Дракон, разбитое окно и сладкие поцелуи

Снег кружит над Токио огромными хлопьями, создавая сугробы небывалых  размеров. Температура плавно опускается ниже нуля, заставляя жителей столицы кутаться в несколько слоёв одежды и стучать зубами, ожидая  автобус на покоцанной остановке. Такой зимы он не припоминает за всю свою недолгую жизнь. Холодный ветер норовит забраться под дутую куртку черного цвета, но у него не получается. Однако, прикрытая только тканью широких штанов, пятая точка попадает под резкий порыв ледяного воздуха. На глазах сразу наворачиваются слезы, в пояснице отдает неприятной ноющей болью, зубы стукаются друг о друга в быстром ритме, тело покрывается мурашками, а руки все глубже и глубже стараются спрятаться в карманах куртки. До остановки идти около пятисот метров. Это игра на выживание: либо пан, либо пропал. Сугуру набирает полную грудь морозного воздуха и на всех порах мчит к своему пункту назначения. Ветер бьет по румяному лицу, снег оседает на черных волосах, убранных в аккуратную шишку на затылке, и тонких бровях. В глубоких карманах штанов болтается телефон, неприятно ударяясь о крепкое бедро. К удивлению парня на улице совсем нет людей. Конечно, какой дурак ходит в такой мороз по улицам, не считая Гето? Никто. Так он не вышел бы на улицу, но приспичило. Очень сильно. Сугуру слышал, что в центре открылась кафешка, в которой готовят очень вкусные кикуфуку. Любопытство взяло вверх. Парень планировал не спускать последние остатки зарплаты, но, видно, жизнь решила сделать ему подставу.  

      Мимолетно он кидает взгляд на серое небо, но задерживает взор на тёмных тучках, парящих высоко-высоко над городом. Цыкает сам себе под нос, понимая, что скорее всего вечером пойдет снег. Куда ещё больше? Сугробы десять сантиметров в высоту — аномалия для японского климата. Юноша надеется, что это не очередное проклятье, решившее почувствовать себя всемогущим и заморозить половину населения Токио. Неосознанно Гето пристально начинает разглядывать в кучерявых завитушках облаков чужие черты лица, но его попытки проваливаются. Только в теплые апрельские дни, когда небо окрашивается приятным лазурным цветом, сакура цветёт, сбрасывая нежно-розовые лепестки на ярко-зелёную траву, а облака белые, как первый снег, он может разглядеть его лицо. Неудивительно, что этот человек ассоциируется с весной.

      В своих размышлениях Сугуру не заметил как уже подошёл к остановке. На крыше образовалась огромная снежная шапка, которая норовила свалиться кому-нибудь на голову. Парень начал молиться, чтобы это случилось не с ним. Лавочку занесло снегом также, как и таблички с расписанием автобусов. Цыкнув, он подошёл к одной из них, сметая рукавом куртки прилипшие, колючие осадки. Когда дело плавно подходило к концу, вдруг в кармане затрещала и завибрировала раскладушка от компании «самсунг». Юноша дрожащими и холодными пальцами достал ледяной телефон.

— Гето, тащи сюда свою задницу, иначе я умру, — хрипит по ту сторону парень его возраста.

— И тебе привет, Сатору. — Хихикает в трубку, неосознанно улыбаясь во все тридцать два. — Ой, блять, зубы!

Сугуру хватается за челюсть и громко мычит от боли, прошедшейся по верхней челюсти. Он скручивается недалеко от лавочки, съеживаясь до минимальных размеров, которые позволяет ему натренированное тело. Теперь настала очередь Годжо хрипло смеяться, а после задыхаться от раздирающего глотку кашля. А вот это уже не смешно.

— Ты заболел? — Сквозь ноющую боль спрашивает, не скрывая беспокойства. В груди что-то щемит.

— К великому сожалению, да. — Заходится в приступе кашля друг. — В общем, ты бы мог сгонять мне за лекарствами? Я встать с кровати не могу, — переходит на шепот юноша. — Пожалуйста, я скину фотку с рецептом от врача, — добавляет спустя секунду.

Ему повторять два раза не нужно. Гето угукает в трубку и отключается, возвращая телефон в карман штанов ловким движением рук. Он отходит от остановки на несколько метров. Сердце бешено бьётся о грудную клетку, беспокойство охватывает с ног до головы, нужно торопиться. Ему совсем не нравится состояние друга.

      Хлопнув в ладоши, перед ним возникает огромный воздушный дракон, которого он поглотил пару лет назад на одном из заданий. Белая чешуя переливается на свету, густые бирюзовая шерсть, лентой тянущаяся по всей длине тела, плавно развиваются на прохладном ветру, а в крепких золотых рогах путаются крупные снежинки. Гето запрыгивает на хребет проклятья и дергает того за шерсть, чтобы развернуться и лететь в другую сторону. Помнится ему где-то недалеко от колледжа была аптека.

      Чутье его не подвело. Небольшое здание с красным крестом на переднем фасаде расположилась в километре от колледжа, если учесть, что при передвижении Сугуру использовал духа, то это, действительно близко. Приземляться рядом с входом в аптеку было опасно, вдруг люди увидят, но сейчас не время для осторожностей. Сердце заходилось в бешеном темпе, как при тахикардии. Внутри все полыхало и горело, но не от мороза. Всё из-за Сатору.

      Оставив проклятье снаружи, Гето залетает в здание. Колокольчики стукаются друг о друга, оповещая фармацевта о приходе клиента. Приятная мелодия сопровождается резким запахом лекарств, ударивших в нос. Парень в спешке вытирает ноги о коврик под дверью и в два шага оказывается у кассы. Сердце всё продолжает неистово стучать о грудную клетку, так и хочет пробить её. Через полсекунды откуда-то выплывает приятной внешности девушка. Длинные каштановые волосы обрамляют круглое личико, прикрытое маской, видны только ярко-зелёные глаза с длинными ресницами и острыми, аккуратными стрелками.

— Здравствуйте. — Загнанно дышит  Сугуру, прожигая взглядом каждую упаковку лекарств на витрине.

— Доброе утро, молодой человек. Что ищите? — Приятный голос звенит в ушах, а глаза превращаются в полумесяцы. Она улыбается под тёмной медицинской маской.

— Можно всё по списку и десять гематогенов с ёжиками, — тараторит Гето, отрываясь от разглядывания витрины. Достаёт телефон из штанов и открывая переписку с Годжо, где последний прислал фотографию со списком лекарств.

      Девушка принимает из его рук раскладушку, пробегается взглядом по экрану, возвращает телефон хозяину, а затем начинает метаться от витрины к витрине, собирая препараты в полупрозрачный голубой пакет и бубня себе под нос список. На это уходит около минуты, но Сугуру чувствует, что проходит вечность. Все эти шестьдесят секунд он задыхается от беспокойства за Сатору. А после того, как тот не отвечает на его сообщение уже двадцать минут, Гето начинает изрядно трясти.

— Вот, молодой человек. — Кладёт перед ним целлофановый пакет с лекарствами. — Итак, с Вас две тысячи триста шестьдесят девять йен, — оглашает девушка, смотря на калькулятор.

      Сугуру тянет ей пятитысячную купюру, которая мелко трясется в воздухе из-за дрожи в руках. Громко вздохнув, девушка принимает деньги, громко стучит пальцем по кнопкам вычислительной машинки. Когда нужная сумма высвечивается на небольшом экране, он принимается отсчитывает ему сдачу. Медленно. Очень. Как только девушка кладёт деньги на монетницу, Сугуру одним движением сгребает купюры с монетами и вылетает из магазина, крича слова благодарности.

      Он в один момент слетает со ступеней, запрыгивает на проклятье и взмывает высоко в небо. Дракон летит с невероятной скоростью, холодный ветер выбивает из глаз слезы, парень наклоняется ниже, приживаясь лицом к телу духа. Всё-таки он купит куртку подлиннее, пятая точка замерзла невероятно.

      Не проходит и пяти минут, как они достигают общаги, расположенной на территории колледжа. Он дергает проклятье за рог, направляя его на второй этаж здания к окну комнаты Сатору. Не рассчитав силу приземления, дракон оставляет вмятину в старом здании, а по стеклу расходятся трещины. Гето представляет какой грохот стоит в комнате и закусывает нижнюю губу, ожидая отборный поток матов в его сторону от Годжо.

      Вспомнишь солнце, а вот и лучик. Упомянутый возникает в треснутом окне, укутанный в теплое одеяло и с заспанным видом. Губы Сугуру растягиваются в улыбку, брови слегка приподнимаются вверх, глаза самопроизвольно закрываются — это его фирменная улыбка, только для Сатору. Сердечный ритм сбивается, волнение отступает и постепенно затихает где-то на задворках сознания. С ним всё, относительно, хорошо. При виде Гето верхом на драконе и искаженного разбитым окном, Годжо неистово начинает хохотать. Горе друг подбирается ближе к оконной раме по телу проклятья, чтобы ему открыли. Однако не успел Сугуру дотронуться до рамы, чтобы найти хоть какую-то точку опоры, помимо проклятья под ногами, как стекло просто вывалилось из рамы, рухнув на заснеженный асфальтированный тротуар.

— Блять, Гето, какого хуя?! — Кричит парень, следом заходясь кашлем.

— Пулей ко мне в комнату! — Рявкает Сугуру на скрючившегося на полу друга. Но Годжо не поднимается, сидит на коленях, держится за горло и громко и долго кашляет.

      На автомате Гето запрыгивает в комнату, отзывая проклятье. Поднимает худое тело Сатору, завернутое в тонкий плед с ананасами, с твердого пола, закидывает его на плечо и уносится прочь из комнаты. Парень бьёт его по широкой спине, материт как только может севшим голосом и обещает свернуть ему шею как только поправится. Сугуру только хихикает на его слова и семимильными шагами направляется в свою комнату по соседству.

      Она практически ничем не отличается от комнаты Сатору: может только тем, что на стенах висят не плакаты с любимыми рок-группами, а акварельные рисунки, которые он сам рисует время от времени. Гето скидывает берцы в прихожей, стягивает с друга плюшевые тапки с забавной рожицей и проходит в глубь помещения. По середине кровать, рядом тумбочка с полным воды графином и высокий граненный стакан, напротив письменный стол с кучей всякого барахла, гардеробная, спрятанная в стене в прихожей — всё как в обычных общажных комнатах их колледжа. Парень аккуратно укладывает друга на кровать, сразу накрывая того лебяжьим одеялом и сверху теплым чёрным пледом с рисунками черепов. Скидывает куртку рядом с кроватью, а рядом с бедрами больного друга оставляет пакет с лекарствами.

— Ну и какого хуя, Сугуру? За каким хером ты мне в комнате окно выбил? — Шипит Годжо с головой накрываясь тёмным покрывалом.

— Я же не специально, Сатору! Ты только не ругайся, это плохо скажется на твоём здоровье, — шутит друг, временно сберегая свои уши и нервы больного. — Сейчас пойду к сэнсэю и расскажу об этой неприятно ситуации, — меняет тон голоса под конец фразы, вызывая улыбку у Годжо. Он треплет его по волосам и выходит в прихожую. Пока Гето натягивает берцы, слушает как бубнит друг, роясь в пакете с лекарствами.

— Какие же все-таки у тебя мягкие волосы, Хару, — прижимаясь спиной к закрытой двери, шепчет Сугуру. Кончики пальцев подрагивают, он готов прямо сейчас распластаться лужицей счастья от одного только прикосновения к другу. А другу ли?

      Он не хотя отрывается от двери и идёт прямо в кабинет Масамити Яги, чтобы рассказать о случившемся. Сэнсэй слушает его монолог с расширенными глазами, а после говорит ему, что Годжо будет жить у него, пока в комнате не восстановят окно. Конечно же не обошлось без ругательств в его сторону о нарушениях мер безопасности, поэтому его посадили на карантин вместе с названным.

В одной комнате. С Сатору. Он же сдохнет. От счастья.

      Возвращаясь в комнату, он никак не ожидал увидеть красного от температуры и ревущего в три ручья друга. Он держал в руках несколько оберток из-под гематогена и утирал рукавом толстовки текущие слезы и сопли. Он никак не ожидал увидеть в ярких голубых глазах глубокую благодарность и искреннее непонимание.

— Зачем ты взял гематоген? Я же не просил, — сипит парень, окруженный лекарствами. Он заметно дрожит, даже будучи укутанный в теплые одеяла.

— Тебя порадовать, — перед ним он не может врать, слишком дорожит этим человеком. — Ты чего ревёшь, как девчонка? — приподнимает верхнюю губу, обнажая ряд ровных зубов с еле заметными клыками. Он с ним по-доброму, всегда так было, всегда так и будет.

— Поди всю зарплату спустил, — грустно ухмыляется Годжо, поджимая колени к груди и пряча в них раскрасневшееся лицо. — У меня глаза из-за температуры слезятся. Если бы я ревел, ты бы уже оглох, — по-дружески дерзит в ответ.

— Хэй, бро, всё в порядке, проживу как-нибудь, — садится на край кровати и треплет его по белоснежным взлохмаченным волосам. Как котёнок. — Кстати, сэнсэй сказал, что я с тобой будем на карантине в одной комнате. В твоей должны скоро окно поставить, думаю ты здесь ненадолго. — Улыбается не только губами, но и глазами. У Гето всегда глаза улыбаются, когда он разговаривает с Сатору. Однако сердце ноет: хоть он и проводит бóльшую часть времени с Годжо, всё чаще и чаще парня отправляют на одиночные задания. В груди от этого непроизвольно щемит. Хотя бы эти несколько дней болезни они проведут вместе. О большем Гето и не смеет просить.

      Юноша согласно кивает на его слова. Когда Сугуру убирает руку с его головы, Сатору вскидывает на него покрасневшие и слезящиеся от температуры глаза и тянется к его руке, возвращая её на место. Широкая ладонь с длинными смуглыми пальцами путается в шелковистых волосах. Годжо закрывает глаза и несколько раз проводит чужой рукой туда-сюда, имитируя поглаживания. А что Гето? А парень старается не откинуться, пульс бешено стучит в ушах, сердце улетает куда-то в пятки, а щёки наливаются еле заметным румянцем.

— Бро, ты чего? — Выгибает бровь, наклоняясь ближе к лицу юноши.

— Не убирай руку, у меня так голова не болит, — хрипит, открывая глаза, в который распласталось весеннее небо. Такое лазурное, чистое, прекрасное. Сугуру согласно кивает на его слова и подвигается ближе, садясь рядом с ним и также накрываясь одеялом. — Спасибо тебе большое, бро, — шепчет, резко обнимая накаченное тело друга. Прижимается носом к шее, несколько раз глубоко вдыхая аромат масляных духов. Пион, ваниль и какие-то терпкие ноты, сложно разобрать забитым носом, удивительно как он почувствовал первые ноты аромата.

      Гето укладывает ему на спину руки, тихонько поглаживая подрагивающее тело. «Какой же он худой» — думает про себя, неосознанно сжимая крепче в объятиях. Слышит сдавленный стон и ощущает волну дрожи, проходящейся по спине. Слегка ослабляет хватку, матеря самого себя за неосторожность. Парень отрывается от него так, чтобы можно посмотреть в глаза. Сугуру вновь тонет. Теперь перед ним не только бескрайнее небо, но и глубокое теплое южное море, такое манящие и желанное. Раскрасневшиеся щеки, бледные губы, аккуратный острый нос… Этот человек пленяет его всем: начиная от вспыльчивого характера и экстравертной натуры и заканчивая яркой улыбкой с ярко выраженными клыками, горящие синим пламенем глаза во время бурного веселья и великой силой, хранящейся в таком хрупком, по скромному мнению Сугуру, теле.   

— Прости меня, Гето, — неожиданно прерывает воцарившуюся тишину Сатору севшим голосом.

      Названный смотрит на него удивлённым взглядом ища какого-то подвоха в его словах. Но ничего такого нет. В глазах старшего промелькнула искра озорства, а затем он резко припадает к тонким губам, продолжая смотреть Сугуру в тёмные глаза. Секунда. За это время парень успевает покраснеть ещё сильнее. Также резко он отрывается от Гето, собираясь встать с кровати и выбежать прочь из комнаты, но его вдруг хватают за руку и тянут обратно. Он падает на широкую грудь, утыкаясь носом между грудей.

— Читаешь мои мысли, Хару, — медленно растягивает слова Сугуру, понижая тон голоса. Годжо поднимает голову, немного напугано смотря на его хитрющие глаза. — Если это признание, то ты тоже меня прости, — фирменная улыбка, она всегда останется неизменно для старшего. В глазах горят тысячи искр, когда он целует его, наклоняясь к полыхающему лицу и держа указательным и большим пальцами за острый подбородок, но настойчивее, языком раскрывая обветренные губы и проникая им внутрь.

      Он ведёт им по небу, касается языка Годжо, переплетаясь с ним. Ещё секунда и они отрываются друг от друга — не хватило воздуха. Хочется ещё. Хочется вновь и вновь пробовать губы друг друга. Хочется раз за разом целовать друг друга в лоб. Хочется много. Даже очень много, но рано, слишком рано для нового этапа. Времени полно. Они тянутся друг к другу, целуются до нехватки воздуха в лёгких, до онемения губ. Дышат друг другу в лицо, чтобы вновь соприкоснуться губами. Для Сугуру Годжо как те самые кикуфуку, которые он хотел взять для него. Старший слаще, чем этот десерт, он намного нежнее его, поэтом парень растягивает каждый поцелуй. Не торопится, иногда прикусывая нижнюю губу. Сатору отстраняется первым, заходясь в сильном приступе кашля. Гето тянется к бедному пакету, валяющемуся где-то на краю кровати, достает оттуда лекарство от кашля, выдавливает из блистера светло-коричневую круглую таблетку и протягивает её Годжо. Тот лишь открывает рот и высовывает язык. Парень кладёт ему на кончик органа препарат и целует в кончик носа. Сатору кривится от вкуса таблетки: слишком кислая. Сугуру интересуется спала ли температура и, после долгого молчания, получает положительный. Он бережно укладывает больного поудобнее в ворохе одеял и ложится сверху, придавливая своим весом и устраивая голову на его груди. Он знает, что старший любит это. Они часто так лежали где-нибудь на траве летом или на диване в перерывах между заданиями.

— Зря я тебя поцеловал, прости. — Запускает бледные узловатые пальцы в густые длинные темные волосы, окончательно распуская шишку на затылке.

— Я и без поцелуя могу заболеть. Пока летал до аптеки и сюда, ветром чуть не сдуло. Теперь куртку буду брать другую, в короткой жопу холодно, — шутит и слышит в ответ сиплый смех, плавно переходящий в надрывистый кашель. — Может тебе чай с мёдом сделать?

— Давай, малыш, — ухмыляется Сатору.

— Я не вывезу, мне теперь к этому нужно привыкнуть, — смеётся Гето, поднимаясь с кровати. — Скоро буду, Хару. — Целует в лоб и уходит в магазин. Может быть там будут кикуфуку.