Лань Сичэнь хватает Цзинь Гуанъяо и тащит прочь из храма. Так быстро, как только может. Так быстро, чтобы никто не успел их догнать. Лёгким движением меча в свободной руке он посылает волны энергии, которые сбивают не ожидавших такого подвоха заклинателей с ног.
Ловко вскакивая на Шоюэ, Лань Сичэнь утягивает Цзинь Гуанъяо за собой и мчится быстрее ветра. Домой. В Гусу.
***
Только оказавшись в собственном доме, Лань Сичэнь наконец будто ожил и, практически отшвырнув от себя Цзинь Гуанъяо, начал кричать на него. Кидался вещами в стены, ломал ни в чём неповинную мебель. Лань Сичэнь был не в себе. И он быстро выдохся и без сил опустился на пол.
Цзинь Гуанъяо прикрыл глаза, губы его дрожали.
— Лучше бы ты ударил меня, чем кричал.
— Я не могу ударить тебя, — безжизненно проговорил Лань Сичэнь. — Несмотря на всё, что ты натворил, не могу.
— Тогда всё это пустое. Я и так знаю, что слишком виноват, чтобы надеяться на прощение. Зачем ты украл меня? Дал бы спокойно отдаться правосудию.
— Потому что я не хочу потерять тебя. — Лань Сичэнь поднялся, пошатываясь, словно пьяный, и ушёл в другую часть комнаты.
— Сичэнь-эргэ... — протянул ему вслед руку.
Ответом ему была тишина.
— Сичэнь-эргэ, прошу! — воскликнул Цзинь Гуанъяо и поспешил за ним. Прямо на коленях, как стоял перед ним. Вцепился в его ногу.
— Чего ты просишь?
— Или отпусти, или убей. Я не знаю, что делать. Реши мою судьбу, я не смогу ждать дольше.
Лань Сичэнь вздрогнул и, до боли сжав плечи Цзинь Гуанъяо, встряхнул его.
— Не смей! — голос его дрожал. — Я не позволю тебе умереть! Поэтому никуда не пущу.
— Я не смогу быть здесь вечно. Лань Сичэнь, я не смогу...
— Я не могу отпустить тебя. Но мне нужно немного времени, чтобы смириться с тем, что ты сделал. После этого я буду готов тебя защищать, — прошептал Лань Сичэнь.
Цзинь Гуанъяо задрожал как лист на ветру. Лань Сичэнь почти невольно опустил ладонь на его макушку (ушамао где-то потерялась) и взъерошил волосы.
Лань Ванцзи принял и защищал своего Вэй Усяня несмотря ни на что.
Чем он, Лань Сичэнь, хуж... лучше?
Он криво усмехнулся и прикрыл глаза.
Цзинь Гуанъяо поднялся с колен и обнял его. Неужели его дорогой Лань Сичэнь действительно будет его защищать?
— Я никогда не смогу тебя понять. Но... — Лань Сичэнь вдруг до боли стиснул его в объятиях. — Я постараюсь принять. Иначе не жить мне.
— Почему? Почему ты ко мне так благосклонен?
— Потому что ты дорогой мне человек. Будто ты не знаешь.
— Ты простишь меня?
— Я не прощу себя. За то, что дал тебе оружие, которым ты убил дагэ, — прошептал Лань Сичэнь.
— Не вини себя. Ты не мог знать.
— В любом случае я не должен был разглашать кому-либо тайные техники своего ордена.
— Мы не должны были, но сделали. И у этого были последствия.
Лань Сичэнь тяжело вздохнул и отпустил его. Цзинь Гуанъяо не нашел в себе сил сказать ему что-то ещё, поэтому молча потупил взгляд.
— Я скоро вернусь.
В ордене ещё ничего не знали. У них была фора по времени. Лань Сичэнь сходил на кухню и вскоре вернулся с едой, разложил её на столе.
Он сходил на кухню и взял побольше еды.
Вернувшись домой, выложил на столик всё, что набрал, и задумался.
Что сделают остальные, когда прибудут в Облачные Глубины?
— Нужно бежать.— Цзинь Гуанъяо сидел в уголке, обняв ноги и покачивался из стороны в сторону.
— Я не могу сбежать. И не могу отпустить тебя одного.
— Тебе придётся.
Лань Сичэнь вдруг понял: что-то ему это всё напоминает.
Ах да, историю его родителей.
Он горько рассмеялся.
— Да, похоже, мне и правда придётся отпустить тебя. Чтобы не повторять ошибки моего отца.
Лань Сичэнь собрал еду обратно в мешочек, оглядел разгромленную комнату и остановил взгляд на Цзинь Гуанъяо.
— Вставай. Пойдём. Я выведу тебя.
Цзинь Гуанъяо тихо шмыгнул носом и поднялся.
Дом Лань Сичэня стоял на самой окраине. И можно было выйти в лес, а из него к юго-восточной границе земель ордена Гусу Лань. Туда Лань Сичэнь и повёл Цзинь Гуанъяо. На мече было бы быстрее, но он боялся подниматься в воздух: там их было легко увидеть.
А среди деревьев попробуй поищи. Да и никто ведь не знает, куда именно они направились.
Они шли долго. Лань Сичэнь молчал и варился в собственных мыслях.
Цзинь Гуанъяо же смиренно шёл за ним, доверяя ему как самому себе. Позже будет беспокоиться, тревожиться, убегать. Сейчас он с тем человеком, которому доверял больше жизни, кого любил больше жизни.
Но вот лес закончился. На его опушке Лань Сичэнь остановился.
— Дальше впереди город, откуда уплывают корабли в Дунъин. Если будет нужно срочно бежать туда, где не найдут, легко сможешь это сделать, — бесцветным голосом проговорил он.
— Я благодарен тебе за всё. Ты самый лучший человек в моей жизни. Я никогда тебя не забуду. Но... ты... лучше забудь. Считай, что для всех я умер. Быть может, когда-нибудь мы встретимся вновь.
— Забыть... Хотел бы я забыть. — Лань Сичэнь отдал ему мешочек с едой и деньги, что у него были с собой. — Но невозможно. — Он развернулся и пошёл обратно. Уйти скорее, чтобы не поддаться искушению. Чтобы не схватить и не заточить обратно, лишь бы его А-Яо был рядом. Чтобы не совершить ошибку.
Цзинь Гуанъяо так хотел обнять его вновь, прижаться к крепкой груди и быть рядом всегда. Но Лань Сичэнь — важный элемент старого мира. Нельзя подставлять его сильнее.
Хотя бы попрощаться-то он нормально может, ведь так?
— Сичэнь! — Цзинь Гуанъяо бросил свёрток с едой и побежал за ним, чтобы врезаться в спину и обнять так крепко, что не оторвать.
Пошатнувшись, обессиленный Лань Сичэнь едва устоял на ногах.
— А-Яо, — прошептал он, вцепляясь в его руки. Из глаз потекли слёзы. Выдержка оставила Лань Сичэня. — А-Яо, если уйдешь — убей.
— Что? — поражённо спросил тот, только сильнее цепляясь за него.
— Я не вынесу жизни без тебя.
— И как нам тогда быть?
— Нам?
— Как я тебя оставлю после таких слов?
— Так же, как ты совершал всё раньше?
— Лань Сичэнь, скажи прямо. — Развернул его к себе лицом. — Ты любишь меня?
Он вздрогнул.
Любит ли он А-Яо?
Бесконечно. Невыносимо.
Но как Лань Сичэнь может сказать тому об этом теперь? Когда узнал, насколько тот лжив, когда узнал, что любые слова могут быть использованы против него?
Поэтому он молчал, глядя куда-то поверх головы Цзинь Гуанъяо.
— Я люблю тебя. Всем сердцем, ты единственный, кто столь близок мне. И я верил, что если уйду, то сделаю тебе лучше. Общество не будет давить на тебя из-за меня. Твоя репутация не будет запятнана моими деяниями. Но... если ты любишь... так же сильно, как и я тебя... — Цзинь Гуанъяо с трудом подбирал слова, дышал через раз, запинался. Наконец пришло время быть честным. — То оставить тебя будет значить предать. Оставить тебя будет значить убить все чувства. И потому я спрашиваю тебя: ты любишь меня, Лань Сичэнь?
Верить! Как хотелось ему верить! Лань Сичэнь долгое время так жаждал слов любви, но не мог даже представить, что они возможны. Но как было страшно довериться после всего.
В ушах раздался звон и следом — словно струна лопнула.
Лань Сичэнь осел на землю, цепляясь за Цзинь Гуанъяо, и разрыдался, утыкаясь лицом в его живот.
Он оплакивал все страдания, через которые пришлось пройти А-Яо. Оплакивал дагэ, который умер только потому, что А-Яо посчитал его опасным для себя. Оплакивал глупого себя, не видевшего ничего и получившего сполна.
Цзинь Гуанъяо опустился перед ним на колени и крепко обнял, давая выплакаться в плечо. Он дрожал и молча глотал слёзы, не в силах вынести вид плачущего Лань Сичэня.
— Я... люблю тебя... — сквозь слёзы выдавил Лань Сичэнь. — Так люблю... что ненавижу... себя... за то, что... не могу ненавидеть... тебя...
— Я всегда был честен с тобой. Всегда, Сичэнь.
— А-Яо. — Его голос вдруг зазвучал почти твёрдо. — Пообещай мне кое-что.
— Что же?
— Ты больше никому никогда не причинишь вреда.
— Вреда? Могу ли я сотворить вреда больше, чем уже сделал?
— Пообещай! — голос Лань Сичэня сорвался.
— Обещаю, Сичэнь.
Он выдохнул и отстранился. Вытер лицо и устало посмотрел на А-Яо. Его слишком вымотали все эти потрясения.
Цзинь Гуанъяо выглядел не лучше. Его глаза были будто мертвы, он не улыбался как раньше. Он вообще не улыбался, хотя только что признался любимому человеку в своих чувствах. Им нужно было просто отдохнуть. Забыться.
— Пойдём.
Лань Сичэнь поднялся и протянул ему руку. Цзинь Гуанъяо покорно плелся за ним, вверяя свою жизнь.
Уже ничего не важно. Пустота.
Подобрав по пути мешочек, который он отдавал Цзинь Гуанъяо, Лань Сичэнь пошёл в сторону города. Вскоре они были там и первым, что сделал Лань Сичэнь, была покупка себе и Цзинь Гуанъяо тёмных верхних одежд, которые скрыли слишком выделяющиеся одежды глав Гусу Лань и Ланьлин Цзинь. А потом они уже заселились на постоялый двор и заперлись в комнатке от всего мира.
Цзинь Гуанъяо больше не спрашивал «куда они» и «что будут делать». Он просто следовал куда ведут и полагался на волю сильнейшего, волю любимого. Когда они устроились в комнате, Цзинь Гуанъяо стянул золотые одежды и убрал их, чтобы затем избавиться. И точку на лбу стёр. Не может он уже вернуться в тот мир, придётся выкручиваться.
— Нужно отдохнуть. А потом придумать, что делать дальше, — пробормотал Лань Сичэнь, устраиваясь в позу для медитации.
Цзинь Гуанъяо сел рядом с кроватью, голова сама упала на мягкое. Он хотел помедитировать как Лань Сичэнь, но почти сразу отключился.
***
Им обоим понадобилось время, чтобы восстановиться.
Следующий день был в самом разгаре, когда они проснулись (Лань Сичэнь, помедитировав до рассвета, не удержался и тоже решил поспать, но сначала он уложил Цзинь Гуанъяо, нет, Мэн Яо по-человечески).
Они привели себя в относительно нормальный вид и перекусили едой из запасов. До этого момента Мэн Яо помалкивал, но всё же решился спросить:
— Ты ведь не сможешь остаться со мной?
— Я не могу оставить орден.
— Тогда... Я должен где-нибудь залечь на дно, но чтобы ты знал где я?
— Наверное, так будет лучше всего. Я скажу всем, что ты... — Лань Сичэнь не мог заставить себя сказать ужасное слово. — Что ты...
— Говори увереннее. Умер. Ведь так и есть. Для всего остального мира я мёртв. — Мэн Яо тяжело вздохнул. — Домик где-нибудь на окраине подойдёт?
— Мгм. Я куплю.
— Не нужно. Я что-нибудь продам из оставшегося, да и ты уже дал мне деньги.
— А-Яо, позволь мне сделать это. — Лань Сичэнь взял его за руки и заглянул в глаза. — Пусть у тебя остается что-то, что ты сможешь использовать в непредвиденной ситуации. Я о том, что ты можешь продать.
Мэн Яо смутился и потупил взгляд.
— Я всё могу продать. Но если ты так желаешь, можешь купить сам.
— Я хотел бы сделать для тебя всё, что смогу. Лишь бы ты был в безопасности и ни в чём не нуждался.
Мэн Яо порывисто обнял его и уткнулся носом в ключицу.
— Я хотел бы, чтобы ты был рядом. Под боком. Но совершенно не представляю, как это сделать, — прошептал Лань Сичэнь, прижимаясь щекой к его виску.
— Мы придумаем это чуть позже. Когда уляжется пыль.
— Хорошо. Ты же... ты не оставишь меня? — жалобно.
— Теперь точно нет.
Лань Сичэнь прерывисто вздохнул. Чуть отстранил Мэн Яо и, обхватив руками его лицо, поцеловал в самые губы.
Сердце забилось пуще прежнего. По щекам Мэн Яо потекли слёзы.
Сичэнь, его Сичэнь целует его! Любит его! Незабываемый момент, он словно заново начал выстраивать мир.
Оторвавшись от губ Мэн Яо, Лань Сичэнь стал сцеловывать слезинки с его щёк, хотя сам готов был заплакать. Чувств было слишком много. Любовь, горечь, печаль, нежность, боль, предвкушение, тоска, радость, страх...
Мэн Яо потянулся к нему и коснулся его губ сам. И они разделили поцелуй с привкусом слёз.
— А-Яо, — прошептал Лань Сичэнь, прижавшись лбом к его лбу и зажмурившись.
— Только ты у меня остался. И я больше не смогу тебя отпустить. — Шептал тот словно в бреду, гладя его щёки, плечи.
— Не отпускай, прошу. Не оставляй.
Мэн Яо расцеловал всё его лицо и закончил губами. Долго, мучительно приятно. И совершенно не хотелось отстраняться. Ни за что. Никогда.
У них есть немного времени. Они могут, желают себе это позволить.
Лань Сичэнь сел поудобнее и утянул Мэн Яо к себе на колени.
— Мне нужно будет скоро возвращаться.
— Значит, нужно придумать, где я останусь. — Тот обвил его шею руками.
Лань Сичэнь стал рассуждать о ближайших землях, перебирая его волосы пальцами.
— А может быть я уеду на юг? Совсем на юг, за ваши территории. Туда, где даже орденов толком нет.
Сердце тут же заныло.
— Тогда ты будешь так далеко, что я не смогу тебя часто навещать.
— А ты когда будешь ко мне прилетать, скажешь, что во время своего странствия после моей смерти понял очарование моря и нашёл в нём спокойствие, поэтому хочешь туда возвращаться.
— Не в этом дело. А в том, что я не могу часто надолго оставлять орден, А-Яо. Ты ведь понимаешь. Но если ты хочешь, сделаем так.
— Подбираться ближе к твоему ордену... если в Облачных Глубинах устроят обыск, меня найдут. Может, я лишь первое время там побуду, а затем подберусь ближе?
— Ты прав, — вздохнул Лань Сичэнь. — Значит, далеко...
Мэн Яо погладил его плечи и вновь обнял за шею.
— Никуда я от тебя не денусь.
— Говоришь ты, хотя ещё как денешься, потому что до тебя будут тысячи ли, — проворчал Лань Сичэнь и укусил его за ухо.
— Аай. — Мэн Яо укусил в ответ, но за подбородок.
— Тогда нам нужно лететь прямо сейчас. Я должен убедиться, что ты будешь хорошо пристроен.
— Хорошо.
Они отправились в путь. Лань Сичэнь нёс Мэн Яо на Шоюэ. И летел так быстро, как мог. Через два часа пришлось сделать привал, но зато они уже улетели в конец географии за территории любых орденов. Теперь оставалось только найти приятное для жизни место.
— Когда мы летели, я видел внизу город. Или это была деревня, не очень понятно было.
— Можем вернуться пешком. Это недалеко?
— Да.
— Тогда пойдём.
Лань Сичэнь взял его за руку. Так ему казалось правильно. Мэн Яо не мог с ним не согласиться.
Они вышли к небольшому поселению. Пообщавшись с людьми, узнали, что те далеки от новостей мира, тем вообще не до всякой светской суеты, и что у тех есть свободный дом. Его забросил хозяин, который решил переехать под крылышко великих орденов. Его-то Лань Сичэнь и выкупил для Мэн Яо у главного по городку.
Маленький, но хороший домик. Правда настолько поросший пылью, грязью и растительностью, что страшно смотреть. Но Мэн Яо с робкой улыбкой уверил, что приведёт его в порядок.
Лань Сичэнь поверил ему, хотя и смотрел на домик с неприкрытым ужасом. Он даже нанял на часть оставшихся денег парочку людей, которые тут же начали всё расчищать. А Мэн Яо повёл обедать.
— Я всё равно никуда не денусь, пока силы не восстановлю.
— А тебя никто бы не отпустил просто так. Посмотрим, что они могут предложить нам покушать.
После сытного обеда они прошлись по поселению и вернулись к дому. Пользуясь тем, что двое нанятых ребят тоже убежали пообедать, Мэн Яо беззастенчиво утянул Лань Сичэня в поцелуй, прячась от солнышка в тени дерева.
Прижав его к себе так сильно, что вдохнуть было невозможно, Лань Сичэнь ответил. Жадно. Отчаянно. Понимая, что скоро они расстанутся и когда встретятся (и встретятся ли вообще) — неизвестно.
От удовольствия, что Мэн Яо испытал от объятий, он простонал и с ещё большим жаром ответил на поцелуй.
От его стона по позвоночнику пробежали мурашки. Совсем себя не контролируя, Лань Мэн Яо спиной в дерево, впиваясь пальцами в его бёдра.
Мэн Яо простонал вновь, так ему это нравилось. Эта сила, порывистость, Лань Сичэнь теряющий контроль был слишком соблазнительным.
И вдруг Лань Сичэнь до боли впился зубами в его шею. Наверняка останется яркий большой синяк. И отстранился.
Мэн Яо охнул и вцепился пальцами в его руки.
— Сичэнь, больно.
— Знаю. — Лань Сичэнь сверкнул глазами.
Тогда Мэн Яо притянул его к себе, сдвинул ворот одежд, освобождая плечо, и до боли укусил его туда.
Лань Сичэнь и бровью не повёл и, когда Мэн Яо отстранился, просто обнял его, утыкаясь носом в его макушку.
— Мой Сичэнь. Мой Лань-гэгэ, — тихо хихикнул Мэн Яо и обнял его покрепче.
Он сдвинулся так, чтобы губами касаться уха Мэн Яо, и тихо вкрадчиво-угрожающе произнёс:
— Если ты посмеешь сбежать, я найду тебя. И больше не буду таким добреньким.
— Куда я от тебя денусь, Лань-гэгэ? Но... я не против, если ты не будешь добреньким.
— Не знаю, что ты там себе напридумывал, но это предупреждение о том, что я запру тебя в доме в Облачных Глубинах.
— Я напридумывал очень однозначное возбуждение от твоих действий, прости. — Мэн Яо медленно выдохнул, пытаясь привести себя в порядок и прислушаться к Лань Сичэню. — Я понял тебя. Я буду сидеть здесь тихо.
Лань Сичэнь смущённо покраснел. Глаза его забегали.
— Твоя сила и порывистость очень заводят.
— А-Яо... — он совсем отстранился, смущаясь.
— Прости...
Лань Сичэнь мотнул головой.
— Не за что извиняться.
— Не отстраняйся, прошу. — Мэн Яо протянул к нему руки.
Словно заворожённый, Лань Сичэнь шагнул к нему обратно, позволяя обнять и обнимая в ответ. Коснулся губами лба Мэн Яо и затих.
— Ты хороший. Очень хороший. — Мэн Яо чмокнул его в ключицу и тоже затих.
«А ты — нет», — с какой-то обидой подумал Лань Сичэнь и снова укусил его за шею.
— Мх! За что?
— За то, что ты нехороший.
— Ах, ну да. Надеюсь... надеюсь, однажды я вновь завоюю твое доверие.
— Всё будет зависеть только от тебя, А-Яо. — Поцеловал его в уголок челюсти.
— Я сделаю это. — Мэн Яо подставился под поцелуй и сам чмокнул Лань Сичэня туда же.
— Вот и договорились.
— Хочу сказать вновь: я люблю тебя.
— Если бы я только узнал раньше, — прошептал Лань Сичэнь. — Если бы я только сказал раньше... Я люблю тебя, А-Яо. С первой встречи.
Мэн Яо порывисто вновь утянул его в поцелуй, выражая ему так свою благодарность и чувства.
Они целовались до боли в губах, пока не услышали, что вернулись нанятые ребята. Пришлось мгновенно приводить себя в порядок и притворяться, что заняты делом.
В восемь рук и с помощью заклинаний они быстро привели дом в относительно благопристойный вид. Ну как быстро... Работали до самой ночи.
— Я не ожидал, что ты останешься, — приластился к Лань Сичэню Мэн Яо, когда рабочие ушли. — Хочешь освежиться? Мне подсказали, где здесь воду можно раздобыть.
— Было бы неплохо, — кивнул Лань Сичэнь. И ему, и себе он не хотел признаваться, что боится улетать.
Мэн Яо повёл его к реке. Он мило улыбался и, казалось, постепенно возвращался к жизни. Лань Сичэнь шёл за ним, не отпуская его руки.
Небольшая, но с быстрым течением и холодными водами река встретила их приветливым журчанием.
— Думаю, тут и освежимся. — Мэн Яо остановился на берегу и стал раздеваться.
Лань Сичэнь тут же смущённо заалел ушами и отвернулся.
— Что-то не так, Сичэнь?
Он помотал головой и, медленно обнажившись, вошёл в воду. По сравнению с холодными источниками Облачных Глубин, она была совсем не холодной.
Мэн Яо же, не привыкший к такому холоду, влетел в воду быстро и с визгом. Лань Сичэнь даже обернулся, испугавшись, что с ним что-то случилось. Но Мэн Яо после этого рассмеялся и, поглядывая на прекрасного Лань Сичэня, стал мыться. Чтобы затем прильнуть к его спине и оставить на плече поцелуй. И тут же отстраниться.
Лань Сичэнь же очень смущался и попытался закончить как можно скорее. А Мэн Яо отлипать от него явно не собирался, смущая сильнее.
— А-Яо, прекрати, — пробормотал Лань Сичэнь, прячась за волосами.
— Что не так, Сичэнь?
— Это... слишком... Пока что.
— Прости. — Он потупил взгляд и отстранился.
Лань Сичэнь облегчённо вздохнул.
— Спасибо.
И быстро оделся.
Они вернулись в дом.
— Хочешь поесть?
— Разве что немного. Потом нужно будет помедитировать. А завтра с утра я полечу назад.
Мэн Яо принёс им еду, и они спокойно поздно поужинали.
— Может поспишь, а не помедитируешь?
Подумав, Лань Сичэнь всё же согласился поспать. Правда кровать была одна.
Мэн Яо старался к нему не приставать и вести себя очень прилично.
А вот Лань Сичэнь от волнения не мог заснуть и поэтому всё-таки попытался помедитировать. Но А-Яо так близко... И так сладко спал, что просто само очарование.
Не удержавшись, Лань Сичэнь погладил его по щеке. Тихо вздохнул.
Всё могло бы быть иначе, если бы они, как два дурака, не молчали о чувствах.
Почему они молчали?
Наверное, боялись потерять хоть какие-то отношения, если вдруг другой отвергнет чувства.
А теперь... Теперь А-Яо в опасности. Теперь они совсем далеко друг от друга и не могут видеться явно. Только тайно.
Да и Лань Сичэню понадобится время, чтобы смириться с тем, что Мэн Яо сотворил. Впрочем, убийства людей не так страшны. Скольких сам Лань Сичэнь убил на войне?
Цзинь Гуаншаня жалко не было. Неизвестных Лань Сичэню людей тоже. Только дагэ... В смерти которого и сам Лань Сичэнь был виновен. С этим ещё долго придётся смиряться. И с жестокостью и холодной расчётливостью любимого тоже.
Сладкий сон Мэн Яо длился не долго. Вскоре он заметался, за тогда жалобно, захныкал. Он пытался проснуться, но не получалось.
— А-Яо? А-Яо! — Лань Сичэнь попытался его разбудить, а когда не вышло, прижал к себе и стал поглаживать по спине, шепча успокаивающие слова. Постепенно тот затих, лишь иногда всхлипывая, и прижался к Лань Сичэню. — Шшш, всё хорошо, малыш, всё закончилось, — прошептал Лань Сичэнь и коснулся губами его макушки.
Ночь была долгой. Но они хотя бы были друг у друга.
***
А утром после долгого прощального поцелуя Лань Сичэнь улетел домой.
По дороге вернул на лоб ленту, а тёмное ханьфу спрятал в мешочек.
Он специально направлял в меч больше энергии, чем было нужно, чтобы вымотаться и выглядеть как можно ужаснее.
В Облачных Глубинах его встретили встревоженным и одновременно радостным шумом.
«Глава вернулся!»
«Но что с ним?»
Лань Сичэня тут же перехватили старейшины и потребовали ответа. Он безжизненным голосом ответил, что Цзинь Гуанъяо погиб, а сам Лань Сичэнь всё это время пытался прийти в себя после открывшейся правды и смерти предателя.
«Предатель...» — Лань Сичэнь мысленно воспротивился этому слову. Так же, как и слову о смерти.
Старейшины выглядели такими довольными от новости о смерти Цзинь Гуанъяо, что Лань Сичэню стало тошно.
Какие же они ужасные люди. Радоваться смерти человека, который лично им не сделал ничего, который навредил всего нескольким людям, а в целом делал только хорошее для мира заклинателей. Людская мораль поистине нелогична.
Он ушёл от старейшин и заперся в своём доме, сказав, что уходит в уединённую медитацию.
Впрочем, ему и правда это было необходимо. Подумать лучше. Разложить всё по полочкам. И принять.
***
Они были в разлуке долгое время. Долгое мучительное время. Но вот Лань Сичэнь смог вырваться наконец и примчался в тот приятный городишко.
Дом на месте, но Мэн Яо нет. Еды нет, вещей толком тоже нет.
Обойдя дом, Лань Сичэнь позволил себе слабость и опустился на пол, прижимая спиной к стене. Сердце сжималось. Неужели А-Яо всё-таки...
Глубоко вдохнув и медленно выдохнув, Лань Сичэнь заставил себя успокоиться. Сначала нужно подождать. Можно пройтись по деревне и спросить.
Он поднялся, решив заняться именно этим, чтобы зазря не вариться в причиняющих боль мыслях.
Ему сказали, что молодого красивого господина давненько не видели.
Поблагодарив людей, Лань Сичэнь вернулся в дом. Там он свернулся в клубочек на кровати, зарылся лицом в постель, но даже запаха Мэн Яо не осталось.
Ничего не осталось.
Запретив себе думать об этом, Лань Сичэнь ушёл в медитацию. А утром улетел домой, не заметив, что обронил платок.
***
Когда Мэн Яо вернулся домой с заработков и увидел платок — ругал себя последними словами. Как он посмел пропустить столь долгожданную встречу?!
Писать ему нельзя, приехать к нему нельзя, ничего нельзя!
Как можно дать о себе знать? Только надеяться, что он вернётся. Слепо, глупо, внутренне ненавидя себя.
***
Лань Сичэнь возвращаться не собирался. Не видел смысла.
Но однажды, уже по наступлению холодов, тоска так заела, что он всё-таки полетел туда. Хотел даже вернуться с половины пути. Но всё-таки долетел.
Будто чувствовал.
Дом. Живой, тёплый, со слабым светом в окнах. Неужели в нём вновь кто-то живёт?
С замиранием сердца Лань Сичэнь постучал.
Из-за двери раздалось усталое:
— Да скоро заштопаю, не торопите. — И когда дверь раскрылась, Мэн Яо поначалу замер, а затем заплакал как малое дитя, кидаясь ему в объятья.
— А-Яо! — Лань Сичэнь прижал его крепко к себе и зарылся лицом в волосы. — А-Яо, я думал, ты... Прости меня. — Такое облегчение навалилось, что ноги задрожали.
— Это ты прости меня. Я ушёл тогда, хотя обещал быть здесь. Прости, — говорил он, запинаясь, икал от слёз и вообще слишком расчувствовался.
— Мой хороший. Я так рад, что вижу тебя. — Лань Сичэнь обхватил его лицо ладонями и расцеловал мокрые щёки.
— Я так боялся, что ты не вернёшься.
— Нужно было написать мне. От одного раза ничего страшного бы не случилось. — Лань Сичэнь прижался лбом к его лбу. — Если вдруг кто-нибудь бы заинтересовался, я бы что-нибудь соврал. Ради тебя готов нарушать любые правила.
— Прости.
— Не извиняйся. Теперь всё хорошо.
— Заходи скорее. — Мэн Яо завёл его в дом, где мог поцеловать.
Лань Сичэнь жадно ответил, буквально приподнимая Мэн Яо над полом, чтобы было удобнее.
— Я люблю тебя. Я так тебя люблю! — тот обнимал его за шею и целовал как в последний раз, так глубоко и жадно, кусуче.
— Люблю тебя. — Лань Сичэнь вдруг отстранил его и, достав ленту из рукава, повязал её на запястье Мэн Яо. И поцеловал его через ленту в это самое запястье. — Люблю.
Мэн Яо смотрел на ленту недоуменно, губы предательски задрожали, и он уткнулся лицом в его грудь.
— Я так слаб перед тобой.
— Взаимно. — Лань Сичэнь тихо рассмеялся и погладил его по волосам. — Как ты здесь? — так спокойно спросил, будто не совершил только что одно из самых важных действ в жизни.
Да, спокойно. Потому что наконец они рядом. Потому что наконец он может видеть, слышать и касаться Мэн Яо.
— Я хорошо. Правда хорошо. Здесь добрые люди, простые, рабочие. Они дают отвлечься. Меня взял в помощники портной, я осваиваю новое умение. Здесь тихо. Спокойно. Как бы я хотел, чтобы ты остался здесь со мной.
— Хотел бы я остаться здесь с тобой... — Лань Сичэнь обнял его крепче.
Несбыточные мечты.
— А как ты? Что творится в большом мире? Только честно.
— Не Хуайсан стал верховным заклинателем. У Цзинь Лина проблемы с орденом, — Лань Сичэнь вздохнул. — Но он старается. Я разрешил парочке наших адептов помогать ему и сам стараюсь поддерживать, хотя старейшины были категорически против. В остальном всё, как прежде.
Мэн Яо заметно погрустнел — скучал по маленькому озорнику.
— Спасибо, Сичэнь. Спасибо, — прошептал он и прижался к его груди щекой.
— Не за что благодарить меня, А-Яо. — Стал поглаживать его по спине. Потом задумался: — Быть может, рассказать ему? Мне кажется, он будет рад. Сначала зол, потом рад.
— Я так предал его доверие, причинил столько боли. Как я могу?
— Но ты его дядя, и он воспитывался тобой. Он любит тебя, что бы ты ни сделал. — «Прямо как я, только по-другому». — Я слышал, как он затыкал рты тем, кто пытался сказать что-то плохое о тебе.
Мэн Яо поджал губы. Стоило признаться ему, но... Это опасно.
— Подумай об этом, А-Яо. Возможно, вы нужны друг другу больше, чем оба считаете.
И вдруг Лань Сичэнь подхватил его на руки, сбивая с мысли.
— Ой… — Мэн Яо устроился в его руках и хихикнул. — Ну вот. И как я теперь буду думать о важном?
— Позже подумаешь. — Лань Сичэнь покружился с ним по комнате и сел на кровать, так и не выпуская его из рук.
Мэн Яо повалил его на кровать и зацеловал лицо. Счастливо рассмеявшись, Лань Сичэнь прижал Мэн Яо к себе.
— Мой А-Яо.
— Мой любимый Сичэнь. Сколько же ты подарил мне счастья.
Лёжа в этой тишине, на кровати вместе с самым любимым человеком на земле — Мэн Яо не мог представить чего-то лучше. Теплые сильные руки Лань Сичэня могли ему только сниться всё это время. Но в один момент всё стало реальностью.
Повозившись, Лань Сичэнь устроил их обоих поудобнее и поцеловал Мэн Яо в лоб. Просто не в силах был от него оторваться.
Раздался настойчивый стук в дверь и невнятные возмущённые речи. Мэн Яо на месте подскочил и метнулся к двери.
— Да подожди ты, о боги. — Он вернулся за стол и быстро зашил то, что надо было. Да так ловко, будто уже давно этим занимался. И вручил одежду работяге, получив в ответ в лицо мешочком с несколькими монетами. Когда дверь закрылась, Мэн Яо пробурчал:
— Гад голожопый.
Лань Сичэнь хихикнул невольно.
— Почему голожопый?
— Потому что я ему штаны чинил. Он всё это время в одном халате ходил.
Снова хихикнув, Лань Сичэнь протянул к нему руки.
— Вернись ко мне, рукодельник.
Мэн Яо запер дверь и рухнул в его объятья.
— А-Яо такой умничка, — нежно произнес Лань Сичэнь, поглаживая его по спине.
— Я хочу начать новую жизнь. Хочу быть достойным тебя.
— А-Яо, ты не недостоин меня. — Лань Сичэнь повалил его на спину и заглянул в глаза. — Начни новую жизнь ради самого себя. Я хочу, чтобы ты полюбил себя. Так же сильно, как я люблю тебя.
— Я не смогу, — прошептал Мэн Яо и прикрыл глаза.
— А-Яо, не прячься. Посмотри на меня. — Лань Сичэнь обхватил его лицо ладонями. Тот приоткрыл глаза, глядя на него печально. — А-Яо, ты замечательный. Ты очень умный и способный. Ты сделал столько хорошего для мира простых людей, сколько ни один из нас не делал. Ты делал плохие вещи, но каждый из нас делал что-то плохое. Все мы люди. Все мы ошибаемся. Это нормально. Тебя много раз обижали, тебе много раз делали плохо. И мне очень больно, что это происходило с тобой, что это помешало тебе любить себя. Но, А-Яо, ты — чудо, ты достоин целого мира.
— Сичэнь, ты прекрасен. Чтобы быть достойным тебя, я должен переродиться небожителем.
— А-Яо, — укоризненно.
— Что? Я говорю свою правду.
— Я тебя сейчас укушу.
— Что хочешь делай.
Лань Сичэнь прищурился и укусил его за шею.
— Ах! — воскликнул Мэн Яо и даже простонал от пронзившей боли. Лань Сичэнь тут же мягко коснулся места укуса губами. — Если после своих укусов ты будешь меня целовать — я хочу, чтобы ты кусал меня вечно.
Лань Сичэнь усмехнулся и, не удержавшись, расцеловал всю его шею, вдыхая любимый аромат, который, вдали от Цзиньлинтай, немного изменился — исчез удушающий запах пионов. Но, кажется, стал подходить Мэн Яо больше.
Он зарылся пальцами в волосы Лань Сичэня и сладко вздохнул, наслаждаясь ласками, вздрагивал от касания к особо чувствительным местам. И млел. Ему так нравилось быть с Лань Сичэнем, что от переизбытка эмоций он хотел расплакаться.
— А-Яо, ты такой нежный. — Лань Сичэнь улыбнулся и устроил голову на его груди.
— Только с тобой. Ты заслуживаешь всю мою нежность. Я отдал тебе свою жизнь и даже не мог рассчитывать, что ты ответишь тем же. Как же я влюблён в тебя. Как же я люблю тебя. Трудно описать словами.
— Если трудно описать словами, ты можешь показать, — Лань Сичэнь усмехнулся и поцеловал его. — Я готов позволить тебе всё на свете.
— А я тебе. — Зарылся носом в его волосы и замолчал, чувствуя умиротворение, наслаждаясь им в полной мере. Вот это мгновение разом окупило всё. Всё что было.
Он взглянул на свечу, догорающую у окна — символ того, что он ждёт.
И довольно вздохнул — дождался. Он был так счастлив, что это было не выразить ни словом, ни делом. Лань Сичэня всегда будет мало.
— Люблю, — прошептал Лань Сичэнь и замолчал тоже, наслаждаясь их единением.
В какой-то миг ему стало совершенно плевать на прошлое. Главное — он счастлив. Здесь и сейчас. И пока А-Яо его, он будет счастлив.
Мэн Яо на миг подумал, что когда им придется расстаться вновь, это будет невероятно тяжело.
Но ведь они обязательно встретятся вновь.
Оставалось только надеяться.
И верить.
Они будут. Но перед этим посвятят всё возможное время друг другу.
Так они и заснули в объятиях друг друга.
Чтобы вместе встретить следующий день.