Тошинори Яги любит обниматься и привык обнимать-знакомых и незнакомых, друзей, коллег. Со временем он даже научился рассчитывать силу. Он научился этому, когда встретил Агури.

Эта Любовь прорастала в его сердце постепенно и не успел он опомниться, как заняла его целиком, придя на смену почти мальчишеской влюбленности.

Тошинори не сразу решился ее обнять. Он и не думал об этом, встречая и провожая ее до дома, любуясь ее ямочками на щеках, изящным профилем и посадкой гладко причесанной головки. Тошинори готов был часами слушать ее голос и неважно, что она говорила, даже если сердилась и кого-то ругала. Когда Агури сердилась, то казалась ему невозможно красивой. Раскрасневшаяся, с выбившимися из прически непослушными завитками и сверкающими глазами она была прекрасна. Он полюбил ее смех, ее улыбку, все ее привычки, которые он находил очаровательными: прикусывать губу, задумавшись, коситься на него из-под полуопущенных ресниц-недлинных, но удивительно густых, загнутых кверху, своей бархатистостью приглушающих блеск сиреневых глаз. Постоянно заправлять за ухо выбившуюся прядь- он любовался движением ее тоненьких пальчиков. И особо очаровательной казалась ему ее привычка, смущаясь, теребить кончик своей длинной каштановой косы. Она задумчиво и мечтательно улыбалась, потупив глаза и на щеках ее расцветал румянец. Агури очень шла такая прическа, но порой Тошинори представлял, какой красавицей она будет, если распустить волосы и они густой, шелковистой волной упадут на хрупкие плечи. Сам себе удивляясь, он робел в ее присутствии и терял все слова, только молча любовался, не решаясь коснуться.

Однажды Тошинори все же осмелился взять ее за руку, потом поцеловать. А потом были два месяца безоблачного счастья. Пока он не понял, что ничего не может дать ей. Пока не понял, что он стар, болен и больше не всесилен. И тогда Тошинори решил отпустить ее. Но все заготовленные слова, такие правильные и убедительные, вылетели из головы, едва он поймал ее взгляд. И столько любви было в нем... Он шагнул вперёд и крепко обнял ее, чтобы больше никогда не отпускать.