Наверное, так чувствуют себя тряпичные куклы или лоскуты порванной одежды. Они бесхребетно трясутся на ветру или плывут по течению. В них нет костей и мышц. С ними можно делать всё, что угодно.

Джонни пишет новую песню. За окном поздняя ночь, но он не хочет спать. Его пальцы перебирают гитарные струны — на ум приходят грустные мелодии. Аккорды сами находят его и уводят в тёмное место, из которого невозможно выбраться наружу. И он позволяет новой музыке уводить его куда подальше из реальности. Он не хочет в ней больше оставаться. Ему следует отстраниться и уплыть далеко в глубокое чёрное море. Там солёный воздух задурманит его разум и заставит забыть обо всём. Там тихо и спокойно. Там тревожность покоится на самом дне и не способна дышать.

Джонни старается быть как можно тише, потому что он не хочет, чтобы его услышал Джейк сквозь стену. Хотя это, наверное, уже невозможно избежать.

Но он знает, что Джейк никогда не ругается из-за шума по ночам. Он всегда позволяет ему играть на гитаре и петь до самых поздних часов. Он понимает, как Джонни это важно.

Новая песня рассказывает историю о тряпичной кукле и её владельце, который крутил куклу в своих руках и делал с ней всё, что хотел. Потому что она принадлежала ему. Слушатели музыки Джонни, скорее всего, предположат, что он пишет песню с перспективы владельца, поскольку ассоциирует себя с ним. Но это не так. Он пишет песню с перспективы владельца, поскольку пытается понять, какого это — находиться по ту сторону баррикады. Тряпичная кукла, напротив, ему намного ближе по состоянию. Такая же потрёпанная и использованная. Владелец не задумывается ни на секунду о том, как она может себя почувствовать в его руках.

Когда аккорды сливаются вместе с голосом Джонни, струны гитары спиралью уводят его в то чёрное море, о котором он мечтал.

Однако дорога к морю внезапно обрывается. Он слышит стук в дверь.

— Я занят, — отзывается Джонни и прекращает играть.

За дверью тихо. Он снова принимается перебирать пальцами струны, желая схватить обратно ту мелодию, которая показала ему дорогу к морю. Однако его снова прерывают.

— Джонни, — голос Джейка звучит тихо, но его всё равно хорошо слышно через дверь.

Джонни думает, что его пение и игру на гитаре, должно быть, сейчас слышно во всём доме. Его это пугает.

— Что?

— Прости, если я тебя обидел.

Джонни хочется смеяться от слов этого болвана. Он обнимает гитару, притянув её ближе к себе:

— Обидел чем?

— Я сам не знаю, — честно признаётся Джейк.

Джонни действительно смеётся вслух, но почти неслышно. Его пальцы возвращаются на гитарные струны — он не спешит со своими движениями. Мелодия о чёрном море, тряпичной кукле и её владельце снова возвращается призраком в его комнату.

— Хорошо звучит, — Джейк хвалит его сквозь закрытую дверь.

— Спасибо.

Джейк в коридоре становится совсем тихим. Спустя какое-то время Джонни снова слышит его голос:

— И Джонни, ещё…

— Да?

— Это всё правда ненормально.