Ты провожаешь меня, неуверенно глядя мне вслед, и каждый раз спрашиваешь, вернусь ли я, легонько придерживая за край одежды. Ты заглядываешь в глаза с надеждой, что я останусь, но каждый раз отводишь взгляд, как только я начинаю говорить. Ты ходишь за Торкой хвостиком, смотришь ему в рот и считаешь его за отца.

Мы с тобой совсем не похожи. Отчего же тогда именно я?..

Я спускаюсь ниже, чем ты сможешь сосчитать, если я дам тебе сложный пример. Тебе предлагал стать подопытным Рюдо, а Озен звала в ученики, а ты выбрал меня — безалаберную, шебутную и несдержанную. Почему?

Ты не похож ни на одного из моих уже мёртвых учеников. Не похож и на того, который остался в живых. Тебе бы учиться у бывшего Черного свистка Бельчеро, или, правда, у Озен, но ты всё равно влюблённо устремляешь свои глаза ко мне и просишь рассказать, как правильно готовить беникутинаву, которого видел только на страницах книжек, да у меня на картинках.

Что ты видишь во мне, такой ещё мелкий, едва Красный свисток? Я пытаюсь понять, но не могу.

Ты встречаешь моих гостей, улыбаешься, вежливо отвечаешь на вопросы и позволяешь трепать по волосам или тянуть за щёку. Ты ставишь для них чайник, подаёшь столовые приборы и режешь хлеб, рассказываешь о своей детской жизни и вглядываешься, вглядываешься, вглядываешься — но не в них, а в меня. Ты говоришь, что я — будто сама Бездна, неуверенно повторяя "люблю" и слушая моё "станешь старше — поговорим"

У тебя красивый почерк, которым ты пишешь мне письма с признаниями в своих чувствах, ты пахнешь молоком, которое до сих пор пьёшь, и свечным воском, которым запечатываешь свои витиеватые пока слова. Ты — светлый, спокойный и тихий, очень нежный и аккуратный, будто ищешь во мне то, что хотел бы назвать мечтой.

Я не буду тебе женой — я даже Гуэйре мать, хоть ему уже за тридцать. Никого, кроме него, из твоих "старших братьев" уже нет в живых, да и ты, наверное, не проживёшь достаточно, если свяжешься со мной.

Моим "детям" не везёт. Может, дело в том, что я убийца, может, это моё воспитание так сказывается — я хочу для тебя судьбы лучше, оттого ли ищу поводы оттолкнуть? Мне самой непонятно, если честно.

Всё равно ты совсем другой, и дорога твоя — твоя.

Улыбаясь, махну рукой, развернусь и пойду к гондоле: я опять отправляюсь вниз, а тебя не беру с собой. Ни к чему тебе видеть, как я убиваю людей.