Тошинори и Агури готовятся к Новому году каждый по своему. Он убирает дом, пылесося пол и протирая пыль во всех углах. Смахивает пыль со шкафов, без труда протянув руку ,благо высокий рост позволяет. Агури рассеянно кивает и приподнимает ноги, когда Тошинори проходит мимо с пылесосом. Особо усердно он пылесосит под елкой. Поправляет игрушки на темно-зеленых ветвях. Увядшие белые цветы к огромному огорчению Агури приходится выкинуть. Вместо них Тошинори обновляет гирлянду из еловых веток с позолоченными шишками и ярко-алыми ягодами остролиста над лестницей и внизу у камина. Тайком от любимой, озорно усмехаясь, вешает еще пару венков омелы в дверях комнат. Потом ловит ее под ней и целует. Уступая традициям, вместо светящейся и переливающейся гирлянды, снаружи дома вешает прозрачные бумажные фонарики. Ставит у ворот кадомацу, украшенные разноцветными моти и вешает у камина носки. В их семье европейские традиции часто причудливо переплетаются с японскими, но обеих супругов это устраивает.

Она пишет традиционные открытки друзьям, родственникам и коллегам. Прикусив от усердия кончик языка, выводит поздравления аккуратными ровными иероглифами, откладывает в сторону. Стопочка открыток слева растет. Агури прерывается, потягивается и с хрустом разминает пальцы. Оглядывается вокруг - дом блестит чистотой. Неяркое зимнее солнце заливает комнату золотисто-розовым светом. Близится закат. Тошинори приносит ей поесть и заботливо следит, чтобы она съела все до кусочка. Наклонившись, поправляет подушку у нее под спиной и целует в лоб. Агури вдруг ойкает и морщится. Отвечает на безмолвный вопрос в глазах любимого:

— Что-то малыш сегодня сильно пинается.

Тошинори успокоенно выдыхает. Когда он уходит Агури гладит живот:

— Все хорошо, малыш, все хорошо...

Но приступы опоясывающей боли в районе поясницы становятся все сильнее и чаще. И ближе к полуночи Агури понимает, что пришла пора. Она спускается в кухню, к Тошинори. Останавливается в дверях, прислонясь к косяку и со вздохом сообщает.

—Милый, кажется нашему малышу не терпится увидеть это мир.

Тот, хоть и был готов к такому повороту событий роняет себе на ногу поварешку - он готовил праздничный ужин, бестолково мечется по кухне. Потом разом берет себя в руки, вытирает их передником и вызывает такси для беременной супруги. Сумка для роженицы давно уже собрана и ждет своего часа. Тошинори просто поднимается в их комнату и достает ее из-под кровати. Помогает одеться Агури. От волнения пальцы его, застегивающие шубку подрагивают. Агури же совершенно спокойна. Она улыбается, накрывая его руку своей:

— Все будет хорошо, любимый.

Тошинори кивает, усаживая ее в такси. А в глазах его почти паника. Он садится рядом с ней на заднее сиденье и ставит сумку себе под ноги. Агури вскрикивает, когда схватки усиливаются и вцепается в его руку. Тошинори оборачивается к ней и заглядывает в глаза:

— Дыши. Слышишь, меня, дыши.

И дышит вместе с ней. В роддом он заносит любимую на руках, пинком открывая дверь. Таксист понимающе хмыкает и догнав, отдает ему чуть не забытую сумку с вещами. Денег за рейс он не берет. Желает, чтобы роды прошли успешно и уходит. Дежурной медсестре достаточно одного взгляда, чтобы позвать врача. Агури осторожно усаживают в кресло каталку. Тошинори рядом с ней до самого родильного отделения - шагает слева и держит за руку, уговаривая потерпеть. Агури между схватками поминает его тихим незлым словом, мол это ты виноват. И Тошинори в самом деле ощущает себя виноватым. Медсестра успокаивающе касается ладонью его плеча и обещает, что Агури в надежных руках. Целитель Накамура-сан не в первый раз принимает роды и он - один из лучших.

Агури увозят в родильное отделение, а Тошинори остается ждать снаружи. Когда изнутри доносится крик, он вздрагивает от неожиданности. Крик повторяется и Тошинори не в силах сидеть на месте начинает ходить взад-вперед перед дверями.

— Почему она так кричит? — беспокоится Тошинори

Но наступившая внезапно тишина тревожит еще сильнее. Он вспоминает все что читал и смотрел о родах и в частности о том, что во время родов можно умереть. Яростно мотает головой прогоняя ненужные мысли, сжимает подрагивающие руки в кулаки, снова ходит взад-вперед. Останавливается и падает на диванчик для посетителей, глухо выдыхает в прижатые к лицу ладони:

— Ками-сама, только бы обошлось....

Ему определенно нужна чья-то помощь. Хотя бы советом. Поддержка. И пальцы автоматически набирают знакомый номер:

— Наомаса-кун?

— Ч-что случилось? — голос друга со сна сипл.

— Агури рожает. — выдыхает в трубку Тошинори.

Наомаса все понимает:

— Сейчас буду.

Он действительно появляется очень быстро. И даже поднятый посреди ночи Тсукаучи выглядит возмутительно свежим и аккуратным.

— Пижон. — слабо усмехается Тошинори.

Наомаса толкает его кулаком в плечо:

— Так-то лучше, Тошинори-кун. Не сиди с таким лицом, как на похоронах. Ты вообще-то радоваться сейчас должен, папаша. Мои поздравления, кстати.

Тошинори возмущенно вскидывается и опять поникает, махнув на друга рукой. За что получает тычок в бок:

— Сделай лицо попроще. Кстати кто у вас?

— Мальчик. — тепло усмехается Тошинори — сын.

Наомаса радостно хлопает его по плечу:

— Так это ж отлично! Поздравляю.

Он отходит на минутку и возвращается с двумя стаканами кофе и пончиками:

— Поешь. А то грохнешься в голодный обморок и не увидишь сына. Как назовете?

Тошинори проглатывает первый пончик, почти не жуя и отвечает:

— Хиро.

— Ого. — впечатляется Наомаса — Смело. А Агури что? Не возражает?

Тошинори отхлебывает кофе:

— Она не увидела параллели между именем Хиро и английским названием нашей профессии. К счастью для меня. Впрочем, я называл его, исходя не из этого. Я желаю ему иной Судьбы. Не такой как у меня. У нас...

Наомаса поднимает ладонь:

— Так, стоп. Давай о хорошем.

И они гадают на кого будет похож малыш:

— Только б характером не в тебя пошел, а в Агури. — от души желает Наомаса.

— Плохо ты знаешь мою супругу — хмыкает Тошинори.

Потом обсуждают жизнь после родов, наполненную пеленками-распашонками, памперсами и бутылочками с молоком. Наомаса как двукратный дядя, не понаслышке знаком с этим, помогая овдовевшей сестре нянчиться с малышами. И сейчас он щедро делится опытом с другом. Но Тошинори не пугают нарисованные им перспективы. Он говорит, что уже любит малыша и будет заботиться о нем наравне с Агури. Наомаса смотрит на часы и зевает, прикрывая рот ладонью. У Тошинори сна ни в одном глазу.

— Ты поспи. — предлагает он другу.

Тот мотает головой, отказываясь и снова зевает:

— Не, вот закончится все, тогда и посплю.

Все заканчивается нескоро. К тому моменту Тошинори и Наомаса спят, полулежа друг на друге. Вышедшая к ним медсестра немного растерянно переводит взгляд с одного на другого, пытаясь понять кто же отец. Окликает тихонько:

— Яги-сан?

От звука ее голоса просыпается Наомаса и расталкивает Тошинори.

— Мальчик. — сообщает ему медсестра — восемь фунтов и шестнадцать унций.

— Мальчик... — эхом повторяет Тошинори и блаженно улыбается в пространство.