1
— Уил, вот скажи мне честно…
От синего света монитора болят глаза.
Услышав своё имя, мужчина повернулся. Несмотря на плохое освещение, маленькая камера уловила и передала все болезненные неровности лица. Томми, внимательно смотрящий в экран, заметно погрустнел, что отобразилось в сведённых бровях и губах, уголки которых, напротив, опустились.
Ночь. Почти новый день. Томми, честно говоря, обычно предпочитал спать в такое время. Путешествовать в царстве морфея. Видеть десятый сон. Выспаться, чтобы утром быть полным сил. Иннит и в этот день собирался придерживаться обычного маршрута, но одно сообщение от его дорогого, чрезмерно любимого, Уилбура, всё изменило.
Уилбур противоположность Томми во многом, начиная от деления по биоритмам, внутренним часам, — один «сова», а другой «жаворонок», — и заканчивая качеством всей прожитой жизни. Иннит — активный, Сут — интроверт. Блондин созванивается с родителями минимум раз в неделю стабильно, шатен мечтает забыть о своих родственниках, как о страшном сне.
Томми любит жизнь, а Уилбур хочет умереть.
Хотя последний пункт справедлив не до конца. Часть своей рутины Сут действительно только и лежит в своей кровати и молит Аида, Будду, Аллаха, Христа, Диониса и всех сразу о смерти, а другую часть жизни он просто хочет вылечить своё расстройство
Сейчас Уилбур навряд-ли думал о лечении.
Томми искренне сильно переживает за своего Уилби, но его возможности помочь чем-то очень ограничены. Депрессивным эпизодам мужчине очень характерно неверие, что он может быть важен кому-то, вследствие чего рождается желание закрыться от всех. Удалить социальные сети, выбросить все гаджеты в окно и больше никогда не вылазить из-под одеяла. Иннит всегда старается быть рядом с другом в такие дни и поддерживать, напоминать о своей сильной привязанности, но это сложно, когда последнее сообщение от этого друга отправлено 4 дня назад, а статус «прочитано» у собственных появился вчера вечером.
Поэтому Томми так важно соглашаться на спонтанные звонки с Уилбуром, если жертвовать приходится здоровым сном.
Уилбур слабо мычит в ответ. Его хороший микрофон это улавливает, и у Томми сбиваются мысли на мгновение от тихого и хриплого звука. Мило и как-то по-домашнему, знакомо.
— Что могло бы помочь тебе почувствовать себя лучше? Вот только не говори, что ничего.
Уилбур вымученно улыбнулся. Возможно, у жеста был другой контекст, но из-за появляющейся в такие дни гримасы страдания, она и приобрела такой вид.
Что могло бы помочь ему почувствовать себя лучше?
Что могло бы…
Уилбур прикрывает веки, и тёмные полукруги сходятся. Что?
В голове маячат мысли о какой-то другой, незнакомой ему, жизни. Что-то, что у него отняли ещё очень давно без права вернуть.
Томми тем более никогда не сможет вернуть Уилбуру всё потерянное время. Но говорить такое грубо и не тактично. Тем более грызущая лёгкие и печень тревога обещает, что Томми точно обидится на такие слова, и он навсегда останется в одиночестве. Неприятно закололо.
— Что-то есть, да я не знаю, — Уилбур не открывает век, боясь того, что может увидеть на лице Томми.
— Уил?.. Что я могу сделать для тебя?
Что.
Слово звучит по-знакомому. Уилбур мысленно повторяет его. Ч-т-о.
Ласточки и стрижи. Сочетание первых букв* звучат очень знакомо. Как перекатывание волны. Точно волна. Согласная как сжатие. Всё собирается в одну точку. Т — вода ударяется о камень.
Плеск.
— Поехали в следующем месяце на море? Куда-нибудь, где открытый океан и есть скалы. Можно даже не купаться, а так.
Томми хмурится ещё сильнее, думая, что Уилбур соскакивает с темы, а потом до него доходит, что это лишь завуалированный ответ. Очень в духе этого человека.
— Почему не на этой неделе?
Уилбур, опомнившись, открывает глаза. Он бегло осматривает лицо, подсвеченное монитором, и подчёркивает абсолютное спокойствие с вкраплением в глазах какой-то решимости. Хорошо, Уилбуру это нравится.
— Эту неделю ещё надо пережить.
Томми смотрит как человек, который знает, что делать.
2
Жизнь снова превратилась в просто «быть». Просто. Быть.
Уилбур просыпался к пяти-восьми вечера, если вообще засыпал, а не смотрел в стену всю последнюю ночь. Он не вставал, но следил за временем и держался на бутылке воды. Но это «тяжелая» версия его депрессивного эпизода. Сейчас он застрял где-то между тяжёлой и средней».
Средняя это сплошные запои и срывы.
Эта характеристика — личная разработка Уилбура Сута, в системе взгляда которого бухать это чуть лучше, чем лежать без сил что-либо сделать.
Накануне вечером, когда Томми с горем пополам вышел из звонка, в голову мужчины начали лезть мысли. Терпеть быстро стало не возможно.
В дело пошло полбутылки водки и несколько барбитуратов-снотворного. О, всё так знакомо; Уилбур проходил это уже ни раз. Смерть от передозировки лекарственными препаратами это очень редко просто лечь спать и не проснуться. Может, Уилбуру «везло» больше, если бы он не мешал своё снотворное с алкоголем, но он никогда не мог решиться нарушить строгое предписание врача «ни больше одной перед сном» на трезвую голову.
Коктейль из водки и таблеток всегда воспринимался желудком как нечто, что необходимо срочно выплюнуть.
Уилбур ненавидел блевать.
Уилбур провёл полночи блюющим в унитаз. Себя он ненавидел тоже, но это он не мог выплюнуть.
Только после устроенной самому себе пытки Сут смог уснуть глубоким, болезненным сном.
Это не было попыткой самоубийства, ладно? Не было, несмотря на то, что больше всего в мире Уилбур хотел не проснуться. Однако навязчиво вибрирующий телефон считал, что именно это ему необходимо.
Уилбур терпел минуту-другую, но шум не прекращался. В конце концов мужчина подскочил, схватил телефон. Кто-то звонил, но ему было всё равно. В противоречие грызущего страху начало хотеться остаться навсегда одному, чтобы его больше никто никогда не трогал и все вообще забыли, что существовал такой никчёмный человек. Уилбур не смотрел на имя контакта, лишь краем глаза подметил красное сердечко-эмодзи в конце, пронёсшееся размытой дугой, когда он бросал телефон в другой конец комнаты. Гаджет угодил точно в дверной косяк, к нескольких дюймах от пола и оставил вмятину. Возможно был хруст, экран погас, вибрация пропала. Уилбур не знал, потому что уже натягивал грязное, давно не стиранное одеяло, чтобы попытаться вернуться в большое тёмное ничто, сон. Он нащупывал небытьё усердно, жмурил глаза и почти-почти смог.
В дверь постучали.
«Поймут, что им не рады или что дома никого нет, и уйдут» — решил Уилбур и накрыл голову подушкой, надеясь избежать реальности. Вот только она была настойчива и упёрто колотила в дверь с десяток минут.
Уилбур встал босыми ногами на липкий пол. Идя до входной двери, он был уверен, что человека по ту сторону ожидает участь телефона. А потом он открыл дверь, мгновение пожмурился из-за солнечных лучей, попадающих прямо в воспаленные глаза, и удивлённо ахнул:
— Томми? Какого хуя ты тут делаешь?
Томми с такой довольной лыбой на лице, довольной и ехидной, действительно стоял за дверью. Он убрал руки за спину и от нетерпения подпрыгивал на месте, перекатываясь с носков на пятки — с пяток на носки.
Уилбуру хотелось, чтобы человек перед ним оказался всего лишь галлюцинацией воспалёного сознания, но в груди всё равно приятно разлилось тепло от вида близкого человека.
— Мы едем на море! — торжественно заявил Иннит, всплеснув руками, и улыбка на его лице стала шире.
— Какое море? — недоумевающе спросил Уилбур и облокотился о скрипящую дверь.
— Ты сам вчера сказал! Точнее предложил. Я как раз знаю одно замечательное место, там есть всё, что ты хотел: открытый океан, песок, камни скалы, и иногда медузы, но не суть; всё как ты хотел!
Томми гордливо поднял подбородок. Уилбур смотрел на него как на идиота, хотя в этой конфузной ситуации идиотом чувствовал себя.
— Мы договорились на сегодня? — спросил Сут с появившийся застенчивостью. Он едва помнил, что разговаривал с Томми вечером, зато в голове хорошо отложилось, как его выворачивало недавно и он падал лицом в унитаз. Если Уилбур и впрямь о чём-то договорился с Томми и забыл об этом — он себе не простит.
От вопроса настала очередь Томми краснеть.
— Ну-у-у… Почти… Ты предложил в следующем месяце, но я подумал, а чего тянуть…
Обрывки разговора врезались в только начинающее функционировать сознание.
Уилбур нахмурился.
— Какого хуя, Том? — Он повторился. — Нам не на чем ехать сейчас. И вещи не собраны. И мы не знаем куда ехать.
— Вот! Правильные мысли. Точнее не прав-… точнее только частично правильные. У меня есть карта, арендованная машина и я уже собрал свои вещи и прикупил еды, так что-о-о…
Томми улыбнулся, поджав губы, ожидая слов какой он молодец. Однако Уилбур нашёл чем смутиться.
— Ты что?
— Я говорю: у меня есть карта, я арендовал машину, я собрал-, — Томми начал услужливо повторять всё сказанное, но Уилбур остановил его одним движением ладони, метнувшейся вверх.
— Про машину, Том. Что ты сказал про машину?
— О. Я арендовал машину. Вон она.
Томми ткнул пальцем, — если бы голова Уилбура гудела не так сильно, он бы обязательно обратил на это внимание и цокнул, — на припаркованную у дома машину. Судя по солнцу и отсутствию на подъездных дорожках соседских машин, время клонилось к вечеру и все всё ещё трудятся на своих работах. Однако сконцентрироваться стоило на серой тайоте возле собственного дома.
Уилбур тяжело вздохнул. Иногда он забывал, что Томми уже давно не шестнадцать. Учитывая его детские импульсивные поступки, это действительно нелегко запомнить.
— Я не поеду с тобой.
Томми на это усмехнулся. Он полночи ворочался в постели и думал над словами своего друга. Если Уилбуру может помочь поездка к морю — он устроит ему эту поездку. Томми вообще готов ради него на очень многое. На многое — чуть больше, чем любой человек ради своего обычного друга. Томми мог бы с удовольствием достать звезду с неба ради Уилбура.
— Я знал, что ты такое скажешь, так что теперь попробуй назвать хоть один аргумент против, на который я не найду причину почему это херня, а не аргумент.
Уилбур почувствовал неловкость, впуская Томми в свой дом. Конечно, Иннит бывал там сотню и больше раз с момента, как переехал в этот город в связи с учёбой, ради блогов и просто, чтобы быть ближе к Суту. Дело было не в том, что мужчина не доверял ему пребывание в таком сокровенном месте. Да, Уилбур далеко не каждого впускает в личную обитель, а если делает это, то планирует всё заранее и тщательно готовится, словно принимает саму королеву Елизавету вторую. Это всегда торжественное событие, а ныне в доме срач.
Стены уже и не помнят, когда в последний раз проводилась уборка. Тряпки для полов никто не касался несколько месяцев точно. Возле входной двери стоял один единственный мусорный пакет, доверху набитый и плотно завязанный. Правда, стоял он там со времён рождения Христа или Сократа. Лаконично рядом находились прозрачные бутылки и пластиковые тарелки, такие же как и по всему дома. Особенно много такого мусора скопилось возле кровати и на кухонном столе. На диване и возле преимущественно лежали упаковки из-под пиццы. В последнее время Уилбур не очень хорошо следил за питанием.
Томми картину никак не прокоментировал, но сделал пометку в своей голове. Он стремительно направился в комнату хозяина дома, к шкафу, вокруг которого были разбросаны вещи. Уил вяло поплёлся за ним.
— Куда мы хоть поедем?
— Есть один пляж, который находится севернее. Мы с родителями раньше часто ездили туда, ночевали в палатке, всё как надо в общем. О, от этой футболки не пахнет, — юноша довольно закинул вещь себе на плечо и продолжил рыться в одежде. — Знаешь откуда родители узнали о нём?
— М?
— Туристический путеводитель. Там что-то вроде заповедника и на буклете нарисована карта. Мама так офигела, когда я позвонил в девять утра и начал слёзно умолять найти его. Такая умора была. Кстати, если хочешь можем по пути заехать в один маленький городок и поглазеть на какую-то старую статую. Не знаю, что в ней особенно кроме её древности, но я подумал, что тебе может понравится эта идея. Всё равно за бензин плачу я.
Уилбур слушал вполуха, со слабой улыбкой на лице. Томми говорил и собирал вещи одновременно, что выглядело как-то по-домашнему. Пара спортивных штанов, две майки, единственная не воняющая потом футболка и даже свитер. мужчина рассеянно наблюдал и задавался вопросом, во сколько Томми встал.
— Думаю, плавки ты себе сам выберешь, — хихикнул Иннит, — я пойду пока сложу это в машину.
Томми не был уверен хватит ли Уилбуру этой одежды, но, взглянув на ярлычки, он убедился, что у них одинаковый размер одежды. Своих шмоток он взял достаточно много, чтобы вдруг что поделиться.
3
Начало поездки вышло никаким. Уилбур и Томми уселись в машину и поехали. Иннит был за рулём как единственный обладатель прав, да и просто знающий дорогу. Это его первое большое, далёкое путешествие куда-то и естественное волнение заставляло барабанить пальцами по рулю и стараться сосредотачивать внимание только на дороге. Мысленно Томми ждал, что Уилбур заметит его нервное состояние и скажет что-то хорошее, ободряющее. У мужчины обычно всегда было много слов для него. Однако одного украдкого взгляда хватило, чтобы вспомнить в каком состояние находится его друг.
Уилбур прижался лбом к лобовому стеклу. Глядя на это, захотелось поблагодарить правительство за хорошие междугородные дороги. Лицо мужчины отражалось в окне: прозрачное, безучастное и выражающее все муки, связанные с принуждением ехать куда-то. Томми почувствовал себя строгим родителем, отвозящим своего ребёнка подростка-эмо в школу. На языке так и крутилось токсичное «ты мне потом за это спасибо ещё скажешь». только из-за сравнения. Томми устроил это всё не ради спасибо, а ради более важных вещей, чем одно слово.
На коленях Уилбура лежала бутылка минеральной воды, что оказалось очень кстати. Каждые пять минут он подносил горлышко к губам, делал пять глотков и тут же хмурился из-за боли в горле. Видимо, после ночи остались царапины.
И каждые пять минут Томми норовил отвлечься от дороги. Почему-то он находил особо привлекательным то, как кадык мужчины дёргался, а ресницы трепетали.
Уилбур жил на окраине города, в благоприятном районе с маленькими домами, в которые обычно селятся молодые семьи. Это было неудобно, относительно времени, которое тратилось, чтобы добраться до центра. Зато район был рядом с условным выездом из города. Отъезжая от дома Уилбура, Томми уже тогда почувствовал щекотание трепета перед дорогой. С каждой минутой он был всё дальше и дальше от своей квартиры. Своего дома. Не то, чтобы парня посещали тревожные мысли по этому поводу, никаких «а что если я не закрыл окно? не выключил свет? не запер дверь? не выключил утюг?». Несмотря на маленький стаж, — год-полтора, — Томми Иннит был уверенным в себе водителем.
Просто не отвлекаться на Уилбура было слишком тяжёлой задачей.
Поэтому Томми пытается разбавить атмосферу напряжённости:
— Уил, хочешь включить музыку?
Сут медленно поворачивается к нему головой. Томми, поглядывая украдкой, замечает насколько широко раскрыты его глаза. По одному этому он начал ожидать что-то в духе «чёрт, я забыл его дома, срочно возвращаемся», но неожиданно мужчина лишь спрашивает:
— Это ты звонил мне утром? — И ещё более неожиданно добавляет: — Вот поэтому в конце было красное-
Фраза обрывается. Уилбур резко хлопает ртом, словно хотел сказать что-то ещё, но передумал.
–Звонил, не утром правда, но ладно. Я ещё представлял как ты ответишь, я скажу, что стою под окном, ты посмотришь, а там я у машины. А что красное?
— Не важно, — буркнул мужчина. — Прости, что испортил твой план.
У Томми в груди защемило, когда он на мгновение посмотрел на своего друга и тут же вернул взгляд к дороге. Перед ними ехала всё та же чёрная тайота.
— Тебе не за что извиняться, — он махнул головой. — Так ты включишь музыку?
Со стороны Сута послышалась возня. Он что-то промямлил себе под нос. Ну всё, сейчас точно скажет, что оставил его дома.
— Так что? — самым мягким, снисходительным тоном уточнил Иннит, чтобы его напарник по путешествию не подумал, что он может разозлиться или ещё что.
— Я разбил его. Когда проснулся. От твоего звонка, — вкрадчиво выдавил из себя Уилбур. Он вжался лицом в стекло так сильно, что его щека забавно расплющилась.
— Как хорошо, что ты можешь позволить себе новый, — Томми одной рукой вытащил из кармана джинс свой и подал его Уилбуру. — Ты знаешь пароль.
4
Уилбур, прежде чем понять, что у него не осталось отговорок, предпринял восемь «попыток» доказать Томми, что они не могут никуда поехать сейчас. Попытки-аргументы банальные, вроде «а вдруг там плохая погода» или «а что нам там есть». Томми действительно подготавливался и легко апперировал контраргументами, вразумительно отвечая на каждый вопрос. Но было несколько фраз, на которые он бы при всём желание не смог найти слов. Это: «не хочу», «Томми, я сказал нет» и прочее. Однако Уилбур хотел, так что проблем не возникло.
И был один вопрос, которого Томми боялся ибо он мог заставить Уилбура отказаться, не называя причину.
«Сколько туда ехать?»
Уилбур спросил его лишь тогда, когда они поужинали в придорожном кафе. Может, он не задавался этим вопросом, потому что они выехали достаточно поздно. И Томми подавился своей картошкой по-деревенски, когда услышал.
— Ну-у-у, — он неловко почесал загривок и начал вглядываться в окно, за которым яркая вывеска с каким-то клише названием подсвечивала грузовики. Дальнобойщики сидели в противоположном углу зала и травили анекдоты, от которых все громко ржали. — К завтрашнему вечеру или к утру послезавтра будем на месте.
Уилбур в этот момент тоже подавился своим салатом, который Томми заставил заказать. Справедливости ради, сам Сут не уверен, что в него могло влезть что-то кроме листьев пекинской капусты, маленьких помидорок черри, сухариков и тонких полосок сыра. Соус шёл отдельно и мужчина решил, что оно к лучшему, ведь его желудок не справится с жирной заправкой. Томми, до момента как прозвучал вопрос, с аппетитом уплетал полноценный ужин и хрустел морковными палочками.
— Я мог бы вести ночью, но в таком случае гарантия доехать куда-то снижается со ста процентов до девяноста пяти, — решил отшутиться Иннит и вернуться к нде.
Уилбур потёр переносицу.
— Почему ты не сказал мне, что ехать так долго сразу? — раздражение отскакивало от языка и сочилось сквозь зубы.
Томми не понравился тон Уилбура, хотя он уже успел привыкнуть к такому.
— потому что ты бы не согласился ехать тогда, — как можно более спокойно ответил юноша.
Обычно Томми не был одним из тех, кто будет терпеть то, что ему не нравится, но он разговаривал не абы с кем, а с Уилбуром в эпизоде. Это всё ещё был его любимый Уилбур, просто более ранимый. Кто знает, чем может закончится ситуация, если он нагрубит ему? Томми не хочет рисковать.
— Конечно я бы не поехал, это ведь… два дня пути!
Томми тяжело вздохнул. Он посмотрел на свою полупустую тарелку, на почти не тронутый салат Уилбура. Именно вид красных, блестящих от яркой лампы помидорк напомнил о необходимости сдерживать себя.
— Я делаю это ради тебя, Уил. Я хочу, чтобы тебе стало лучше, даже если для этого тебя надо выкрасть и увезти бог весть куда, вот и всё. Ты будешь доедать?
Томми перевёл пристальный взгляд на мужчину? Что-то в голубых радужках заставило сердце Уилбура ёкнуть. Он искринне удивился прозвучавшим словам.
— Не буду.
В машину Томми забрал только морковные палочки. Через несколько минут поездки Уилбур начал грызть их от нечего делать. Томми искоса наблюдал за этим.
5
Томми еле как нашёл место, где им заночевать. В буклете, с которым парень время от времени сверялся через телефон, была отмечена специальная площадка, находящаяся на территории турбазы, на которой можно было разбить палаточный лагерь. Томми даже помнил это место. Там всегда кто-то жарил сосиски на мангале, все обсуждали красоту местной природы, а по вечерам люди смотрели сделанные за отпуск фотографии, вспоминали что-то из поездки и громко смеялись. Однако он не нашёл эту турбазу. Вместо неё парень решил свернуть по специальному съезду с дороги, на стоянку, которая предназначалась для того, что уставшие водители могли передохнуть от долгого пути. «Наверное, турбаза впереди» — рассуждал Томми. Впрочем, уже всё равно слишком поздно, чтобы продолжать ехать.
Небольшую сложность вызвала установка палатки, но, с горем пополам, у Томми и присоединившегося под конец Уилбура, это получилось.
Теперь можно и отдохнуть. Томми довольно услышал как Уилбур пробурчал ответное «спокойной ночи» и прикрыл глаза.
Со стороны дороги доносился гул спешащих машин. Громкий, но редкий гул. Томми не знал, но до ближайшего населённого пункта было и впрямь далеко.
В голове было пусто. Но не так пусто, как бывает перед сном.
А так, когда мысли кучкуются в одном углу, готовящиеся разом хлынуть на весь разум.
Томми не хотел до этого допускать. Он должен оставаться сильным.
— Спишь? — спросил Иннит и открыл глаза, всматриваясь в чёрный брезентовый потолок палатки.
Шуршание. Уилбур тоже перевернулся на спину, предчувствуя разговор.
— Нет. Я забыл свои таблетки.
— Понятно, — промычал Томми и начал рыться в воспоминания, в поисках темы для разговора. — А помнишь…
По внутренним ощущениям с начала разговора прошло несколько часов. У Томми разболелись уголки губ от улыбок. Он начал узнавать своего Уилбура под кожурой этого, тоскливого и депрессивного. Сут смеялся тихо и хрипло, зато искренне, а в его молчании явно угадывался интерес к рассказам Томми. Мужчина с любопытством спрашивал «а потом? а потом что?». Несмотря на полную темноту, глаза Иннита начали ясно различать очертания цветущей хрупкой улыбки. Уилбур рассказывал что-то и сам. Спокойным, умиротворённым голосом он кратко размышлял на предложенные темы и одна из его ладоней, сложенная на груди с другой, иногда взмахивала немного вверх. Сердце Томми щемило. Ему самому стало куда спокойнее и умиротворённо. На столько, что в глазах плыло, а голова, положенная на сложенную руку, клонилась в бок.
— Я так люблю тебя, чувак, — улыбнулся Томми. — Но пора спать. Нас ждёт длинная дорога, — он во время разговора успел вылезти из спальника, но наконец скатился в него назад. — Спокойной ночи.
Ответа не было долго и Томми начал думать, что его друг уснул. Он открыл глаза и повернул голову, чтобы проверить, но обнаружил, что это не так. Сут смотрел на него впервые за весь разговор. Лицо его было странным. Брови сведены и подбородок подрагивает, словно мужчина сейчас заплачет.
— Уил?
— Томми, я никогда не выздоровею, ты понимаешь это? Я всегда буду таким.
Иннит перекатился на бок. Лицом к лицу. Ему самому больно от всего, что читалось в глазах Уилбура.
— Каким? И с чего ты взял, что никогда не выздоровеешь?
— Ты знаешь, почему я так считаю, — дрожащим голосом ответил Уил и тут же прикрыл глаза. — Ладно, я понял. Прости, что завёл этот бессмысленный разговор.
Уилбур начал переворачиваться, но Томми уловил подходящий момент и схватил его за щеки, останавливая. Отдалённо пробежала мысль, что его руки могут быть слишком холодными.
— Уил, посмотри на меня, — названный нехотя раздвинул дрожащие веки. Томми надеялся, что Сут будет слушать его и смотреть ему в глаза, не отвлекаясь ни на мгновение. — Ты выздоровеешь. Ремиссия это т…-
— Ремиссия это не навсегда, — перебил Уилбур и схватился руками за запястья юноши, намереваясь убрать их от лица. — Всё нормально, не беспокойся об этом. Я с дуру ляпнул.
Томми цокнул.
— Мне есть о чём волноваться, если это касается тебя, понимаешь? — мягко спросил Томми, но ответа он не ждал. — Я волнуюсь за тебя, потому что ты мой близкий человек. Я напрямую заинтересован в том, чтобы у тебя всё было хорошо. Даже если ты сам не веришь в это — всё нормально. Я готов готов повторяться бесконечно и доказывать столько, сколько нужно, чтобы ты поверил. Ты выйдешь в ремиссию и всё у тебя будет хо-ро-шо, а если нет или случится рецедив я всё равно буду рядом. Твоё расстройство не определяет тебя и не делает хуже, помнишь же, да?
Томми говорил до интимного тихим шёпотом. Хватка Уилбура на запястьях ослабла. Он и впрямь всё время смотрел своему другу в глаза и не мог усомниться в его искренности, ведь из-за её переизбытка радужки словно искрились.
Неожиданно Уилбур улыбнулся и до того весело хмыкнул, что это тут же повлияло на моментальное изменение очень личного, глубокого момента. Томми даже расстерялся.
— Мне теперь неловко, что я принудил тебя сказать это. В прошлый раз ты говорил почти тоже самое.
— Да забей, я же говорю, что готов повторяться. И вообще, я рад, что это работает каждый раз и поднимает тебе настроение.
6
Сон Уилбура был недолгим, но засыпал он в ощущении, что он любим и важен, потому что был счастлив. Проснулся он рано, в сравнение с обычными пятью-восемь часами. Вне палатки было свежо и по-утреннему свежо, а сам мужчина был необычайно бодр. Он посмотрел на Томми, который ещё сопел и сжимал край подушки во сне. Лицо блондина было спокойным, ни о чём не волнующимся. Конечно, ведь заботы и разные тяготы редко просачиваются во сны. Ещё у Томми дрожали густые, отбрасывающие длинные тени, ресницы и приоткрыты губы. Смотря на это родное лицо, Уилбура потянуло улыбаться от яркого чувства тепла, которое он испытал.
Осторожно Сут выпутался из спальника, расстегнул палатку и выбрался наружу. На лице сияла несвойственная улыбка с интонацией «доброе утро, мир» в ответ на всё, что он видел. Не только Томми казался ему хорошеньким в то утро, но и приветливая трава, задорные облака и и ярко-зелённые широколистные деревья. Солнце так нежно гладило голые локти, что мужчина едва мог поверить, что они едут на север, ведь само слово ассоциировалось со снегом и льдом, несмотря на тёплый август.
Кое-что подпортило впечатление от утра — стягивающее ощущение во рту. Хотелось пить и почистить зубы или хотя бы просто прополоскать рот с пастой. Уилбур направился к машине. Он наслаждался собственным состоянием и совсем забыл, что автомобиль заперт. А ведь он сам накануне вечером ждал, когда Томми сделает это. Юноша ещё жаловался на замок, который не хотел проворачиваться, как бы он не крутил его. он ещё обещал себе, что в следующий раз, когда соберётся брать машину в аренду, будет спрашивать как работают замки. Не смотря на разочарование из-за неоткрывающегося багажника и проблеме на пути к воде, Уилбур улыбнулся воспоминаниям и развернулся, чтобы пойти назад к палатки.
— Томми, — Сут слабо потряс названного за плечо. Иннит тут же распахнул глаза, осмотрел лицо перед собой и закрыл веки назад. Уилбур снова потряс рукой. — Том, где ключи от машины? Скажи мне и спи дальше.
Недовольно вздыхая, юноша предпринял попытку уйти от прикосновений и натянуть на себя одеяло спальника.
— Какие ключи? Ночь за окном, ложись и спи.
— Уже утро, глупенький, — снисходительно сказал Уил. — Мне нужно открыть машину.
Медленно, так же медленно как и процесс обработки информации в голове, Томми открыл глаза, а потом сел и начал тереть лицо. Виски неприятно болели от двух дней недосыпа. Иннит обычно любил просыпаться пораньше, но разговор с Уилбуром, проходивший преимущественно заполночь, превратили пробуждение в пытку.
— Да ты ложись спать дальше, — Уилбур мягко надавил ему на плечи. — Только скажи где ключи сначала.
— Да ладно уже. Я теперь не засну. Пошли открою.
Они позавтракали и общими усилиями собрали палатку.
Противоположно Уилбуру, настроение Томми так и не появилось. Сидел угрюмый, отвечал односложно и очень старался заставить себя сделать вид, что сил достаточно. Хотелось, на деле, ничего не делать и смотреть в одну точку. немного расшевелиться помогла взятая с собой газировка. Сахар — глюкоза, а глюкоза топливо для мозга. Как и рыба. Правда, много погоды глюкоза не сделала. Умывшись холодной водой, Томми почувствовал себя едва лучше, а вот мокро — да.
Поехали дальше они только в двенадцатом часу. Эта часть была самой приятной за всё путешествие.
Уилбур, повеселев, перестал уделять всё своё внимание боковому окну. Он сидел прямо, с телефоном Томми в руках, и листал его скачанные песни в спотифае. Было приятно увидеть, что составленный собственноручно плейлист, который юноша слёзно выпрашивал ещё несколько лет назад, закреплён после «понравившиеся». Мило. Нужно будет его обновить. Впрочем слушать свои песни неинтересно. Уилбур смотрел, что нравится Томми, игнорируя все песни Lovejoy и собственные. Почти все треки мужчина знал и его пощекотала гордость за результат влияния своего музыкального влияния. Года не прошли зря. Но некоторые песни удивляли Уилбура и он спрашивал у друга откуда он их знает. Томми либо пожимал плечами, либо отвечал одним и тем же: «уже не помню, если не ты советовал, то кто-то другой». Однако между однотипными фразами затесалась одна, которая неприятно кольнула мужчину. «Я не придаю такого значения сохранёным песням». Ну и чёрт с ним. Бывало, что Уилбур встречал настолько неожиданную песню, что его брови подпрыгивали в удивление. Если бы Томми не приковал своё внимание к серому асфальту дороги и горизонту, он бы обязательно хихикал.
Поздний обед, в почти четыре часа дня, они провели в встретившейся по пути закусочной, которая прилегала к заправке. От той, где они ужинали, она отличалась лишь названием, которое всё равно оставалось клишированным, и пальма в углу зала была то ли больше, то ли просто другого вида. Когда Томми спросил об этом, Уилбур сказал, что это монстера. Кажись, отлегло у двоих. Впрочем разговоры всё равно едва клеились.
7
Интернет в дороге — ресурс не постоянный. Уилбур, когда брал телефон Томми в руки, в девять из десяти случаев заставал полное отсутствие сети. В редкие моменты, которые мужчина почти не заставал, ему приходилось смахивать кучу всплывающих уведомлений из твиттера, инстаграмма и дискорда. Сут уважал личную жизнь своего друга и старался не читать ничего.
Потому он и пропустил одно особо важное сообщение.
Томми бегло пробежался по уведомлениям, когда заканчивал ужинать. Было почти час ночи и им повезло найти не только закусочную, но и мотель рядом с ней, чью территорию окружали тёмный, я такое-то время суток, лес. Оба мужчины радовались, что смогут помыться как все нормальные люди, а возможно удача превзойдёт все ожидания и они заснуть в мягких кроватях. Конечно, во сне в палатке был свой шарм, но хотелось провести день без ноющей боли в спине. Уилбур ещё предлагал устроить ночную прогулку, чтобы размять я и развеяться, но спорить с отказавшимся не стал.
Первое, что насторожило Томми — администратора в отеле сказала, что в нескольких милях по прямой находится город.
В их маршруте не было никаких городов.
Томми дышал глубже и старался не думать об этом. Он ел свой ужин, болтал с Уилбуром. Настроение юноши за день не стало хорошим, но остановилось на отметке «терпимо». ровно до того момента, как он взялся проверить сообщения, чего не делал весь ужин из уважения к собеседнику.
В куче спама Томми нашёл одно одно единственное уведомление от мамы; «Том, ты давно не был в сети. Если ты решил поехать на тот пляж, то, надеюсь, увидел, что карта сфотана сбоку. А ты бываешь таким невнимательным, ржу».
Ох уж эти взрослые, использующие слэнг, вышедший из обихода. Томми лениво задумался, когда в последний раз использовал в переписке «ржу», чтобы в своей манере шуточно упрекнуть маму в ответном сообщении.
И тут всё встало на свои места.
Томми судорожно открыл фотографию карты, на которую ориентировался всё это время, и увидел, что кусочек текста с соседней страницы, попавший в кадр, перевёрнут.
Всё это время они ехали не туда.
Блять.
Он всё это время вёз Уилбура не туда.
Эта мысль резко впилась в сознание ежом и заставила вскинуть голову, рассмотреть мужчину перед ним. Уилбур уже закончил есть и терпеливо ждал Томми, чтобы пойти в их номер спать. Он думал. что уже следующим днём он будет жадно вдыхать солёный воздух, смотреть на перекаты волн. Сразу вспомнился Уилбур каким он был позавчера. Воспалённые глаза, уставший голос и сообщение «пожалуйста поговори со мной». Открыв Томми дверь, мужчина выглядел словно умер ночью и воскрес, когда в дом постучали. Сравнивать с тем Уилбуром, безмятежным, с ждущим моря лицом, который сидел сейчас перед ним, было бессмысленно.
— Ты доел? — Спрашивает Уилбур, и Томми мельком смотрит на свою тарелку и остатки ужина.
— Да.
Аппетит отбило.
Плечи Томми затряслись, когда они вышли на улицу и направились к месту ночлега. Он не понимал это тремор от нерв, ведь он обязан сказать, или из-за ночной прохлады.
Томми обязан сказать Уилбуру, что всё это время они ехали не туда. Обязан сказать «никакого моря, Уил, мы едем домой». Живот скрутило от живых представлений, как лицо Сута меняется от услышанного, как из взгляда пропадает всё хорошее. Пропадает это маленькое желание жить. Томми сам готов заплакать, когда остановился и схватился за рукав мужчины.
Уилбур посмотрел на него с вопросом и полным доверием.
Томми уставился себе под ноги.
— Уил, нам нужно ехать домой.
— Что? Почему?
Голова Уилбура наклонилась и пряди грязных волос упали на глаза.
Вот оно. То самое мгновение. Томми почувствовал, что Уилбур его вот-вот возненавидит.
— Мы… я вёз нас по неправильному маршруту.
Молчание в ответ. Томми поёжился и, едва двигая губами, добавил «прости».
Уилбур вздохнул и в одном только этом вздохе послышалось столько укора, что Томми тут же ощутил себя непорядочным учеником, чья любящая и заботливая мама вернулась с родительского собрания. Получается они поменялись местами.
— Я с самого начала знал, что это всё, — Уилбур выразительно развёл руками, что Томми понял лишь благодаря теням. С боку от них очень удобно горела вывеска, — хуёвая идея.
Томми не знал, что ответить на это. Разом на него навалились вина и стыд. Слёзы начали выступать из уголков глаз, а горло сдавил такой огромный ком, из-за которого ещё першило в носу.
— Да я ради тебя это всё затеял! — наконец Томми нашёл в себе силы заговорить, но получился крик. Со словами по щекам потекли слёзы, которые он пытался вытирать, но лишь размазывал по коже. — Ради тебя… А ты даже спасибо не сказал! Или ты думаешь, что я от балды решил арендовать машину и заплатить хуеву тучу маны за бензин? А может ты ещё думаешь, что мне самому не было страшно ехать в машине в какие-то ебеня, спать у дороги в палатке и есть в сомнительных кафе? Я старался ради тебя. Ну да, я облажался и очень сильно, но теперь я сам начинаю думать, что это всё было хуевой идеей, будто я не хотел просто помочь своему другу, класс.
Томми всхлипывал и судорожно вздыхал каждые несколько слов, из-за чего Уилбур едва понимал такую экспрессивную речь, но суть он уловил.
Кто из них облажался сильнее?
— Томми. — Уилбур сделал осторожный шаг навстречу, но юноша резко отпрянул.
— Не трогай меня. Теперь мне нужно побыть одному.
Томми всё ещё плакал, но голос его сделался необычайно ровным.
Закончив говорить, юноша развернулся и побежал. Совсем скоро он растворился не только в ночной темноте, но и в лесной.
Уилбур остался один между двух зданий, мотелем и закусочной.
Он совсем не знал. что ему делать.
8
Томми плакал, но упрямо продолжал бежать и не замечать как углубляется. Постепенно оставленные за спиной здания совсем перестали видеться, но юноша об этом не знал, ибо оборачиваться ему не хотелось из принципа. Гул редко проезжающих машин тоже пропал. Иннит просто шёл и шёл, плакал и утирал слёзы.
В груди клокотали разные чувства, но все к сожалению из негативного спектра. Том злился, был расстроен и подавлен, чувствовал всё те же вину и стыд, а так же отвращение к самому себе и вообще ко всем. Часть него понимала, что вся ответственность за конфузную ситуацию лежит на нём и только на нём, но юноше хотелось капризно топать ногами и кричать «это всё Уил! это всё он». Хотя его компаньон в путешествии тут точно не причём. Инниту стоило не действовать импульсивно, загоревшись идеей схватиться за тонкую нить подсказки, а тщательно подготовиться к поездке. Может стоило позвать ещё кого-то из их друзей. Стоило вообще много чего сделать по-другому: обратить внимания, что нет турбазы, что они всё это время ехали по шоссе, что деревья другие и прочее. Стоило много чего сделать по-другому, да вот только поздно об этом думать. Теперь уже ничего нельзя исправить, они хрен пойми где, а Уилбур его ненавидит.
Иннит резко остановился. Они хрен знает где. нужно спросить у администраторши, про какой город она говорила. Томми резко развернулся, собираясь вернуться, но не увидел впереди ничего кроме темного леса, в котором едва вырисовывались силуэты деревьев…
Хуй с этим городом. Где он?
Когда Уилбур опомнился, бежать за Томми, чтобы остановить, было поздно. Но он всё равно это сделал, задумавшись на мгновение не стоит ли лучше обратиться за помощью к сотрудникам мотеля или закусочной. Хотелось вовсе начать названивать во все надлежащие службы в том числе в скорую, на всякий случай, но единственный телефон Томми унёс с собой в чащу.
Поэтому Уилбур просто побежал, надеясь, что его друг не успел уйти куда-то очень далеко. Он чувствовал как громко стучит собственное сердце, как лёгкие болят в попытках вбирать в себя как можно больше воздуха. Ему стало настолько страшно за Томми, но он был готов сам потеряться, но отыскать его.
— Томми!.. — кричал Сут.
Ноги быстро заболели. Как и всё отяжелевшее тело. Уилбур не привык бегать.
На глазах появилась пелена слёз, виной которым послужили навязчиво залезавшие в голову мысли. Что еле на Томми нападёт дикий зверь? Или он упадёт в овраг? Или угодит в медвежий капкан? Здесь вообще водятся медведи? Пусть Уилбур не видел картинок, знание о том, что Томми может быть очень больно от того, что пострадает, ужасом разливалось по телу. Тревога всё сильнее и сильнее сковывала в своих тисках и ему пришлось остановиться и упереться ладонями в колени, чтобы попытаться сделать вздох.
А ведь он и вправду не сказал Томми спасибо.
— Томми…
Это был уже не крик, а отчаянный хрип.
И тут…
— Уил.
Мужчина подскочил, услышав не близкий крик.
Тут же открылось второе дыхание.
Уилбур побежал в сторону, откуда послышался крик. Одновременно он сам продолжал звать Томми.
Иннит так же бежал ему навстречу и, увидев, бросился ему на шею.
Оба стояли едва дышавшие, запыхавшиеся и счастливые в крепких объятия, которые, впрочем, больше напоминали стальную хватку друг за друга.
Уилбур уткнулся Томми носом в волосы и почувствовал как футболка на плече мокнет от чужих слёз. Он был согласен простоять так всю жизнь, или больше, если это будет означать, что юноша в его руках в безопасности.
Томми отодвинул красное, распухшее от рыданий лицо и Уилбур воспринял это как знак что-то сказать
— Я не дол…-
но был перебит.
Томми вцепился руками ему в щёки, наклонил голову вниз и вжался поцелуем в губы. Уилбур, с чувством, что так и должно быть, прижал юношу ближе к себе. За мягкими движениями прошло несколько минут. Благо, у обоих хватало опыта, чтобы дышать через нос.
— Я не знаю, что это было, — честно сказал Томми.
Уилбур хихикнул на чужой румянец и притянут Томми к себе за ещё одним поцелуем.
9
Томми и Уилбур вернулись домой вечером следующего дня. Город, рядом с которым они остановились той злополучной ночью, оказался достаточно большим, чтобы там была франшиза салона, где Иннит арендовал автомобиль. Им повезло доехать прямо к открытию. Сонная сотрудница с забавным удивлённым лицом спрашивала почему они сдают машину не по адресу и ни в тот день, которые указаны в бланках. Впрочем, выражение стало каким-то неловким, когда она возвращала залог.
Томми почему-то расстроился, пока прощался с машиной. Он успел привязаться к ней за короткие два дня. Он даже сказал, что этот автомобиль стал членом их семьи и в ближайшее время купит такую же. Уилбур посмеялся от души, а потом прокрутил предложение в голове ещё раз. Их семьи. Слова приятно грели сердце.
После были два часа тряски на междугородном автобусе и ещё несколько часов на поезде. Томми пошутил, что было уже легче доехать до его родителей, но прозвучало это с такой грустной усмешкой, что никто не оценил юмора.
Наконец, с огромными пакетами, они вышли на перрон. Томми с каким-то смущением мялся, а у Уилбура не хватало совести заговорить самому, сбив с мысли, или вовсе уйти.
— Эм, не хочу показаться грубым, — начал издалека Томми.
— Ты и так грубый, говори как есть, — Уилбур не удержался от того, чтобы вставить свои «пять копеек» и мягко улыбнуться.
— Да тьфу ты, — юноша весело фыркнул. — Поехали ко мне? — Заметив как приподнялись брови на лице Уилбура, Томми покраснел и поспешил объясниться: — У тебя дома такой срач. А ещё тебе ехать домой долго, ну. И я бы хотел, чтобы ты помог донести палатку и прочее барахло.
Уилбур громко засмеялся. Повезло, что на перроне не было никого кроме них.
В порыве прилива каких-то особых нежных чувств, Уилбур откинул с чужого лба светлые волосы и оставил мягкий поцелуй.
— И нам надо поговорить.
— Надо, — Томми прикрыл глаза, чувствуя себя удивительно спокойно.
10
Прохладная вода мягко омывала ступни.
Уилбур смотрел, как на небе быстро появляются звёзды.
Томми, держа его руку в своей, говорит что-то о плюсах возвращения в терапию. Сут слушал вполуха.
Слабый бриз доносил редкие капли до лица. Прямо по щекам.
Уилбур прикрыл глаза. Ему казалось, что он плачет от того, как на берегу моря хо-ро-шо.
И горло не саднит.