Он искренне не понимает, чем обидел любимую, а потому в первое мгновение, опешив отступает на шаг назад и только хлопает ресницами. Агури же почти кричит:

— Ненавижу тебя!

Встряхивает головой, падает на глаза недавно отстриженная челка, разлетаются брызгами злые слезы. Колотит кулачками по его груди и всхлипывает:

— Не...на..вижу... Почему?!

Тошинори ловко перехватывает тонкие запястья. Сжимает ее кулачки в своей ладони, крепко, но бережно, другой ладонью накрывает дрожащие плечи, притягивая ее к себе:

— Что случилось, Аи моя? Я все исправлю. Обещаю.

—Ты... Т-ты-ы-ыы...— давится всхлипами Агури — Ид-диот... Почему.. ты совсем не бережешь себя?

Голос ее падает почти до шепота:

— Ты же мог пострадать... Ведь ты же уже не Всесильный! Зачем ты... Знаю-знаю, ты привык спасать и просто выполнял свой долг. Но.. Но там ведь были и другие про-герои, а обо мне ты подумал? Если ты... Даже не смей — голос ее снова срывается на всхлип! — Не смей! Я без тебя... Я без тебя никак. Не смогу.

Тошинори не спорит. И не оправдывается. Они оба знают, что он не может иначе. Но.. Он обещает ей не умирать. Он обещает всегда возвращаться. И целует судорожно-сжатые кулачки, восхищенно качая головой:

— Невозможная женщина! Еще никто и никогда не кидался спасать меня. А потом ругать за неосторожность. При всех.

Он наклоняется и целует мокрые от слез ресницы, щеки, выдыхает с бесконечной нежностью:

— Я так тебя люблю, маленькая моя... Ну же, девочка, не плачь.

И Агури затихает, обмякает в его объятьях. Хмыкает ему куда-то в подмышку:

— Ты невозможен, Тоши. Но... я ничуть не жалею, что согласилась выйти за тебя.