Дура, дура, дура! Черт, что я наделала, ведь Кадар должен был умереть, а я… После такого вся история может измениться, еще эта девица, ассасины. Но теперь я точно знаю, что это никакой не сон. Хоть лучше это был бы сон, пока я нахожусь в коме после аварии.

      После разрешения Малика мы быстро начали собирать все вещи. Я забрала с собой весь мусор, поскольку негоже оставлять пластик в двенадцатом веке. Также я старалась не обращать внимания на трупы. В отличие от игры, они оставались на месте и вызывали во мне страх и дискомфорт.

      Застегнув рюкзак, я подняла взгляд на Малика, пытающегося перевязать себе руку, зажав один конец ткани в зубах. Не вытерпев этой мучительной картины, я осторожно подошла к нему.

      — Можно тебе помочь? Сам ты так ничего не сделаешь, — я поймала его подозрительный взгляд. Наверно стоит к этому привыкать, — я хочу помочь и только. Ты и так уже бледный от потери крови.

      — Только быстро, — сухо разрешил он, после недолгих раздумий.

      Я неуверенно кивнула и принялась перевязывать руку кусками какой-то ткани, от плеча к локтю. Вид крови больше меня не пугал, в отличии от сломанного доспеха на предплечье. Металлические пластины сильно повредились после удара тамплиера, и мне показалось, что куски метала впились в его руку. Надо было как-то все это перевязать. Кусками тканей осторожно обмотала предплечье поверх металлического доспеха и до самого плеча. Попытавшись согнуть его руку, Малик агрессивно вскрикнул:

      — Всё, не трогай!

      — Извини, — я испуганно отошла, — Я хотела подвязать руку.

      — Не надо! Уходим, — строго скомандовал тот.

      Он приблизился к брату, собираясь поднять того самостоятельно.

      — Погоди, погоди, сейчас помогу, — я поспешила к парням. — Эй, дочь Юноны, — позвала девушку. — Черт, я так не могу, тебе определенно нужно нормальное имя. Ай, не важно пока. Забери все вещи. — Я повернулась к ассасину. — Эм… Малик, — ему явно не понравилось, что я знаю его имя. — Куда… Куда нам идти?

      — Просто следуй за мной.

      Я понятливо кивнула. Мы осторожно подняли Кадара и взяли его на плечи. Сам парень легкий, но для меня это оказалось сложнее, поскольку в боку сильно заболело, и я еле сдержалась, чтобы не вскрикнуть. Малик стоял с левой стороны, поддерживая здоровой рукой, я — с правой. Предтеч закинула рюкзак за спину, а сумку и нашу верхнюю одежду держала в руках.

      — Ты в порядке? — взволновано спросила девушка на английском. — Ты же тоже ранена и не до конца оправилась. Давай, ты понесешь вещи, а я поддержу парня.

      — Всё нормально, — глубоко дыша, ответила я. Я была еще сердита на неё. — Ты лучше неси вещи.

      — Как скажешь… — как-то грустно ответила она, после чего добавила на русском. — Меня, кстати, зовут Анна Ярмоленко. Но ты можешь звать меня просто Аня.

      Я удивленно приподняла бровь. Оказывается, у нее есть имя, да и довольно обычное. Она точно Предтеч, или просто сумасшедшая? В прочем, теперь я знаю, как к ней обращаться. Также я заметила, что Малик хотел что-то сказать, чуть покосившись на Аню, но передумал. Вместо этого он скомандовал нам идти. Мужчина быстро зашагал, а мне пришлось подстраиваться под его темп, что оказалось не самым легким делом.

      Темные коридоры казались одинаковыми, мы изредка делали остановки, когда Малик решал куда поворачивать на перекрестках или, когда оказывалась в помещениях с несколькими выходами. А для меня, в который раз было удивительным осознавать, что я была под древним храмом и это точно не сон. Остановившись на развилке, я на секунду подумала, что мы заблудились, однако ассасин уверенно повернул влево, к лестнице. При подъеме по неровным ступенькам нести парня оказалось намного сложнее, чем я предполагала, но просить передышку побоялась. Вскоре в боку так заболело, что я не выдержала и упала на колени, чуть не уронив Кадара. Я вся задрожала, пытаясь не глубоко дышать.

      — Ох, боже! — испугалась Аня. Она бросила наши пожитки и присела около меня. — спокойно дыши, не глубоко. Малик, — девушка подняла к нему голову. — Я помогу тебе, сам видишь…

      — Хорошо, — сухо ответил мужчина, — но только, чтобы без задержек. А ты могла бы не строить из себя невесть что, если сама ранена, — в темноте я не видела его лица, но этот строгий тон заставил поёжиться.

      Я поменялась с Аней местами и забрала наши вещи, глядя в спины новых знакомых. Выйдя из храма, мы очутились около невысоких деревьев, рядом с которыми стояла пара лошадей. Я смогла вдохнуть побольше свежего воздуха, отмечая, что он пересушен и пахнет песком. Солнце еще не взошло, однако было достаточно светло, чтобы увидеть пейзаж из холмов, пролегающий до самых гор вдалеке, и осмотреть друг друга. Малик внезапно рассердился, когда он обратил внимание на животных, начал ворчать на арабском, один раз даже прозвучало имя Альтаира. Однако мужчина перестал ругаться и вместе с Аней аккуратно опустил Кадара под дерево, после чего закрепил торбу с артефактом на одну лошадь, а мои вещи и одежду разместил на второй. Он снял капюшон, запуская прохладный воздух за шиворот белой формы и тем самым я смогла наконец-то рассмотреть его внешность. Короткие черные волосы, высокий лоб, лицо треугольной формы, крупный и прямой нос. Короткая аккуратная щетина вместо бороды. Выглядел он куда симпатичнее чем его всратая моделька в старой игре. Я знала, что по канону ему было двадцать пять, как и Альтаиру, но выглядел он старше своего возраста. Быть может, из-за условий средневековой жизни, а также тяжелого ранения. Когда он повернулся к нам, то немного удивился и спросил:

      — Вы сестры?

      — Нет, — одновременно ответили мы, посмотрев, друг на дружку, — с чего ты взял, что мы сестры? — спросила уже я.

      — Похожи немного, — небрежно ответил он. — Не важно.

      Я с интересом хмыкнула. Интересно, и чем это мы похожи? У неё синие глаза и чёрные волосы, а у меня темно-карие глаза и русые волосы. Но раньше я всё же заметила, что у нас похожи черты лица. Я даже с любопытства посмотрела на свои волосы в длинном хвосте, который за это время сильно спутался. Они и правда стали значительно темнее, но это была скорее всего грязь. Ой, было бы о чем думать. Вместо этого я занялась делом, проверив состояние Кадара. Он уже не был таким бледным, но меня беспокоило, что у него может быть жар, и на такой случай у меня были таблетки. Иронично, что дома заболел мой папа и мне пришлось как раз покупать жаропонижающие, антибиотики и противовирусные. Это только подтверждает мое решение носить с собой в рюкзаке всё подряд, будто я отправилась жить в лес.

      Не смотря на бледное лицо в ссадинах, я не могла не отметить некую привлекательность молодого ассасина. Казалось ему не больше двадцати трех. Схожесть с Маликом была большой, разве что подбородок не такой широкий. Бороды не имелось. Заметив, как лицо Кадара начало слабо морщиться, все лишние мысли тут же растаяли. Я испуганно охнула, подумав, что парню стало плохо, однако он медленно пришёл в себя и, когда открыл глаза, немного вздрогнул, не ожидая увидеть перед собой незнакомую девушку. Я с восторгом отметила, что у того были яркие, словно летнее небо, голубые глаза.

      — Малик! Кадар очнулся! — поспешила порадовать араба.

      Ассасин кинулся к брату, последовала быстрая речь на родном языке, но Кадару было немного трудно говорить, вел он себя заторможено, а его слова были крайне вялыми. Я только не понимала, как он так быстро пришел в сознание, ведь я попала под машину и провалялась семь дней, и то мне еще хреново, а тут ему разрезали грудь, а на лице следы пропущенных ударов в голову, но он уже болтает.

      Аня и Малик помогли полуживому ассасину подняться и онповернул ко мне голову.

      — Значит, ты и твоя подруга спасли мне жизнь, — выговорил парень с большим трудом и явным акцентом, из-за чего немного сложно было сначала разобрать его речь.

      — Ну… Я не хотела, чтобы ты умер. И тебе нельзя вставать с твоими-то ранами, иначе точно отправишься на тот свет, — я только возмутилась от его действий.

      — У нас нет другого выбора. — Малик ответил за своего брата. — Действуем так: я с Кадаром садимся на одну лошадь, вы оба на вторую.

      У меня вырвался тихий смешок, оглядывая двух Аль-Саифов. Видок у них был «шикарным».

      — Ну да. Почти два инвалида — на одной лошади? Как ты себе это представляешь? — однако пожалела о сказанном, как только Малик с возмущением посмотрел на меня. Я поспешила исправится. — Извини, я хочу сказать, что вам обоим будет очень трудно в дороге, лучше Кадара посадить ко мне, а мою подругу к тебе, ведь в дороге всякое может случиться с твоим братом, а я сразу и помогу, — быстро сообразила я.

      — Я не против, — промямлил Кадар, когда Малик посмотрел на него.

      Старший брат тихо ругнулся на родном языке, согласившись. Он выглядел сильно уставшим и измученным, и видимо согласился, просто чтобы не тянуть время. Большой сложностью оказалось посадить Кадара на лошадь, даже если ему помогал брат. Они тихо поговорили о чем-то, а Малик то и дело подозрительно смотрел на меня и Предтеч. Но задерживаться мы не стали. Когда я села позади парня, то обняла его и неуверенно взяла в руки поводья. Конечно, он сам сидел в седле, но на долго ли? Малик забрался на своего скакуна, а Аня с легкостью села позади него.

      — Умеешь управлять лошадью? — хмуро спросил Малик.

      — Да… Когда-то занималась подобным… — растерянно ответила.

      Боже, что я несу? Я с роду не ездила на таком виде транспорта! Но, собравшись с духом, сжала в руках поводья и приказала лошади двигаться. Никакой реакции. Тогда Малик, что есть сил, хлопнул рукой по крупу животного, и та резко побежала.

      — Ах! — вскрикнула я от неожиданности, пытаясь удержаться в седле, а Кадар только посмеивался, — тебе смешно? Смотри, не свались!

      — Если будешь так вести, точно свалюсь, — еле выговорил он через боль и смех.

      — Ну знаешь… — возмущенно начала я.

      — Не медли, нам некогда, — строго приказал Малик, не дав мне договорить.

      Спорить я не стала и в какой-то момент даже разобралась с лошадью и уже спокойно могла ехать. То ли так ситуация на меня подействовала, то ли Кадар помогал мне ехать на лошади, что я так умело верховодила.

      Мы начали быстро двигаться, заставив лошадей гнаться галопом, а меня трястись в седле, делая отбивную из ягодиц. Но меня больше насторожило то, как это скажется на молодом ассасине. Я старалась об этом не думать и лишь следовала за Маликом. Вскоре лошади устали гнаться, сбавив темп, тем самым позволяя немного оглядеться. Каменистые холмы, рыжий песок и, к моему удивлению, невысокая зеленная трава. Вокруг ни одного поселения, а вместе с этим мы не встретили ни одной души. Чудо, что мы не столкнулись с тамплиерами или другими врагами.

      Объехав очередной холм, я тут же охнула. Всего в нескольких километрах от нас стоял город, как из типичных восточных фильмов. Неужто это Иерусалим?! Он не выглядел как-то супер эпично, однако некоторое впечатление всё же производил. Восхищение городом отошло на задний план, стоило мне заметить скопление людей у стены. Понятия не имела, кто это был, может быть и крестоносцы. Малик проверять не стал, а сразу направился подальше от города, в сторону гор.

      Мы проехали примерно два часа, оказавшись на каменистой дороге между скал, без единого растения. В боку больно ныло, Кадара стало тяжело держать, и я заметила, что он уснул. Или опять потерял сознание, или… Я притормозила лошадь, приложила ухо к спине парня, и только услышав его сердцебиение, облегченно вздохнула, вновь приказав коню идти вперед.

       Спустя какое-то время солнце поднялось достаточно высоко, что голову начинало припекать. Я порядком устала сидеть в седле, к тому же страшно переживала за Кадара. Мне приходилось часто притормаживать животное, чтобы проверить его. Результаты были не утешительны: поднялась температура и он начал что-то тихо говорить на родном языке. Я жутко испугалась, что все может кончиться плохо.

       Малик не мог не заметить, что я постоянно отставала от него и тот в очередной раз притормозил лошадь.

      — Почему ты медлишь?! — раздраженно спросил ассасин. Его состояние также ухудшилось.

      — Кадару плохо, нужно дать ему лекарство, — я старалась говорить убедительно, но всё же нервничала.

      — Нет времени, — гаркнул Малик, но тень волнения промелькнула по его лицу, стоило ему увидеть брата без сознания, — ехать еще долго.

      Я резко вспомнила сюжет из игры, ведь когда Малик вернул Яблоко, на Масиаф напали тамплиеры. То есть они нападут на Масиаф, а Малик хочет добраться туда раньше! Но как же Кадар? Он может не пережить такой быстрой скачки, Малик сам сказал, что крепость находиться далеко! Неужели он готов пожертвовать жизнью своего брата ради задания? Я ужаснулась от осознания происходящего. Ведь в оригинальной истории так и было. Для Малика задание будет важнее всего, и он никого не будет слушать, даже родного брата. Может у Кадара такая судьба? Умереть на этом задании.

      Однако я не могла позволить этому случиться. С каждой минутой младшему Аль-Саифу становилось хуже, я боялась, что открылось кровотечение или разошлись швы. Несмотря на это, нам пришлось двигаться дальше. Когда встанем на привал, необходимо будет дать ему жаропонижающее.

      Через пол часа не быстрой езды мы догнали телегу, запряженная рыжим конем, а мужчина, который сидел на козлах, неспешно погонял животное. Малик, заметив человека, притормозил, и мне показалось, что ассасин узнал его. Аль-Саиф окликнул мужчину, остановил лошадь возле телеги и спешился. Аня также слезла с лошади, устало вздохнув. Старший мужчина приятно удивился, заметив Малика, но посмотрев на Кадара без сознания и на меня, старик начал расспрашивать ассасина взволнованным тоном. Однако Малик громко отвечал, немного даже грубо, прозвучало имя Альтаира, а старик в это время молчал, не одобрительно смотря на воина. Успокоившись, ассасин что-то сказал мужчине на арабском, от чего тот закивал головой и тут же поднялся с козлов, перейдя к середине телеги, где среди соломы лежали какие-то кувшины, ящики, а по бокам телеги свертки тканей. Пока старик был занят, Малик быстро подошел ко мне, взял лошадь за узду и подвел к телеге.

      — Спускай Кадара, только осторожно! — скомандовал он, когда залез в повозку.

      — Ты хочешь его перенести на телегу? — спросила я, аккуратно придерживая парня.

      — Я что сказал?!

      — Ладно-ладно, только не надо так кричать! — немного испугано ответила я. — Но как же твоя рука? — я медленно стала отпускать Кадара.

      — Ты что, глухая?!

      От испуга, я едва не уронила Кадара, немного нахмурившись, но промолчала, а Малик и тот мужчина взяли парня на руки, положив его на солому, головой к козлам. Малик что-то сказал старику, от чего тот кивнул и вернулся к управлению телегой.

      — Малик, послушай, — нервно обратилась я к нему, — Кадару становиться плохо, у меня есть лекарства, которые помогут ему…

      — Газим сам позаботиться о нем, я доверяю ему больше, — резко ответил Малик, подходя к своей лошади. — Ты, садись в телегу, — приказал он Ане, взобравшись на лошадь.

      Аня робко кивнула и, поспешив исполнить приказ, села в телегу возле Кадара, но подальше от старика. Я успела заметить, как старик презрительно посмотрел на девушку. Малик что-то сказал старику и кинулся в галоп. Старик хлестнул лошадь поводьями, и та тоже быстро побежала. Мне пришлось только догонять ассасина и успокаиваться мыслями о том, что лежачее положение Кадара повышает шансы на его спасение.

      Наверно, прошло около часа, когда Малик наконец-то остановил свою лошадь и спешился. Мужчина подошел к телеге, начав разговор со стариком, обеспокоено глядя на брата, после чего он затих, думая о чем-то.

      Я же не могла сидеть в этот долбанном седле, пятая точка так горела от тряски за полдня. Все мои раны ужасно разболелись, и я еле держалась, чтобы не упасть на землю. Ситуацию ухудшало припекающее солнце высоко в небе, а мы сами оказались среди каменистых гор, через которые пролегал дальнейший путь. Зашибись! Голову я могла укрыть капюшоном от толстовки, но в теплой одежде можно живьем свариться. От всего этого сильно пересохло в горле.

      — Слезай, — приказал Малик Ане, после недолгой тишины. — Ты тоже слезай с лошади, — сухо он сказал мне.

      Ну всё, они нас здесь бросят, как не нужный мусор. Или сразу убьют. Зачем ему лишний балласт?

      — Слушай, — нервно начала, — я, конечно, понимаю… Ты не доверяешь нам, всё такое, но… пожалуйста, не бросай нас среди гор.

      — Что? — не понял араб, посмотрев на меня как на идиотку. — О, Боже… Да здесь колодец. Нужно набрать воды, проверить здоровье Кадара и напоить лошадей! Понятно?

      — О, это понятно, — закивала я, замечая, как старик, достает пустые кувшины из телеги. — Просто…

      — Слезай, — отрезал ассасин.

      Я только нервно кивнула и с очень большим трудом спустилась на твердую землю. Бок пронзила острая боль, от чего я схватилась руками за тело. Аня тут же подбежала меня придержать.

      — Ты как? — обеспокоенно спросила Предтеч.

      — Хуево, очень хуево, — с дрожью в голосе ответила, чувствуя на лице выступивший пот.

      — Сейчас наберем воды и должно стать лучше, — Предтеч слабо улыбнулась.

       Малик, заметив мое болезное состояние, только сердито что-то сказал на арабском, после чего перешел на английский.

      — Да что с тобой такое? Ты хоть идти можешь?

      — Ей нужно немного отдохнуть, — ответила за меня Аня, когда помогла мне опуститься на сухую траву. — Ее избили работорговцы несколько дней назад.

      Малик недоверчиво хмыкнул, а я скрыла большое желание посмотреть на Аню с огромным изумлением, продолжая тупо смотреть себе под ноги, чтобы поддержать эту небылицу.

      — Ладно, — раздраженно бросил он. — Тогда ты поможешь с лошадьми и набери воды. Долго здесь не будем.

      Аня негромко согласилась, поднимаясь на ноги, после чего молча провела лошадь за телегу, где видимо и был колодец. Малик вернулся к телеге, когда его окликнул старик и они оба стали заниматься Кадаром. Старик что-то говорил, а старший ассасин молча выполнял его приказы. То приподнять, то дать воды, то подать что-то. Мне показалось, что у Кадара все-таки открылось кровотечение, но менять бинты они не стали. Газим несколько раз оглядывался на меня и Аню, которая, набирала воду из колодца, но никаких возмущений нам не прилетало. Жаль, что я ничем не могла помочь, а парню сейчас были необходимы таблетки. Насколько я знаю, восточная медицина всегда была впереди, так что, может мне не стоит мешаться под ногами двух мужчин.

      Но, неужели мои предположения оказались ложными и Малик не готов рисковать братом? Я думала для него нет ничего более важного, чем выполнение задания. Возможно, призрачный шанс на спасение родного человека изменило его решение. Вот только собой он точно рискует, не позволяя Газиму помочь с его раной на руке. Старику даже пришлось ругаться, указывать на лежащего брата и стоящих рядом лошадей. Только после этого Малик согласился на помощь. Я же продолжала сидеть на земле, изредка замечая на себе взгляд ассасина.

      Аня присела возле меня, держа в руках какой-то кожаный мешок, тяжело вздохнув. Она долгое время набирала воду из колодца, и я заметила ее покрасневшие руки. Я первая нарушила тишину, заговорив на русском, поскольку Малик был отвлечен на старика.

      — Это какие еще работорговцы меня избили? — я слегка приподняла бровь.

      — Мне нужно было придумать что-то правдоподобное, а на твоем лице остались следы после аварии, — она виновато улыбнулась. — И у него будет меньше вопросов, подумав, что мы могли сбежать от работорговцев. Но тогда стоит заранее придумать нам легенду.

      — Смотри, чтобы это не вышло нам боком. Можно было просто сказать, что я упала. — Я вздохнула, поправляя шиворот толстовки, пытаясь запустить немного прохлады. Ассасин в это время куда-то отошёл. — Зачем нам в крепость ассасинов? Разве ты не можешь починить свои часы здесь на месте?

      — Малику лучше не видеть наших технологий, он не поймет и просто отнимет у меня устройство. И я тебе говорила, что часы заглючили и нужно с ними разобраться, — Предтеч тяжело вздохнула, после чего резко перешла на другую тему. — Тебя же зовут Оля? Я увидела это имя на тетрадях в твоем рюкзаке.

      — Да, — я нахмурилась, после чего шумно вздохнула и протянула ей руку. Она протянула в ответ, а я крепко сжала тонкую ладонь девушки, — вот и познакомились. У меня к тебе всё ещё уйма вопросов, Анна Яремчук.

      — Ярмоленко, — поправила она меня, слегка нервничая, после чего ткнула кожаным мешком мне в грудь, а я освободила ее ладонь. — Вот, это бурдюк. Емкость для жидкостей. Там вода, — она сочувствующе оглянула меня. — У тебя паршивый вид, выпей воды.

      — Хорошо, Ярмоленко, но ты тему не переводи, — я сердито хмыкнула, после чего взяла бурдюк, начав пить холодною воду большими глотками. Моя жажда оказалась такой сильной, что я едва не подавилась, хотя больше воды просто пролила на себя, тем самым умыв лицо и шею. Это позволило мне перевести дух, и даже головная боль поубавилась. — Спасибо. — сухо поблагодарила ее, сжимая в руке бурдюк. — Слушай, а ты вообще действительно дочь Юноны и Мудреца? Что-то на величественных Предтеч ты не похожа.

      — Это… хороший вопрос. — она замялась, неловко улыбнувшись. — Там всё очень сложно и долго рассказывать. Но Оля, я попытаюсь сделать всё что в моих силах. Давай обсудим без посторонних. — она виновато посмотрела на меня.

      — Попытается она, — фыркгула я, отпустив ее. — Мне нужно знать наверняка. Потому что это всё занятно, но перспектива остаться в двенадцатом веке меня не радует. Даже если я увижу самого Альтаира.

      Как гром среди ясного неба прозвучал сердитый голос Малика. Я не заметила, как он подошел, оказавшись за спиной.

      — Что ты знаешь об Альтаире?

      Блять! Я испуганно дёрнулась, чуть не уронив бурдюк. Врать бесполезно, Малик всегда был проницательным, а я еще и успела испугаться. Думай, Кравец, думай!

      — Ничего. Мне… Просто интересно… Я слышала, как ты говорил это имя несколько раз. Это твой знакомый? — Боже, как это иронично прозвучало.

      — Не твое дело, — недоверчиво глядя на меня, ответил ассасин. — Пока есть время, скажите мне: как две англичанки оказались под храмом? Или вы не из Англии? На каком языке вы только что говорили? Что вы скрываете от меня? Зачем вам в нашу крепость?

      Мне показалось, что я побледнела больше, чем Кадар утром. Уж не думала, что Малик возьмется за допрос раньше времени, я всю дорогу думала только об спасении молодого ассасина, а о своем благополучно забыла. Вот и будь альтруистом после этого. Мне оставалось лишь понадеяться на помощь Ани, однако и она растерялась. Мы поспешили подняться на ноги. Я совершенно не знала, что говорить.

      — Знаешь, — мой голос прозвучал скрипуче от нервов, и я прокашлялась. — Если я скажу правду, то ты подумаешь, что мы сумасшедшие.

      — У меня уже есть причины так думать, — нахмурился мужчина. — Ближе к делу!

      Я рассердилась, что он перебил меня, да еще и язвит. Жить, конечно, хотелось, но выдумывать легенду не было ни времени, ни желания.

      — Хорошо! Мы прибыли из будущего! — я вскинула руками. — Из две тысячи пятнадцатого года. Из-за этой идиотки я оказалась в том Храме, — Аня тихо возмутилась, — и теперь должна умолять тебя не убивать меня, за то, что захотела помочь тебе! Мне некуда…

      — Ты издеваешься надо мной?! — Малик быстро оказался возле меня и ухватился за шиворот толстовки правой рукой. Его карие глаза впились в меня. — У меня нет времени на это кривляние. Говори правду!

      Вся моя напыщенность и дерзость ушла так же быстро, как и появилась. Я ухватилась руками за его предплечье, с ужасом замечая, что держусь за кожаные наручи, под которым находился скрытый клинок. Когда он успел перенести его? Разве ассасины не носят клинки на левой руке? Но меня куда больше волновало лезвие, которое при активации могло мне вонзиться в шею. Я развела руки в сторону.

      — Извини! Извини… Забудь, что я говорила. Я… Я не знаю, что тебе сказать, чтобы ты поверил мне, но я клянусь, что мы тебе не враги. Мы хотим в Масиаф, потому что нам больше некуда идти, — мой взгляд упал на растерянную Аню.

      — Разве ассасины не должны помогать людям? — подключилась она. — И вы всю дорогу настаивали на спешке, давайте вопросы оставим на потом.

      — Ассасины не помогают подозрительным девицам, — он хмуро посмотрел на Ярмоленко. — И мне решать, когда задавать вопросы. Я не могу впустить в крепость потенциальных врагов. На каком языке вы говорили?

      Ответила уже я, судорожно боясь услышать смертоносный щелчок.

      — Боже, на русском. Ты вряд ли знаешь, где говорят на этом языке.

      — Разберусь, — он притянул к себе мою толстовку. — Твоя подруга упоминала работорговцев. Говори именно ты, что произошло?

      Я с ужасом обернулась на Аню, а затем взглянула в измученное лицо Малика, совершенно не зная, что я могу придумать. Но не успела я ничего сказать, как рука ассасина расслабилась и упала, а сам мужчина покачнулся в сторону и едва не упал. Я охнула и поспешила поймать его и сразу же пожалела, потому что поняла, что не могу удержать.

      — Аня, ёб твою мать, помоги, он тяжелый! — звучало все так же на английском.

      Однако помощь девушки не понадобилась, мужчина смог выровняться самостоятельно, хотя болезненно ухватился за раненую руку. Я быстро отошла на шаг назад, приподнимая руки, когда к нему поспешил подойти старик и что-то ворчать на родном языке. Диалог между ними был коротким, после чего Малик устало посмотрел на меня и Аню.

      — Уезжаем. Ты залезай в телегу, а ты садись на лошадь, — последнее сказал Ане.

      После всего случившегося спорить никто не стал. Присев возле ног Кадара, так как старик ближе не разрешал, я устало вздохнула, облокотившись об борт повозки. Старик обернулся посмотреть на парня, после чего взглянул на меня. Я едва улыбнулась, но в ответ получила презрительный взгляд и явно неласковые слова на арабском, после чего телега дрогнула, и мы быстро помчались. Интересно, чем я с Аней ему не угодили?

      Не сильно задумываясь об этом, я заметила, что у Кадара на лбу лежала мокрая тряпка. Наверное, старик так хочет сбить высокую температуру, однако в жару под солнцем — это вряд ли. Измотанная жарой, недосыпом, головной болью и частично голодом, я умудрилась уснуть, упав на сверток ткани.

      Проснулась я резко, когда старик что-то громко сказал. Поднимаясь, сонно огляделась: мы остановились на обочине дороги, зажатая высокими горными стенами. По освещению поняла, что солнце почти село. Я не сразу поняла, почему мы остановились, но как только Малик сказал слезть с телеги, поняла, что он и старик будут сейчас заниматься Кадаром. На этот раз они поменяли повязки, выкинув в сторону мои эластичные бинты, которые Ярмоленко решила забрать. Мне понравилось, как старик изумленно посмотрел на меня и Аню, после того как увидел швы на ране парня, однако радости было мало. Кадар был все еще в тяжелом состоянии. Старик поспешно достал из одного ящика маленький сосуд с какой-то желтой мазью, обработав ней рану, после чего дал парню выпить воды, или может там были лекарства. В любом случае, на это было больно смотреть.

      Пока мужчины отвлекались на Кадара, я с Аней вытащили из моего рюкзака все необходимые таблетки, спрятав их в карманах джинсов. Действовать приходилось осторожно, так как Малик требовал, чтобы мы были у него на виду.

      Как только мужчины справились с парнем, мы немедленно продолжили путь. На этот раз мне дали задание, вытирать лицо Кадара холодной водой, в надежде сбить лихорадку. А это было уже совсем плохо. Однако это позволило провернуть мне мою затею с лекарствами для младшего Аль-Саифа. Благо парень все проглотил и мне осталось надеяться на действие таблеток.

      Ночью мы сделали всего одну остановку в каком-то небольшом поселении. Там сменили лошадей, освободили телегу от лишнего груза, набрали запасы воды, проверили состояние Кадара. Он даже пришел в сознание, однако ничего не соображал, лишь говоря что-то бессвязное. Я и Аня должны были не отходить от телеги слишком далеко, иначе это расценивалось как побег, а также запрещалось говорить на русском. На нервах мужчина ругался с местными, которые ему помогали, в том числе он поругался с Газимом. После этого старик отказался ехать, а вместо него поехал местный ассасин. С новыми силами мы погнались дальше.

      Следующие два дня я запомню на всю жизнь. Каждую минуту я молилась, чтобы поскорее закончилось это сумасшествие. Долбанная тряска по горной дороге, короткие привалы на сон прямо под открытым небом всего на несколько часов; днем переживали жару, а ночью холод. Возможности поговорить с Аней об возврате домой никак не получалось. Пока мы гнались то находились порознь, а во время привалов за нами следил если не Малик, так второй ассасин. Мы проезжали мимо всех поселений, так как там можно было наткнуться на вражеских солдат, поэтому с пропитанием на нескольких человек возникли некоторые проблемы. Мне и Ане достались крохи, от чего я начала чувствовать просто ужасную усталость, а от воды быстро начинало тошнить

Меня охватывал постоянный страх, что на моих руках опять умрет человек. Я знала, что это неправильно, но всей душой жаждала спасти его. Поэтому в пути еще раз дала дозу лекарств и не прекращала делать компрессы.

      И тут я задумалась, почему Малик не оставит брата, а сам помчался бы в Масиаф. Судя по редким спорам двух ассасинов об этом думала не только я. Второй мужчина, намного старше Малика, видимо пытался убедить Аль-Саифа в том же. Однако, к моему удивлению, Малик настаивал отвести в крепость как своего брата, так и меня с Аней. От этого уровень тревоги только рос. Если нас сочтут шпионами, то допроса и пыток не избежать.

      Утром третьего дня мы подъехали к вратам деревни, когда солнце уже полностью взошло и нас встретили двое стражников. Об этом говорила их короткая форма, темно-серые капюшоны и рукава. Они встревоженно поприветствовали Малика, стоило им заметить кровавый рукав. Снова речь только на арабском, и в который раз прозвучало имя Альтаира. Малик едва не кричал на стражу, показывая на брата. Те быстро подбежали к повозке заговорив со своим товарищем, а меня выгнали. Кадар же был все еще в плохом состоянии: весь покрыт испариной, а бледность никуда не исчезала. Значит, мои попытки сбросить жар не увенчались успехом.

      Пока Малик разговаривал со стражниками, Аня подошла ко мне.

      — Как ты?

      — Спать ужасно хочу, — устало дыша, ответила, — голова болит. Готова уснуть прямо на земле, — протянула я, наблюдая как на козлах неизвестный ассасин хлестнул лошадь, и та устало побежала по улице деревни. За повозкой последовало двое стражников.

      — Ты! — резко обратился ко мне Малик, — дальше поедешь со мной, а ты — он переключился на Ярмоленко, — иди за стражниками к доктору.

      — Что?.. Почему? Зачем? — вопросы сами сыпались от удивления.

      — Живо!

      Хоть он сердито крикнул на меня, но на лице появилась тревога. После дороги он выглядел просто ужасно: закусанные до крови губы, одежда запачкана грязью и запекшей кровью, лицо серое от дорожной пыли. Мужчина с трудом взобрался на лошадь, я сразу села без вопросов позади него. Вблизи ассасина я учуяла запах пота и крови, и покосилась на его левую руку, висящая как кусок мяса. Внезапно я растерялась, не понимая, за что держаться, но, когда животное рвануло с места, я вынуждена была ухватиться за его одежду.

      Ехали уже не так быстро, в деревне оказалось многолюдно. Малик кричал что-то, а люди спешно расходились в стороны, однако раз зацепили кого-то, потом случайно разбили чьи-то кувшины, за что слышали ругань в спину. Лошади стало трудно двигаться, поднимаясь вверх по склону. Я немного выглянула за спину мужчины, тут же пораженно охнув. Над деревней возвышалась та самая крепость ассасинов.

Огромное сооружение словно выросло среди гор, впечатляя своими размерами. У меня не укладывалось в голове, как такую махину можно было построить без современных технологий. Центральная башня так вообще казалась не меньше девятиэтажного дома. Дорога к вратам петляла между невысоких скал и поднималась всё выше, таким образом затрудняя приближение любых врагов.

      Малик остановил лошадь у подножия крепости, привлекая внимание четырех стражей, охраняющие путь наверх. Они лишь встревоженно поприветствовали ассасина. Малик спрыгнул с лошади, но сразу болезненно промычал, ухватившись за седло. Я слезла с другой стороны животного и взволнованно ахнула.

      — Малик? — тихо позвала его.

      — Я в норме, — прошипел он, выравниваясь.

      Нет, он нихера не был в норме. Он стал бледным, как и его брат при смерти. Я поджала губы, но решила промолчать, поскольку два стражника все же подошли, и я опять услышала незнакомый язык. Как ни странно, прозвучало имя Альтаира, Малик только снова разозлился, вываливая на стражей всю свою злость, от чего те помрачнели. Я его понимаю. Альтаир первый прибыл в Масиаф, и все напоминают об этом. Малик прекратил орать и повернулся ко мне, от чего я испуганно дернулась.

      — Имя, — тяжело выговорил он, а я не понимающе уставилась. — Как тебя звать?

      — Оля, но если трудно выговорить, то Ольга, но зачем тебе мое имя?

      — Нужно и всё.

      Меня это насторожило, но говорить что-то не стала. Малик забрал торбу с артефактом, затем приказал стражам заняться лошадью, а мне следовать за ним.

      Мы молча поднимались по горной дороге, а с опаской смотрела в сторону обрыва, представляя, как можно переломать все кости, пока падаешь в вниз. Мы встречали разных людей: ассасинов в черных накидках, обычных воинов, а также жителей деревни. Малик игнорировал их, сосредотачиваясь на подъёме по дороге, хотя даже я начала запыхаться. Но я так же успевала вертеть головой, замечая, что бело-красные знамена ассасинов были буквально везде: вдоль дороги, на стенах крепости и даже на крышах развивались ассасинские флаги. Мда, патриотичненько. Но почему-то я сравнила эти цвета с флагом Польши, и сама себя этим рассмешила, подумав об существовании польских ассасинов. Похоже нервы сдают, раз меня смешит такая глупость.

      Перед входом в крепость заметила ту самую башню, с помощью которой прогнали тамплиеров в начале игры. В реальности она оказалась куда больше и внушительней, мне показалось, что высота квадратной башни составляла три этажа. Малик меня одернул, чтобы я не отставала, и мы направились в двор крепости, через длинный тоннель барбакана.

      Первое что бросилось мне в глаза это та самая девятиэтажная башня. Большие арочные окна, искусная византийская архитектура. Вид был у нее строже, но в то же время не теряла красоты. Я бы так и дальше разглядывала здание, если бы чьи-то громкие голоса и лязг метала не отвлекли. Звук доносился с тренировочной площадки, где зеленные ассасины оттачивали ближний бой на мечах. Мне жуть как захотелось понаблюдать за настоящими тренировками, а не просто корявым боем двух NPC. Но это были лишь глупые желания.

       Нас заметили, а многие спешили подойти к Малику, ужасаясь его состоянию. Но стоило им обратить внимание на меня, то сразу удивлялись, или того хуже — возмущались. И только сейчас до меня дошло. Это же гребаный Восток! Дискриминация женщин и тому подобное. Так что пришлось прятать лицо поглубже в капюшоне.

       Мы направились дальше по двору, приближаясь к главной башне. Там же был и проход в библиотеку, охраняемый парой караульных. Ожидаемо, стражники поприветствовали Малика, а на меня подозрительно уставились. К счастью, проблем не возникло и нас пропустили.

      Запах старой бумаги, воска, ароматы каких-то благовоний и чернила заполоняли громадное помещение. Я изумилась от поражающих размеров, заглядевшись на крупные стеллажи, знамена ассасинов, висящие с внутренних балконов. Малик подозвал ассасина в белых одеждах, отдал ему торбу с артефактом и приказал следовать за ним. Аль-Саиф едва перебирал ногами и наверно двигался на одной лишь силе воле.

      — Не отвлекайся и иди поближе ко мне, — раздраженно приказал мне опять Малик, когда поднялись на лестничную площадку.

      — Прости, — я сразу подошла ближе к нему, боясь встретиться со стражниками на постах. В библиотеке их было подозрительно много.

      Поднявшись на третий этаж и немного пройдя по коридорам, мы остановились перед дверью с красивой резьбой. Проход был приоткрыт и из помещения доносились голоса двух мужчин. Малик бросил на меня взгляд, будто не знал, что дальше со мной делать, но внезапно поманил рукой, чтобы я следовала за ним. Ассасин в очередной раз закусил губу до крови от боли, ухватился за рану и толкнул здоровым плечом дверь, я поспешила за ним, но тут же прильнула к стене рядом с дверью, мечтая лишь о том, чтобы меня не заметили.

      Помещение освещалось высоким арочным окном с решетками без стекол. Светлые занавески качались от едва ощутимого порыва ветра. Здесь также пахло благовониями и бумагой. Оно и не удивительно, эта комната ничем не отличалось от библиотеки и было так же завалено книгами и свитками на полках вдоль стен. В углу я заметила клетку с голубями, те ворковали между собой.

      Возле массивного стола перед окном разговаривали два человека: одноглазый пожилой мужчина с длинной седой бородой в тёмно-синей накидке, украшенная причудливым орнаментом; и молодой в белой робе, но лицо надежно спрятано в глубоком капюшоне. Я тут же поняла куда мы пришли и от этого сердце забилось как сумасшедшее. О чем думал Малик, раз решил привести меня к Наставнику всех ассасинов? Сейчас же Альтаир ибн Ла-Ахад отчитывается за проваленное задание.

       Аль-Саиф бесцеремонно влез в чужой диалог, плохо скрывая свои эмоции, однако при Наставнике не смел повышать голос, как это было с остальными. Старик внимательно слушал Малика и иногда что-то спрашивал, будучи разгневан на Альтаира, от чего последний явно нервничал. В катакомбах храма Малик неоднократно пытался убедить собрата действовать тихо и скрытно, но Альтаир всё же нарушил все три правила Кредо: убил невиновного человека, выдал себя врагу и подставил своих товарищей. Ла-Ахад попытался возразить, упомянув имя Робера де Сабле, что тот француз выкинул его из залы, а путь назад завалился камнями, что не позволяло вернуться обратно и помочь. Но по факту тот попытался убить магистра тамплиеров из-за своей хотелки, за что получил пиздюлей и был выкинут из залы словно вшивый щенок. Малик не выдержал и хриплым голосом обругал Альтаира. Атмосфера в помещении становилась до жути мрачной, густой, что дышать становилось тяжело. Альтаир, после того как увидел состояние Малика, больше не поднимал головы, пряча лицо в капюшоне.

      Но Малик смог добыть то, чего не смог любимец Наставника. По приказу Аль-Саифа в покои вошел тот самый человек в белом, принеся на подносе причудливый золотой ларец, украшенный ангельской тематикой. Все внимание мужчин перешло на ларец, я так же позволила себе поднять взгляд и охнула. Мне показалось, или предмет словно искрился и издавал холодный свет? Старик не долго смотрел на Сокровище, поскольку Малик произнес мое имя. У меня чуть земля не ушла под ногами, увидев подозрительный взгляд одноглазого старика. Альтаир также повернулся в мою сторону, его губы злобно скривились. Я задрожала как осиновый лист, мысленно готовя себя к похоронам.

      И вдруг снаружи послышался шум. Крики. Топот. И… звон оружия. В помещение влетает стражник с известием о нападении Робера де Сабле. После слов Аль-Муалима Альтаир быстро выбежал, скорее всего, выполнять приказ. Внимание Аль-Муалима перешло на меня.

      — Кто ты такая и как так получилось, что ты была в храме Соломона? — Наставник ассасинов подошел ко мне на шаг, произнося на идеальном английском. Его единственный глаз впился в меня словно гвоздь.

      — Я… точно не знаю, — дрожащим голос, еле выговорила, на этот раз мне было чертовски страшно, я вжималась в стену, кровь застучала в висках, мне казалось я сейчас рухну на пол, — я не помню…

      —Зарба!! — вскрикнул Малик. — Там, в деревне у доктора, у него Кадар! Нужно спешить… — он попытался сделать шаг, но рухнул на колени, не выдержав боли и усталости. Неизвестный человек в белых одеяниях поспешил к нему, а я лишь неловко дернулась. — Ольга, ты всё время хотела помочь. Там прошу! Помоги Кадару. Дом доктора находиться недалеко от конюшен, это на въезде в деревню. Рядом колодец. Найди Кадара, докажи мне, что ты не враг!

      — Я, конечно, сейчас… погоди, твою мать! — вспомнила я, ругнувшись на родном языке. — Там же и Аня!

      Я быстро и без вопросов выбежала в коридор. Стоило появиться шансу покинуть библиотеку, как во вне появились силы двигаться. А также я не могу позволить этой Предтеч помереть и оставить меня одну.

      — Стоять! — строго сказал Аль-Муалим!

      — Простите, но сейчас нужно помочь Кадару! — крикнула, не останавливаясь.

      Я побежала дальше, слыша, как старик что-то кричал в спину. Но меня никто не останавливал, так как вся стража отправилась на защиту деревни. Во внутреннем дворе ассасины бегали по ведомым им маршрутам и будто не видели меня. Я попробовала рискнуть и добежать к выходу. К моему удивлению меня никто не трогал, хоть я едва не наткнулась на какого страшного мужчину возле врат. Он удивился, наорал, однако вынужден был бежать вниз к деревне. Выждав некоторое время, я поступила также.

      Оказавшись в деревне, я тут же пожалела о своем решении. Крики врагов, мирных людей, лязг мечей глушили мои уши. Несколько рыцарей оказались довольно близко к крепости и уже вели бой с ассасинами. Но ужаснее было увидеть на земле убитых мирных жителей и ассасинов. От всего этого сердце сделало несколько кульбитов и рухнуло куда-то вниз.

      Кто-то сильно толкнул меня в плечо, от чего я не удержалась, больно упав на бок, тем самым придя в себя. Необходимо было спускаться дальше. Пробиваться сквозь толпу паникующих людей оказалось сложнее, чем я предполагала. Каждый то и дело что пихал и толкал, награждая меня синяками. Кто-то попал в ребра, а затем люди вытолкали меня из потока, и я упала рядом с телегой полной сена. Не успела я возмутиться и перетерпеть боль, как заметила приближение рыцарей креста, и то как они убивали людей, не успевшие уйти в крепость. Убивали без разбора, не важно какого возраста и пола, и не обращали никакого внимания на крики и мольбы. Их клинки безжалостно перерезали шеи, протыкали насквозь, оставляя лужи крови. От ужаса происходящего я замерла на месте, боясь шелохнуться, но разум кричал мне спрятаться, когда в нескольких метрах впереди огромный тамплиер зарубил ассасина. Угрозы Малика не стоят ровным счетом ничего в сравнении с этим. Я поскорее спряталась за телегой с сеном.

      Мысли заполнил страх, и я не сразу вспомнила цель своей вылазки в это безумие. Нужно найти Кадара и Аню. Я осторожно выглянула из-за телеги, стараясь чтобы сено меня скрывало. Большая группа рыцарей прошла вперед, а другая группа в стороне занималась ассасинами. Я решила, что нужно передвигаться за домами и в случаях опасности прятаться. Разный мусор и кусты позволяли скрываться и незаметно двигаться дальше, сумев добраться к деревенским вратам. Однако именно там был самый тяжелый бой.

      Я побоялась показываться крестоносцам, поэтому колодец искала за ближайшими квадратными домами. Звать Аню не рискнула, а лишь молча обыскивала все покинутые дома, однако обнаруживала только пустые комнаты и сараи. Меня начала охватывать паника, особенно когда с главной улицы слышались звуки драки и крики умирающих людей. Но я смогла услышать знакомый голос и русский язык. Я моментально направилась туда.

      На месте, около маленького дома, стражник сражался против двух рыцарей, на земле лежали два убитых ассасина и три рыцаря. Меня опять затрясло. Аня стояла позади стражника, бледная как приведенье. Крестоносцы теснили их к высокой стене, а стражник явно не справлялся в одиночку. Внезапно вместо Ани я увидела себя, вместо стражника стоял совсем другой человек, а на месте рыцарей — два амбала, размахивающие кулаками. Мимолетное наваждение исчезло, и я опять видела картину как она была. Надо было срочно что-то делать, как-то отвлечь рыцарей, хотя бы вырубить одного чем-то тяжелым чтобы ассасину не было так тяжело. Кроме холодного оружия под ногами я ничего не обнаружила.

      Выход был только один, а чувство мести и отчаяния охватили меня. Я подхватила с земли тяжелый меч, сердце заколотилось и, не думая, напала на одного крестоносца со спины. Я вложила всю силу в удар, не надеялась, что задуманное исполнится. Через мгновение меч воткнулся в спину рыцаря, и враг уронил оружие, болезненно скривился и замертво рухнул. Отсутствие кольчуги позволило попасть в область сердца без проблем.

      Воспользовавшись случаем, стражник убил второго рыцаря, когда тот отвлекся на убитого. Я ахнула, словно очнулась и осознала, что только что намеренно убила человека. Аня бросилась ко мне и обняла.

      — Ох, Господи, ты живая. Ты цела? — она отстранилась, оглядывая меня. Но мое внимание было приковано к мертвому человеку. — Оля, успокойся, забудь его. Либо ты, либо он. У тебя не было выбора!

      Я хмуро кивнула, соглашаясь с ней. Мне было противно видеть убитых людей, но я старалась видеть вместо тамплиеров знакомых обидчиков из прошлого. Сожаление тут же исчезло.

      — Аня, где Кадар? — спросила, увидев, что во дворе не было повозки.

      — Он внутри, — Ярмоленко указала на дом, — но доктор не успел помочь ему. Мы пришли, но никого не было. Кадар еще живой, просто на нас напали.

      — Ясно… нужно… это… — было все еще сложно соображать, — надо быстро занести Кадара в крепость. Простите, — обратилась я к стражнику, который уже уходил, — помогите нам, здесь Кадар…

      Тот непонимающе смотрел на меня и враждебно нахмурился.

      — Я сама всё объясню, — вступила в разговор Аня и быстро начала говорить на арабском.

      Меня немного возмутил этот факт, но выдвигать свое негодование сейчас было неуместно. Выслушав Аню, ассасин зашел в дом, а мы за ним. Это была одна маленькая комната. Кадар лежал на кровати, и, как сказала Аня, ему не успели помочь. Последний раз таблетки я давала ночью, и температура опять поднялась. Я решила дать еще одну, пока у меня была возможность. К моему удивлению я заметила свой рюкзак около кровати. Бросившись к нему, я сразу ужаснулась. Исчезли абсолютно все учебники и тетради. Остались лишь ручки, карандаши и пустой альбом и другая мелочь.

      — Аня, какого хера, где…

      — Я потом объясню, — нервно сказала она. — Время. Он ждать не будет. — Девушка указала на ассасина, что-то говорящий нам.

      Возмущение ушло на задний план. Но таблетки я так и не нашла. Потом я сильно ударила себя по лбу, вспомнив, что они в кармане джинсов. Я воткнула одну таблетку в рот парню, а заметив на стуле миску с водой, быстро дала запить.

      — Вот так, не спеша, пей, — на свое счастье он всё проглотил, — всё, забирайте его и валим!

      Аня перевела стражнику, тот взял Кадара на руки, чтобы не тревожить рану. Стражник был в двое больше ассасина, так что никаких проблем не возникло. Я закинула полупустой рюкзак на спину, и вместе мы двинулись к крепости. Уходя, под ногами нашла короткий меч, решив взять его себе. Вряд ли я смогу что-то сделать, но так было спокойней. Стоило мне задуматься, как образ убитого возникал перед глазами, однако сильных угрызений совести не чувствовала, только чувство грязи на душе, которое поспешила закопать поглубже.

      На улицах люди уже двигались в одном направлении, пока ассасины защищали их. Мы бежали чуть ли не последние, сама же я следовала за Аней и стражником, держа в руке меч. Вскоре мы оказались у дороги к крепости. Вдруг я услышала позади крик. Обернувшись, увидела, как тамплиер в метре от меня убил ассасина, отбросив тело в сторону. Рыцарь тут же хотел убить и меня тяжёлым ударом, но я чудом отскочила, упав на землю, при этом уронив меч. Мужчина зарычал от злости, быстро поднял меч, чтобы нанести следующий окончательный удар. От шока я не могла и пошевельнуться, не обращая на то, что бок сильно болел. Выхода не было, и я уже поверила в свою смерть. Но нет, тамплиер замер, я увидела, как его грудь пронзил меч. Лицо человека исказилось в гримасе смерти, стоящий за ним ассасин, вытащил меч и отбросил тело в сторону. Это был Альтаир… стоп, Альтаир?! Он не меньше удивился.

      — Ты? Ты что здесь делаешь? — сразу на английском злобно прозвучало.

      — Мне пришлось забрать Кадара….

      — Нет времени на разговоры! — он больно схватил меня за руку, подрывая с земли.

      Альтаир тащил меня за руку, поскольку мы были последними, а тамплиеры окончательно прорвались в деревню. Я вкладывала все силы в ноги, боясь спотыкнуться или того хуже, чтобы Альтаир упустил меня. Мы еле успели забежать во внутренний двор, перед тем как врата опустились. Альтаир тут же бросил мою руку, направляясь к в сторону другой башни, а я оказалась вместе с другими жителями деревни. Несколько минут я не могла отдышаться, все раны разболелись, голова сильно кружилась. Немного придя в себя, я снова начала поиски Ани. Однако вертя головой, я видела лишь толпу людей в длинных одеждах. Было очень шумно, голоса местных даже не позволяли думать. Вместо мыслей я могла слышать крики раненных, детей в истерике, какая-то ругань. Я зажала уши.

      — Проснись, пожалуйста, проснись! Это просто страшный сон! — говорила я в пустоту с закрытыми глазами.

      Кто-то прикоснулся ко мне, от чего я дернулась как пружина. Это была Аня, такая же перепуганная, а я впервые за всё время обрадовалась. Даже если я оказалась здесь по её вине, сейчас мне просто хотелось побыть с кем-то знакомым. Казалось, ей было больно на меня смотреть, она мягко взяла за руку, уводя в сторону раненных.

      Мы остановились возле лежащего Кадара. Засохшая кровь на его одежде и болезненный вид парня вызвал горькие воспоминания двухлетней давности, заставляя увидеть перед собой образ мертвого человека. Его закатившиеся глаза, окровавленное тело, лужа крови на асфальте. И мои руки. В крови.

      Я мотнула головой, избавляясь от фантома, однако эмоции, которые держала в себе всё это время, вырвались наружу. Мои колени сами подкосились, падая на каменный пол возле Кадара, а по щекам мгновенно покатились слезы. Я тихо начала всхлипывать, боясь внимания людей, пусть те и были в нескольких метров от меня. К моему удивлению Аня, быстро присела, крепко обняла за плечи, говоря что-то глупое и успокаивающее. «Я всё исправлю, просто потерпи. Всё будет хорошо.» — слышалось от нее.

      Мой плач только разошелся, мне пришлось закусить губу, стараясь не шуметь. Возможно это было глупым, учитывая шум во дворе, да и со стороны мы ничем не отличались от перепуганных людей, плачущие над ранеными.

      — Ань… Давай уйдем отсюда. Пожалуйста, верни меня домой, чем поскорее… — я немного отстранилась, обращая внимание на ее запястье, от чего по спине прошел мороз. — Аня, где твои часы?

      — Я их спрятала в надежном месте, — поспешно произнесла девушка, — чтобы их не отобрали или чтобы случайно не потерять.

      — Точно? Их не найдут? — я шмыгнула носом, недоверчиво сузив глаза. — А мои книжки ты тоже спрятала? Там ведь еще лекции от репетитора по химии, домашка по итальянскому.

      Глаза Предтеч опустились вниз, она нервно убрала прядь выбившихся волос и странно поёжилась.

      — Да, поскольку они только мешались бы. В любом случае важнее наши жизни, а не школьные тетрадки, — девушка поднялась и намеревалась уйти куда-то, а во мне едва не поднялась паника. Я схватила ее за руку, как испуганный ребенок.

      — Нет, не оставляй меня!

      — Я сейчас приду, принесу тебе воды, — она достала из рюкзака пустую бутылку. — Там людям раздают воду. — Она указала на очередь в углу двора, видя мой немой вопрос.

      Я неохотно согласилась и попросила не задерживаться. Когда она ушла, я вытерла слезы и принялась себя успокаивать. Я жива. Аня жива. Кадар живой. Нужно переждать это безумие, переждать осаду замка, после чего Аня разберётся с часами и вернет меня домой. Надо немного подождать. Наверно, стоит бросить дурацкий кружок танцев и записаться в секцию по самозащите.

      Я стала замечать, что шум постепенно исчезал, поскольку большинство людей уходили прятаться в главную башню, и во дворе оставались лишь некоторые люди из деревни, а также сами ассасины. Со стен крепости доносился чей-то голос, и я не сразу поняла, что это был Аль-Муалим, ведущий переговоры с Де Сабле, а значит, скоро сработает ловушка ассасинов из навесной башни.

      Краем глаза заметила приближающегося человека в длинной темной одежде, но к моему удивлению это оказалась Аня. Почему-то на ней был большой платок с бахромой и длинный халат. В руках она держала такой же комплект одежды, но первым делом девушка поделилась водой. Я жадно выпила пол бутылки, устраняя хотя бы одну из насущных проблем.

      — Спасибо, — я вытерла рот, тыльной стороной ладони, а затем потянулась к одежде, которую Аня положила возле меня. — Зачем тебе эта одежда? И где ты ее взяла?

      — Мы привлекаем ненужное внимание джинсами и кофтами. Одежду мне дала какая-то женщина. Она подумала, что я выскочила из кровати, не успев одеться. И нам стоит отойти подальше от глаз ассасинов, давай перейдем к стене, - она взяла мой рюкзак.

      — А Кадар? — я бросила на ассасина растерянный взгляд, завязывая на себе платок, а затем накинула мешковатый халат.

      — Здесь ему ничего не угрожает, — она улыбнулась краем губ.

      Мне пришлось лишь согласиться. Но все же проверила Кадара в последний раз, перед тем как уйти. Дыхание парня на удивление выровнялось, и со спокойной душой я последовала за Ярмоленко.

      Мы отошли в дальний угол двора, будучи недалеко от входа центральной башни. Стоило мне подумать, чтобы заговорить с Аней, как какой-то громкий и жуткий звук, похожий на камнепад раздался за вратами крепости. Следом за этим послышались крики, вопли, ржание лошадей и победоносные возгласы ассасинов. На этом бой не завершился, поскольку лучники из бойниц стали добивать выживших крестоносцев. Масиаф победил, но еще предстояло разобраться с последствиями нападения.

      Теперь до нас точно никому не было дела, но от стены мы не спешили уходить. Меня все еще охватывала паника от пережитого, но в какой-то момент мне это самой надоело. Сделав несколько вдохов, это позволило мне сосредоточиться на реальности. Чтобы окончательно привести себя в чувства я пошла на радикальные меры и со всей дури хлестнула себя по щекам. Раздался звонкий хлопок. Аня дёрнулась от неожиданности и округлила глаза, не зная, что и говорить, глядя как я еще раз хлестнула себя. Это не избавило меня полностью от нервов, но мысли пришли в ясность.

      — Что ты делаешь? — изумилась Предтеч.

      — Привожу себя в порядок!

      — Да ты вся красная! Ты хоть не переборщила?

      — Никак нет! — я сделала глубокий вдох. — И вообще, ты должна мне объяснить как вернуться. Ведь ты толком так ничего и не сказала. Всё какие-то отговорки, а я хочу знать всё!

      — Например? Что я не всё сказала? — она искренне удивилась вопросу.

      — «Например»?! — это меня разозлило. Я схватила за ткань её халата и придавила к стене. — Например, ты не сказала, почему я? Почему я стала твоей жертвой? Почему ты перенесла меня в этот мир?! Почему просто не помогла и не вызвала скорую помощь, а сделала весь этот балаган?! — вспомнив ее грехи, я не выдержала. После паники во вне проснулась ярость, которую было не в силах держать.

      — Прости, я не помню, как я оказалась в твоем мире, — опять этот жалобный голос, от которого сводило скулы, — но когда я пыталась вернуться обратно, то случайно наткнулась на тебя. Я и правда хотела тебе помочь! Но… — она запнулась, отводя взгляд, словно ей было тяжело говорить. — Я не смогла.

      — В каком смысле не смогла? Да и вообще ты вроде говорила, что перенесла меня якобы из-за Альтаира на обоях телефона. Как будто я хотела всего этого! — я вжала пальцы ей в плечи, от чего девушка болезненно стала морщиться. — Скажи мне нормально, зачем ты это сделала?

      — Я просто хотела иметь друга! — выпалила она, а в голосе прозвучало раскаяние. — Я эгоистка, я знаю! Я не отвела тебя в больницу, и бросила нас в прошлое потому, что этого я захотела. Быть подальше от Юноны и этого чокнутого Мудреца! — голос девушки срывался, на глазах наворачивались слезы. — Теперь ты меня ненавидишь… Как и все. Будешь звать сумасшедшей дурой.

      Я ошарашенно уставилась на нее, отойдя назад, а она сползла по стенке, поспешно вытирая слезы платком. Аня меня злила по очевидным причинам, но ненависть? Я полминуты молчала, думая, что девушка продолжит, но она лишь смотрела в сторону какой-то пристройки у стены. Она перестала плакать.

      — Сложно не согласиться, что только ненормальные так заводят друзей, обычно так только врагов себе наживают, а там уже недалеко и до ненависти. — Я поправила на себе платок, оборачиваясь, опасаясь, что ассасины могли услышать русский язык, однако все люди были отвлечены последствиями осады. Я устало присела на корточки рядом с девушкой. — Как бы то ни было, ты заварила эту кашу, и тебе её расхлёбывать. Думай, как меня вернуть, иначе я точно тебя возненавижу.

      — Хорошо, я постараюсь, — с дрожью в голосе ответила «подруга». — Но для этого нужна Частица Эдема.

      — Чт... Что? Частица? Где я тебе её рожу?! Единственная Частица…

      — Здесь, в Масиафе, — она подняла голову, в ее глазах читался такой же страх. — Я тебе говорила, что нас выбросило к ближайшему источнику Энергии.

      Я с трудом припомнила диалог под храмом Соломона и не веря, что решение было так близко, опять злобно уставилась на девушку.

      — Так, какого хуя, ты не взяла Частицу у Малика раньше? — я старалась говорить тихо, но слова едва не выплевывала. — Мы же столько времени пробыли в дороге! Пока Малик не видел, ты бы сделала всё необходимое.

      — Чтобы он убил меня на месте? — возразила Аня, нахмурившись. — Уже забыла его угрозы и крики? При всем желании зарядить часы быстро и незаметно никак не вышло бы. Это довольно сложно. Можно было бы применить Частицу на людях, заставив их уснуть, но тогда Малик не успел бы в Масиаф. — девушка закончила тираду, сердито поджав губы.

      Я хотела тут же ответить очередными матами, но оборвалась на полуслове. Ярмоленко была права, Малик и тот ассасин беспрерывно следили за нашими действиями, особенно при приближении к лошади, на которой перевозился артефакт. К тому же, я понятия не имела как в реальности Частица работает и не попаду ли я под её негативное влияние. От всех этих размышлений голова начала раскалываться, будто сегодняшнего ужаса мне не хватило.

      — И что же тогда делать, гений? — сдавшись, я уселась на каменный пол, массируя виски от головной боли. Спиной я прислонилась к какому-то ящику, за которым меня не было видно со стороны двора. — Незаметно забрать Частицу? Пока все заняты осадой. — мне самой показалась эта идея дурацкой.

      — Не выйдет, — мрачно прозвучало от нее. — Это тебе не компьютерная игра. Здесь никто не оставит Сокровище без присмотра. Оно уже надежно спрятано. У меня есть некоторые мысли, однако на это уйдет много времени.

      — Как много?

      — Больше полгода, может, месяцев десять, — она сама не была рада своим словам. — Всё зависит от того, как ты справишься, — она подняла серьезный взгляд. В ее глазах можно было заметить нерешительность, но девушка продолжала стойко смотреть на меня.

      — ЧТО? — Я сказала это громче, чем надо, приподнимаясь на коленях и схватила ее за кисть. — Ты сдурела? Я здесь и так несколько дней, как я домой вернусь к родителям?

      — Оля, прошу, не кричи, — девушка тревожно заглянула за мою спину.

      Я оглянулась и тут же испугалась, заметив незнакомого стражника. Аня заговорила на арабском языке извинительным тоном. Мужчина некоторое время сверлил нас взглядом, в руках он сжимал меч, но его окликнули и тот удалился. Я облегченно вздохнула, отпуская руку девушки, а также поняла, что моя жизнь зависит от нее. Всё больше и больше возникало вопросов. Я не до конца понимаю кто она, откуда у нее познания из моего мира, а также стоит ли ей доверять. К сожалению, другого выхода у меня не было. Я уселась и хмуро кивнула девушке, в знак того, что готова слушать. Аня выжала из себя кривую улыбку в качестве благодарности.

      — Оля, ты окажешься дома сразу после того, как переместилась в этот мир. То есть для твоих родных ты не пропадала. — Аня тяжело вздохнула.

      — Допустим. А как ты собираешься достать Яблоко? — мой голос звучал строже чем надо.

      — Надо устроиться работать служанками в Крепости. Разузнать где находиться Яблоко, кто его охраняет, как часто меняются патрули. Если это личный кабинет Аль-Муалима, то надо добиться такого уровня доверия, чтобы нас могли туда пропустить. Но перед этим доказать, что мы не шпионы крестоносцев. Так что советую сейчас разработать легенду как мы оказались в Храме Соломона.

      Я сдержала в себе возмущения, по поводу того, что это самоубийственная мысль, но задумавшись и оглядевшись, замечая стены крепости, поняла одну простую вещь: нам негде жить. Понимание того, что меня выбросило в жопу мира еще больше удручало, едва не доводя до очередной истерики. Ужасно захотелось домой.

      — Другого способа точно нет? — дрожащим голосом спрашиваю ее. — Я… Какая из меня служанка? Я же ничего не умею. Я хоть и живу в селе, но у нас дома все удобства: водная скважина, стиралка, пылесос, машина… Я только немного шить одежду умею, больше ничего.

      — Это не важно, — спокойно сказала девушка, вслед чего она сняла с шеи какое-то украшение на цепочке, которое всё это время пряталось под одеждой. — Я использую это.

      Я удивленно приподняла бровь, принимая вещицу в руки. По виду это напоминало большую массивную золотую монету. На ней вырезанные неглубокие прямые линии, пересекающиеся между собой. Внимательно разглядывая в руке монету, линии слегка засветились холодным белым светом, и я шокировано охнула, едва не уронив вещь. Линии тут же погасли.

      — Это, — я боялась произнести свою догадку. — Частица Эдема? В игре ничего подобного не показывали.

      — Ммм, не совсем. Но это относиться к технологиям Предыдущей расы. Я называю это Внушалкой, но по факту это Слабый Контроль. Имеет небольшое сходство с Яблоком Эдема.

      — То есть? — внезапно мне стало интересно. Было удивительно узнать, что помимо известных Частиц Эдема существуют еще неизвестные технологии. Я осторожно вертела в руках золотой медальон, иногда оглядываясь по сторонам. Люди из главной башни начали уходить из крепости.

      — Яблоко Эдема может захватить умы людей: гипнотизировать, наводить иллюзии, причинять физическую боль, убивать, — она поморщилась при последнем описании вещи. — Яблоко — это мощный инструмент с собственной волей и разумом. По сути в нем заключен искусственный интеллект, подчиняющийся своим создателям…

      — Я это знаю, — нахмурившись, перебила ее. — Ты скажешь, что это такое? — я крутанула в руках медальон.

      — У Внушалки только один параметр — внушать человеку какую-то идею и мысль. Если ее настроить на нужную задачу и дать вещь человеку, то тут же у человека появиться в голове эта мысль и он будет глубоко убежден, что это его идея. И главное он не будет сомневаться в разумности этой идеи, — ровным тоном объясняла девушка, теребя пальцами бахрому платка. — Поэтому Ульяна и Захарка помогли тебе. И почему Малик и согласился привезти нас в Масиаф. Как бы мне не нравилось твое решение спасти Кадара, я это также использовала нам на руку. Все говорили оставить Кадара, чтобы кто-то другой позаботился о нем, но я заставила Малика думать, что его брата необходимо увезти с собой. Так у него не осталось причин бросать нас. Он видел, как ты помогала его брату, так что Внушалка почти не нужна была.

      — Ты хочешь сказать это ты всё устроила? — почему-то мне стало жутко от ее слов, но в то же время это многое объясняет. Она слабо кивнула, отвернув голову. — Но почему ты не позволила оставить Кадара у врача, Малику было бы легче без него! Кадар же мог же умереть по дороге. И почему ты не заставила Малика дать нам Яблоко?

      Аня содрогнулась и с трудом посмотрела мне в лицо. Она выглядела, словно боялась что-то сказать.

      — К сожалению, Внушалка имеет слишком много ограничений. Если человек одержим какой-то работой, вещью, мыслями, то она здесь бесполезна. Ты сильно хочешь домой, и даже Внушалка не изменит твоего решения. То же самое с Маликом. Он был слишком сосредоточен на своем задании — привезти Яблоко любой ценой. А Кадар… — она взглянула мне в глаза. — Я думала парень умрет по пути. Нам нельзя было его спасать.

      В груди больно резануло от последних слов Ярмоленко. Я скривилась, но больше всего злило, что она была права. Я действовала только из-за своих эмоций и желаний. Какие страшные последствия могут быть в будущем мне даже воображать не хотелось. Но как минимум Малик не сможет обвинять Альтаира в смерти брата, не будет проявлять ту ненависть, как это было в игре, и не заставит Альтаира прочувствовать вину, которая в итоге приведет его к нормальному поведению. Я сердито поджала губы.

      — Знаю, но я иначе не смогла. И раз мы заговорила за грехи друг друга, то главная виновница здесь ты. — прозвучало резче, чем я ожидала.

      Аня молча кивнула, она обнимала колени и смотрела на свою обувь. Разговаривать совсем не хотелось, сильная усталость давила на голову, заставляя лечь прямо на земле и уснуть. Мы некоторое время просто молчали, следя за происходящем во дворе. Раненных переносили во внутрь крепости, а деревенских жителей почти не осталось, поэтому нам было выгодно сейчас прятаться за ящиками у стены.

      Однако оставаться в импровизированном убежище мы больше не могли. Группа из трех воинов в серых одеждах быстро нашла нас, заставив на время забыть разногласия между собой. Я поспешила встать за спину девушки, ожидая, что она заговорит с ними на родном языке. У двоих ассасинов лица скрывала ткань, поэтому рассмотреть можно было лишь одного мужчину. Короткие черные волосы, стриженная ухоженная борода, грубые черты лица. Было сложно понять, сколько ему лет, но точно не старше тридцати. Я узнала его, поскольку именно с ним я столкнулась, когда выбегала из крепости. В близи он казался ещё страшнее, особенно с пятнами крови на одежде. Мужчина гадко смотрел на нас, его взгляд вызывал только противные ощущения, словно по тебе скользит змея. Его губы противно улыбнулись, ассасин что-то сказал на арабском, а Аня судорожно вздрогнула. Один стражник схватил Ярмоленко, заломив ей руки за спину, второй обездвижил меня, больно сжимая руки.

      — Эй, за что? — испугалась я.

      — Заткнись, шлюха. Радуйся, что ты еще жива, — бородач заговорил на английском с явным акцентом. А его низкий голос только усложнял понимание речи. Такой поворот событий совсем меня не радовал, а вырваться не было возможности. — Я прикажу своим людям отпустить вас, — с издевкой продолжил араб. — При условии, что вы не будете дёргаться и спокойно пойдете за нами.

      — Но в чем мы виноваты? — было страшно. — Мы же помогли Малику и Кадару…

      Ассасин скривился и дал мне сильного леща. От резкой боли полетели звездочки перед глазами, и невольно выступили слезы. Бородач сильно взял меня одной рукой за челюсть, не давая возможности крутить головой.

      — Это не объясняет того, что ты делала в храме Соломона, — прорычал он и резко отпустил меня. — Может, своей «помощью» вы хотели войти в доверие. Но не выйдет, — он прищурил глаза после чего сказал что-то стражникам и те повели нас ко входу центральной башни.