Да благословит вас ветер!

– Бездна меня раздери, ну как может человеку настолько сильно не везти, – сокрушается капитан, оттягивая волосы обеими руками.

– Сэр Кэйа, следите за языком, – Розария поглядывает по сторонам, высматривая остальных служительниц собора.

– Сэр Кэйа, следите за языком, – передразнивает он девушку писклявым голосом.

– Я серьёзно, услышь Барбара как ты выражаешься в святом месте – прикажет тебя показательно распять прямо на входе.

– Если я не найду кольца в ближайшее время, то Дилюк сам явится, чтобы меня распять, – Альберих обречённо плюхается на скамью. – И ему даже будет не особо принципиальна локация.

– Ну, может и не распять, – монахиня даже не пытается скрыть усмешку, опираясь бедром о чужое плечо. – Но вот раз пять точно…

– Сестра! – поднимает Кэйа укоризненный взгляд на собеседницу. – И это мне ты угрожаешь Барбарой?

– Угрожать? И в мыслях не было, – девушка цокает каблуками к дверям служебного помещения. – Просто предостерегаю.

Кэйа морщится, потирая кончик носа кулаком. Сколько лет уже дружит с этой женщиной, а привыкнуть к тяжёлому шлейфу, вечно её сопровождающему, никак не может. Эдакая смесь церковного ладана, крепких сигарет и острых словечек. Её мощная аура даст фору подавляющему большинству мужского населения Мондштадта.

Их дружба – это бесконечная проверка на твёрдость характера. В близком общении оба – сложные, многогранные, скрывающие в разы больше, чем показывающие. И только при достаточной твёрдости появляется шанс заглянуть поглубже. Не докажешь, что достоин – утонешь при первой же попытке.

Камень на душе не легчает даже в умиротворяющей атмосфере собора. Солнечные зайчики, рождённые старинными витражами, игриво скачут по мраморному полу, не давая отвести взгляд от их причудливой траектории.

Место, впитавшее в себя тысячи молитв святому Барбатосу, в теории должно выкуривать из головы мрачные мысли, воском церковных свечей смывать с сердца переживания. В теории.

На практике же Кэйе легче не становится. Совсем. Потерять обручальные кольца за день до бракосочетания – да как он вообще умудрился?

Еле слышный треск свечей дополняется треском засидевшейся в неудобной позе поясницы. Альберих потягивается, решая попытаться просто восстановить весь вчерашний вечер. Не так уж он и много выпил, чтобы в пьяном угаре потерять кольца из, на минуточку, нагрудного кармана! Он – опытный выпивоха, в самом деле! Да и, под чутким присмотром (ты слишком сильно пахнешь алкоголем, сначала зубы почисть) Дилюка почти забросивший это греховное занятие.

Нежно целоваться в виноградниках ему нравится больше, чем стучать стаканами в таверне – так уж вышло.

Тщательный осмотр всех поверхностей Доли ангелов не приносит ожидаемых результатов. Эола, зорко оглядывающая присутствующих в этот дневной час посетителей на предмет предполагаемого воришки, досадливо подбоченилась.

– Давай ещё раз проговорим маршрут, – сквозь зубы цедит девушка, воспринявшая поиск колец как собственное испытание.

– Дорогая, хоть мы семь раз к ряду проговорим – суть не изменится, – раздражённо фыркает Кэйа, блуждая взглядом под дальним столиком. – Таверна, клочок дороги и казармы, больше я нигде не был.

Разговор прерывается вежливым покашливанием.

– Сэр Кэйа, моя помощь Вам точно не нужна? – услужливо выныривает из-за стойки Чарльз, закончивший обслуживать недавно вошедших клиентов.

– Нет, что Вы, мы уже закончили! – елейно тянет капитан кавалерии, подхватывая подругу под локоть. – Но большое спасибо за предложение!

Парочка, передвигающаяся кривовато из-за упирающейся Эолы, покидает таверну, оставляя озадаченного бармена вопросительно коситься на хлопнувшую дверь.

– Может, стоило у него спросить? Вдруг он их уже нашёл?

– Ага, и через минуту после того, как новость дня дошла бы до Дилюка, мы бы с тобой уже сверкали пятками от его огненной птички, – Кэйа злобно пинает попавший под горячую ногу камушек.

– Если ты его так боишься, зачем предложение сделал вообще? – мгновенно вскидывается Лоуренс.

Кэйа замедляет шаг, плечи тоскливо опускаются. Весь знаменитый лоск будто бы тускнеет. Даже камушек в серьге блестит не так ярко.

– Я не боюсь его, – поджимает губы Альберих. – Я просто не могу себе позволить снова его разочаровать.

Эола останавливается, пытаясь поймать поникший взгляд друга. Помочь ему хочется безумно. Кэйа – один из немногих, кого она может назвать близким человеком.

Их дружба – это два плеча, попеременно подставляемые друг другу. Оба «не такие», оба в чём-то не оправдали возложенные на них надежды. Оба вынуждены безостановочно держать фасад, приклеивая свои маски иногда на кровь и слёзы.

Кэйа тяжело вздыхает, выпрямляя спину, на которую поддерживающе тут же ложится прохладная ладонь.

– Ладно, давай ещё раз в казармах глянем, – кивает Эола, уверенно возобновляя быстрый шаг.

В три глаза они вглядываются в каждый кустик, шуршащий своей листвой. Незаметно пригибаются будто бы сложившись пополам от смеха, натренированным взглядом всматриваясь в темень под лавочками. Безрезультатно. Два кольца белого золота словно ветром сдуло.

– Чего ж ты на винокурню ночевать не пошёл, а… – бормочет Эола, еле успевая прикрыть зевок кулаком.

– Думаешь, под деревьями искать было бы проще? – скептически тянет Кэйа, тяжело плюхаясь на стул в своей комнате, выделенной капитану руководством Ордо.

– Да нет, просто это странно, - Лоуренс любопытным взглядом окидывает полку с книгами. – Вроде бы влюблённые, вроде бы до свадьбы денёк остался… а ночуют – раздельно.

– Просто у некоторых, – Кэйа настоятельно задирает палец к потолку, – рабочий день не регламентирован уставом.

Эола устало присаживается на заправленную кровать, поправляя заколку в волосах.

– И чем же твой благоверный занимается ночами?

– А вот это, моя дорогая, – усмехается Альберих, до сих пор тщательно охраняющий полуночную тайну Дилюка, – конфиденциальная информация.

– Какие же вы оба секретные, сил моих нет. Ладно, таверну мы осмотрели, – девушка загибает палец. – По твоему ночному маршруту ещё раз прошли, – загибает второй. – Комнату тоже осмотрели. Ещё идеи есть?

– Нет, совершенно никаких.

Альберих грузно поднимается, подходя к окну и затравленно выглядывая на улицу.

На скамейке прямо перед зданием Ордо сидит Дилюк собственной персоной, тяжёлым даже издалека взглядом буравя окно своего жениха. Кэйа так и застывает, пытаясь успокоить сиюсекундно зашедшееся радостным стуком сердце. На лицо сама по себе лезет глупая, до одури влюблённая улыбка, а с губ срывается смешок.

– Ты чего? – озабоченно спрашивает Эола из-за его спины.

– Большое тебе спасибо за помощь, но, думаю, мне пора бежать.

Лоуренс резво подскакивает, с интересом заглядывая другу за плечо.

– Ооо, всё с вами понятно, влюблённым голубкам требуется вечерняя прогулка, – девушка со смехом отстраняется, направляясь к выходу без лишних уговоров.

Понимающая у него подруга – Кэйа ей за это очень благодарен.

– Ещё раз спасибо, дорогая, – шутливо салютует Альберих, с трудом отворачиваясь от окна.

– Что ты ему скажешь? – у самых дверей тормозит Эола, уже серьёзно смотря на друга.

– Пока ничего, – моментально мрачнеет Кэйа, потирая лоб. – До церемонии ещё есть время, не хочу подкидывать ему лишние заботы, он и так на взводе.

– Почему это?

– А то ты его не знаешь, – вздыхает Кэйа, опираясь бёдрами о подоконник. – Всё и всегда должно быть под его контролем. Начиная с ленточек на цветочных композициях и заканчивая вкусовыми качествами каждой закуски на столах.

– Так вы же вроде праздновать будете на винокурне? Он уже и Аделинде не доверяет?

– Ох, мне кажется, только ей он и доверяет, – Кэйа кулаком давит смешок, не особо горя желанием раскрывать Эоле подробности миллионов жарких споров Дилюка со своей главной горничной. Например, совсем недавний, касательно пропитки четвёртого снизу коржа свадебного торта.

Эола лишь непонимающе хмурится, однако машет рукой и удаляется, оставляя капитана прихорашивать свою любимую меховую накидку перед намечающимся свиданием.

– Ютишься по комнатам с красивыми девушками накануне свадьбы, сэр Кэйа? – уязвлённо бурчит Дилюк только-только радостно притормозившему перед ним Альбериху.

– Неужели Вы ревнуете, мастер Дилюк? – руки игриво взлетают на чужие плечи, а закованная в тугой корсет талия моментально оказывается в плену горячих рук.

Рагнвиндр фыркает, пряча лицо в пушистом мехе, пахнущим прохладой и чем-то еще, чем-то лично Кэйи. Сам же он самодовольно улыбается, благодаря прошлого себя за должный уход за предметом гардероба.

– Сходим прогуляться? Ты какой-то… нервный, – Кэйа ласково чмокает алую макушку. – И птичку твою выгуляем.

– Я не нервный, – звучит приглушённо с его плеча.

– Конечно-конечно, верю, – усмехается Кэйа. – Давай, дойдём до границы старого города, воздухом подышим и всё такое.

– Кэй, не все проблемы в этой жизни решаются вдыханием свежего воздуха и твоих сумерских пахучих палочек.

Альберих лишь смеётся, не собираясь тратить время на бессмысленные пререкания. Он и так знает – дымок с запахом лотоса нилотпала в спальне значительно снижает уровень раздражительности некоего винного магната.

Погода и правда благоволит прогулкам – ветерок нежный, аккуратно треплющий волосы. Солнце уже садится, роняя на землю последние за сегодня лучи.

Молодые люди не спеша бредут по выученным наизусть тропинкам, периодически останавливаясь для мягких укромных поцелуев среди цветочных полян. Удивительно – им знаком каждый кустик, каждое молодое деревце по пути. Но такие прогулки никогда не надоедают, никогда не кажутся тяжким бременем рутины.

Неторопливо доходят до излюбленного местечка с видом на логово Двалина. Почему-то светящийся насыщенной голубизной купол внушает спокойствие. Раз и такой ужас пережили, значит и всё остальное родной Мондштадт выдержит.

Тихий разговор прерывается шелестом пикирующих крыльев. Дилюк привычно выставляет предплечье, ловя довольную птицу. Питомица ластится, счастливо прихватывая клювом норовящий погладить по пёрышкам палец.

Кэйа до безумия любит смотреть на такого Дилюка, мягко воркующего со своей когтистой подругой. Ему от этого самому ворковать хочется. Этим он и занимается, аккуратно обнимая со спины и кончиками пальцев поглаживая блестящую головку со следящими за его движениями хитрыми чёрными глазками. Только и ждёт, чтобы и его за палец цапнуть. Он слишком хорошо знает эту чертовку. И как же ему самому сейчас чертовски хорошо.

Возвращаются уже затемно. Быстро ужинают, чем вызывают недовольство Аделинды. Вот вечно они так: похватают на ходу, поблагодарят и уже снова бегут по делам.

Утро подкрадывается слишком резко. Вроде бы только-только уснули, проболтав перед этим добрых два часа под пробивающимся через шторы светом луны. И вот уже пора вставать, встречая возможно самый важный день для них обоих.

Дилюк паникует. По нему не скажешь, но Кэйа уже выучил наизусть значение каждого его вздоха. Сам же он, на удивление, совершенно спокоен. Только вот нагрудный карман жгут купленные второпях у Марджори кольца. Понятное дело, не такие красивые. Не такие значимые. Но деваться ему некуда.

– Кэй, давай быстрее, мы опаздываем!

– Архонты, Барбара сказала быть в соборе к девяти, – Альберих кидает быстрый взгляд на часы. – А сейчас только семь!

– Час на дорогу, – ещё секунда, и Дилюк затянет шейный платок критически туго, – час на непредвиденные обстоятельства, – бледные пальцы путаются в узле.

– Дилюк, родной, – тяжело вздыхая Кэйа спешит на помощь: не хватало им удушения за несколько часов до церемонии. – Всё в порядке. Мы готовились к этому очень долго. Мы всё перепроверили по несколько раз, – платок наконец перестаёт угрожать жизни Рагнвиндра. – Не переживай так сильно, прошу.

Они не опаздывают. Заходят в пустой собор за пятнадцать минут до назначенного времени. Руки у обоих подрагивают, с потрохами сдавая их нервозность улыбающейся Барбаре. Девушка уже ждёт их, приглашающе взмахивая рукой.

Они замирают друг перед другом. Казалось бы, об этом моменте они думали каждый день весь последний месяц. Только вот дыхание всё равно спирает, сердца выделывают невероятные кульбиты в груди у каждого.

– Кэйа Альберих, – голос Барбары кажется оглушительным под сводами собора, – согласен ли ты взять в законные мужья Дилюка Рагнвиндра?

– Согласен. Согласен быть ему поддержкой и опорой каждую секунду своей жизни. Согласен делить с ним напополам и горе, и радость, – голос немного дрожит, но Кэйа изо всех сил старается держаться. – Я клянусь своей жизнью выбирать тебя каждый день, выбирать нас и наше будущее. Клянусь крепко держать твою руку, даже если весь мир и сама судьба будут против. Я люблю тебя, Люк.

Барбара, ещё совсем юная Барбара, роняет слезу на свои сложенные в молитве руки. Молится уже и за то, чтобы голос её не дрожал, и она смогла чётко произнести необходимые фразы.

– Дилюк Рагнвиндр, согласен ли ты взять в законные мужья Кэйю Альбериха?

Капитан кавалерии, несмотря на свою прославленную стойкость, громко всхлипывает. Стены собора усиливают звук, который в любой другой ситуации мог бы стать смешным. Только не здесь и не сейчас.

– Согласен. Я говорю «согласен», но подразумеваю «я буду». Я буду каждый день беречь его улыбку, не давая ничему в этом мире омрачить его жизнь. Я посвящу каждый свой день тому, чтобы он был счастлив. Я клянусь всем, что я имею, что даже если сама Селестия решит разлучить нас, я этого не позволю. Я люблю тебя больше всего на свете, Кэй.

Слёзы текут по щекам всех троих.

– Вас слышала я, вас слышал пресвятой Барбатос. Вы можете называть друг друга законными мужьями, и никто не посмеет в этом усомниться. Пройдите к людям и обменяйтесь кольцами, чтобы все стали свидетелями вашего союза.

Тишина прорезается дрожащими выдохами. Барбаре кажется, что последнюю минуту оба задерживали дыхание. Она не так уж далека от правды. Молодые люди синхронно оборачиваются к дверям, а монахиня за их спиной сразу же украдкой вытирает слёзы заранее спрятанным в рукаве платком.

– Как же сильно я тебя люблю, Архонты, – сдавленно произносит Дилюк, крепче сжимая ладонь в своей руке.

Проход внутри собора кажется невероятно длинным от жгучего желания как можно быстрее обменяться кольцами и стать законной, официальной парой.

– Мгм, – согласно шмыгает носом Кэйа, не в силах сдержать слёз после клятвы Дилюка.

К такому своё сердце он подготовить точно не мог бы никакими тренировками. Такие чувства сдерживать и контролировать в принципе невозможно.

Нога в ногу они выходят на балкон, на площади перед которым собрался почти весь город. Эти двое – практически самые известные люди региона. Пропустить такое событие не хотел никто. И если клятвы, даваемые влюблёнными друг другу, предназначались только им одним, то вот обмен кольцами ощущался моментом, которым хотелось поделиться с людьми, защите которых они оба посвятили свои жизни.

Они встают друг напротив друга, скрепляя руки между собой. Смотрят, не могут наглядеться. Обоим хочется запомнить этот момент до самого последнего вздоха.

Барбара становится в паре шагов от них. Глубоко вдыхает, готовясь громко и уверенно произнести ответственную фразу. Но она не успевает.

Бурлящую от нетерпения толпу собравшихся на праздник горожан накрывает чёрная тень. Радостные крики стихают, улыбки на лицах стекленеют. Дети жмутся ближе к матерям, мужья плечами стараются прикрыть жён.

Не нужно иметь никаких сверхспособностей, чтобы понять, какие мысли проносятся в этот момент в головах всех жителей владений анемо Архонта. Воспоминания о пережитом из-за Ужаса Бури ещё слишком свежи в памяти города.

Праздничные букеты, заполняющие собой все свободные поверхности центральной площади, теряют свои яркие ленты от потоков ветра из-под огромных крыльев. До первых истошных криков остаются считанные секунды.

Лишь несколько лиц кардинально не меняют своего выражения. Джинн с Лизой понимающе переглядываются, синхронно с закатывающим глаза Дилюком. Любят же эффектные появления некоторые Архонты, пусть и бывшие.

Двалин, повинуясь незаметным просьбам своего хозяина, держится близко к молодым, широкими крыльями прикрывая наездника.

– Ехе, совет вам да любовь, образцовые защитники Мондштадта! – Венти озорно подмигивает, подбрасывая в воздух красивую золотистую коробочку, украшенную вязью древних рун.

– Ах вот куда они делись, – сквозь зубы цедит Кэйа, ловко подхватывая пропажу.

Венти, заливисто смеясь, уносится прямиком в небо, придерживая свой берет.

– Откуда у него наши кольца? – вопросительно поднимает бровь Дилюк.

Кэйа внимательно считывает каждую эмоцию на его лице – удивление, непонимание, лёгкие оттенки смешливости от абсурда всей сцены. А вот злобы, обиды или гнева нет и следа. Кэйю это радует до мурашек по спине.

– Врать не буду, – в примирительном жесте вскидывает руки Кэйа, – они куда-то делись ещё позавчера, – заветная коробочка шустро оказывается в ладони красноволосого.

– И ты мне не сказал? – тянет Дилюк, задирая бровь ещё выше и скашивая глаза на позолоченный бархат в своей руке.

– И я тебе не сказал, ругай при всём честном народе! – смуглая рука театрально взлетает ко лбу, через пару секунд так же театрально появляясь прямо перед лицом Дилюка, красноречиво подёргивая безымянным пальцем.

Алые глаза скептически закатываются, однако сложившиеся в улыбке губы передают истинное настроение гораздо лучше.

Под аплодисменты и радостные крики толпы блестящее колечко оказывается на пальце довольного капитана, а сам он торопится как можно быстрее нацепить парный ему металлический ободок на своего возлюбленного.

– А вот за то, что насплетничал мне про нашего уважаемого Архонта, – довольно шепчет Кэйа на ухо Дилюку, как только их губы размыкаются после первого брачного поцелуя, – очень большое тебе спасибо. Иначе у меня сейчас точно случился бы обморок.

– Да что ты, – не сдерживается Дилюк и вдогонку чмокает своего мужа в щёку. – Я был уверен, что ты гораздо бесстрашнее.

Кэйа довольно жмурится, прижимаясь ближе и оглядывая толпу горожан.

– Рядом с тобой, Люк, мне даже бояться не страшно.

Оба тихо посмеиваются, синхронно кивая счастливо машущей им Аделинде. Женщина утром встала с первыми лучами, чтобы успеть проконтролировать все приготовления к празднику на винокурне и попасть на церемонию. А ведь сначала думала не идти, дождаться их уже на месте. Но молодые люди, считающие её почти что матерью, настояли на её обязательном присутствии. И как же она сейчас была счастлива видеть своих любимых мальчишек, таких довольных и радостных.

Аделинда сурово оборачивается за спину, недовольно оглядывая слишком уж громко всхлипывающую Донну. Что-то она сильно сомневается, что это слёзы счастья за новобрачных.

Дорога до винокурни всех гостей не занимает много времени – энтузиазм бьёт ключом, тут и там постоянно слышатся взрывы смеха. Уже на месте их поджидают выставленные столы, ломящиеся десятками первоклассных блюд. Виновники торжества в самом центре – сияют как две начищенные монеты – не могут руки под столом разжать, даже набивая животы вкуснейшей едой.

Каждый подходит к ним с поздравлениями, каждый хочет от всей души пожелать им счастья и безоблачного будущего.

Джинн с Лизой, подошедшие самыми первыми, не могут сдержать слёз, вытираемые одним платком на двоих. Кли, поднятая повыше на плечи Альбедо, зачитывает поздравительные стихи собственного сочинения. Несколько рыцарей, входящих в состав отряда Кэйи, поют хором. Несколько раз сбиваются – в честь такого праздника Дилюк даже не акцентирует на этом внимание.

Объевшийся и довольный Кэйа, потирающий набитый живот, среди танцующих прямо без обуви людей замечает знакомый зеленый берет, почти сливающийся с виноградниками.

Нега спадает как по щелчку пальцев. Даже на собственном празднике он – капитан Ордо Фавониус. И если у него есть вопросы – он их задаст.

Мягко, по-кошачьи ступая по нагретой за день траве Кэйа подбирается прямо к покачивающемуся в ритм мелодии Венти.  

– И как это понимать? – не у всех обладателей крио глаза бога есть способность замораживать одной только интонацией. Кэйа – парень особенный.

– Ехе, а что не так? – Венти присаживается на ближайший пенёк. От обморожения его спасает только особенная сущность.

– И ты ещё спрашиваешь?!

– Ну а что, я вам, между прочим, бесплатно такую концертную программу устроил! Ещё и кольцам классные свойства нашаманил! Никакой благодарности! – явно недовольный бард грозно стукает пятками о древесину, тут же корча болезненную гримасу.

– Погоди, в смысле нашаманил?

– Ну… Вы у нас молодые люди видные, всегда под прицелом…

– Давай прямо уже, пожалуйста.

– Ну, если один из вас вдруг получит ранение, второй тут же об этом узнает, – менторским тоном начинает Венти. – А если в этот момент проведёт кольцом над картой – оно завибрирует в примерном месте его нахождения!

– Оу… Вот за это спасибо большое, но на драконе!..

– Для вас он может и дракон, – надменно фыркает Венти, – а для меня он ещё и преданный друг! Уж ты должен понять!

– В каком это смысле? – синяя бровь взлетает, прячась за чёлкой.

– Твоего мастера Дилюка тоже каждый второй злобным считает. А ты с ним сюсюкаешься, как с котятами Маргариты!

Кэйа на этот выпад ущемлённо вскидывается. Дилюка с Двалином сравнивать? Ну это уже на грани добра и зла!

– Следите за языком, молодой человек! Ты, между прочим, говоришь о моём… муже, – глупая улыбка мгновенно смягчает всего секунду назад гневное лицо.

– Я так понимаю, это конец твоей тирады? – насмешливо хихикает Венти.

– Ты мне лучше скажи, когда ты их вообще умыкнуть успел? – обиды в голосе уже и правда не слышится. Только искренняя заинтересованность. – Я конечно человек… выпивающий, но не до такой степени, чтобы меня можно было незаметно обокрасть!

– А я и не обкрадывал, – театрально дуется авантюрист, покачивая пальцем перед лицом новобрачного.

– И как ещё ты предлагаешь это назвать? – скептически склоняет голову на бок Кэйа.

– Позаимствовал в благих целях! – с видом великого гения Венти встаёт с пенька, потягиваясь. – Будь я вором, себе бы оставил!

– Ладно, – Кэйа примирительно вскидывает руки. – Спасибо, в любом случае.

– С этого и надо было начинать! – довольно улыбается Венти, скашивая глаза в сторону праздничного стола. – А теперь я пойду и возьму себе компенсацию за моральный ущерб.

– Но…

– Никаких возражений не приму! Да благословит вас ветер! – кидает через плечо бард, чуть ли не вприпрыжку удаляясь.

Кэйа на это лишь хмыкает. Их дружба – это полёт на планере. Кажется, что по всем законам мироздания это просто невозможно. Но вот ты всё равно паришь, весело хохоча навстречу ветряным потокам.

Взгляд цепляется за непривычное зоркому глазу яркое пятно. Кэйа чуть щурится, вглядываясь в наступившую летнюю темноту и замечая стремительно приближающийся силуэт.

С той же стороны к нему шагает Альбедо, даже на празднике сжимающий подмышкой свой извечный планшет.

– Мои поздравления, капитан! – кивает он, поравнявшись.

– Благодарю, – шутливо отдаёт честь Кэйа, заинтересованно косясь на цветное марево за спиной алхимика. – А что там?

– А, это… – словно только заметив изменения в привычном ландшафте пожимает плечами Альбедо. – На прошлый праздник к Эмбер приезжала Коллеи с сопровождением, мы неплохо подружились.

– Ты о Сайно и Тигнари? – хмурится Кэйа, не припоминая их имён в списке присутствующих сегодня.

– Да, я поддерживаю с ними оживлённую переписку, – кивает Альбедо, поправляя начинающий выскальзывать планшет. – Я сообщил им о приближающемся событии. Сумерские господа не смогли прибыть лично, но не могли и оставить вас с господином Рагнвиндром без свадебного подарка.

– Ох, я очень тронут, – с чувством прижимает кулак к груди Кэйа, уже продумывая в голове, как он сможет их отблагодарить. Картинки коллекционной игральной карты и редкого растения с Хребта мгновенно проносятся перед мысленным взором.

Альбедо понимающе хмыкает.

– Я пойду, заберу Кли обратно в город. Время уже позднее, – алхимик протягивает свободную руку. – Ещё раз поздравляю.

– Да, конечно, спасибо, – счастливо улыбается Кэйа, пожимая руку своему не особо эмоциональному другу.

Их дружба – это оплот спокойствия. Они не кричат вместе от счастья, не плачут от горя. Они переживают всё в тишине. Спокойном, уютном молчании. И Кэйа знал наверняка – если внутри него разгорелся бы пожар эмоций, он бы просто посидел в лаборатории алхимика, чутко вслушиваясь в мерное позвякивание колбочек. И через час он бы вышел оттуда полностью умиротворённым.

Кэйа смаргивает, пытаясь утихомирить эмоции. Какой-то он сегодня не в меру чувствительный.

С каждым шагом становится понятнее, что непревзойдённый ботаник всея Сумеру незримо здесь присутствует через свой подарок.

Перед Кэйей возвышается захватывающая дух цветочная беседка, каждый бутон на которой словно шепчет тихое «поздравляю». Благоухающие в ночном воздухе цветы переплетаются с сочными лозами зелени затейливыми узлами, не раня при этом хрупкие лепестки. А в самом центре – два светящихся в темноте цветка, вокруг которых будто бы парят сгустки света.

– Очень красиво, правда? – раздаётся тихий голос у самого плеча.

Кэйа, завороженный пёстрой красотой, вздрагивает, резко поворачивая голову. И заворожен он уже совсем другим видом.

Дилюк, мягко улыбаясь, стоит прямо за его спиной и невыносимо нежно смотрит. Просто смотрит. Как он одними глазами и тёплой улыбкой переворачивает всё внутри Кэйи – загадка. Но эту загадку решать ему даже не хочется.

– Да, – на выдохе произносит капитан, не в силах отвести глаз от подсвеченного слабым сиянием цветов любимого лица.

Дилюк, усмехаясь, берёт его за руку и проводит в самый центр беседки, давая возможность с головой окунуться в этот внезапно появившийся оазис.

– А запах то какой, Архонты, – благоговейно тянет Кэйа, прикрывая глаз.

– На мой взгляд, ты пахнешь не хуже, – тихо смеётся Дилюк, обнимая своего уже не парня, но мужа. Он же лишь довольно фыркает, удобнее устраиваясь в тёплых руках.

– И чем же я пахну? – заинтересованно уточняет Кэйа спустя несколько десятков секунд.

– Не знаю, чем-то приятным, твоим.

– Хм, а если хотя бы немного конкретики?

– Ну... – Дилюк ведёт носом по мурашкам на смуглой шее. – Вообще похоже на картошку с мясом, – жарко выдыхает он в ключицы.

– Серьёзно? – разочарованно стонет Кэйа, чуть отстраняясь, но не разрывая объятий.

– А что не так? – Дилюк искренне не понимает, что собственно не так. Что плохого в картошке с мясом?..

– Я думал, ты скажешь что-то более... Изящное, – Кэйа задумчиво закусывает губу, разглядывая незнакомые цветы.

– Мы только что ели картошку с мясом. Ты, замечу, уминал её с превеликим удовольствием. Чем она тебе не угодила?

– Архонты, дело не в картошке с мясом!

Дилюк задумчиво хмыкает, далёкий от изящных речевых оборотов. Всегда же лучше сказать прямо, коротко и по делу, разве нет?

– Просто я надеялся услышать что-то более красивое, цветы там какие или масла...

– Я мог бы сказать, что ты пахнешь чем-то сладким, похожим на лилии, – Дилюк картинно морщит нос, будто бы пытается пробудить скрытые глубоко внутри способности великого парфюмера. – Но мне абсолютно всё равно на лилии, тем более на их запах. А вот картошку с мясом я очень сильно люблю, улавливаешь?

На минуту другую воцаряется молчание, разбавляемое лишь далёким шумом веселья.

– Люк, это самое необычное признание в любви, которое я когда-либо слышал.

– А ты их так много слышал? – алые глаза в темноте опасливо загораются ревнивым огоньком.

– Не переживай, от меня ответные признания слышал только ты, – Кэйа счастливо ухмыляется. – А вот эта штучка – лучшее тому доказательство, – кольцо на демонстративно выставленной руке завораживающе поблёскивает, россыпью светлых камней контрастируя с карамельной кожей.

Дилюк на это ничего не отвечает, лишь крепче прижимает к себе любовь всей своей жизни. Аккуратно пробирается рукой под рубашку, мягко поглаживает поясницу. Видит в голубом глазу отражение собственного чувства – окрыляющее счастье, щекочущее изнутри грудную клетку. Сверкающая капелька на ресницах перемигивается с отражением звёзд в зрачке. И Дилюк обещает этим звёздам, что не позволит ничему, кроме счастья, вызывать слёзы из этих глаз.