К вечеру наступает затишье. Следующая вылазка только ночью, а пока можно немного отдохнуть. Над лесом закат красивый, алый-алый. Как вишневый сок... Командир мечтательно жмурится, вспоминая какая вишня была крупная да сладкая в саду его бабушки. До войны. Нынче на месте того сада пепелище.
— Ну ничего — говорит он — вот победим... И снова мечтательно жмурится.
— Нам бы хлеба сейчас в меру, да тушенки, Илья Харитонович — ворчливо перебивает его подрывник Веслав.
Но командир нынче в настроении:
— Ничего. Победим и будет у нас вдосталь и хлеба и тушенки.
— И сгущенки — тихонько добавляет Шурка. Самая младшая в отряде, прибилась к ним однажды да так и осталась. Ей бы учиться, умная девчонка, начитанная... Да только школу немцы сожгли, как и все село. Шурка связистка, у неё техника работает как часы, будто знает какое слово, шепнет и все заработает. Побитый приемник оживает стоит ей тихонько, ласково погладить его да шепнуть это самое слово. Она с техникой быстрее язык находит чем с людьми. Странная Шурка. Все молчит, как немая и совсем не улыбается. А еще у Шурки чутье, прям звериное на опасность. Шурка ходит в разведку со всеми и когда она ходит в разведку, все возвращаются. Шурку в отряде любят. Шурка им и дочь и сестренка. У многих семьи остались на гражданке... У командира вон невеста - Дарья. Фото ее носит на груди, у сердца, как выдастся свободная минутка, достает и любуется.
— Мне — говорит — нельзя умирать. Ждет меня, моя Дарьюшка.
Но он же первым и идет в бой. Командир ведь. А значит впереди. Но пули его обходят покуда, видать хранит Дарьюшкина любовь. В отряде командира за глаза кличут батей. Он за своих горой, бережет их как может: Сам добывает им пайку и прочее да делит ровно на всех и следит, чтоб ссор промеж них не было. В бой их ведет и последним отступает, следя чтоб все целы были. Он с ними и в бою и на привале у костра, не чурается вместе пить спирт из фляжки, петь и плакать. Командир - широкой души человек не пожалеет своей пайки для больного, своей гимнастеркой укроет коли одеяла не хватит. Добрым словом ободрит да утешит, как есть батя. Да и чему тут удивляться-то, коли он старшой среди них? Для него они все ровно дети. Даже Веслав.
Веслав - подрывник и сам взрывной. Бешенный. От случайно брошенного слова вспыхивает как спичка. Но и гаснет быстро. До войны говорит был артистом, оттого и натура такая нервная - творческий человек. А бабка у него знахаркой была и его учила все травы определять где полезная, а где вредная. Нынче пригодилась. Лекарств на всех не набраться, а на войне не до суеверий. Потому шаманит Веслав с травами да так ловко у него выходит. Кабы не его травы, совсем худо бы им пришлось. Из иных микстуру сварит, а иные корешки и на суп идут. Чудно это - одною рукой лечит, а другою держит Смерть. Для него минирование как работа и подходит он к ней творчески, будто играет. Да что с него-артиста взять? Все они чудные. Да уж все привыкли. Чуднее только Эдька. Тощий чернявый пацан немногим старше Шурки. Как война началась сбежал на фронт, лет себе прибавил. А потом свалился им на головы, вместе со своим подбитым самолетом. Да так и остался. Самолет сгорел, сам выжил чудом. Веслав шаманил вместе с медсестрой Олей, выходили его. Но путь в небо ему покуда заказан. А он не унывает. Он вообще не умеет унывать: все треплется, шутит и смеется. Шут да и только. Но отчего-то теплеет на сердце от этих его глупых шуток, забываются тревоги да тоска. Язык у мальчишки подвешен, что сразу ясно - этому прямая дорога в артисты. Травит байки заборно так с огоньком, так что даже вечно хмурый Веслав улыбается уголком губ.
На бесшабашного шалопая Эдьку невозможно сердиться. Сколько командир не ругается, а все прощает глупого. Только молчать велит. А как Эдька замолчит, тишина такая, что тошно. И тогда за него вступается медсестра Оля. Эдька ей на вроде младшего брата стал. Оля добрая. Истинная сестра милосердия. Всех жалеет. Даже нелюдимого Веслава. Его особенно. Да и он при ней смиряет свой горячий нрав. Глядя как он кривится в неумелой улыбке и совсем уж неловко ухаживает за Олей, командир щурится добродушно:
— Обожди мол, вот закончится война и поженим вас.
Оля краснеет, а Эдька с Шуркой смеются.
Вот закончится война...