На улице не переставая льёт дождь, за ним следует и гром. Когда Сычен был маленьким гром его очень пугал. Он запоем читал книги о мифологии и боялся, что однажды на землю спустится Зевс и молнии посыпятся на крышу дома. С возрастом мифов бояться он перестал, но того, что из-за погоды отключат свет - нет. Дождь бил в окно. Сычен выключил воду в кране и вышел в комнату. Юта щёлкал пультом, пока по телевизору передавали сплошные помехи и шум. В дверь продолжал стучать ветер. 

На экране виднелась журналистка в брючном костюме, с микрофоном в руках и вещала. Слов слышно не было, но появлялись фотографии. На одном из них появился Гуаньхен, а под ним забегала полоска. “Сын известного бизнесмена, Хуан Гуаньхен, был убит в своей машине. Полиция установила, что смерть наступила в результате попадания пули через открытое окно автомобиля. Личный водитель погибшего, Кевин Дост, на данный момент допрашивается в участке.” 

У Сычена затрясло всё внутри. В день юбилея он не мог представить на что шёл, потому что ему было всё равно, но видя репортаж по телевизору, становится дурно. Его всё таки убили. И Сычен приложил к этому руку. Косвенно убил молодого ни повинного мальчика.

Наблюдай за представлением из первых рядов.

Репортаж продолжает идти. Девушка в костюме что-то говорит - очень много - но никто уже не слушает. Помехи окончательно закрывают ей лицо. Сычен подходит к Юте и пытается сказать, но не выходит. В глазах напротив читается всё - ужас, страх, горе и гнев. Чистый и необузданный. Он думает о своём. Сычен ощущает как вокруг него накаляется воздух до предела. 

Юнцинь не говорил, что будет делать после того, как поссорит Гуаньхена с возлюбленным. Он лишь сказал делать и Сычен делал, потому что выбора не было. Если бы можно было вернуться назад, всё осталось бы так же, он бы ничего не мог исправить, пока у Юнциня была власть. У всех была власть над Сыченом, кроме него самого. Он был виноват, но ведь так бывает. Люди умирают каждый день - от гриппа, от стихийных бедствий, от войн и голода, но всех оплакивать уйдут годы, а жизнь продолжается. Юта должен его понять, он ведь его любит.

Но Юта не понимал. Хотя бы потому что не знал. У него болело в груди, а глаза краснели сами по себе. Злость закипала в нём. Юта достал свой телефон и тут же положил обратно. Он был растерян. 

- Мне очень жаль, - ровным тоном произнёс Сычен. Это было наигранно. Ему не было <i>настолько</i> жаль. 

- Я должен поехать и…Мне нужно увидеться с его отцом.

- Нет, тебе не нужно. - он присел с ним рядом и положил руки на его плечи. - Всё хорошо. Ты сможешь его похоронить, когда будешь там.

- Как же так. - обреченно говорил Юта. - Тот стрелок. Я же видел его, я знал, что Гуаньхен в опасности, но все равно его оставил.

- Ты не виноват. Даже если бы ты остался, ничего бы не изменилось. Ему было не избежать смерти.

- Тебе то откуда знать? 

Юта смотрел в упор и Сычен не мог отвести взгляд. Что было, то было, не может же он вечно бегать от своих кошмаров и грехов, пора бы их отпустить. Это больно и неприятно, но выбора у Сычена не было, как и денег, как и банальной поддержки со стороны. Разве его вина, что жизнь не справедлива? Он никому не желал смерти и себе в первую очередь, а бандиты, с которыми по глупости связался, были опасны и у них бы не дрогнула ни рука, ни сердце, когда тело Сычена лежало в крови и грязи под ногами. Они бы перешагнули и пошли дальше. 

Но Юта так не считал. По нему всё стало ясно за пару минут - его глаза выражали удивление и <i>осознание</i> того, что он был прав. И Джонни, его друг и коллега, был прав, когда звонил трижды в день, потому что волновался. Сычен изменился, но цена, которую пришлось платить, оказалась слишком высока. 

- Что ты об этом знаешь? - серьёзно спросил Юта и по телу прошлась дрожь. Вот опять, опять эта строгость.

- Всё, и даже больше.

- Что это значит? - спокойно продолжал он, но было видно, что Юта на пределе.

- А сам ты как думаешь? - Сычен улыбался. Почему всё происходит опять? Им было суждено быть вместе, построить здоровые отношения и жить припеваючи, позабыв обо всём. Сычену хотелось плакать. - После того, как я перебрался из Флориды сюда, я остался без гроша. Представь какого это, оказаться за один день на улице. Я упрашивал мать, но она была непреклонна, потому что я позорище и было бы лучше, если я умер с голода или сменил имя, и не позорил её. Я устал и очень хотел есть. Просто есть, ничего другого. Меня не брали на работу, из-за того, что она как-то связалась с компаниями и рассказала про меня всякое. А потом я прибегнул к старым методам. Понимаешь о чём я? Находишь мужчину, ешь и пьёшь за его счёт, а потом нужно чуть-чуть потерпеть и попялиться в потолок, изображая невероятное удовольствие от происходящего. Это было совсем не сложно. Но он оказался ослом и оставил приличную сумму денег перед моим носом. У меня не было жилья, у меня не было теплой одежды, у меня не было ни-че-го. Я забрал эти деньги и сбежал. Кто стал бы меня искать? Он был так пьян, что скорее всего даже не запомнил моего лица, но меня провели вокруг пальца. Я снял квартиру, а на следующий день на пороге стояли отбитые козлы, которые спускали с меня шкуру.

Юта молчал. Поражённый и отрешённый он слушал, но Сычен видел, что гнев кипел внутри него и никуда не уходил.

- Мне поставили простое условие. Я - мальчик из богатой семьи, а значит мне открыты дороги, а они спали и видели как их конкурентов закапывают живьём и вешают венки на их кресты. Я не вдавался в подробности и в тот вечер, на банкете, я не знал, что там будешь ты. Я был удивлён. Моя задача была следить за сыном Хуана, пока не наступит подходящий момент. Я не знаю стрелка, не знаю заказчика. Я знаю только Юнциня, но я даже не уверен, что такой человек правда существует. Гуаньхен должен был проститься с жизнью в тот день, но ты помешал. Ты испортил их планы. И тогда Юнцинь сказал мне “поссорь их”. У меня не было выбора, но, клянусь, Юта, я делал это потому что в какой-то момент понял, что это мой шанс всё вернуть. Я люблю тебя больше всего на свете и мне очень жаль, что сын Хуана мёртв, но это его судьба и мы на неё никак не влияем. 

Сычен крепче сжимал плечи Юты, боясь отпустить. В глазах напротив не было ничего, никакой жалости, только ярая злоба и Сычен понимал, что это конец. Конец всему. Мечты можно было отложить подальше, а надежды на лучшую жизнь сжечь в костре. Гнев туманил разум Юты и он не слышал того, что Сычен пытался донести. Он желал мести. 

Отпрянув назад, он освободился из чужих рук и встал. Глаза горели от слёз, а в груди давило, но Юта игнорировал любую боль. 

- Пожалуйста, - взмолил Сычен, подойдя к нему вплотную. - Ты сказал, что не уйдёшь. Ты мне пообещал, что останешься, Юта. Я люблю тебя, слышишь? Ты хотел это слышать и я это говорю. Ты только не уходи!

Он брал Юту за руку, сжимал и подносил к груди. Смотрел забитым котёнком и просил-просил-просил. Голос похрипывал, а внутри всё рвалось на лоскуты. Нельзя было так заканчивать. Сычен шептал, просил прощения и обещал всё исправить, обещал всё, что мог, лишь бы Юта никуда от него не ушёл. И он не уходил. Смотрел, слушал, позволял прижать себя. Сычен не позволял себе плакать, но ему очень хотелось растопить слезами окаменевшее в миг сердце.

Юта поднял руку и положил ему на щеку. В глазах больше не было разъяренного гнева, но что пришло на его место, Сычен не видел. Главное, что он больше не злился. Ладонь Юты покоилась на щеке, проводя по скуле, спускаясь к подбородку. В его движениях Сычен чувствовал тепло, которое он позволил ощутить. Та самая нежность, которой не хватало столько лет. Эта была настоящая любовь, самая чистая и верная, такая, какой её показывают в книгах. Сычен плавился, пока Юта придерживал за подбородок. Они смогут переступить через эту трагедию и зажить счастливо, вдвоём, без всяких проблем. Они купят дом, заведут кошку или собаку, поженятся и вместе поедут в дом престарелых. Сычен мысленно клялся больше никогда не врать, но в голове всё путалось, когда Юта опустил вторую руку на талию и прижал к себе. 

И что-то йокнуло. Тело начало трясти, но эта дрожь Сычену не нравилась. Ему не хватало воздуха. Рука Юты вовсе не держала его за подбородок, а сжимала горло со всей силы. Ногти впивались в глотку. Сычен запаниковал и упёрся Юте в грудь, но его крепко держали за талию и он не мог никуда увернуться. Становилось всё труднее дышать. Сычен шипел, жадно глотая воздух и бился, что было мощи. В глазах Юты не проходила злость, она умело маскировалась. Он навряд-ли знал сам, что так может. Когда Сычен почувствовал, что теряет сознание, подогнул колено и ударил, не целясь. Юта дёрнулся от боли и расцепил руку, оступившись. Воспользовавшись моментом, Сычен хотел отойти подальше, но не успел. Его схватили за руку и бросили на пол.

От удара в глазах забегали звёздочки. Затылок соприкоснулся с полом, но Сычен не оставлял попыток сбежать. Как же так? Всё ведь должно было быть не так, Юта должен был сжалиться над ним, но он бездушно душил до потери сознания. Его охватила бушующая злость. Сычен дополз до кровати и выставил руки вперёд, пытаясь что-то сказать, но Юта его опередил, вновь сомкнувшись на его шее, а коленями прижимая бедра. Драться больше не имело смысла. Сычен царапался, дергался, пытаясь скинуть его с себя. Всё было четно. 

Юта ненавидел всё, что видел, но больше он ненавидел только себя за то, что повёлся на обман. На ложь, на блажь, на то, что так просто променял одного человека на другого. И чем после такого он лучше самого Сычена, для которого люди расходный материал? Юту трясло от злости и от обиды. Он уже не отдавал себе отчёта в действиях, пелена ослепила.

Сычен тянулся то вперёд, то назад, просил, но ему ничто не помогало. Юта был тяжелее и сильнее его самого. В ногах отдавало болью. Лицо краснело от недостатка кислорода. 

На тумбочке у кровати лежал длинный предмет. Что именно это было с пола рассмотреть сложно. Не задумываясь, Сычен потянул руку и взявшись покрепче за край, занёс над головой Юты и ударил. Юта покачнулся, и Сычен свалили его с себя. В глаза плыло, а лёгкие разрывало изнутри. Дышать спокойно уже не получалось, хаотичные вздохи обжигали. Голова ужасно гудела, а дождь всё не прекращался, стуча по крыше. Сычен чувствовал бессилие. Взглянув в бок, он заметил, что Юта не пытается встать.

А рядом лежала ложка для обуви и на одном из её концов стекали капли крови.

- Юта?

Он подполз ближе, переворачивая тело на спину. Глава были закрыты, а губы словно хотели сказать что-то напоследок. Сычен подтянул его голову к себе на колени и испачкался. В чёрных волосах была кровь. Рана на виске оказалась слишком глубокой. Сычен принялся его трясти, но всё было безутешно. Его охватывала паника. Вдохнув и выдохнув, он приложил указательный и средний палец к шее Юты, под кожей которого ещё стучало сердце. Пульс был. 

Откинув страх подальше, Сычен начал водить руками по простыням, оставляя кроваво-красные полосы. Взяв в руки телефон, он ещё раз взглянул на тело. 

Нет.

Нет. Нет. Нет.

Так быть не должно. Всё могло закончиться иначе. Сычен игнорировал панику, набирая в телефоне номер дрожащими пальцами. Нужно было всё исправить. Доставить Юту в больницу и, возможно, бежать. Он мог доложить обо всём полиции и Сычена подали в розыск, как опасного преступника; а может быть, Юта лишится памяти и останется “овощем” до конца жизни, и кто-то должен за ним ухаживать. Его отец вряд-ли возьмёт на себя такую ношу, а Гуаньхен мёртв, он уже не сможет. Сычен мог бы сказать, что произошел несчастный случай. Да, именно так. У него закружилась голова и Юта упал, ударившись об угол. А обувную ложку помыть и переложить в прихожую.

В телефоне послышались гудки.

- Слушаю, - стервозный и бездушный голос отвечал.

- Юнцинь? Юнцинь, это я. - у Сычена дрожала челюсть и слова выходили слишком заторможенными. - У меня проблемы. Я…Юта.

- Что с ним?

- Он лежит. - искоса оглядев тело, он не мог принять, что действительно сделал это. - Он увидел новости о Гуаньхене. Я всё ему рассказал, Юнцинь. У него снесло крышу и он, просто, напал на меня. Он пытался меня задушить. Я ударил его по голове обувной ложкой. Я думал, что он просто отключится или придёт в себя, я не знаю. Я не хотел, Юнцинь. Я не хотел!

Сычен ощущал как мокнут глаза и плевать, что это кто-то видел и слышал. Человек, которого он так долго искал, которого ждал три года, лежал без сознания и это была его вина.

- Он мёртв?

- Нет, - затряс Сычен головой. - Он дышит и у него есть пульс. Если вызвать скорую, то они успеют его спасти. Ему станет лучше и мы всё сможем обсудить. Всё будет хорошо, нужно просто…

Юта дёрнулся и болезненно застонал, щурясь. 

- Боже, - прошептал Сычен. - Кажется, он приходит в себя, но у него вытекает кровь. Он умрёт от потери. Если вызвать врачей, то они ещё успеют.

- Даже не думай, - отрезает Юнцинь.

- Прошу тебя, мы можем его спасти. Он никому ничего не скажет.

- Он знает слишком много. Раз он пытался тебя задушить, то ему ничего не стоит засадить тебя за решётку. 

- Хватит, прекрати. Пожалуйста, я умоляю тебя. Я должен ему помочь. Пожалуйста, Юнцинь.

- Заткнись и делай то, что я тебе скажу. Перетащи тело в ванную и залей ледянной водой. Никому не звони и не открывай дверь. Завтра утром я его заберу.

- Нет, - переходя на плач шептал Сычен. - Он не может умереть, Юнцинь. Пожалуйста, только не это. Он ещё дышит, мы можем успеть. Я должен ему помочь. 

- Не смей. - огрызался он. - Он опасен для нас всех. Если ты его спасёшь, то я самолично пущу ему пулю в лоб. Ты забыл, что ты должен нам? Хочешь подставить? Ты сядешь вместе со всеми, Сычен, не будь идиотом. Делай, что тебе сказано. 

Сычен глотал слёзы, затыкая себе рот.

- Скажи мне адрес. Завтра утром я уже буду там.

- Мотель “Олд Роад”. Первый этаж, пятая комната. Можно пройти в обход, через пожарную лестницу. 

Отключив вызов, Сычен бросил телефон на постель и поджал колени. Всё не могло закончиться так. У него были планы и надежды, что всё станет как раньше и даже лучше. Если бы только Юта не включил телевизор. Если бы они вернулись в комнату на час позже. Сычен сжимает зубы, подавляя крики. По комнате распространялся запах свежей, ещё не засохшей, крови. 

Глаза у Юты были всё так же закрыты, самому это делать не пришлось. Сычен провёл рукой по голове, осторожно обходя рану - он не хотел причинить большую боль, хотя Юта уже ничего не чувствовал - распутал слипшиеся волосы. Через пару часов стало бы хуже. Нужно было перенести тело в ванную, как и сказал Юнцинь, но Сычену не хотелось. Он желал перемотать время назад и молиться, чтобы свет, от молний на улице, отключили. Тогда бы репортаж никто из них не увидел и всё было бы хорошо. 

Встав на ноги, Сычен взял тело под руки и поволок за собой. В мотельных комнатах чаще всего был только душ, но ему повезло, потому что в “Олд Роад” стояла ванна. В неё он погрузил тело и ещё раз посмотрел. Сейчас, он своими руками собирался его добить. Грудь Юты, кажется, всё ещё вздымалась, пусть и очень медленно, но он был жив. И Сычен собирался с этим покончить.

Позвони в скорую.

У него дрожали губы.

Плевать, что сказал Юнцинь. Позвони.

Голос разума молил его, как и сердце, но Сычен, со слезами на глазах, положил руку на вентиль холодной воды.

Остановись! Ещё не поздно. Пожалуйста, хватит!

Он отвернулся, глядя на кафель под ногами. А Юта снова болезненно застонал.

Позвони в чертову скорую! ТЫ ДОЛЖЕН ЕГО СПАСТИ!

Вода полилась из крана наполняя ванну. Ледяная. Сычен слышал звук струи и то, как она ударялась об тело Юты, стекала и расползалась. Она шумела. Медленными шагами он вышел и захлопнул дверь, спустившись по ней на пол.

И зарыдал. 

Перед глазами стояли образы - вот, его мать, которая говорила всю жизнь, что от него одни проблемы. Вот, первая любовь, ради которой он был готов на всё, но его бросили, оставив напоследок, мысль о том, что никому не нужна честность. А вот Юта - ещё живой и улыбающийся, говорил, что Сычен его спасение и мечта. 

В груди защемило. 

Сычен вспоминал всё, что мог, словно вместе с текущей водой, смоются и его воспоминания. Лучшие прожитые минуты, лучшие три дня, которые он провёл с Ютой, боясь снова навредить своей глупостью и эгоизмом. Сколько бы не думал, сколько бы не считал, факт оставался фактом. Сычен работал на бандитов, потому что был должен, но его это не оправдывало ничуть.

Он - убийца. 

Именно потому вся история про сложную жизнь в Нью Йорке, была пустым лепетом. Ему не было оправдания, которое он так хотел найти. Он бандит, изгой, такой же монстр, что и они все, и между ним нет никакой разницы. Сычен своими руками убил любимого человека, пока тот дышал. Он мог позвонить в скорую, мог признаться во всём полиции, пусть его и посадили бы, но он выбрал снова роль жертвы, ведь это было так просто.

Сычен коснулся своей шее и несколько слёз скатились по лицу. Последнее, что Юта ему оставил были не обещанные и желанные поцелуи, а желтоватые синяки от удушья. А может было бы лучше, если он действительно его придушил. Сычен ненавидел свою жизнь до той степени, что мог бы сам со всем покончить, и Юта был единственным кто мог это изменить. Был, а теперь его тело уходило под воду, которую Сычен сам включил. Своей рукой. 

Он встал на ватных ногах и подошёл к простыням. У кровати всё так же лежала обувная ложка в пятнах. Он взял её и отнёс к раковине, параллельно выключив в ванной напор и зашторил занавеску. Смотреть на Юту он больше не мог. Ему хотелось блевать и плакать. 

Чистую обувную ложку Сычен положил в прихожей. Оставалась только постели. С ней было сложнее, в мотеле не было стиральной машинки. Собрав с кровати ткань, Сычен вытер ею свой телефон, на который попала кровь с рук и отправился обратно в ванную комнату, замочить пятно. Отстирывать пришлось руками и вышло скверно. Лучше было бы от неё избавиться. 

Завтра утром Юнцинь будет на пороге. Он поможет с уликами и телом. Сычена передёрнуло от того, что он представил как мокрого холодного Юту засунут в чёрный мешок и поволокут по земле. Скорее всего его закопают в лесу. Сычен никогда не узнавал, как принято расправляться с трупами жертв, но ему кажется, что быть закопанным - самый безобидный вариант из существующих. Его могли бы сжечь или растворить. Или продать на органы. Отвезти на чёрный рынок по частям. Никто бы никогда не узнал о том, кто такой Накамото Юта и куда он делся. Его бы никто не стал искать.

Так думал Сычен. Пока телефон не зазвонил и был он, вовсе не его. Мобильник Юты лежал на той же тумбочки у кровати и неприятно пищал. У Сычена пересохло в горле. Он поднёс его к уху, откашлялся и заговорил.

- Алло?

- Чувак, какого хрена ты не берёшь трубку? Я волнуюсь тут сижу, ты вкурсе?

- О, это ты. - Сычен попытался вспомнить имя коллеги Юты. - Донни, верно?

- Джонни, - поправил он. - А где Юта? Я звонил ему, но он не брал.

- Он спит. Мы сегодня гуляли по городу и он решил лечь пораньше. Очень устал.

- С ним всё хорошо?

- Да-да, всё отлично. Мы хорошо провели время.

- Пусть позвонит мне как проснётся, передай.

- Обязательно, - улыбнулся Сычен, стараясь держать дружеский тон в словах.

Отложив телефон, он понял - Юту будет искать как минимум один человек.

На улице дождь не прекращался. Утром дороги будут размытыми, а в “ямках” образуются лужи. Скверная погода и такой же отвратительный вечер. Сычен знал, что его страх молнии и грома более, чем реален. 

В этот день, когда на улице шёл дождь, а солнце ушло за тучи, Сычен убил последнего важного и родного человека. Сегодня он разрушил частичку самого себя.