Уэнсдей Аддамс объявила новую дату выхода

      Все верно - любимый народом бестселлер возвращается! Автор ужасов недавно подтвердила New York Times, что через шесть недель она выпустит абсолютно новую работу.

      О чем, гадаете вы? Что ж, мы тоже!

      Аддамс пока не раскрывает содержание книги-сюрприза, но, зная ее безупречную репутацию, можно предположить, что она будет впечатляющей. Кровавая мистика? Жутковатый триллер?

      Или она еще больше раздвинет границы литературы и шокирует своих поклонников новой концепцией? Только Аддамс знает, что ждет ее в будущем.

***

      Уэнсдей засыпает на полу в ванной.

      Спиной к раковине, прижавшись к тумбе. Металлическая ручка неудобно упирается ей под лопатку. Плитка, которой выложен пол, холодная и скользкая.

      Но она засыпает, держа в одной руке зубную щетку, которой собиралась воспользоваться, а в другой - последнее письмо Энид.

      По правде говоря, спала она недолго.

      Это смесь нервов, связанных с выходом ее книги, и откровенного экзистенциального ужаса, связанного с актрисой/моделью Энид Синклер.

      Конечно, экзистенциальный ужас - это, наверное, слишком сильно сказано.

      Но для Уэнсдей влюбленность - это почти равносильно концу света.

      Она понимает, что это конец света - действительно понимает, а не просто подозревает, как в парке, - когда получает письмо от Энид. Когда она читает слова "Навеки твоя, Эвридика", она понимает, что ей конец.

      Потому что, как только она их читает, ее мысли идут наперекосяк - настолько, что она не может заснуть.

      Навеки твоя. Твоя. Твоя.

      Это слово эхом отдается в каждой бессвязной мысли, которая успевает сформироваться после прочтения письма.

      Она бегает по коридору, пока не решает, что лучше сделать разумный выбор и лечь спать.

      Только вот до кровати она не доходит, а вместо этого минут двадцать смотрит в зеркало в ванной, размышляя, как же так получилось, что ее жизнь сложилась именно так: потные ладони, трясущиеся руки, румянец. Она падает на пол и опускает голову на руки, прежде чем успевает дойти до кровати.

      Ее будит звук захлопывающейся входной двери.

      — Уэнсдей! Черт возьми? Ты не отвечаешь на мои звонки!

      Уэнсдей чувствует, как раскаленное добела понимание опускается в желудок.

      Твою мать.

      В коридоре появляется Энид, удобно одетая в свободные фиолетовые треники и огромную футболку Black Sabbath. Увидев Уэнсдей, она замирает на долю секунды, а затем ускоряет шаг и быстро опускается на колени рядом с ней.

      Она нервничает. Уэнсдей, хоть и сонная, но все же чувствует это.

      — Эй, ты в порядке? Что происходит?

      Ее голос до боли мягок. Как будто она шепчет Уэнсдей на ухо сладкие нотации, но на самом деле эти нотации представляют собой вопросы, связанные с душевным состоянием автора.

      Уэнсдей поднимается на ноги, прогоняя сонливость. — Я в порядке.

      Почему ты в моем доме? Убирайся из моего дома, или я случайно поцелую тебя.

      В руках Энид держит пакет с чем-то. Каждый раз, когда она приходит в гости к Уэнсдей, она обязательно берет что-то с собой.

      — Ты уверена? — спрашивает она, осторожно придерживая Уэнсдей за талию. — Это по поводу выхода книги? Я видела это в Твиттере сегодня утром. Видела бы ты ответы - многие фанаты сходят с ума от твоего наряда на "Tonight Show". Я в том числе.

      Уэнсдей не доверяет никому в Твиттере. — Уверена, они хотели бы увидеть меня сейчас.

      — Они бы хотели. Определенно. — Взгляд Энид падает на письмо, спрятанное под мышкой Уэнсдей. — Эй, ты получила его! Хорошо.

      — Да, я только что закончила читать... — Уэнсдей встает прямо, аккуратно складывает письмо и наконец смотрит на Энид. — Привет.

      Энид улыбается. — Привет. — Она протягивает пакет, который принесла с собой. — Я купила тебе чипсы с кетчупом в Канаде.

      — Звучит ужасно.

      — Не говори "нет", пока не попробуешь.

      Сейчас это уже легко. Их распорядок дня. Энид уходит на работу, а Уэнсдей занята. Проходит несколько недель. Они мало разговаривают, не считая секретов, передаваемых в письмах. Затем Энид возвращается, и Уэнсдей бросает все дела.

      — Ты хочешь...

      Уэнсдей колеблется, бросая взгляд на часы в коридоре.

      Энид улавливает, о чем она думает.

      — В этот час там не должно быть многолюдно, — рассуждает она и выхватывает зубную щетку из рук Уэнсдей, — если ты предлагаешь выпить кофе.

      Уэнсдей на мгновение расслабляется, пока в ее голове не укладывается тот факт, что Энид вошла в ее дом через запертую дверь.

      — Как ты...?

      Энид протягивает ключ-карту. — Уимс.

      — Я убью ее.

      — Ты хочешь убить всех.

      Уэнсдей хмурится, прежде чем переступить порог своей спальни. — Не всех.

      Энид ухмыляется, следуя за ней. — О, точно. Не меня.

      Уэнсдей с этим не согласна.

***

      В полночь поход за три квартала в любимую кофейню Уэнсдей проходит относительно спокойно. Она опускает маску под подбородок, полагая, что ей не грозят хитрые папарацци или фанаты под воздействием кофеина.

      Энид идет рядом с ней, на ее голове красуются серебристые солнцезащитные очки.

      (— Никогда не помешает быть наготове, — заявила она перед прогулкой, когда Уэнсдей усомнилась в их целесообразности, указав на то, что солнце уже давно село.)

      Когда они доходят до здания, Уэнсдей замедляет шаг, подтягивая за шнурки толстовку, которую она одолжила у Энид. Энид суетилась, объясняя, что Уэнсдей обязательно замерзнет, и если ты не наденешь эту толстовку, то, клянусь богом, я надену ее за тебя.

      Таким образом, на Уэнсдей надет розовый пуловер цвета жевательной резинки. Это заставляет ее еще больше убедиться в отсутствии фотографов в этом районе.

      — Я знаю это место, — замечает Энид, открывая перед Уэнсдей дверь. — Я постоянно видела его в газетах до того, как мы официально встретились. Разве это не твое любимое место для разработки идей и прочего?

      — Что-то вроде того, — говорит Уэнсдей и осматривает угловой столик у окна. — Я закажу. Ты можешь сесть.

      Энид открывает рот, чтобы возразить, предположительно готовая настоять на том, чтобы она пошла с Уэнсдей и назвала свой напиток на выбор, но Уэнсдей поднимает руку.

      — Лавандово-медовый латте, верно? На овсяном молоке. Горячий.

      (Уэнсдей обратила на это внимание. Уэнсдей всегда обращает на это внимание.)

      Энид закрывает рот. Солнцезащитные очки сползают вниз, а Уэнсдей протягивает руку, чтобы вернуть их на место.

      Она улыбается Энид. Мягкой улыбкой.

      — Иди сядь, — шепчет она.

      Энид идет и садится. Уэнсдей некоторое время наблюдает за ней, а затем поворачивается к стойке и перечисляет их заказы.

      — Есть. Вы сказали, американо со льдом? — спрашивает бариста за кассой, и Уэнсдей ненавидит, когда его голос звучит знакомо. — Подождите, вы...

      Уэнсдей смотрит на табличку с его именем. Тайлер. Она смутно помнит, что однажды уже сталкивалась с его раздражающим присутствием в кафе, и этого достаточно, чтобы определить его как виновника.

      — Нет, — отвечает она и убирает свою карточку, чтобы не затягивать разговор.

      — Мне кажется, что вы лжете, — говорит он ей вслед, когда она направляется к столику.

      Она игнорирует его. Энид поднимает глаза от своего телефона, когда Аддамс опускается на стул напротив нее.

      — Это место очень милое, — послушно сообщает она Уэнсдей, показывая ей загруженную историю в Instagram. — Я просто обязана была его опубликовать.

      Уэнсдей замечает три анимированных стикера, прикрепленных к изображению меню кафе. — Надеюсь, тебя не будут бомбардировать поклонницы, как только мы выйдем на улицу.

      — Не станут, — уверяет Энид. — Мои истории всегда публикуются через полчаса после того, как я их загружаю. Это дает мне время скрыться с места событий, понимаешь?

      — Наверное.

      — Ммм, точно, я и забыла, что Уэнсдей Аддамс не пользуется социальными сетями.

      Неправда. Уэнсдей ведет печально известный суровый аккаунт на Tumblr, на котором она жестоко рецензирует фильмы Квентина Тарантино.

      — Я не выше этого. Я просто не понимаю этого.

      — Я могу научить тебя! Позволь мне быть твоим...

      — Если ты скажешь слово "наставник", я выброшу твой латте в мусорное ведро, когда его принесут.

      — Хорошо. Я проведу тебя через сложный лабиринт, которым является Instagram.

      — Я не жду этого с нетерпением.

      Энид ухмыляется, вероятно, желая провести вечер, путешествуя с Уэнсдей по миллионам аккаунтов поклонников К-попа и Тейлор Свифт, за которыми она следит.

      Однако ее ухмылка слегка ослабевает, когда бариста Тайлер ставит их кофе на стол.

      — Лавандово-медовый латте, — говорит он, подталкивая к Энид пышущее паром блюдце, — и американо со льдом.

      Встретившись с Уэнсдей взглядом, он одаривает ее застенчивой улыбкой, которая не исчезает, даже когда он выпрямляется. Через стол Энид заметно напрягается.

      — Спасибо, — отвечает Уэнсдей, потягивая кофе. Она чувствует себя вынужденной выразить свою благодарность, учитывая, как сильно бариста настроен на общение с ней.

      — Конечно, — слишком быстро говорит Тайлер. — Все для вас.

      При этих словах Энид хмурится. — Что?

      — Что? — повторяет он, и ему явно хочется заползти под камень. — Я не знаю. О, черт. Вы - Энид Синклер.

      Уэнсдей смотрит на него. Потом она смотрит на Энид, которая пялится на него так, будто тоже хочет, чтобы он заполз под камень.

      — Извините, — говорит Тайлер, что вполне объяснимо: Энид бросает взгляды редко, а этот кажется особенно смертоносным. — Я просто... просто большой поклонник ваших работ, Уэнсдей.

      — Это замечательно, — отзывается Уэнсдей. — Ты делаешь отличный кофе со льдом.

      Энид, кажется, проходит через десять стадий горя, услышав от Уэнсдей лестное замечание, причем без всякого повода.

      Тайлер улыбается так, будто только что получил Нобелевскую премию мира. — Правда? Вот это да! Это лучший комплимент, который я когда-либо получал.

      — Серьезно? — спрашивает Энид. — Это довольно грустно.

      — О. Может быть. — Тайлер, однако, не выглядит грустным, его внимание сосредоточено на Уэнсдей, и он радуется, просто глядя на нее. — Я слышал, что вы выпускаете новую книгу. Поздравляю.

      Уэнсдей почти говорит ему, что да, в котором скрыто "Уходи", но Энид действует быстрее.

      — Новая книга на подходе, — подтверждает она, ее тон граничит с чопорностью, — и Уэнсдей будет рада обсудить ее с вами, когда она выйдет примерно через полтора месяца. Вы не против?

      Тайлер медленно начинает понимать, что его не пригласили за их стол. — Точно. Хорошо. — Он поворачивается, чтобы уйти, но тут же задерживается, пытаясь втиснуть последний комментарий. — Кстати, Уэнсдей, вы очень красивая...

      — Тайлер, — прерывает его Энид, доставая бумажник. — Я дам тебе двести долларов за то, что ты оставишь нас в покое.

      Нет нужды говорить, что Тайлер оставляет их в покое на все двадцать минут, которые они провели в кафе.

      — Это было что-то новенькое, — замечает Уэнсдей, внимательно глядя на актрису.

      Та деликатно потягивает кофе, как будто не она только что подкупила парня, чтобы он замолчал. — Что именно?

      Уэнсдей не настаивает.

***

      Она пишет сообщение Пагсли на своем новом личном аккаунте в Instagram два часа спустя, когда наконец-то растянулась в постели, положив ноги на изголовье. В такой позе она обычно находится, когда готовит новую историю, часто ей лучше думать задом наперед.

      Пагсли отвечает в течение десяти секунд.

      pugsleyyy: Йооо!!! У тебя наконец-то заработал Instagram?

      madsnmbr1fan: к сожалению.

      pugsleyyy: Потрясающе!

      pugsleyyy: ...твой юзер - это отсылка к Ганнибалу?

      madsnmbr1fan: заткнись, Энид заставила меня

      pugsleyyy: Подожди. Ого. Ты сейчас с ней?

      Уэнсдей смотрит рядом с собой, где Энид находится в опасной близости от того, чтобы потерять сознание на ее плече. На фоне черной подушки, на которой она свернулась калачиком, ее волосы слишком светлые.

      Уэнсдей не виновата. Энид была на взводе и, видимо, слишком устала, чтобы идти к себе домой.

      pugsleyyy: Я полагаю, что так и есть.

      madsnmbr1fan: отвали

      pugsleyyy: Что?! Я поддерживаю эту дружбу. И подожди, это значит, что вы сегодня гуляли! Я видел, как она опубликовала твое любимое кафе.

      madsnmbr1fan: о да. я не позвонила тебе, потому что была с ней.

      pugsleyyy: Точно

      Уэнсдей на мгновение замирает.

      madsnmbr1fan: как ты думаешь, мне не стоит с ней общаться?

      pugsleyyy: Почему ты спрашиваешь?

      madsnmbr1fan: она мой первый знаменитый друг.

      Она смотрит на свое сообщение, затем набирает еще одно, пока Пагсли не опередил ее.

      madsnmbr1fan: хорошо, она мой первый друг

      madsnmbr1fan: первый близкий друг

      madsnmbr1fan: которая, как оказалось, очень знаменита.

      Ответ Пагсли логичен, когда он приходит.

      pugsleyyy: Мне кажется, что ты бы хотела общаться со своим первым близким другом...? Почему бы и нет?

      madsnmbr1fan: просто

      madsnmbr1fan: не знаю. просто думаю.

      pugsleyyy: Подожди, это как-то связано с тем, что ты сказала, когда впервые встретила ее? Как ты хотела написать о ней?

      Уэнсдей начинает печатать ответ, но сомневается и удаляет его. Она стала непостоянной из-за непривычных чувств, которые нахлынули на ее рутинную жизнь.

      Пагсли явно не нравится ее нерешительность.

      pugsleyyy: Уэнсдей

      pugsleyyy: Уэнсдей, давай

      pugsleyyy: Я думал, мы уже говорили об этом

      pugsleyyy: "Новое" не значит плохое, ясно? Не беги от перемен в Уэнсдей

      pugsleyyy: Слушай, ты приняла перемены, и теперь у тебя выходит новая книга. Разве это не является достаточным доказательством того, что иногда адаптация к разным вещам приносит пользу?

      Уэнсдей смотрит на его сообщения.

      Она смотрит и абсолютно презирает тот факт, что ее младший брат высказывает справедливое мнение.

      Пагсли несколько минут ничего не отправляет, и Уэнсдей медленно сползает с кровати, чтобы положить телефон на тумбочку.

      Когда она это делает, приходит еще одно сообщение.

      pugsleyyy: Не убегай от нее, Уэнсдей.