Тяжелые двустворчатые двери распахиваются, и его на мгновение ослепляет яркий свет. Лишь проморгавшись парень понимает, что дело не только в тысяче ярких электрических лампочек на хрустальных люстрах — все гости на этом балу разодеты в ослепительные бело-золотые наряды. Шуршащие юбки, кринолины, оборки и рюши. Строгие белые костюмы с тонкой золотой окантовкой — какая безвкусица. Приталенные обтягивающие платья, облегающие фигуру как вторая кожа, белые бальные платья с более короткими юбками чуть ниже колена. Похоже, здесь смешались всевозможные эпохи и королевства — сложно понять, где именно он находится.

Танцевальная музыка и гул незнакомых голосов оглушают, когда он проходит вглубь зала, лавируя между людьми. Он пытается вслушаться в разговоры, но не может разобрать слов — ни единого слова по-тиферетски¹ или хотя бы по-кетерски². Но присмотревшись внимательнее к губам людей, становится понятно, что этот гул — лишь шум, не имеющий смысла. В этом сне нужно искать что-то другое.

Проталкиваясь среди разряженных гостей, он морщится и пытается понять, разобрать, увидеть то, что Луноликая Коф³, покровительница снов и его самого, пытается ему показать. Но видит лишь незнакомые лица и среди этой толпы не может вычленить ничего значимого. И хотя он любит балы и светские тусовки, здесь он чувствует себя неуютно, так и не найдя своего места.

Но вдруг музыка и разговоры затихают так резко, что наступившая тишина оглушающе бьет по ушам. Сначала даже кажется, что он лишился слуха — на мгновение эта мысль пугает и обезоруживает. Вдруг поднимается паника, и толпа тут же превращается в рассеянный неуправляемый балаган, пытающийся затоптать его. Но всё вокруг перестает иметь значение, ведь наконец-то в толпе он видит то, зачем он здесь. Среди всего этого бело-золотого торжества резким пятном выделяется черное шелковое платье — безупречно скроенное, нежно струящееся по фигуре незнакомки. Он видит глубокий вырез на спине и восхищается смелостью девушки, которая явилась на это празднование в совершенно не соответствующем наряде. Ее светлые волосы собраны локонами наверху, подчеркивая изящную шею и тонкие длинные позолоченные серьги — единственное, что оказывается в тему бала.

Вся толпа вокруг расплывается, замедляется, становясь незначительным фоном. Лишь эта незнакомка впереди имеет значение. Он прорывается сквозь людей, пытается окликнуть ее, но та лишь удаляется всё дальше. Её черное платье дразняще мелькает то слева, то справа, совершенно дезориентируя потерявшегося парня. То и дело его пихают, отталкивают, хватают за край пиджака, чтобы задержать или увести за собой. Но он упрямо пролагает свой путь к этой принцессе в черном платье.

Внезапно появляется страх. Он подступает откуда-то снизу, заставляя подкоситься колени и задрожать пальцы рук. Парень замедляется и смотрит вслед Черной Принцессе, которая вдруг останавливается, словно услышав, наконец, его зов. Она оборачивается медленно, словно стараясь как можно дольше оттянуть этот момент. И внутри него всё холодеет. Вместо лица он видит белую маску — фарфоровое кукольное личико, совершенно неживое. В тусклых зеленых глазах нет жизни, а вдоль всего лица тянется паутинка трещинок. Вот-вот — и маска лопнет, обнажив то, что под ней. Но сейчас, когда эта фарфоровая кукла смотрит на него — или сквозь него — невидящим взглядом, трещины вдруг начинают покрываться инеем. Рот куклы разевается черной бездной, и вместо крика из губ начинает струиться плотный черный дым. Тяжелый, словно туман дождливым утром, дым опускается на пол и, клубясь в ногах суетящихся людей, устремляется к нему.

Он хочет убежать. Закричать. Бросить что-нибудь в Принцессу, чтобы разбить ее маску. Но страх плотно сковывает его в своих цепях, пока черный дым заполняет его изнутри, проникая внутрь сквозь уши, нос и глаза. Он задыхается, чувствует, как начинает терять связь с реальностью. Но прежде чем сознание меркнет, отдалённый нежный женский голосок мелодично звучит в его голове:

— Отыщи её, пока не стало слишком поздно.