— Тобио, прости, но я больше не могу быть с тобой.
Я открыл входную дверь и прислонился к косяку.
— Но почему?
— Не волнуйся, дело не в тебе.
Мне стало трудно дышать, а в груди, словно бутонами, произрастала боль утраты.
— Сейчас не время шутить, Ойкава-сан!
— Хорошо, хорошо, признаюсь. Я не могу любить своего соперника…
Закрыв рот рукой, я начал сильно кашлять.
— … который палец об палец не ударил, чтобы дойти до такой техники…
На своей ладони я узрел алые капли крови с не менее алыми лепестками роз.
— … не сделавший при этом ничего для нашей команды.
Мои ноги подогнулись, и я упал лицом на мягкий ковёр.
— Почему всё так обернулось? — не переставая отхаркиваться кровью и лепестками, я перевернулся на спину и посмотрел на бежевый узорчатый потолок.
— Потому что с тобой не ужиться, Тобио.
Из глаз брызнули горячие слёзы, проводя дорожки до самых ушей. Мне было сложно дышать: лепестки и кровь непрерывно покидали мой рот, хоть я лежал на спине, а тело становилось всё тяжелей, будто я уже на физическом уровне чувствовал невыносимое отчаяние своей души.
— Ты хороший парень — в этом тебе не стоит сомневаться. То, что я сказал ранее — лишь прошлое, не связанное с настоящим тобой. Но мне трудно забыть то время, понимаешь?
Почему… почему именно так всё обернулось? Я не хотел, чтобы он чувствовал себя ущемлённым, я не хотел, чтобы он считал меня каким-то ''гением''. Я… я не хотел, чтобы он страдал из-за меня.
— Я уверен, ты найдёшь кого-нибудь лучше завистливого сэмпая.
Нет, я не смогу так же полюбить кого-то другого!
— Прощай, Тобио.
— Не-е-ет, прошу, не уходите, Ойкава-сан! — прохрипев последнюю фразу, я согнулся от раздираемой боли в груди, что охватывала мои лёгкие и сердце.
Я не желаю признавать этого. Мне сложно принять то, что я больше не смогу увидеть его озаряющую мрак улыбку, прикоснуться руками к его гладкой коже и почувствовать вновь тепло его мягких губ. Это настолько невыносимо, что мне хочется просто исчезнуть из своего дома и перестать что-либо ощущать.
А что, такое можно устроить.
На меня накатил новый приступ кашля со свежей порцией кровавых цветов. Он был настолько силён, что мне казалось, будто мои связки стёрлись. Но свою мысль я не отбросил. Я больше не могу вынести эту отчаянную жажду невозможного.
Медленно поднимаясь с пола, я направился в ванную. По пути мне приходилось останавливаться, так как мои дыхательные органы просто не выдерживали такого давления. Я всё никак не мог остановить свой кровавый водопад наряду с красными цветками. Они становились темнее, когда мои ноги проделывали очередной шаг до комнаты. И наконец я оказался возле тёмно-коричневой двери. Повернув ручку, я с осторожностью подошёл к ванне и включил тёплую воду. Мощная струя стремительно ударилась о керамическую поверхность, из-за которой раздался оглушительно шлёпающий звук. Смотря как из крана течёт прозрачная жидкость, я в голове перебирал воспоминания, связанные с сэмпаем: моё признание в любви, первый поцелуй, наше любимое укромное местечко недалеко от парка. Мне не по себе оставлять эти прекрасные моменты жизни, но они приносят столько боли, что хочется разорвать в клочья свою память.
Когда ванна была уже достаточно наполнена водой, я, не раздеваясь, лёг в неё и невидящим взглядом посмотрел на свои руки. В настоящее время мой кашель прекратился: из меня просто вытекала кровь с багровыми лепестками. Лёгкие словно наполнялись чем-то отвратно тягучим, тем самым разъедая органы. Но мне было всё равно. Скоро весь этот ад прекратится.
Я достал ножницы и посмотрел на них, будто мне до этого момента было неведомо существование столь гениального изобретения. Мне хотелось уже остриём оборвать себе вены, но мои руки дрожали.
Мне страшно.
Нет, я не позволю страху возобладать надо мной. Только не сейчас. Мне уже не быть с Ойкавой-саном — значит, и смысла жить тоже не может быть.
Я резко провёл лезвием по чистой коже, где через несколько мгновений пошла струями тёмная кровь. Взяв ножницы в порезанную руку, я проделал такие же махинации с другим запястьем. В этот момент моя голова закружилась, и я опустил руки на дно ванны. Тут же прозрачная вода начала окрашиваться в алый цвет, где плавали маленькие цветки почти чёрного цвета. Меня немного подташнивало, а голова тяжелела с каждым стуком моего сердца. Я отлично чувствовал, как жизнь утекает из запястий, словно бутыль с водой, что постепенно пустеет при наклоне.
Хах, неплохое сравнение то. Я и вправду похож на бутыль. Пластиковый бесчувственный сосуд, внутри которого есть лишь одна кровь да скелет.
Уже в прямом смысле бредя в собственных раздумьях, я непроизвольно закрыл глаза. В темноте век мне предстала картина бескрайнего моря. Охнув от неожиданности, я приблизился к нему, дабы получше осмотреть прекрасный пейзаж. На горизонте были редкие лучи солнца, что говорило о рассвете. Завораживающая картина. Только как-то здесь одиноко. Так хочется разделить наслаждение живописной местности. Но здесь никого…
Никого.
В один миг мне стало дурно, а сердце начало тарабанить, не жалея себя. Я опустился на четвереньки и часто задышал.
Я не хочу быть один.
Очертания мокрого песка начали сливаться с морем.
Я не хочу скучать по близким.
Голова, руки и ноги становились всё тяжелей, а грудь разрывало от колющей боли.
Я НЕ ХОЧУ УМИРАТЬ!
Вынырнув из воды, я хватал ртом воздух, наслаждаясь его сладостным жжением в лёгких. Всеми клетками своего тела я чувствовал, как умираю. Но лишь сейчас мне в полной мере удалось ощутить вкус жизни. Ради этого стоит существовать, чтобы познать насколько болезненны и в то же время блаженны первые вдохи после скорой кончины.
Я не хочу умирать.
Бормоча себе под нос, я еле выполз из керамического корыта и на четвереньках двинулся к домашнему телефону. На ходу в мою голову прокрадывались воспоминания прошлого. Волейбол, друзья, родители, Ойкава-сан — всё это подкрепляло меня двигаться дальше. На меня накатила очередная порция кашля с лепестками, где они становились всё светлее и светлее.
Сквозь боль и слёзы я дошёл до телефона и набрал скорую помощь. Во время протяжных гудков я терял сознание, повторяя вслух лишь одну фразу:
Я не хочу умирать.