Дэвид уснул щекой на чертежах. В третий раз за неделю. Проснулся от звонка - резкого и настойчивого. Пытаясь найти источник звука в пространстве, покружился по комнате, споткнулся, что-то уронил и упал сам. Сидя на полу, нащупал мобильный телефон в кармане халата и нехотя разлепил глаза. На экране высветился незнакомый номер. Дэвид еще немного подумал, прежде, чем брать трубку. После первых же слов собеседника, он резко проснулся и кинулся собираться. Мэлс неделю назад уехала в научный лагерь, вожатой. Дэвид черкнул ей СМС на всякий случай, если она, вдруг, вернется, а его нет. Чтобы не волновалась. Отключил электросистему, закрыл лабораторию - дома он не ночевал уже вторые сутки и отправился в аэропорт. Он вылетел ближайшим рейсом. И никогда еще полет не казался ему настолько долгим. Уснуть не получалось и Дэвид, мысленно, костерил старого друга, и его любовь к приключениям. Не прошло и пол-года с их последней встречи - в больнице - как этот идиот опять во что-то вляпался. Он устало вздохнул и решил в ближайшем будущем изобрести машину времени. Отмотать время назад, в тот день, когда он имел глупость познакомиться с Тоши и остановить себя молодого. Дэвид даже позволил себе помечтать о спокойной тихой жизни, без приключений. И понял, что не смог бы так жить - слишком скучно. До конца полета Дэвид анализировал это открытие и пришел к выводу, что все-таки ни на что не согласился бы променять дружбу с беспокойным приключенцем Тоши
"Старею - про себя вздохнул Дэвид - и становлюсь, сентиментальным..."
Когда он, прямо с самолета, пришел по указанному адресу, из-за двери донесся детский плач. Это показалось ему странным. Он еще не знал, что самое странное впереди и потому смело нажал на звонок.
Полчаса спустя Дэвид сидел в кухне, машинально покачивая на колене, предположительно, своего друга и все никак, не мог поверить. Краткий отчет полицейского и про-героя не дал никаких зацепок. В конце концов они решили обратиться к новостям и им повезло. Мужчины выяснили, что Тошинори попал под действие причуды неизвестного злодея, однако так и не поняли, что с этим делать. Младенец, тем временем, увлеченно, грыз пуговицу рубашки лучшего друга, щедро пачкая его слюнями. Тот морщился, возводил глаза к потолку, но терпел. Вот когда друг вернется, можно будет ему все высказать и даже врезать пару раз, для профилактики. Впрочем, для этого Дэвиду, кажется, придется занять очередь, после Тсукаучи и Гран Торино.
Тсукаучи, звонивший ему по поводу случившегося с Тоши, оказался напарником последнего. Они работали вместе уже пять лет. И им с Дэвидом нашлось, что обсудить, точнее кого. Поэтому разговор с темы "Что случилось с Тоши и как вернуть все обратно?" незаметно перекинулся на тему "Как он уже достал со своими сюрпризами и неуемной энергией". Гран Торино не смог остаться в стороне, вспомнив годы учительства "аварийного"* героя. Минутку ностальгии прервал сам обсуждаемый, громким пронзительным воплем. Наомаса, тотчас, вспомнил, что как бы то ни было, а Тоши, сейчас, ребенок. А еще то, что, если верить Тоши, Дэвид, уже, вырастил одного ребенка. Мужчины с надеждой уставились на единственного отца в их компании. Тот сглотнул, осознавая, о чем его попросят. Но вопреки ожиданиям Наомаса устало спросил:
— Чего он опять орет, а? Чего он вообще орет?
— Вы его кормили? — мгновенно сориентировался Дэвид.
Мужчины переглянулись и кивнули.
— Давно? — уточнил Дэвид.
Мужчины затруднились с ответом...
— Та-ак... — Дэвид нахмурился, сажая Тоши себе верхом на колено, на мгновение замер, словно к чему-то прислушиваясь и огорошил их следующим вопросом — А памперс вы ему меняли?
Те, также синхронно, развели руками:
— Забегались и забыли.
Переодевали Тоши в шесть рук. Он отчаянно вырывался, верещал и размахивал руками и ногами, как ветряная мельница.
Молчал он недолго.
— А сейчас чего орет? — потряс седой головой Гран Торино. — Ну и голосистый мальчишка...
— Покормить-то вы его так и не покормили. — укоризненно покосился на них Дэвид, ловко затыкая малышу рот соской. Тот затих, жадно чавкая и хлюпая молоком. Когда бутылочка опустела, Дэвид осторожно похлопал его по спинке, чтобы тот срыгнул лишний воздух.
— Но не на меня же! — вполголоса воскликнул он. Тоши невинно улыбнулся беззубыми деснами. Мужчины покосились на товарища по несчастью с плохо скрытым злорадством.
Тишина на этот раз длилась на пять минут дольше. Опережая все вопросы, Дэвид поднялся, прижимая ребенка к себе, так что головка его покоилась на его плече:
— Спать хочет.
Тоши, словно подтверждая его слова, широко зевнул. Дэвид, заметил, что десны малыша покраснели и припухли, тщательно осмотрел их, не обращая внимания на сопротивление, и обреченно констатировал:
— Зубки режутся.
Благо гель для облегчения воспаления и боли продавался в любой аптеке и через десять минут мужчины пытались намазать им десны ребенка. Тоши извивался, мотал головой, отворачиваясь и жалобно хныкал. Мужчины не знали, как бы поосторожнее, чтобы не навредить, удержать его. А когда им, все же, общими усилиями, удалось зафиксировать его в одном положении, Тоши начал кусаться. Кусался он, несмотря на беззубость, больно.
Гель вскоре подействовал и Тоши, успокоившись, начал засыпать. Дэвид, некоторое время, походил с ним по комнате, баюкая, потом прилег на диван. Он устал после перелета и нормально не спал, со своим новым изобретением, почти неделю. Поэтому заснул сразу, едва перейдя в горизонтальное положение. Тоши повозился у него на груди и тоже затих.
Наомаса спал в соседней комнате. Гран Торино вернулся к себе. Ничто не предвещало "беды".