Тошинори обедает дома. Всегда. Хотя большую часть обеденного перерыва один из сильнейших про-героев сидит, облокотясь на стол и подавшись вперед, наблюдает, как его сын, опустошает бутылочку с теплом молоком.

Поначалу Агури удивлялась, когда в обеденный перерыв он врывался домой, чтобы посмотреть, как Хиро ест. Агури пыталась напомнить мужу, что ему тоже надо пообедать. Агури не понимала:

— Все дети пьют молоко. Что в этом особенного?

— Нет.— Не соглашался Тошинори. — Хиро - не все.

И умиленно улыбался, протягивая руку и щекоча сына под подбородком. Хиро уворачивался и смеялся. Хиро ловил его за палец и Тошинори буквально светился от счастья, так что Агури хотелось надеть солнечные очки.

Однажды Тошинори попросил:

— Дай я.

И протянул руку за бутылочкой. С тех пор это стало традицией. В обеденный перерыв Тошинори сажал сына к себе на колени и кормил, приговаривая:

— Кушай, мой маленький. Вырастешь большим и сильным. Красивым в маму.

Хиро кушал. Кушал, будто его неделю не кормили, а то и всю жизнь. Вцепившись в бутылочку, чавкая, хлюпая и давясь. Тошинори, осторожно похлопывал его по спинке и снова умилялся, ровным счетом не обращая внимания на заляпанную молоком и слюнями рубашку.

— Агури, посмотри он ест... — почти шепотом выдыхал он, поднимая на супругу сияющие глаза. Та в ответ вздыхала и улыбалась. Она знала, что сейчас взывать к разуму и здравому смыслу мужа бесполезно. Поэтому, пока он продолжал разговаривать с их сыном, она в свою очередь кормила его, посмеиваясь:

— Открой рот, Тоши. Ложечку за маму. Ложечку за нас с Хиро. Съешь еще кусочек, давай я сама его покормлю.

— Ни за что! — тут же вскидывался Тошинори. — Ты с ним и так весь день будешь, а у меня вот-вот обеденный перерыв закончится.

— Ах, ты мой хороший, — обращался он к сыну. — уже все допил?

Хиро фыркал, забрызгивая его молоком. Тошинори моргал, утираясь:

— А ты меткий, малыш. Пожалуй мне нужно переодеться.

Он передавал ребенка Агури, легонько щелкая его по носу:

— Я бы с удовольствием поиграл с тобой, дружок, но папе пора на работу. Ну-ну не надо плакать. Герои не плачут. — Он наклонялся и заглядывал в большие сиреневые глаза. — Папа скоро вернется. Ай! Отпусти, пожалуйста мое ухо! Ой, челка! А ты у меня сильный, дружок. Ну все-все, отпусти, папочку. Вот так. Хиро! Я же только что переоделся...

Агури с легким ехидством констатировала:

— Отрыжка у младенцев - это нормально, милый. Он хорошо покушал и вот...

Она смотрела на растерянного Тошинори, с печалью созерцающего испачканную рубашку, на его растрепанные волосы, торчащие под немыслимым углом. В этот момент он был совсем не похож на Символ Мира. Она любит его таким. Настоящим.