Ты пахнешь сигаретами, тёплым лакированным деревом и медицинским спиртом. Я знаю, что ты меня хочешь, но не могу быть уверена насчёт того, любишь ли. Наверное, мой запах для тебя тоже привлекателен.

У тебя очень миловидное лицо, один ёлочный глаз и повязка на другом, потому что ты не любишь, когда за тобой подсматривают, и очень тёплые руки с аккуратно подстриженными ногтями. Мы говорили с тобой о смерти с твоих тринадцати, и ты пропитан моим отношением к ней насквозь. Я вырастила тебя, собственными руками выкрасила твои мягкие волосы в красно-розовый цвет и надела на твою шею чёрный свисток. Я делала за тебя домашку по физике, математике, языкам и литературе, пока ты учился этой твоей медицине, и ты отсыпался в моей кровати, чтобы с утра успеть на работу. Я вытирала твои слёзы от несчастной любви, слушала про книжки, которые ты читал, и встречала тебя из Сирени, когда вы все с гордостью вернулись оттуда.

Но, на самом деле, так ли много в тебе меня?

Ты смеёшься с ним, любишь его, принадлежишь ему и совсем не думаешь, что есть я. Так ведь? Я не знаю, на самом деле.

Иногда я смотрю на тебя и мечтаю, представляешь? Мечтаю о том, чтобы ты сказал, что у тебя в голове.

Ты вводишь меня в ступор и удивляешь, и я понятия не имею, что с тобой делать и куда тебя девать (и от тебя деваться).

Но, всё-таки, я... много думаю о тебе?

Я хочу тебя тоже, но толку от этого, если без любви? Да и муж, к тому же, не будет этому рад. И я, наверно, не буду. Даже если я знаю, что это из-за тебя. Что это без тебя не пройдёт.

Много лет уже помню, как ты прикасался, случайно -ли?- во сне, как прижимался -не?-осознанно, как утыкался в макушку, ведь выше стал слишком быстро. Ненавижу тебя? Люблю тебя? Хочу тебя.

И, знаешь, это сводит с ума, потому что

Ты пахнешь сигаретами, тёплым лакированным деревом и порохом, когда мы спускаемся в Бездну вместе, и ты всё так же крепко, как в твои шестнадцать, обнимаешь меня во сне.