«Кто скрывается, тот и заметен», — Олег невольно вспоминает эту «волчью» цитату в данный момент, выйдя из дома в дождь и не разбирая дороги. Он чувствует на себе взгляды, которые липнут к нему, как влажная одежда к продрогшей коже. Взмокший, ссутулившийся, весь в угольно-чёрном, Волков сейчас больше всего напоминает ворона. Возможно, того самого, из стихотворения Эдгара По. В целом тот факт, что Олег работает учителем литературы, объясняет и полностью оправдывает его желание говорить отсылками и лозунгами.

Полуволк-полуворон считает про себя бесконечные многоэтажки, чтобы успокоиться и заземлиться. В одной из таких на две скромных учительских зарплаты тот живёт с Димой Дубиным, который ведёт информатику в той же школе, что и он. Этот «маленький компьютерный гений», как нежно называет его Волков, уже все уши прожужжал своему сожителю про некоего Разумовского, с которым тот шапочно познакомился, когда водил свой класс на предприятие, расследующее киберпреступления. Получилось полезное мероприятие в рамках профориентации, хотя школьникам больше запомнился тот момент, когда они пускали самолётики из офиса компании. Разумовский был и остаётся генеральным директором модного айтишного предприятия «Редвин». В английской раскладке это аббревиатура: «Really Doing While Innovating».

Олег вглядывается в серое, наглухо занавешенное окно одной из панелек и представляет Диму. Вспоминает, как они за обе щёки уплетали бублики с брынзой в свете одинокой лампочки со сломанным кабелем, кое-как перевязанным изолентой. Он часто рисует себе мысленно белокурого информатика, когда те не рядом. Представляет каждую чёрточку лица, каждую складку на одежде, каждый радужный блик от очков. Которыми, кажется, Дима отгораживается от него.

— Ты меня пугаешь, — чаще всего говорит Дубин. Ему мало пространства, мало воздуха, мало всего. Волков – не ядовитый плющ, просто не обучен любить по-другому. В итоге из удушливой квартиры уходит Олег, последний раз, как в бреду, прошептав «всего тебя хочу, от макушки до пяток», чудом выхватив Димины руки и прильнув к ним губами.

У Волкова больное самолюбие, ему страшно не хочется даже казаться жалким. Поэтому он расправляет плечи, давая струям воды вылизывать себя как сотням бездомных котят, которые вдруг обрели хозяева.

— Мать твою!

Колёса проезжающей мимо корейской иномарки визгливо скрипят, а затем вдруг затихают, и за этот краткий миг Олег, сам того не желая, принимает на себя удар. И ладно бы дождь – не растает, не сахарный (как бы его не называл Дима в ранние нежные моменты). Но нет. Теперь литератор стоит по колено в грязи, задумчиво, как будто видя их в первый раз, изучая свои руки, потемневшие до самых кончиков пальцев.

Дверь резко хлопает, и на обочину дороги выходит обладатель «кореянки», а также автор полунецензурного возгласа, довольно громкого, учитывая шумоизоляцию «Киа Рио».

Он шуршит распахнутым плащом и нервно жмёт на кнопку брелка с сигнализацией.

— Извините, — лихой автомобилист, наконец, поворачивается к Волкову, с досадой поджимая губы. Выглядит молодо и стильно: пламенно-медное каре, толстовка актуального оттенка «меланж», джинсы-бананы, кроссовки в стиле Марти Макфлая. Наверняка мальчик-мажор, ведущий сытную жизнь под боком у обеспеченного отца.

— Всё нормально, — устало бросает Олег, пожираемый желанием материться так, чтобы уши завяли у всего рафинированного педагогического состава средних классов.

Сергея Разумовского правда несчастным не назовёшь – успешный, уважаемый, занимается любимым и прибыльным делом. Внимания – хоть зачерпни рукой и ешь. Единственный момент: журналистки бывают несдержанны, периодически срывая конференции, но это дело десятое. А ещё он создал себя сам, без чьей-либо протекции, не смотря на юный возраст, буквально высек из мрамора. Поставить его в греческий зал Пушкинского музея – затерялся бы среди статуй.

У сильных волевых людей часто находятся такие же союзники, и Сергей не стал исключением. Сошёлся с Игорем Громом – перспективным профайлером, расследующим киберпреступления. Но нет в жизни совершенства (не считая фигуру Разумовского), и однажды его партнёр завалил задание. Не просчитал, расследуя взлом социальной сети «В потоке» с последующей утечкой личных данных, что пользователь со странным ником «Птица_Тряпка» изначально получил доступ к рабочим пространствам сотрудников «В потоке», а не к части внутренней сети. В общем, молодой и буйный гендир рвал и метал, а потом понизил Игоря в должности, причём сразу до шофёра – чтобы неповадно было. Всё к лучшему, Гром водит аккуратнее, особенно в дождь. Повелитель стихий своего рода.

— Садитесь, подвезу, — рыжий машет в сторону двери.

Волкову, который стоит как вкопанный, сейчас больше всего хочется раствориться в дожде и перестать существовать. Но Сергей беспрекословен. Ему даже не надо обходить эту застывшую натуру по кругу или шумно дышать в ухо, чтобы надавить. Между ними стена дождя и взгляд – упрямый, сверлящий, разбивающий вдребезги и тут же собирающий по кускам.

В салоне уютно, мягкий лаунж из сборника Café Del Mar резонирует с мягкими малиновыми креслами, навевающими мысли о фешенебельных отелях.

«А у него губа не дура», — подмечает учитель про себя, аккуратно оглаживая недешёвую обивку.

— Пристегнитесь, — отрезает водитель, в один миг разрывая ажурное кружево рассуждений.

— А, да, сейчас, — он чуть растерянно щёлкает ремнём безопасности, — кстати, я Олег, — Волков протягивает руку и скромно улыбается в усы.

— Сергей, — сдержанно кивает тот, — заедем ко мне, обсохните.

Олегу неловко ото всей ситуации. И не покидает ощущение, что он провалился в какой-то осознанный сон. Очень хочется избежать звенящей тишины, нарушаемой только лёгкими летними битами, и учитель достаёт из своего мысленного загашника одну из карточек с заготовленными фразами — это всегда помогает завязать хоть какое-то подобие знакомства.

— Вы одиноки, — заключает Волков, метнув глазами в сторону Разумовского и тут же концентрируясь на пляшущем эквалайзере в автомагнитоле.

— Надпись «Single» на толстовке ещё ни о чём не говорит, — отрезает в ответ айтишник.

— А, нет, — мягко парирует Олег, — у Вас взгляд такой.

— Какой? — Сергей заинтересованно поворачивает голову в его сторону.

— Одинокого человека, — озвучивает Волков очевидный ответ, тут же пряча глаза, на этот раз изучая пол и пытаясь физически почувствовать землю под ногами.

— А Вы смешной, — хмыкает Разумовский, тут же цокая и сигналя в адрес ещё более лихого гонщика, чем он сам.

Олег оценивает свой текущий внешний вид и постоянную риторику, ловя себя на мысли, что его можно было бы назвать каким угодно, только не смешным. Странным, загадочным, потерянным.

— Часто вот так людей подвозите? — не находя реакции на оценку, Волков снова переводит тему.

— Да, таксую для души, а так у меня свой бизнес, — легко отвечает молодой гендир, — а Вы, наверное, журналист?

— Почти, — Олег чуть приободряется и включается в беседу, — литературу преподаю детям.

Разумовский с уважением приподнимает бровь.

— Хорошо, что не журналист, а то они мне уже душу вынули. Ну всё, мы приехали.