Примечание
не бечено
— Хван Хёнджин! Посмотрите сюда!
Губы светловолосого парня скривились в хмурой гримасе — едва скрывая свой дискомфорт, поскольку яркий свет постоянно слепил — и сожалея о том факте, что он не взял с собой солнцезащитные очки или что-то ещё, чтобы защитить глаза от этих ярких и раздражающих камер.
— Хван Хёнджин, улыбнитесь для камеры!
Его кулаки сжались, когда он пробивался сквозь толпу людей, вставших у него на пути, практически окружённый ими, пока он пытался безопасно выбраться из этой катастрофы — но это выглядело, вероятно, не так, как он думал.
Его глаза расширились от страха, когда он понял, что пришёл слишком рано — водителя ещё не было, как и предполагалось. Он должен был вернуться домой после последней фотосессии в Dazed Korea — это было известно всем, так как он был жемчужиной модельной индустрии, и такой известной моделью в Южной Корее, что этого было достаточно, чтобы пресса встала у него на пути и узнала больше о его расписании.
— Хэй, это правда, что вы встречаетесь с вашим коллегой Ким Сынмином?
Хёнджин замер и запаниковал от этих слов, качая головой. Впервые за всё время… допроса он, казалось, ответил на их вопрос. Ким Сынмин уже тайно встречался с одним из визажистов, его личным визажистом, Ли Феликсом, которого высоко ценили, не зная, кем он является.
— Нет-нет. Я… Чанбин, где же ты? — последнюю часть он пробормотал в беспокойстве, лавируя в толпе, которая казалась похожей больше на целый зомби-апокалипсис, и оглянулся вокруг, чтобы посмотреть, где находится, но безуспешно. Он был близок к тому, чтобы сбежать из этого хаоса, но ему нужно было знать, где находится его личный охранник.
Его телохранителю, Со Чанбину, было тяжело вмешаться и встретиться с ним, когда его оттолкнуло море фотографов и репортёров — он не хотел причинить кому-либо вред и обратился к ним, пытаясь оттеснить, предупреждая, но, похоже, это не сработало. Расталкивая ещё сильнее, он оттолкнул их с пути, но один более резкий толчок заставил всех повернуться к нему, а затем задать вопрос — заставив его почувствовать стыд от одних только осуждающих взглядов.
Чанбин встретился с ним глазами и поморщился, произнося слова, которые можно было описать только как «Беги отсюда, Хёнджин!».
Но затем один из репортёров вернул своё внимание к Хёнджину, указывая на него, когда тот стал выполнять сказанное, сбегая от причиняемых вреда и опасности. Это заставило всех обратить своё внимание на модель, которой… больше не было в этом районе.
— Хван Хёнджин-си, не игнорируйте нас! Это для прессы…! Хэй!
Упомянутый мужчина бросился бежать, держась за свою бейсболку и резко надвинув её ниже на глаза, мчась быстрее, чем могла бы любая звезда спорта — по крайней мере, в собственных глазах. Он стремился вырваться из клетки, в которой находился, не зная, жалеет ли вообще о том, что принял решение стать моделью, или же был рад этому. Он должен принять это.
Его глаза блуждали по всевозможным местам — в парке через дорогу было много людей, и, возможно, это могло помочь ему смешаться с толпой. Одетый в обычные джинсы-бойфренды и в серую кофту он легко вписывался в идеал со своей белой маской и бейсболкой. Оставалось надеяться, что этого будет достаточно, чтобы избежать сумасшедших фанатов по пути.
Переходя улицу, он нырнул в толпу, которая шла вместе с ним, и притворился, будто он обычный человек, ничем не отличающийся от остальных, как, впрочем, и было. Но газеты так не считали. Они назвали бы его каким-нибудь греческим богом или реинкарнацией Афродиты. Он не был таким. Он был Хван Хёнджином — и он был гораздо больше, чем симпатичная внешность и идеальное тело.
Он обнял себя, когда ветер подул на него, и потряс головой. Он хотел, чтобы кто-нибудь просто любил его таким, каким он был на самом деле.
Не из-за его внешности или статуса, известности и всего такого, но это казалось невозможным. Последний, с кем он встречался, был пойман на измене с другим человеком. Его бывший сказал, что любил только из-за внешности. Что ненавидел, когда он допоздна засиживался над своими произведениями искусства, как и то, что он оказался горазда мягче, чем о нём писали в журналах. Он притворялся, что не знает, кто он, и это причиняло Хёнджину боль. С ним просто играли.
Так что… Как он мог довериться кому-либо теперь?
Что с его сердцем не будут играться, использовать его ради славы — ради его тела и внешности. Это было тем, что он абсолютно ненавидел.
Он зашёл в парк, осматриваясь вокруг, прежде чем двинуться в сторону — там было плохо освещено и достаточно темно, чтобы скрыться от каких-либо людей. Парк был огромен, что очень сыграло на руку — поскольку парк просторный, репортёры быстро упустили его из виду.
Ухмыльнувшись и засунув руки в карманы кофты, наклонив голову, он перешёл на другую тропинку, ведущую по более мирному и спокойному маршруту. Ему было известно, что эти тропинки ведут к уединённым местам — и он был вполне уверен, что эта ведёт на другую сторону, которая заканчивалась множеством небольших магазинов, кофеен и пекарен.
Ему очень хотелось этого, но должен ли он осмелиться и рискнуть, чтобы показать себя? Он может заплатить наличными.
Вздыхая, все ещё опустив глаза, он обнаружил, что подошёл к длинной деревянной скамье, не замечая, что там уже сидела тихая и робкая фигура, обращённая корпусом вперёд. Хёнджин прикусил внутреннюю сторону щеки и нахмурился. Как они могли думать, что ему было легко в центре внимания? Давление было отравляющим.
Он собирался ещё больше углубиться в свои мысли, как до него донёсся голос — и на него нахлынуло осознание, что он не один сидел на этой скамейке.
— Что-то случилось? — спросил мягкий голос, вернувший его к реальности.
Хёнджин вздрогнул и сразу же повернулся, чтобы увидеть молодого человека, сидящего на дальней стороне, гораздо дальше от него — между ними было огромное расстояние. Он смотрел вперёд, был в тёмных очках, держался за трость, и не обращал внимание на то, кто перед ним.
— Ох… эм, да, всё окей! Со мной всё в порядке. Извините, если вдруг нарушил ваше личное пространство и всё такое- Я лучше пойду, — пробормотал Хёнджин, собираясь встать и снова сбежать, боясь, что этот человек может знать, кто он — или, что ещё хуже, это какой-нибудь журналист под прикрытием или типа того. А что? Всё возможно. Такое уже случалось раньше — притворяясь мороженщиком, человек дошёл до крайности, чтобы просто получить больше информации о его любимом мороженном или что-то в этом роде.
Он вроде как жалеет, что бежал, не оглядываясь назад и не заботясь о том, куда направляется.
Незнакомец покачал головой, и его рука нерешительно потянулась вверх — но он не знал, куда её направить.
— Нет, всё в порядке. Вы совсем не помешали. Я просто чувствую себя немного одиноко с тех пор, как мой младший брат сказал мне подождать его и посидеть здесь… пока он покупает нам сладости, — объяснил он с абсолютной искренностью в голосе. Хёнджин надеялся, что этот человек не проводит сейчас какой-то социальный эксперимент, и пробежался глазами по сторонам, чтобы увидеть, нет ли поблизости скрытых камер.
Затем Хёнджин заметил, как лёгкая обида и грусть отразились на чужом лице — и он не мог не почувствовать себя немного… расстроенным тоже. Он выглядел, будто действительно так и было.
— Это… Ничего страшного, если вы не хотите оставаться. В любом случае, хорошего вечера.
Хёнджин вздохнул и улыбнулся, садясь обратно, почувствовав, что этот человек не лжет и говорит правду. Это оказалось верным решением, так как он мог слышать шаги с другой дорожки, где его имя кричали достаточно громко, чтобы они оба могли услышать. Он посмотрел на незнакомца и улыбнулся.
Между ними воцарилось молчание — и это было немного неловко, но не дискомфортно, возможно, даже успокаивающе в некотором смысле. Хёнджин не спешил, рассматривая другого — пытался понять, видел ли его ранее в толпе, но нет. Он не был ни фотографом, ни репортёром. Он сказал правду. Может быть, Хёнджин просто становится параноиком.
Он проглотил ком в горле, чувствуя себя немного нехорошо, думая, что бедный невинный человек рядом с ним мог иметь плохие намерения. Так что, скрепя сердце, он потёр затылок и решил завести разговор. В любом случае, не похоже, что тот знал, кто перед ним.
— По праве говоря… Я не чувствовал себя хорошо до этого, — Хëнджин нервно усмехнулся, оборачиваясь, чтобы увидеть улыбку и на чужом лице — это было так искренне и нежно, что заставило сердце трепетать от одного только взгляда. Он заметил, что брюнет был очень красивый — у него была чеширская улыбка, ловкие пальцы, держащие трость и маленькая фигура, скрытая под одеждой, которая лишь подчёркивала медовую кожу.
Всë в незнакомце казалось… таким совершенным и приятным — позитивная аура исходила от него, будто большие волны и солнечная энергия. Он был похож на Феликса.
И всë, что он сделал — просто улыбнулся.
Простая лёгкая улыбка.
— Я почувствовал… Не знаю, как вы выглядите, но то, как вы сейчас вздохнули, уже прозвучало очень грустно, — он хмыкнул, медленно постукивая тростью. — Я надеюсь, что, что бы у вас ни произошло, вскоре пройдёт.
Хëнджин был застигнут в врасплох словами — скажи он это кому-нибудь, кого не знает, к нему бы явно отнеслись с настороженностью и подозрением? Ну, это была вежливость и то, как люди должны себя вести, но это показывало, что человек перед ним — одна из немногих надежд человечества.
— Спасибо… — бросил он застенчивый взгляд на собеседника.
— Без проблем, — парень отложил что-то в сторону свободной рукой — по-видимому, какой-то пакет с кошачьими закусками — прежде чем протянуть ему руку, чуть дальше от того места, где стоял Хëнджин, но это заставило его почувствовать себя тепло и уютно. — Я Ли Минхо.
Хëнджин протянул руку в ответ, мягко пожав её.
Ладони Минхо были намного грубее его собственных, будто его работа была более физической, вся в царапинах, несмотря на то, что у него не было зрения. Хëнджин же родился с серебряной ложкой во рту — его родители, богатые бизнесмены, с детства подавали ему всë на блюдечке с золотой каёмочкой. Мать — генеральный директор известной компании по производству одежды, а отец — адвокат.
Хëнджин произнёс его имя, моргнув пару раз, прежде чем его улыбка расширилась от того, что он сказал. Ли Минхо. Имя звучало красиво — как будто оно было создано для того, чтобы именно он его получил. Оно звучало так идеально для него.
Ли Минхо. Он выглядел симпатично — несмотря на тëмные и почти непрозрачные очки для защиты глаз, у него было такое модельное выражение лица, которое соответствовало тому месту, где он стоял. У него был потенциал.
— Приве-ет? — Хëнджин подумал, не разговаривает ли тот с кем-то, окликая с нахмуренными бровями. — Вы всë ещё тут?
Хëнджин прикусил нижнюю губу и кивнул — но потом он понял, что собеседник едва ли увидит это вообще, и начал отвечать вслух.
— Красивое имя. Меня зовут эм… — он прочистил горло и отвëл взгляд, — Сэм. Сэмюэл Хван.
— Сэм Хван? О… значит, ты иностранец? — уточнил Минхо, его губы сложились в букву «о», а голова немного наклонилась набок. Это было довольно очаровательное зрелище — оно заставило Хëнджина почувствовать разливающееся внутри тепло. — Это круто… хотя, ты довольно свободно говоришь, — продолжил он, прежде чем застенчиво рассмеяться. — Ты даже говоришь как человек, которого мой младший брат слушает по телевизору. Только гораздо глубже.
Затем Минхо удивленно хмыкнул, напоминание от папарацций, услышанное ранее, заставило его вспомнить.
— Хёнджин. Он звучит как спокойный человек в тех интервью — то, как он говорит, и всё такое. Это успокаивает. Хотя иногда кажется, что он напряжён — как будто он должен сделать вид, что это часть его личности. Вынужден. Ну… иногда.
Хёнджин поперхнулся от сказанного, и волнение тут же отразилось на лице Минхо, когда он попытался найти его, не понимая, от чего случился приступ кашля.
— Сэм? Сэм? Ты в порядке? Что случилось? — спросил он, схватившись за плечо, заставляя вздрогнуть от этого ощущения. Хотя было тепло.
То, как его английское имя слетело с языка, такое иностранное и с акцентом, заставило Хёнджина почувствовать себя немного взволнованным, его щёки вспыхнули бледно-красным, когда он поднял взгляд и увидел, что на него смотрят с невероятным беспокойством.
— Сэм? Ты в порядке?
— Да, я в порядке, просто… удивлен, вот и всё, — он покраснел, заметив чужую улыбку, и откинулся на спинку скамьи. Он совсем не лгал на протяжении всего разговора, так что мог не испытывать ни малейшего чувства вины. — Ты уверен?
— Ага. У вас даже фамилия одинаковая… — Минхо приподнял бровь, прежде чем усмехнуться себе под нос. — Если ты Хёнджин, то я действительно приношу извинения за то, что поставил себя в неловкое положение прямо сейчас. Но я правда не думаю, что известная модель сидела бы с кем-то вроде меня, когда кругом полно других скамей. Ну, если уж на то пошло.
Блондин снова нахмурился от услышанного. Как он мог так о себе отзываться? Он мог бы просто признаться, но не осмелился ответить, поэтому молча опустил глаза. Если бы Минхо только знал, что он и есть тот самый Хёнджин.
Он задался вопросом, будет ли он в восторге, шокирован или несколько огорчён? Почувствует себя преданным?
До того, как он смог сменить тему, что-то толкнулось его в левую ногу, и он не мог не запаниковать, встретившись глазами с кошачьим существом. Кошка посмотрела на него с секунду, прежде чем тихонько мяукнуть, и её лапа слегка коснулась его джинсов, пока она не перешла к Минхо, который просиял от услышанного звука.
Он сразу же взял кошачье лакомство и слегка потряс им, и вдруг как минимум ещё две пары глаз были замечены невдалеке, спрятавшиеся у деревьев, направились к нему, мяукая и требуя внимания. Брюнет нащупал длинный пластиковый тюбик кошачьего снэка и попытался открыть его — возникла небольшая трудность, и Хёнджин собирался спросить, не нужна ли помощь, но Минхо уже справился сам.
Трость с глухим стуком прислонилась к деревянной скамейке, и три кошки удивлённо выгнули спины, услышав громкий звук, но после отмахнулись, и продолжили есть, когда Минхо опустил лакомство ниже. Трое пытались вырвать его, борясь за столь невероятный вкус.
Минхо хихикнул и покачал головой, слушая их перебранки:
— Тц-тц, это нехорошо, — он попытался пододвинуть лакомство поближе, и вскоре три кошки начали есть по очереди — вторая колебалась и хотела получить всё себе.
И вскоре всё закончилось, три кошки начали мурлыкать рядом, уткнувшись носами в минхову ладонь, прежде чем вплотную прижаться к скамейке — Хёнджин наблюдал за этим с широко раскрытыми глазами. Он был, мягко говоря, удивлён.
— Кто ты такой? Кошачий заклинатель?
— Слепой шеф-повар на самом деле. Но, конечно, я думаю, что это может быть моей работой на полставки, — Минхо пожал плечами, прежде чем убрать упаковку обратно, прежде чем Хёнджин её ототбрал, наклоняясь ближе, и поднялся, чтобы выбросить пластик в мусорный бак поблизости. — Где ты, Сэм?
— А, здесь, — его голос был приглушен маской, когда он немного наклонился, и он решил смириться со всем этим и снять её после того, как проверил, есть ли поблизости прохожие. Затем он понял, как нуждался в этом, вдыхая свежий воздух и полностью вытирая пот со своего лица. — Просто выбрасывал мусор.
— Хорошо, — Минхо прикусил внутреннюю сторону щеки, прежде чем о чём-то подумать. — Сэм, могу я… — Кончики его ушей покраснели, и он застенчиво потряс головой. — На самом деле… Нет, это прозвучит немного странно для незнакомого человека. Не бери в голову.
Хёнджин нашёл это очаровательным, и придвинулся ближе к нему с лихой улыбкой, убирая свою маску в сторону. Он не мог не чувствовать себя комфортно с Минхо, но он пока не мог просто так выдать свою личность. Тот факт, что он разделил такой момент с таким порядочным человеком… который не знал, кем он был, но, в любом случае, «нормальный» человек перед ним был тем, в ком он нуждался всё это время.
Конечно, он время от времени общался с людьми от мала до велика, которые не знали его, но что-то было в самом Минхо. А его милая улыбка и тёплый медовый голос заставляли чувствовать то, что он даже не стал бы объяснять. Он даже не знал как это объяснить. Это было… чем-то.
— Нет-нет. Всё в порядке. Расскажи мне, — он засмеялся, находя забавным видеть лёгкую улыбку напротив, поскольку большое тёмно-коричневое пальто плотно облегало, выглядя немного великоватым для Минхо. — Я не буду злиться. Что это?
— Могу я… прикоснуться к тебе?
Хёнджин замер.
Минхо потребовалось несколько секунд тишины, чтобы понять, как неправильно это прозвучало, и его глаза стали похожими на блюдца, прежде чем он начал качать головой из стороны в сторону и махать руками, превращаясь от сказанного в заикающийся комочек. — Нет! Нет! Я не это имел в виду… Пожалуйста, не уходи! — крикнул он, чувствуя, что всё вокруг разбилось вдребезги. У него почти не было друзей — только младший брат и почти-что-парень-его-брата. Неужели он упустит единственный шанс?
— Прости… — прошептал он, не услышав ничего в ответ, и вцепился в рукава своего пушистого свитера, прежде чем вздохнуть про себя, когда услышал шаги по мощёной дорожке. Он подумал, что его оставили, и его руки потянулись к оставленной трости, которая по-прежнему лежала рядом с ним.
— С-Сэм? — тихо спросил он, поджимая губы, не чувствуя ничего, кроме разочарования, когда понял, что ответа снова не последовало.
Но затем чья-то рука прикоснулась к его, и его глаза расширились, когда она коснулась мягкой кожи — Хёнджин прижал его руку к себе — почувствовав тёплую и бледно-розовую щёку кончиками пальцев. Минхо приоткрыл свои пухлые губы от шока, как будто он совершил новое открытие, придвинувшись ближе, когда почувствовал какое-то горячее чувство под собой.
Рука Минхо медленно поднялась и коснулась щеки, медленно и нежно погладив её. Улыбка растянулась на хёнджиновых губах, и пальцы скользнули по обнажённой коже, пока рукой он взялся за его запястье. Он не смог удержаться от изумленного смешка, когда чужие пальцы блуждали вокруг, чтобы пощупать его.
У него были прямые брови и пронзительные кошачьи глаза — ну, это было не совсем так, скорее ближе к супермаленьким, возможно средним, с монолитным веком. Его щёки были не совсем пухлыми, а лицо маленьким — линия подбородка тоже довольно заметная. Нос тонкий, с высокой переносицей, а под нижним веком был след родинки. Он наверняка красивый.
Жаль, что он не мог увидеть даже как сам выглядит на самом деле, но всё в порядке.
Он вспомнил, что его мать не стала бы называть то, что у него было, полным недостатком. «На это, вероятно, все закрывают глаза, кроме тебя. Ты действительно можешь видеть истинную красоту, Минхо. Какие люди на самом деле внутри, без внешнего обмана». Он вспомнил, как его мать с грустью сказала, что мысли о его несчастном отце были чем-то, как он знал, что легко приходило ей в голову ещё раз.
И сейчас. Сэм, кажется, обладает такой же внутренней красотой как и внешней.
Минхо мурлыкнул, его пальцы путешествовали по светлым локонам, которые казались немного сухими, будто их часто красили, также как его младший брат, — а затем, наконец, к его розовым губам. Он нервно сглотнул, прежде чем сделать глоток воздуха, услышав, как у последнего перехватило дыхание от сделанного.
Руки на его запястьях ослабили хватку, и Хёнджин не мог не покраснеть ещё больше от того, как коснулся своих губ, прежде чем добавить череду комплиментов. Минхо попытался представить себе, как он выглядит, прикусив внутреннюю сторону щеки.
— Твои губы такие мягкие… — брюнет нервно рассмеялся. — Прости, должно быть, это прозвучало странно.
Хёнджин покачал головой и ухмыльнулся, руки, которые были на его щеках, теперь переместились на его широкие плечи, и он не мог не растаять от того, как бережно держались за него, пальцы слегка танцевали по его коже, оставляя дорожки тепла.
— Всё в порядке… Спасибо за комплимент.
— Не за что, — пробормотал Минхо, прежде чем наступила тишина, он пришёл к умозаключению, что за время, проведённое вместе, он поймал себя на том, что у Сэма Хвана приятный характер, и он достаточно мил, чтобы остаться с ним и не отставать от его… выходок. У него чистое сердце, и Минхо почувствовал облегчение, узнав, что тот не сбежал. У него уже был подобный опыт.
С другой стороны, Хёнджин был обрадован тем фактом, что Минхо, похоже, действительно ценит его как личность, а не как неправильно цитируемое священное, неземное божество. Он был мил с животными, и у него не было намерения причинить какой-либо вред, кроме как подружиться с ним. Сердце затрепетало от этой мысли.
У него никогда не было достаточно друзей, так как его родители предпочитали подталкивать его к академическим занятиям и учёбе, чтобы он стал их наследником или что-то в этом роде — у него попросту не было времени, и хотя, конечно, были близкие люди, всё равно было крайне непросто. Он не был точно уверен, предпочли ли бы эти люди до сих пор с ним дружить не из-за его статуса и известности. Его внешности.
У него была львиная доля такого опыта. И этого вполне достаточно, чтобы бояться найти кого-то.
Но Минхо был другим.
С ним было по-другому.
На самом деле он не осуждал его — возможно, потому, что не сказал ему правды… И, может быть, он сможет увидеть, проявится ли его истинное лицо. Он не знал, кто он такой, и у него были подозрения. Ему было бы всё равно, если бы он был как… Хёнджин. Судя по тому, как он о нём говорил, может быть, это была шутка, а, может, и нет. Это должно что-то значить.
Его взгляд смягчился, когда он увидел, что младший пытается составить какое-то представление о том, как он выглядит, — наклонившись так близко, что если бы их увидели издалека, то подумали бы, что между ними что-то происходит. Но это не так. Пока что.
Прежде, чем он смог что-то сказать, он почувствовал, как телефон завибрировал в кармане джинсов, и его глаза расширились, когда он понял, что бедный Чанбин, похоже, тоже пытался найти его. Он огляделся по сторонам, а затем обратил внимание на время, отмеченное в крайнем правом углу, и только сейчас понял, что провёл уже много времени вместе с незнакомцем в парке.
В чате висело сообщение от телохранителя, и ему вдруг пришло в голову, что машина, должно быть, была где-то рядом уже несколько минут. Он нахмурился от мысли о том, чтобы оставить своего новообретённого друга.
Со Чан(бинни)бин
Где ты, Хёнджин? Машина прибыла.
И всё, что сейчас нужно, это чтобы ты пришёл сюда.
Репортёры уже ушли.
Руки Минхо опустились, когда он услышал разочарованный вздох, заставивший его с любопытством нахмурить брови, сбитого с толку внезапным звуком, вырвавшимся у парня. Он сказал что-то не так или что…?
— Я должен скоро уехать и вернуться домой. Я не могу… Не могу сейчас остаться здесь, — объяснил Хёнджин, положив телефон на колени после того, как ответил, где его местоположение, и что он предпочёл бы, чтобы машина заехала в парк. — Прости, Минхо, я просто должен…
— Хван Хёнджин?
Он замер в очередной раз, точно олень в свете фар, когда услышал собственное имя, произнесённое знакомым голосом. Он оглянулся и увидел, как Ли Феликс, подняв брови, держал в руках бумажный пакет с едой из пекарни и держатель для стаканов с шоколадным и клубничным коктейлями. Парень Сынмина? Что он здесь делает?
— Ёнбок? — озадаченно спросил Минхо, и попытался найти голос, рукой стараясь отыскать свою трость, пока Хёнджин не передал её, его губы сложились в тонкую линию. — Ты вернулся? Что ты имеешь в виду?
«Он его брат?» — подумал Хёнджин, но не был уверен, о ком он говорит.
Наверное, как и сказал ему Минхо, он ждал своего младшего брата, который попросил того оставаться на месте. Или Феликс, нанося ему макияж, рассказывающий о своём старшем брате, который работал в ресторане, чтобы они могли быстрее оплатить их счета. А затем он снова прокрутил это.
— Хён, модель, о которой я постоянно рассказываю — тот, с которым работает Сынмин. Это он. Хван Хёнджин. Он должен был закончить со съёмкой на сегодня, но я не знал, что на самом деле он здесь… с тобой, — на этих словах Хёнджин не смог удержаться от гримасы, и в надежде скрестил пальцы, что тот не отреагирует так, как ему кажется, это должно обернуться. Он хотел бы прочесть Минхо по лицу, потому что всё, что он видел, — это полное замешательство.
— Что…? — брови Минхо приподнялись, а губы приоткрылись в шоке от нахлынувшего осознания. — Ох.
— Ага… — произнёс Хёнджин, потирая затылок с застенчивым взглядом.
Щёки старшего покраснели, и он повертел головой, пытаясь понять, где находится Хёнджин, и сразу почтительно поклонился, надеясь, что, может быть, смотрит в правильном направлении.
— Я прошу прощения за то, что говорил слишком неуважительно. И я не знаю, почему я не узнал, но я… — он вздрогнул, вспомнив, как ощупывал его лицо, его неправильно понятые слова, которые он сказал. — Ещё раз простите.
Модель улыбнулся и положил руку на его плечо.
— Всё в порядке, правда. И мне действительно понравилось проведённое вместе время. Было приятно… по крайней получить опыт, когда кто-то действительно разговаривает со мной нормально, не крича в лицо и не всовывая фотографии для автографа, — он услышал смех, и ему показалось, будто Феликса тут даже не было — были только они вдвоём.
Минхо просиял от его слов и улыбнулся шире.
— Правда? Что ж, я рад, что ты так считаешь. Должно быть, утомительно скрываться от прессы и фанатов, куда бы ты ни пошел, — затем он шевельнул пальцами, и трость вновь оказалась между ними, опираясь на скамейку. — Я надеюсь, что они больше не будут так сильно приставать. Ты действительно милый человек, прекрасная личность. Они должны больше обращать на это внимание…
Хёнджин моргнул пару раз от этих робких слов, прежде чем густо покраснеть, и когда румянец распространился на щёки, Феликс не мог не почувствовать себя немного согретым, увидев, как эти двое взаимодействуют. Ну, помимо того факта, что Хёнджин — печально известная модель, Минхо наконец-то нашел нового… человека, который вошёл в его жизнь, и, возможно… они могли бы даже стать друзьями. Или больше. Кто знает.
— С-спасибо, — заикаясь, пробормотал он, прежде чем услышал ещё одно уведомление на своём телефоне. Его глаза расширились, прежде чем он снова надел маску, надвинул кепку и поднялся, привлекая внимание Минхо звуком. — Мне пора идти, мой телохранитель, должно быть, уже ждет меня. Я бы хотел, чтобы мы могли поскорее встретиться снова, Минхо.
Парень удивился от сказанного, находя удивительным, как кто-то вроде Хёнджина всё ещё хочет поддерживать контакт с ним.
— Окей. Хорошо. Но я не знаю, как нам…
— Ты можешь пойти со мной в пятницу! У меня есть расписание с Сынмином, и у него будут совместные кадры с Хёнджином на их фотосессии. Может быть, вы встретитесь там? Я постараюсь убедить их позволить тебе пойти с нами! — защебетал Феликс, и они не решались признаться, что забыли о его присутствии с самого начала.
— Это чудесно! Тогда, может быть, мы сможем… пообедать вместе? — спросил Хёнджин, слегка почёсывая голову. — Ну, если ты хочешь… на самом деле нечего страшного, если ты не хочешь-
— Я бы с удовольствием, спасибо, — смущённо ответил Минхо, опустив голову, чтобы скрыть румянец, заливший его щёки — внутренне он был в обмороке от прекрасной идеи и таял от мысли, что о нём тоже хотят узнать больше.
На этом Хёнджин поклонился им, убедившись, что ещё раз извинился за то, что не сказал всей правды, и направился туда, откуда пришёл Феликс, поскольку Чанбин уже ждал его, нетерпеливо стуча по рулю.
Минхо просиял, услышав удаляющиеся шаги, на его губах появилась лёгкая улыбка.
Ох, он был так рад завести нового друга.
(Феликс уставился на него с благоговением:
— Хён, ты действительно встретился с Хван Хёнджином! И он хочет пойти с тобой на свидание! — он хихикнул от волнения, складывая вещи, и заменяя собой Хёнджина, переплетая их руки и бездумно двигая ими. — Ты так быстро взрослеешь. Я так рад за тебя, — он вытер слезу с глаз, гордо улыбаясь.
Минхо приподнял бровь:
— Ты же знаешь, что я старший из нас, верно? И это не свидание… если фанаты Хван Хёнджина и в целом публика услышат об этом, они все взбесятся. Слепой бедный простолюдин? С известной моделью? Разве не ужасно слышать что-то такое?
— Да-да, я знаю, что ты самый старший! Но это первый раз, когда ты по-настоящему завел друга! И, возможно, любовника, — Минхо пошевелил бровями, снова вздыхая. — И что ты имеешь в виду? Не говори так о себе!
— Но это правда, и мы всё равно не встречаемся. Я не сомневаюсь в том, что Хёнджин заинтересован быть моим другом. Просто я немного напуган, так как это кто-то, в качестве друга кроме тебя, всё такое, я не хочу сразу разрушать нашу дружбу, — пробормотал Минхо, нахмурившись. — И общественности действительно не понравлюсь такой, как я.
— Не думай так. У тебя всё получится потрясающе! Хёнджин ценит тебя и твои слова, без необоснованного осуждения в сравнении с другими людьми. Ты не думал о нём хуже ни до, ни после. И это ему в тебе нравится, — подбодрил его младший брат, одарив ангельской улыбкой.
Минхо нахмурился, что говорило о том, что он глубоко задумался.
Он никогда не испытывал ничего подобного раньше — и он никогда не встречал нового друга. Незнакомец сделал больше всех. Госпожа Ким — пожилая леди, у которой было много кошек в маленькой квартире — из соседнего дома не в счёт, Минхо.
Так что было легко сказать, что он нервничает.
Но он не обратил внимания на тот факт, что модель, сидевшая в машине, нервничал так же, как и он, — был занят тем, что рассказывал об этом своему телохранителю, который, казалось, тоже гордился им. Ли Минхо… милый Ли Минхо. Скоро они будут где-нибудь тусоваться.
Может быть, он не совсем винит Чанбина за то, что тот так неосторожно посоветовал ему бежать. Может быть, он на самом деле не жалеет, что столкнулся с Минхо.
Хёнджин был одним из тех безнадежных романтиков в этом вопросе — и он определенно не думал, что Ли Минхо интересный и добрый человек. И он определенно не верил, что из всех скамеек он выбрал именно эту, и из всех маршрутов он выбрал именно этот, — и что это должно что-то значить.
Он посмотрел в пол, его щёки пылали, и, нежно держась за них, он тихо вспоминал, как это же произошло ранее. С Минхо, который держал его за щёки, и изо всех сил пытался проанализировать, как тот выглядит. Догадывался.
«Твои губы такие мягкие…»
Он надул щёки, которые покраснели ещё больше.
И он определённо не испытывал сожаления из-за того, что выпалил ему.)