Она снова пришла извиняться. После очередной ссоры она, больше не в силах терпеть, бежала к нему в квартиру, чтобы увидеть его, пусть каменного и холодного, но — родного. Алекса клялась, клялась сотни, тысячи раз, что больше не будет так поступать, больше не будет возвращаться к этому человеку, не будет скучать по нему, думать о нём, говорить…
— Прости меня…
Он молчал.
— Я люблю тебя, правда… Прости, умоляю…
Он ухмыльнулся, одним движением убрал волосы со своего лба и коснулся её щеки. Арчи действительно умел получать то, что хочет, пусть это не были изощренные ходы, а легкие манипуляции, на которые шли многие девушки. Он знал, чего ждала Лекс. Она ждала ответа, ждала одобрения, награду за хорошее поведение, за эти три заветных слова.
Что ж…
— Я тоже тебя люблю.
Алекса тут же растаяла, она растворилась в его руках, на щеках остались следы от туши и слез, которые она пыталась вытереть рукавом свитера — ничего не вышло.
Арчи взял одну руку Алексы и легонько коснулся кисти губами. Этот жест был очень нежным и милым, но взгляд… Темные, почти черные глаза смотрели исподлобья и горели неприятной искрой, от которых становилось неуютно на душе.
«Он всегда так смотрит, это влюбленный взгляд», — думала Лекс, пыталась себя успокоить. Очередной ссоры и разрыва она точно не переживет, она не могла без Арчи — он стал ее свежим воздухом, ярким светом. Уйдет Арчи — уйдет свет, уйдет возможность дышать.
Алекса давно стала зависима от него, они кучу раз расставались и расходились, но каждый раз она возвращалась к нему, он был словно магнитом, умел притянуть обратно, даже когда казалось, что все кончено.
— Ты больше не уйдешь?
Арчи улыбнулся лисьей улыбкой, его руки аккуратно притянули лицо Алексы, а слева послышался шепот:
— Это зависит от того, как ты будешь себя вести…
Его большие ладони медленно опустились на шею, затем — на плечи, руки, талию. Она уже знала, чего он хочет. И она знала, что должна ему помочь заполучить это.
Зажужжала ширинка на джинсах, расстегнулся ремень. Алекса чувствовала себя униженной, но знала, как Арчи любит проворачивать это с ней. Это еще одна своеобразная награда, но уже для него самого, ведь он тоже страдал в этой ужасной разлуке, он скучал по ней. Лекс опустилась на колени перед ним.
Прошел час. Обнаженные тела валялись в постели. Едкий сигаретный дым проникал в легкие, но Лекс успела привыкнуть к нему. Арчи был полностью удовлетворен, и теперь одной рукой поглаживал ее непослушные волосы, пока в другой держал сигарету. Алекс поджала губы. Все эти моменты, когда подавлял ее, когда нагло унижал, чтобы возвысить себя… Она знала, что он любит это, и явно хотел внушить и ей свою любовь. Привил желание быть чем-то незначительным, чем-то мелким и неважным, что в любой момент надоест Арчи, и он раздавит ее своим тяжелым ботинком.
Арчи часто говорил, что она его спасительница, нечто светлое и прекрасное, ничего более прекрасного он в своей жизни не видел. Но в то же время он выставлял Алексу своей куклой. Всегда.
«Он тебя использует»
«Да он издевается над тобой!»
«Лучше брось его, он тебя морально уничтожает, неужели ты не видишь?»
«Ты взгляни на себя! Ты из-за него совсем на труп похожа стала».
— Да я его люблю, как вы не поймете?!
Как они не понимают… Неужели они никогда не любили… А может… Это Алекса не знает, что такое настоящая любовь?
— Им просто не дано усвоить, что такое искренние чувства, Лекси, — Арчи сделал новую затяжку, — любовь — это никотин: также вредна, но даёт безумный кайф.
Лекс молчала. Она слушала равномерное биение сердца, лежа у него на груди, и смотрела в пустоту. Этот диалог, который Арчи вёл сам с собой был таким искусственным, таким выученным и вылизанным, отцензуренным, словно Арчи чего-то не договаривал ей.
Алекса посмотрела в его глаза. Темные, глубокие, хитрые. В них было что-то близкое и красивое, они были похожи на ночное небо в момент, когда на нем нет ни одной звездочки и даже луны. Арчи перевел взгляд на засмотревшуюся Лекс и улыбнулся.
— Любуешься мною?
Алекса неопределенно кивнула. Только теперь она начала это видеть. Эту улыбку — искривленную, хитрую, жуткую. Арчи больше не казался миленьким мальчиком — он больше походил на жестокого маньяка. Его голос больше не был нежным и обволакивающим — теперь это был голос, похожий на неприятный и страшный скрип несмазанной двери.
Алекса сняла розовые очки, и наконец-то увидела, каков ее парень на самом деле.
Вспомнились все моменты, когда Арчи вел себя не так, как ее любимый человек. Лекс могла прийти позже с учебы, задержаться с подругами или остаться дома помочь маме. И всегда затевалась мелкая ссора, незаметные манипуляции, которые заметит лишь тот, кто уже был в этом болоте:
— Оу, ну раз они тебе важнее, то… ладно.
— Ты расстроен?
— Нет, нет, просто… я думал, я твой парень, а не друг, на которого можно легко забить.
— Прости… — Лекс хватала его за рукав и тянула к себе. — Прости, я правда не подумала…
— А тебе и не нужно. Это ведь твои первые отношения? Оно и видно.
Арчи не смотрел на нее, он смотрел в сторону, ни одна мускула на его лице не двигалась совсем, а голос был тихим, ровным, и, в то же время, — устрашающим. У Лексы наворачивались слезы, она ненавидела кого-либо обижать своими поступками, и не думала, что когда-нибудь сделает так больно близкому человеку.
— Арчи, умоляю, ну прости! Ну, пожалуйста, я… Я правда не думала, что ты так… Я плохая девушка, да?
— Я этого не говорил.
Не говорил, да, но всегда имел в виду именно это. И кучу раз всегда витиеватыми фразами подводил ее к этому выводу. Заставлял исправляться, унижаться, просить прощения. А в один день совершил то, что до сих пор вызывало у Лекс противоречивые чувства…
— Арчи…
— М?
— А… — Лекс сглотнула, — а когда на той вечеринке я была жутко пьяна, ты ведь… ты ведь, получается, изнасиловал меня…
— Чего? — Арчи прыснул. — Мы занимались обычным сексом, милая, ты ведь сама лезла ко мне.
— Но я точно помню, что я уговаривала тебя меня не трогать.
— Лекси, ты была пьяна. Ты не можешь этого помнить, ты не соображала особо. В принципе, как и всегда. — Арчи потушил сигарету в пепельнице.
Лекс начала злиться.
— Почему ты так?
— Что?
— Почему ты вечно норовишь меня оскорбить? Ты вечно задеваешь меня! Постоянно говоришь такие вещи… обидные!
— А в чем я не прав? — Арчи поднял бровь. Алекса села перед ним, ее лицо покраснело от злобы.
— Ты только что сказал, что я не соображаю, когда пьяна, а потом добавил, что, в принципе, как всегда.
— И что?
— Ты считаешь меня глупой — вот что!
— Я этого не сказал. Перестань разводить скандалы из ничего. Это выматывает.
В глазах неприятно защипало, а в носу стало щекотать. Лекс молча поднялась с кровати и стала одеваться.
— Ты куда это? — Арчи не отрывал взгляда и следил, как Алекса одевает джинсы и свитер.
— Домой.
— Ты ведешь себя по-детски, Лекс, перестань, — Арчи протянул руку, чтобы схватить ее за талию, но она увернулась.
— Мы расстаемся. — отрезала Алекса, поправляя свою копну волос.
— …что?
— Мы рас-ста-ем-ся. Я больше так не могу. Сначала мне казалось, что я в сказке, потом — что в послесловии этой сказки, но теперь я знаю, что я, блять, в ебучем психологическим триллере.
— Ты что несешь?
— Ты не понял меня? Ты — гребаный манипулятор. — Алекса поправила свитер и повернулась к Арчи. Тот сел и выпрямился, между бровями появилась глубокая морщина — признак того, что он зол. — Ты постоянно надо мной издевался и унижал, ты пользовался мной! Ты морально меня уничтожал ежедневно. Мы то сходились, то расходились — и все по твоему настроению! Ты меня усадил на свои ебучие эмоциональные качели, и не давал с них слезть. Но с меня этого аттракциона хватит. Мне надоело… — голос дрогнул. Алекса держалась из последних сил, чтобы не заплакать. Не сейчас, не перед ним. Не здесь. — Меня заебало это все. Заебало твое отношение ко мне, как к игрушке какой-то, заебало, что ты так запросто пользуешься моими чувствами, и при этом ты ни разу — ни разу! — не подумал о том, каково мне. Я устала — от тебя, от твоих подколов, от твоих скандалов, манипуляций, от всего тебя.
Арчи слушал, не пытался перебить, но при этом его взгляд был холодным и отстраненным. Он словно пытался прожечь в Алексе дыру. Когда она высказалась и сделала шаг к выходу, то вдруг оказалась у стены, а дыхание перекрыли где-то у горла.
— Слушай. Меня. Сюда. — Арчи процедил эти слова сквозь зубы, прямо в губы Алексы. — Чтобы я подобной херни больше не слышал от тебя, ты поняла? Поняла?!
— Отпусти меня, придурок!!! — Алекса стала бить его сначала ладонями, затем кулаками, пока тот не отпустил ее. Набрав больше воздуха в легкие, она закричала:
— Ненавижу тебя! — и сбежала.
Только на улице, отбежав от дома Арчи так далеко, как только это было возможно, Алекса остановилась. На улице было тихо, еще только-только занимался рассвет. Небо постепенно расцветало светло-голубым оттенком. У Лекс задрожали губы. Упав на колени, прижав ладони губам, она зарыдала, сдавленно крича, вся скрючилась от скопившейся внутри боли. Она свободна, но… почему не счастлива?..