то приду к тебе, – Юнхо легко рассмеялся, надеясь скрыть всю серьезность своих мыслей. В темных глазах Сонхва отразилось нечто, дающее ясно понять, что всю серьезность его слов действительно видели.
‒ Сегодня, ‒ Сонхва отчего-то замешкался, продолжая держать край рукава Юнхо, ‒ я останусь у Хонджуна. Ничего страшного?
Легкий укол в груди Юнхо проигнорировал, и постарался придать своему лицу умиротворенное выражение. Он просто повысит громкость звонка, чтобы успеть отреагировать на любой зов Хва, когда бы это не произошло.
‒ Хва, ты взрослый человек, тебе нужно отпрашиваться у меня, чтобы пойти и хорошо провести время, ‒ мягко накрывая руку Сонхва своей, Юнхо понял, как похолодели его собственные пальцы. На фоне теплой и мягкой руки Сонхва, Юнхо ощущал, что он покрыт ледяной коркой. Очевидно, Сонхва также чувствовал, насколько холодна кожа Юнхо, отчего перехватил его ладонь так, чтобы оставить на ней немного своего жара.
‒ У нас совсем нет еды.
‒ У нас есть рамен и круглосуточный магазин за углом, обещаю не умирать с голоду, ‒ прижав руку к груди и прикрывая глаза, вдохновенно произнес Юнхо. Когда он из любопытства приоткрыл их, Сонхва оказался слишком близко, продолжая крепко сжимать ладонь Юнхо.
‒ Выпей сегодня чай.
‒ Хорошо, Хва.
***
Юнхо не планировать есть в принципе. Было бы прекрасно лечь спать, не раздеваясь упав прямо на покрывало. Кнопка чайника громко щелкнула в полной тишине дома, а чашка стукнула дном о дерево кухонной тумбы нарочито громко. Юнхо мог не есть, но он был обязан выпить чай. Что-то травяное и успокаивающее, чтобы было легче заснуть, но не потерять чуткость сна. Может, стоило бы добавить имбиря и меда.
А, может, они были лишним. Поворачиваясь с одного бока на другой, Юнхо ощущал каждую свою кость, готовую вот-вот порвать плоть. Черт возьми, он спал на прекрасном дорогом матрасе, а не каком-то пещерном камне, чтобы его тело так стонало от боли. В любом случае, даже так в его голове был лишь туман сна, а веки были налиты свинцом, он должен был уснуть даже на острых скалах посреди шторма. Но у него это совершенно не выходило.
Теплое одеяло было скинуто на пол, а босые ногу опустились меж его складок. Юнхо тяжело посмотрел перед собой, но перед ним была лишь густая темнота. Телефон возле подушки издал громкую трель и вспыхнул экраном, оповещая о новом сообщении от Сонхва. Несмотря на то, как глаза жгло от яркого холодного света, Юнхо тут же открыл переписку. Там было фото Сонхва. Не просто фото Сонхва.
Это был Сонхва в жестких тканевых складках, томно глядящий из-под полуприкрытых ресниц. Профиль с узнаваемым носом и плавными линиями скул. Сделать новый вдох оказалось труднее, что Юнхо мог представить. На переднем плане размывалась та самая открытка, которую сжимали очевидно пальцы Хонджуна, пока весь фокус был на расцветшим Сонхва. В нем определенно было больше цвета, и губы хранили след улыбки, которой не было у девушки на фото. Новый сигнал и перед Юнхо был кадр в точности повторяющий изображение на открытке, но уже без ее замыленного следа.
Не было никаких комментирующих сообщений или вопросов о том, нравятся ли Юнхо фотографии. Никакого стикера или голосового сообщения. Статус онлайн настойчиво горел все то время, пока Юнхо разглядывал изображения, практически забывая дышать. Ему почему-то захотелось поверить, что Сонхва ждет его реакции, но очевидно, что он отправлял это фото своим друзьям, которые явно были богаче на комплименты в такой час.
«Прелестно» ‒ Юнхо не знал, что добавить еще, никаких слов не хватило бы, чтобы описать его чувства.
***
«Спасибо, Юнхо-я. Я старался для тебя»
Вы хотите удалить сообщение для собеседника?
Да
«Ты не представляешь, что я нашел у Хонджуна»
***
Юнхо чувствовал холод. Он струился от его голых стоп вверх по телу, желая заставить кровь кристаллизоваться прямо в жилах, превратив Юнхо в прекрасную статую. Попытка двинуть ногой привела к тому, что Юнхо понял, что стоит на обледенелой пожарной лестницей. Металл лип к коже так сильно, что было невозможно сделать безболезненным даже короткое движение. Холод жег кожу стоп, а металл рвал ее в кровь.
Шага было достаточно. чтобы проверить это в полной мере. Взвыв от боли, Юнхо только сильнее прижал ногу обратно к холодному металлу, что действительно помогало, если игнорировать то, что хуже станет потом. Воздуха стало слишком мало, и задыхаясь Юнхо присел на корточки. Ему нужно было взять себя в руки и сделать два шага внутрь квартиры.
Дыхание Юнхо дрожало, но он уже был готов сделать резкие шаги к теплу. Над головой раздался шум открывающейся двери и знакомый пузырящийся смех. Ему не стоило поднимать головы, но это было больше его. На лестницу вывалились, закутанные в теплую одежду Сонхва и Хонджун. От их шагов снег провалился между решеток падая на лицо Юнхо, отчего тот замотал головой как пес.
Хонджун бережно держал лицо Сонхва в руках, глядя тому прямо в глаза и что-то быстро шептал. Юнхо не мог слышать его слов, но Сонхва улыбался все шире, а потом взорвался хохотом, который только усилился в момент, когда Джун прижался губами к его шее. Они сияли то ли сами по себе, то ли от света фонаря, превращаясь в божественную пару.
Игнорируя боль, Юнхо бесшумно как только мог проскользнул в квартиру, медленно закрывая дверь. От теплого пола ноги щипало еще сильнее, но хотя ступать по паркету было больно, с этим можно было смириться. Юнхо чувствовал как после него остается гаснущий мокрый след. Это можно было оставить на утро. Он постарается проснуться пораньше, вымыть пол и заменить постельное белье. А пока, закусив губу ему стоило бы заснуть, вытряхнув из головы образ Хонджуна, целующего шею Сонхва. Капли от растаявшего в волосах снега стекали по щеке, и Юнхо показалось, что это слеза, но такого не могло быть, ведь он бесспорно счастлив за Сонхва.
***
Юнхо.
Юнхо.
Распахнув глаза, Юнхо увидел, что на его постели сидит Сонхва. Его брови были тревожно сведены к переносице, а глаза бегали по лицу Юнхо. Зачем-то он сжимал ладонь Юнхо, выводя на тыльной ее стороне круги.
– Как себя чувствуешь? – Теперь хмурился уже Юнхо. К чему этот вопрос? Почему Сонхва в его комнате? Который вообще час?
– Все в порядке, – попытка подняться была остановлена жесткой рукой Сонхва, упирающейся Юнхо в грудь, – что ты делаешь?
– У тебя выходной, – голос Сонхва никогда не звучал грозно, словно это было просто физически невозможно. Голос Сонхва всегда был сладостью, перед которой не могло устоять ни одно живое существо. Но среди всего этого сахара Юнхо явственно ощущал терпкую горечь, не имея возможности понять, откуда та берется. – И, вероятно, больничный.
– Хва, так нельзя…
– А как можно Юнхо? Терять сознание на полу возле собственной кровати?
– Бред, – фыркнул Юнхо, прекращая сопротивляться и утопая в подушках. Подушках? Их стало несколько и они идеально поддерживали его тело, – откуда они?
– Угадай, – очевидное раздражение зазвенело в голосе Хва, хотя на его лице все еще было беспокойство.
– Сонхва, я не понимаю, почему ты злишься на меня, – почти прошептал Юнхо, – я пришел вчера домой и выпил чай. А потом лег спать. Ночью я проснулся, и как раз ты написал сообщение…
Юнхо приподнял голову, ухватившись за единственную догадку, почему Сонхва мог быть расстроен.
– Это из-за сообщения? Я не ответил? – Юнхо начал рассеянно шарить по матрасу в поисках телефона, но пальцы чувствовали лишь бесконечные грубые складки. – Те фотографии очень красивые, ты очень красивый, Сон… – Сонхва схватил лицо в руки, практически также как делал это ночью на лестнице Хонджун. Хва долго смотрел в глаза Юнхо, а тот чувствовал, как слегка дрожат его пальцы.
– Юнхо, нахуй сообщения. Ты лежал на полу и дрожал, и я не знаю, сколько это длилось до того, как я пришел. Я думал, что ты мог удариться головой, когда падал. И я так испугался за тебя, – в глазах Сонхва стояли слезы, и душащая паника наполнила грудь Юнхо. Его рука неловко опустилась поверх одной из ладоней Хва, которые все крепче прижимались к щекам Юнхо.
– Сейчас все хорошо, Хва. Все в порядке, я живой. Мне ничего не угрожает, – Сонхва явно попытался сморгнуть слезы, но пара крупных капель упала на одеяло, – ну же, Хва-я.
– Я должен был остаться с тобой, – в груди столкнулись возмущение со странной тоской преданности.
– Боже, нет, Хва, – Юнхо вновь попытался сесть, но все его тело воспротивилось этому движению, перекатывая боль от лопаток к пояснице, – ты не моя нянька. Ты хотел пойти к Хонджуном, и вы отлично провели время. Я… слышал, как вы вчера смеялись на пожарной лестнице. Тебе точно не стоило обменивать это на то, чтобы быть моей сиделкой.
– Что? Мы не выходили вчера на пожарную лестницу, – пробормотал Сонхва, меняясь в лице.
Юнхо бросил взгляд на пол, который был абсолютно чист. Никаких следов его пути до кровати. Никаких кровавых капель.
Это был сон. Всего лишь сон.
***
Отложив телефон, Юнхо покачиваясь поднялся с кровати. Ему нужно было проветрить голову. Он не успел сделать и шага, как мир накрыла темнота. Падение было не особо болезненным, по крайней мере, Юнхо не мог ощутить этой боли.
***
– Вот, посмотри на этот синяк, – пальцы Сонхва порхали над кожей, привлекая внимание Юнхо к участку кожи с темным пятном около локтя, – кажется, ты легко отделался.
Юнхо старался ровно сидеть на стуле посреди кухни, пока Сонхва осматривал его на наличие других травм. Пока Хва сидел на корточках у его ног Юнхо не мог перестать ерзать и шевелить ногами из-за смущениях, красившего кончики ушей в розовый. Зато никакого смущения не было у Сонхва, когда он задирал край шортов, а потом заставил снять футболку.
Мягкая ткань вернулась на плечи, успокаивая натянутые нервы. Иллюзия спокойствия была короткой. Поддев пальцем подбородок, Сонхва заставил Юнхо поднять голову, смотря на того сверху вниз таким взглядом, что переворачивался желудок. Когда их кожа соприкоснулась, Юнхо издал сдавленный писк, совершенно растерявшись от настолько неожиданного жеста.
Для Сонхва, казалось, это не несло никакого значения кроме заботливой обеспокоенности. Он пристально изучал каждый миллиметр кожи, цепляя кончиком большого пальца любые неровности будь то шрам возле брови, практически слившийся с кожей, или недавно зажившая губа.
– Этот след немного глубже, – Юнхо даже показалось, что Сонхва с трепетом и лаской провел пальцами там, где должны были темнеть синяки под глазами, – тебе нужно спать.
Сонхва не просто говорил, он будто умолял.
– Я сплю, честно, – кривая улыбка тронула губы Юнхо. Ему было неловко, но он не мог отказаться от удовольствия чувствовать руку Сонхва на своей щеке, – может, не в том объеме.
– Может, не в том месте, – хмыкнул Сонхва последние секунды касаясь Юнхо, чтобы отступить к холодильнику, – а, может, нужно просто укладывать тебя рядом.
Сонхва обернулся, чтобы подмигнуть, и Юнхо чуть не упал со стула. Для Хва этот жест не имел никакого значения, в то время как грудь Юнхо грозилась разорваться от того, с какой силой забилось его сердце. Быть может, если бы он спал рядом с Сонхва, то он бы магическим образом мог исцелить любую свою болезнь.
Мысль была абсурдно глупой, но Юнхо не мог перестать представлять, как лежит зажатый между Сонхва и стеной, как крепко его обнимает Сонхва, поглаживая спину, а сердце бьется размеренно, будто бы этот контакт настолько привычен, что ему не стоит волноваться и секунды. Будто делить воздух это нечто обычное до такой степени, что это нормально украсть его часть, касаясь своими губами его.
Нет.
Встав со стула Юнхо в очередной раз попытался прижать стопы к полу как можно сильнее, чтобы увидеть следы прошлой ночи. Стопы не кровили, их не жгло и не резало. Первый шаг дался ему легко: только твердый пол под ним и никаких ран. Юнхо сделал еще один, пялясь на ноги будто видел их впервые, ступая так неуклюже, как не ходят дети только что научившиеся ходить. Вероятно всему виной было чувство, что он словно идет по канату. Раз, два… столкнуться лицом к лицу с Сонхва стало слишком большим шоком для не такой уж большой кухни.
– Голова точно не болит? – склонив голову спросил Сонхва без капли усмешки. Он вновь поднял руку, чтобы ощупать голову Юнхо, перебирая его волосы и надавливая так, чтобы быстро пресечь любое неприятное воздействие.
– Давай просто постоим так, пожалуйста.
– Нет, ты точно ударился, – Сонхва улыбнулся, убирая одну из рук, чтобы прижать Юнхо к себе, поглаживая спину ровно так, как представлял Юнхо минуту назад.
– Прости, что напугал тебя. Последнее время я много волнуюсь и не могу успокоиться. Проще оставаться в магазине, чем мешать тебе здесь.
– Наверное, ты подумал, что я шучу, но я не против, если ты будешь приходить ко мне спать. Поговорить с кем-то перед сном бывает очень полезно.
***
– Мне кажется, он избегает меня.
– Почему ты так думаешь? – Тянет Хонджун с другого конца дивана, делая очередной глоток вина.
– Не знаю. Я будто ловлю кошку, которая убегает в самый последний момент. Я показал ему туфли, но он выглядел так, будто я предложил ему съесть дохлую мышь. Неужели они так ужасны, – Сонхва встал с дивана чтобы подхватить туфли, что стояли у порога, – или дело в моих ногах?
– Не думаю, к тому же он выглядит как человек, у которого фетиш на ноги, – хихикнул Хонджун.
– Придурок, – рассмеялся Сонхва в ответ, – но он долго смотрел на них.
– А я о чем! – Бокал почти выпадал из руки Хонджуна, пока тот вставал. В два шага он оказался около Хва, поднимая его штанину и довольно хмыкая, – он с радостью оближет твои ноги, стоит тебе только попросить.
– Это отвратительно, – смеясь, выдернул ткань из рук Хонджуна Сонхва.
– Никакого кинкшейминга, Хва. Каждый имеет право наслаждаться тем, что щелкает в его мозгах и члене, пока это вписывается в рамки закона и согласовано с партнером.
– Не футфетиш, а то, что это говоришь мне ты.
– Да, мой грязный язык все портит, конечно.
– Не дуйся, – Сонхва шлепнул его по плечу, выхватывая бокал из рук, чтобы тоже сделать глоток, – а оно приятное.
– Дряни не держу.
– Поэтому Сан не живет тут? – Игривый шлепок теперь коснулся плеча Сонхва.
– Только мне можно звать его дрянным мальчишкой и только от большой любви. Его душа огромна, – Хонджун вытянул руки, а потом сделал жест, будто сжимая что-то перед собой, – огромная душа. Но вернемся к Юнхо. Он сделал что-то еще?
– Дал открытку и сказал, что девушка похожа на меня, – они оба вернулись на диван.
– Интересно… она у тебя? – Разливая новую порцию вина, Хонджун задумчиво почесал нос.
Не говоря ни слова, Сонхва вновь встал, чтобы достать из кармана оставленного в прихожей кардигана ту самую открытку. Он даже не успел дойти, как Хонджун дернулся стремительно выхватывая фотокарточку из рук.
– Интересно, – только и повторил он.
– Он так долго на нее смотрел, а потом отдал мне. Не знаю, может, он давно все понял, но гетеро и так намекает…
– Сонхва, гетеро так не намекают! – Хонджун подпрыгнул на диване, размахивая открыткой, – у них не так много мозгов.
– Ты сказал, что никакого шейминга, – дуясь пробубнил Хва чуть ли не растекаясь по дивану.
– Шеймить гетеро это оказывать им образовательную услугу бесплатно, – все еще стоя на диване и рассматривая фото съязвил Хонджун, – у меня есть подходящая ткань.
– Зачем?
В ответ Хонджун только хищно улыбнулся.
***
– Но если вернуться к фото, то все же, что ты о них думаешь? – Юнхо поперхнулся от такого внезапного вопроса. Он отдернулся от Сонхва будто тот стал столбом пламени.
– О, они. О… Хм… – сказать что-то осмысленное было сложно. Сказать что-то не заикаясь не легче.
– Они тебе тоже не понравились? – Грусть пропитала голос Сонхва насквозь, а его глаза опасно заблестели. Опасность была в слезах, которые он был готов пролить.
– Нет! И что значит тоже? – Хватая Сонхва за руки затараторил Юнхо.
– Туфли тебе тоже не понравились.
– Но они мне понравились! – Чуть ли не скуля заговорил Юнхо, – они чудесные. И фото тоже. И… я думаю мне стоит взглянуть на них еще раз.
Запинаясь он попытался побежать в свою комнату, но вышло только качнуться и схватиться за стул, с которого недавно встал, чтобы не упасть. Была ли виной общая усталость или то, как близко было лицо Сонхва, он решил не выяснять. Не в тот момент.
Только тогда Юнхо увидел время на кухонных, и паника ударила ему в затылок.
– Мы не открыли магазин.
– Открыли. Там Хонджун.
Конечно, там Хонджун. Почему-то на этот раз, Юнхо не чувствовал всепоглощающего раздражения. И причиной этому стала совсем не совесть, а тепло, что исходило от оказавшегося совсем рядом Сонхва.
***
На самом деле Юнхо не успел посмотреть на фото вновь. Ему потребовалось слишком много сил, чтобы дойти до комнаты так, будто его голова совсем не кружится. Он точно разблокировал телефон, но чат с Сонхва размылся в глазах, пока тело заваливалось на гору подушек. Ему требовалось намного больше сна, чем он сам предполагал.
Быть может, Юнхо мог проспать сутки или двое, может неделю или сто лет, пока к нему не придет прекрасный принц с мягкими черными волосами и сияющими глазами. Ста лет не прошло, его разбудил излишне громкий хлопок входной двери. Лениво глядя перед собой одним глазом и утопая половиной лица в мягкости подушек, Юнхо подумалось, что скорее всего Сонхва надоело кружить вокруг беспомощного тела, которое вновь упало. Хорошо, что в кровати, а не рядом с ней.
Выскользнуть из кровати оказалось намного проще, чем Юнхо представлял. Ему даже потребовались несколько секунд внутренних разговоров, в попытке убедить себя, что ему действительно стоит встать и выпить воды, а не терпеть неприятнейшую сухость в горле. Почти выйдя из комнаты, он пристально посмотрел на дверь пожарной лестницы. В детстве он часто тыкал и ковырял разодранные коленки, эта дурная привычка осталась у него до сих пор. Горло запершило, взывая к разуму, и Юнхо все же вышел из комнаты.
На кухонном столе рядом с оставленным еще днем стаканом стояла средних размеров коробка. Из коробки торчала рука, переходящая в полноразмерного Сонхва, который вздрогнул, и испуганно посмотрел на Юнхо, стоило тому оказаться в его поле зрения. Хва тут же закрыл коробку, нервно поправляя волосы. В каком-то защитном жесте, он оперся на стол подле картонного бока, продолжая попытки убрать торчащие пряди от лица.
– Ты уже проснулся? – Прядь вновь выпала из-за уха, и Сонхва вновь ее поправил,, – как себя чувствуешь?
Словно ничего не выглядело странным, Юнхо взял стакан со стола, практически касаясь руки Хва, и молча подошел к бутыли с водой, чтобы налить себе. Он также вытянул руку с поднятым пальцем, пока пил, прося минутку, чтобы прийти в себя.
– Спасибо, мне лучше. Что это?
– Подарок, – пусто выпалил Сонхва.
– Мне? – Игриво улыбнувшись Юнхо попытался подойти к коробке и приподнять ее крышку.
– Нет! – Сонхва быстро прижал крышку, не давая и возможности посмотреть, что там.
– Прости, – Юнхо дурак. Он был дураком, и дураком останется. Будь у него щенячьи уши и хвост, они бы поникли вместе с опавшей с губ улыбкой.
– Прости, нет, это. Это личное. Хочу, чтобы это видел только я и тот, для кого этот подарок. К тому же, над ним нужно хорошо поработать.
– О, кто-то настолько ценный? – улыбка Юнхо была искренней…
– Да, – но приносящей боль его сердцу. Ценный парень, просидевший в их магазине весь день, прекрасный портной с цветными волосами и заразительным смехом, Хонджун из квартиры на этаж выше. Юнхо проглотил комок, грозивший пустить шипы ему в горло и отошел, чтобы долить себе еще воды.
– Прости, – нет, только не извиняющийся тон, только не по причине, что сердце Юнхо глупое, как и его голова. Только не потому, что это самое сердце когда-то решило биться чаще именно возле Сонхва, решило, что раз они вместе со школы, то вместе навсегда, а потом заныло, стоило Сонхва начать упоминать их нового соседа все чаще и чаще.
– Ты прости, я слишком много лезу последнее время, – Юнхо убежал в свою комнату, надеясь, что Сонхва не заметил, что он очевидно даже не пытался сдержать слез. Открывая балконную дверь и вставая на холодную сетку пожарной лестницы, Юнхо ощутил разочарование от того, что та на самом деле не рвала его кожу.
***
Но ты не лезешь совсем. Я прошу. Я умоляю, Юнхо. Проберись ко мне в постель, залезь под кожу. Иначе это сделаю я.
***
Казалось бы, в этом не было ничего такого. Сонхва все больше времени проводил запершись в мастерской. Не просто прикрыв дверь, а повернув ключ в замке на два оборота. Юнхо обнаружил это, когда за полчаса до закрытия в магазин забежала девушка, которая от беспокойства затараторила так, что ее речь стала понятна лишь с третьего раза. Она принесла старые фотографии, которые требовали восстановления. Ее не волновали сами фотографии, но девушка начинала заикаться стоило ей упомянуть о бабушке.
Тогда привычно постучав и дернув дверь, Юнхо удивленно уставился перед собой. Он никогда не нарушал границ Сонхва, тем более, когда тот работал, а тот отвечал ему тем, что держал дверь открытой. До того дня. Может, он сделал это даже раньше, пока Юнхо выплывал из своего туманного состояния. На самом деле Сонхва открыл дверь практически моментально, но тяжесть уже поселилась в груди Юнхо.
Теперь темное дерево стало его злейшим врагом, а ключ, который Сонхва начал вечно таскать в кармане только раздражал. Он запирал дверь даже когда уходил в туалет или выбегал на несколько минут для получения заказа.
В Юнхо все гуще разрасталось уродливое желание оказаться в мастерской, а под прилавком лежал дубликат ключа. Не такой старый и красивый, без вензелей и благородного отблеска, но он был. Лежал в руке как лезвие и даже почти резал пальцы, когда Юнхо посреди ночи как можно тише проворачивал его в замке.
Подсвечивая путь телефоном, Юнхо словно вор крался по комнате напряженно вглядываясь в каждый угол. В большей степени он оттягивал время, прежде чем подойти к столу, чем действительно искал какие-то улики среди полок с материалами. Вдаль улицы проехала машина, слепя Юнхо вспышкой фар и пугая громким гудком, адресованным, вероятно, призраку пустого переулка.
В секунде резкого света на столе ярко выделялась та самая открытая коробка. Подойдя ближе Юнхо мог только ахнуть.
***
– У вас такие красивые игрушки, – захныкал Юнхо дуясь. Елка в углу гостиной комнаты семьи Пак с первых секунд лишила Юнхо речи. Его не интересовали разноцветные шары и пушистая мишура, он даже проигнорировал мягкое мерцание гирлянды. Глаза Юнхо бегали между игрушками очевидно одного набора: восемь животных, расписанных вручную. Он даже побоялся подойти ближе, думая, что само его присутствие в шаге от елке может их разбить.
– Тебе нравится?
– Конечно! – Щеки Сонхва покраснели будто комплимент сделали именно ему.
– Может, мама разрешит тебя взять одного.
– Нет, Сонхва, не надо.
Когда улыбаясь Сонхва протянул Юнхо маленькую коробочку с завернутым внутри в комки бумаги стеклянным щенком, сам Юнхо мог только счастливо взвизгнуть.
Щенок разбился через несколько лет, оставляя Юнхо горько плакать над острыми осколками. Он не смог ругать младшего брата, который казалось был напуган так сильно, что сам готовился заплакать с минуты на минуту. Будучи подростком Юнхо никак не мог показать своего расстройства по такой незначительной причине, поэтому он зарыдал в подушку только проверив, что комната надежно заперта.
***
Там на столе лежал этот щенок. С висящими ушами, похожий на золотистого ретривера. На его мордочке явно была новая яркая краска, а нить для подвешивания была заменена толстой леской. Рядом с ним был кролик, которого Юнхо на удивления помнил столь же хорошо. Его краска также была обновлена, а на кончиках ушей блестела сверкающая посыпка.
Все восемь зверей из набора игрушек, которые всецело представляли то непринужденное детство Сонхва и Юнхо лежали ровным рядом. Рука сама потянулась к ним, и осторожно, как тогда в детстве, Юнхо поднял одного из них – тигра в цветастой шапке. Он смотрел на тонкие полосы и хитрые глаза, пытаясь понять, что испытывает. Тигр вернулся на место, а Юнхо, проклиная свое любопытство заглянул в коробку. Несколько слоев пузырчатой пленки были сложены внутри вместе со стопкой фотографий, на каждой из которых была одна из игрушек. Очевидно, тогда Сонхва смотрел именно на них. Юнхо стало гадко от того, что что-то настолько ценное Сонхва захотел отдать не ему.
Это не его дело. Сонхва не хотел, чтобы он это видел, а значит ему остается последний раз посмотреть на то, какую прекрасную работу проделал Хва, выйти и запереть комнату и свое сердце.
Щенок лег в руку, как в детстве. Он будто улыбался своей стеклянной мордой, готовый радостно гавкнуть.
– Что ты здесь делаешь?
От неожиданности Юнхо с силой сжал ладонь. Ужас навела совсем не режущая боль, а тихий, жалобный хруст стекла.
– О, нет. Нет-нет-нет. Прости, Сонхва, я, – Юнхо посмотрел на осколки в своей руке, чувствуя как воспоминания тянут его обратно в тот день дома, как все это горе смешивается во что-то единое, сплетаясь со стыдом и отчаянием, – я все исправлю. Я найду такого же, я… Мне так жаль. Я последний идиот, боже.
Истерика заполняла все сознание Юнхо. На секунду ему показалось, что сжав руку снова, то все измениться, но осколки только сильнее впились в кожу, а кровь начала стекать по запястью.
– Я не должен был, просто… я не знаю почему. Я не должен.
– Юнхо, успокойся, у тебя кровь, – осторожно начал Сонхва.
– Это не важно. Ты хотел подарить это Хонджуну, но теперь я сломал твою работу и его подарок.
– Юнхо.
– Я найду такой набор или щенка. Думаю, сейчас многие продают старые игрушки. Да. Помнишь ту мелкую барахолку, если я поеду туда, то…
– Юнхо, – Сонхва внезапно оказался совсем близко. Он мягко обхватил Юнхо руками, прижимая к себе, – дыши со мной.
И они задышали вместе. Вдох и выдох, пока Юнхо не понял, что сидит в комнате Сонхва, а тот убирает из его руки осколки. Безо всякого сожалению бросает окровавленные кусочки стекла на салфетку, при этому не прекращая дуть на ладонь Юнхо. Бинт покрыл ладонь целиком, непривычно сжимая пальцы.
Снова рука уперлась в грудь Юнхо, вынуждая того лечь на кровать, вдыхая аромат Сонхва, пропитавший постельное белье.
– Прости.
– Ничего страшного, главное, что с тобой все в порядке.
– Я найду тебе такого же, чтобы заменить. Подарок Хонджуну…
– Это был подарок тебе, – Сонхва опустил ладонь на щеку Юнхо, пока тот не мог вымолвить и слова.
Мягкие губы Сонхва коснулись Юнхо. Его глупое сердце взорвалось.
– Ты мой особенный человек.
***
– Моя мама обожала этот набор. Не знаю почему, но решила сплавить мне. Видимо он счастливый: тут две собаки.
– Я отдам тебе все, что ты попросишь, если ты позволишь забрать его.
– Это как-то связано с Юнхо?