У Дзина размеренное дыхание, иногда до искусственной неправильности ровная спина, отточенные движения рук и тела, а в глазах – выверенное спокойствие, что плещется лёгкими волнами штиля на дне радужек. У него чуть хмурые брови, что постепенно разглаживаются лишь под покровом ночи в едва уловимом запахе дыма.

У луны свет голубоватый, холодный, но все же уютный в своей незамысловатой игре на стенах, потолке и полу лачуги, и Дзин улыбается, погружаясь в полудрёмные размышления.

У него голова кружится от усталости, но спать нельзя: он мудрым и стойким оракулом хранит ответственность за несменных спутников, что лежат по обе стороны от него и наслаждаются крепким сном. Фуу, подложив ладони под голову и поджав колени к груди, мирно посапывает и легонько дёргает носом, Муген же похрапывает резко, громко, почти желчно и по-звериному, но от всего этого у ронина только теплеет улыбка. Дзин со всеобъемлющей нежностью смотрит на хрупкую, совсем юную Фуу, на неотёсанного, растрепанного, исписанного летописью шрамов Мугена и наблюдает за мыслью, скользящей по рассудку: "Насколько же уместна эта нежность?".

И Дзин даже себе самому признаться в честном ответе не может.

Сквозь окно пробивается тусклое мерцание звёзд, из травы доносится стрёкот цикад, и в этой сверкающей бесконечности Дзин почему-то ощущает себя по-настоящему свободным.

Он позволяет себе сесть удобнее, слегка ссутулив плечи, опирается спиной о стену и невесомыми, размеренными движениями касается своих спутников: поправляет шелковистые пряди чёлки Фуу, что щекотливо ниспадали на её лицо, приглаживает взлохмаченную копну жестких волос Мугена, а после – приобнимает обоих за плечи. Под объемной тканью хаори расползается тепло соприкосновений. Дзин прикрывает глаза, с губ, тронутых улыбкой, срывается долгий выдох. И он чувствует едва ли не кожей, как абсолютное, ничем не омраченное и всепоглощающее спокойствие заполняет сердце.

Дзин ограждает обоих от мирских тягот, несправедливости и опасностей, оберегает со всей заботой и братской любовью, на которую только способен.

У Дзина в руках самое дорогое, что у него есть.

И все они дома, пока есть друг у друга.