И скажи им: так говорит Господь: разве, упав, не встают
и, совратившись с дороги, не возвращаются?
(Иеремия 8:4)
Сентябрь, 1947 год
Различного рода питейные заведения стали пользоваться большой популярностью в 40-ых годах XX столетия. Вечерами разномастный народ заполнял пабы, стараясь утопить беды прошедшего дня в бутылке вина или чего покрепче. За уже почти 10 лет эта мода не только не пошла на спад, а, казалось, после 45 года только еще более прочно вошла в повседневную английскую культуру. Пили все: от шахтеров до государственных служащих. Даже священники не брезговали закончить тяжелый день стаканом односолодового. Или же начать обещающую быть трудной ночную охоту бокалом сидра – тут уже кому как повезло.
В таком поведении ничего удивительного не было: людские потери, застой в экономике и рост государственного долга не смогли исправить даже пришедшие к власти лейбористы. Напротив, с их приходом, казалось, экономическая ситуация лишь ухудшилась: зарплаты рабочих не поспевали за ростом инфляции, а вот налоги лишь увеличивались вместе с военными расходами. А в газетах пишут только об одном: националистические революционные движения в Индии достигли своего пика, и теперь Великобритания теряет одну колонию за другой.
Когда Азирафаэль пил алкоголь, он снимал с шеи свой серебряный крест и прятал его в карманы пальто, будто пытаясь скрыть от глаз пьяниц свою принадлежность к католической церкви. На выходе из паба он непременно наденет цепь обратно, ведь появляться на улицах ночного Лондона без «щита», защищающего от тьмы, было сродни самоубийству. А на ту сторону Азирафаэль не спешит.
В толпе Азирафаэль постоянно натыкался на знакомые лица. Христиане в Англии переведутся, наверное, только к тому времени, когда люди перестанут пить в пабах, а потому ни владельцам питейных заведений, ни священникам волноваться пока не приходилось. Тут и там на Азирафаэля смотрели все те же глаза, которые он видит каждое воскресенье на проповедях. Только теперь они не сверкали надеждой, а были затуманены спиртом.
Рука сама собой то и дело тянулась в карман за часами на цепочке, прикрепленной одним своим концом к внешней части жакета. Взгляд внимательно следил за движением стрелок, пересекающих одну отметку за другой. И вот, когда минутная стрелка наконец закончила делать очередной оборот и достигла цифры 12, залпом осушив последний на сегодня стакан виски и бегло проведя рукой по своим льняным кудрям, Азирафаэль поднялся, опираясь на барную стойку. В знак благодарности кивнув бармену, который моментально забрал пустой стакан, Азирафаэль протолкнулся сквозь толпу напрямую к выходу.
Прохладный воздух действовал освежающе. Азирафаэль ненавидел людные места, атмосфера пабов всегда его душила. Но, видимо, в последние годы он незаметно превратился в настоящего мазохиста, раз количество дней в месяце, когда он не заходил в этот чертов паб, можно было пересчитать по пальцам одной руки. Всему виной спиртной демон, что поработил всю Великобританию. Выпить Азирафаэлю всегда было не с кем, а пить в одиночестве – это для него слишком. Паб в такой ситуации казался лучшим из возможных решений.
Он был бы расстроен, увидев меня сейчас…
Глупые мысли иногда проносились в голове Азирафаэля. Такие как сейчас, например. «Он всегда был противником алкоголя, - ухмыльнулся Азирафаэль, поддаваясь соблазну прикрыть глаза и окунуться в воспоминания, - Знай он, в какого пьяницу я превратился, он бы точно был бы разочарован».
Азирафаэль пил, чтобы забыться. После осознания этого факта ему еще смешнее было крутить стакан в свете приглушенных ламп, стараясь придать виски тот самый оттенок янтаря, что был у его глаз.
Однажды Азирафаэль напился до такой степени, что запустил стакан в стену, чудом не попав в бармена, который и поставил этот стакан перед ним. А все потому что цвет того виски был слишком похож на цвет из его воспоминаний. Конечно, Азирафаэлю потом было ужасно стыдно. Он извинился перед тем перепуганным юношей, наверное, сотню раз. А потом пообещал себе больше никогда не пить. Обещания хватило на неделю.
Азирафаэль хотел было опереться спиной на стену здания позади себя и постоять вот так совсем недолго: прикрыв глаза, пытаясь зацепиться за расплывающиеся в сознании образы из прошлого, но, опустив руки в карманы, он распахнул глаза и подскочил на месте. Достав из пальто крест, Азирафаэль удивленно таращился на то, как металл блестел от теплого света, текущего на улицу из окон зданий. Крест был огромный, размером с его ладонь. Тяжелый сам по себе, он давил также и весом ответственности, что брал на себя Азирафаэль, надевая его на себя ночь за ночью. Глубоко вздохнув, он прогнал из головы все лишние мысли.
Мурашки пробежали по коже, когда холодный металл огромной цепью упал на шею, тут же сковав плечи. Алкоголь как будто тут же выветрился, сознание прояснилось, а пистолет в кобуре обрел вес и стал до боли давить на бедро.
Ночь была темной. Задрав голову, Азирафаэль был разочарован, увидев лишь безграничное темно-серое кучевое полотно. Тучи заволокли небо, не оставив ни единого просвета. Ни звезд, ни луны. Лишь темень.
Шагая по улицам, Азирафаэль то и дело натыкался на случайных прохожих. В основном это были пьяницы, такие же как он, но возвращающиеся домой. Иногда ходили компаниями, особенно молодежь любила идти кучкой из 5-10 человек качаясь, растянувшись на всю ширину мостовой. Каждого встречного Азирафаэль окидывал холодным оценивающим взглядом. Натыкаясь на этот взгляд многие хмурились, но, замечая сверкающий крест на груди, тут же стыдливо отводили глаза. Кто-то, видя крест, замирал, кто-то спешно начинал креститься, что-то тараторя себе под нос.
Сейчас, когда на улицах еще полно людей, а из каждого окна горит свет, ничего не происходит. Даже упыри не настолько глупы, чтобы в такое время нападать на людей. Скорее всего, они только-только выползают из своих нор, занимают свои излюбленные места для засады: крыши зданий, темные переулки, вечно безлюдные улицы. Банальщина да и только, но на большее их бессмертных мозгов, видимо, не хватает. Азирафаэль не отрицал, да что там, был практически уверен в том, что за сегодняшний вечер уже пересекся с 2-3 вампирами, пока расхаживал туда-сюда. Насколько бы не были глупы эти твари, хитры они до ужаса. Мастера маскировки, они удачно мимикрируют под обычных людей, да настолько, что пока не обольешь толпу святой водой, не поймешь кто из них проклятый. Некоторые даже научились креститься по-особенному: на первый взгляд все как надо, но есть что-то в их движениях незаметно неправильное, что не позволяет им навлечь на себя моментальную Божью кару.
Краем глаза Азирафаэль постоянно видел позади себя темную фигуру, что будто следовала за ним по пятам. Она не отставала от него, преследуя его от самых дверей паба. Поворачивая за угол, он словно случайно кидал взгляд себе за спину, но не обнаруживал там никого, что заставляло его задуматься: реально ли происходящее или же это всего лишь проказа разыгравшегося после выпитого спиртного воображения? Рыжие волосы преследующей Азирафаэля фигуры наталкивали его на мысли о правдивости второго варианта. Но шорох чужих ботинок за спиной, вторящий его собственным шагам, когда Азирафаэль шел по длинным прямым улицам, убеждал в обратном.
Это продолжалось уже вторую неделю. Каждое ночное дежурство Азирафаэлю чудилось, что кто-то бредёт за ним. Нужно сказать, если это и вправду какой-то шпион, а не фантазии воспаленного рассудка, то очень уж он неумелый. И это выводило из себя Азирафаэля еще сильнее.
Времена сейчас были непростые. И не только в плане экономики или политики, или чего-то еще, что волнует простых людей, что просто ходят на работу и просто отдыхают вечерами с друзьями или своей второй половинкой, что просто читают газеты, чтобы потом бранить правящую партию в диалоге с коллегами. Непростые времена начались еще давно и как будто бы не думали заканчиваться. Азирафаэль думал иногда, что все изменилось именно после его смерти. Как будто бы, когда последний комок земли упал на крышку его гроба, мир перевернулся с ног на голову не только в сознании Азирафаэля, а и буквально тоже.
Охотники гибли от рук вампиров всегда, вот только никогда в таком количестве. С началом войны в 1939 году упыри активизировались и стали целенаправленно толпами нападать на священников, из-за чего их и без того опасная работа превратилась в сущий кошмар. Азирафаэль всегда был предельно осторожен и бдителен, а еще ему часто везло. Поэтому он до сих пор жив. Поэтому сейчас его так напрягал увязавшийся за ним хвост.
За прошедшие в постоянном страхе за свою жизнь 8 лет паранойя Азирафаэля достигла невероятных масштабов. Он брал с собой на дежурство в три раза больше святой воды, чем среднестатистический охотник. Серебряные кинжалы были распиханы везде, где только можно: пара штук на поясе, в сапогах, с внутренней стороны пальто. Весь увешанный нательными крестами, он сходил с ума от любого шороха. Он уже и сам не помнил, когда в последний раз нормально спал.
Азирафаэль был практически уверен, что, если его преследователь реален, то он – вампир. Другого объяснения и быть не могло, никакого альтернативного варианта в его мыслях не появлялось. А следить за охотником вампир мог лишь с одной целью: напасть, чтобы устранить угрозу. И Азирафаэль был решительно настроен не дать планам врага сбыться, а потому решил действовать первым.
Свернув с главной улицы, Азирафаэль зашел в небольшой переулок, где, конечно, было уже далеко не так просторно. И дело тут не только в ширине улиц: переулок традиционно был завален ящиками и мусором, что стаскивают сюда владельцы соседних заведений. Чем дальше от главных дорог – тем больше хлама. Пройдя пару метров вглубь, Азирафаэль вновь свернул и вошел через арку в тупик – колодец, с трех сторон окруженный кирпичными стенами без окон. Конечно же, тут мусора было еще больше.
Затаиться среди пустых ящиков в темном месте, - а место тут и вправду было темнее темного, так как единственным источником света здесь оставалось лишь безлунное облачное ночное небо, - что может быть проще. Достав из поясных ножен кинжал, Азирафаэль сжал рукоять в руке и ждал. Не факт, что тот, кто его преследует, покажется сейчас. Возможно, Азирафаэль недооценил его и шпион куда более хитер, чем он предполагал, и не купится на такую дешевую уловку. Возможно, что никакого шпиона и нет, и Азирафаэль просидит в этом Богом забытом месте среди ящиков от вина до самого утра так никого и не дождавшись. Выпитый час назад виски все еще кружил голову.
Длинная тень показалась на крыше соседнего здания, а после рухнула вниз, бесшумно приземлившись напротив арки, ведущей в колодец. Тень ступала осторожно и медленно, но уверенно. Из-под широкополой фетровой шляпы Тени самым наглым образом выглядывали рыжие локоны, портящие ее полностью черный облик, горящие ярким пятном. От злости Азирафаэль крепко стиснул зубы.
Тень осматривала колодец, почему-то с интересом изучая взглядом кирпичные стены. Азирафаэль медленно выполз из своего укрытия, не издавая ни звука и даже, кажется, перестав дышать. Он – охотник, что крался к своей добыче, что так беспечно повернулась спиной к нему. Ладони взмокли от напряжения, и кинжал, который Азирафаэль сжимал в руке, все норовил выскользнуть.
Сильный удар локтем между лопаток прижимает оппонента грудиной к стене, которую еще секунду назад тот разглядывал. Схватив за плечо, Азирафаэль резким движением разворачивает неудачливого шпиона лицом к себе. Не успевает тот что-либо осознать, как кинжал оказывается у его горла. Лезвие впивается в кожу, задевая ее, из-за чего противник всей спиной вжимается в стену. Азирафаэль готов поклясться, что если бы не темное стекло солнцезащитных очков на лице преследователя, то он бы увидел в его глазах страх в этот момент.
Противник обездвижен. Правая рука прижата к стене, на противоположное плечо давит локоть руки, прижимающей лезвие к горлу. Одно неосторожное движение и металл рассечет и трахею, и сонную артерию, а раны от серебра не затягиваются даже у вампиров.
- Кто ты, черт возьми? - зубчатые лацканы пальто шпиона были подняты вертикально, скрывая часть лица, - Зачем следишь за мной?
Некто в черном молчал, словно проверяя, насколько еще хватит натянутых в струнку нервов Азирафаэля. А Азирафаэлю страшно хотелось всадить упырю клинок в горло без всяких разбирательств.
- Неплохой удар, - от звука этого насмешливого голоса со скрытой в нем беззлобной ухмылкой Азирафаэлю показалось, что земля ушла у него из-под ног, - Не ожидал встретить здесь тебя.
Он, наверное, перебрал. Да, точно. Нажрался в пабе, как скотина, нажрался до чертиков. Вот и причудилось. Все это лишь мираж, галлюцинация. От начала и до конца. Отпустив запястье шпиона, трясущейся рукой Азирафаэль опустил воротник и, наверняка, побледнел до той степени, что кожа его приобрела оттенок свежевыпавшего снега. Сил, чтобы прижимать противника к стене, не осталось. Их едва хватало, чтобы продолжать стоять на ногах. Словно рыба он, не моргая, открывал и закрывал рот пытаясь не то вдохнуть, не то что-то сказать, да вот только ни то, ни другое сделать не выходило.
- Энтони? – Азирафаэль спросил это без надежды в голосе, зная какой ответ услышит. Лицо перед его глазами говорило само за себя. Услышанный минуту назад голос уже дал ответ.
Энтони кивнул, и сердце Азирафаэля провалилось в пятки. Да что там в пятки, оно упало в саму преисподнюю, гулко стукнувшись об поверхность ледяного озера Коцит.
- Я-я не понимаю, - дрожащим голосом Азирафаэль еле-еле выплевывал слова, - Т-ты…Это бред…
Ответом на его бормотания была улыбка. Такая простая улыбка, когда губы растягиваются в узкую полоску от скулы до скулы. Азирафаэль не понимал значения этой улыбки. Она неуместна. Не здесь, не сейчас. Не в этой реальности.
- Мы разберемся с этим позже, - голос Энтони был медовым, убаюкивающим, донельзя спокойным и привычным, - А сейчас, ангел, будь другом, пригнись.
Тяжелая рука легла на плечо Азирафаэля, заставляя его наклониться. Но сам он как будто бы даже не замечает этого. Он слишком обескуражен. Все это кажется нереальным, это больше похоже на сон. Да, на один из тех снов, что снились Азирафаэлю долгое время после похорон. Наверное, он и сейчас спит. Что, если он уснул, когда сидел в засаде среди ящиков, карауля шпиона? Или, может быть, он вырубился еще в пабе, сидя за барной стойкой? Да, это звучит весьма правдоподобно. В отличие от всего того, что происходит сейчас.
«Ангел». Это прозвище так легко слетает с уст Энтони, так буднично и беззаботно, как будто бы и не было никаких 8 лет, проведенных порознь. Как будто бы еще вчера они, будучи молодыми мальчишками, сидели под яблоней в парке у пруда, читая книги и попивая чай из забавного клетчатого термоса, в упор не замечая происходящих в мире беспорядков. Как будто бы не его похоронили 8 лет назад на кладбище при церкви.
В реальность Азирафаэля возвращает свист разрубающего воздух лезвия, пронесшегося у него над ухом. Ошеломлено подняв глаза, он увидел, что клинок вонзился в стену всего в паре миллиметров от плеча Энтони, но тот даже не шелохнулся, не дернулся в попытке увернуться. Даже выражение его лица нисколько не изменилось, все так же расплываясь в улыбке. Казалось, все происходящее его скорее забавляет и уж совершенно точно ни капли не беспокоит.
Схватившись за рукоять, он с легкостью выдернул клинок из его кирпичного плена. Перекинув кинжал в правую руку и взявшись поудобнее, Энтони рванул вперед. Азирафаэль был бы готов поклясться, что ему не почудилось, что сейчас его бывший друг и вправду без особых усилий взлетел на пару метров ввысь. Но Азирафаэль уже не доверял ни своим глазам, ни своему сознанию. Если сейчас к нему спустится с небес настоящий ангел, он не будет удивлен.
Энтони запрыгнул на стену напротив той, к которой пару минут назад был пригвожден, а затем, оттолкнувшись от нее, долетел до крыши здания, у стены которого сидел Азирафаэль, наблюдающий за сим действом с открытым от изумления ртом. Спустя мгновение Энтони показался вновь, он словно дикий мустанг, перепрыгивающий широченный каньон, перенёсся с крыши одного здания на другую, пересекая тем самым колодец вдоль за долю секунды.
Не заставив себя долго ждать, Энтони упал обратно на дно колодца, держа за шкирку извивающегося в попытках выскребсти себе путь на свободу кого-то. Кто-то шипел от боли и сыпал гнусной бранью.
- Будь ты проклят трижды, ублюдок, - плевался некто, когда Энтони бесцеремонно кинул его наземь.
- Обойдусь, - грубый тон заставил Азирафаэля вздрогнуть. Даже в практически полной темноте, что заполняла колодец, было заметно, как заострились черты его лица, когда с губ Энтони пропала улыбка.
- Ты ведь такой же, как и я! – взвизгнуло перепуганное нечто, вскакивая на ноги. Оно попыталось нанести удар, целясь Энтони прямо в переносицу, но противник ловко увернулся. Лишь фетровая шляпа слетела и печально приземлилась на грязный потрескавшийся асфальт, являя миру огненно-рыжие локоны своего владельца.
Удар голени пришелся в бок огорошенного неудачей бойца, из-за чего тот покосился, упал на одно колено в попытке не рухнуть совсем.
- Мы с тобой – вампиры, а наш враг, - некто махнул рукой в сторону Азирафаэля, переводя дыхание, - наш общий враг стоит вон там!
- Будь добр, заткнись, - очередной пинок пришелся по солнечному сплетению оппонента. Упырь упал на спину, отлетев на пару метров в сторону, и захныкал от боли. Но когда Энтони приблизился к нему, то тот резво вскочил, выуживая откуда-то клинок. Лезвие стремительно приближалось к шее противника.
Реакция Азирафаэля была молниеносной, даже несмотря на состояние шока. Одного слова «вампир» хватило, чтобы активировать прижившийся за годы рефлекс Павлова. Рука моментально нащупала рукоять пистолета, торчащую из кобуры. Привычным движением оружие было вызволено на свет божий. Доля секунды, щелчок предохранителя. Прицел. Выстрел.
Пуля вошла прямиком в висок упыря. Тот замер, покачнулся. А после упал. Несколько секунд Энтони шокировано пялился на труп на земле, а после повернулся к Азирафаэлю, что все так же держал пистолет на вытянутых руках перед собой, не убирая пальцев со спускового крючка, словно готовясь еще к одному выстрелу.
- Вау, - Энтони с восторгом смотрел на оружие в руках друга, - Ты стал очень метким.
- По долгу службы, - грубо откликнулся Азирафаэль, - Я теперь охотник, знаешь ли.
- Я предполагал по кресту у тебя на шее, - ухмыльнулся Энтони, игнорируя наставленный в его сторону ствол.
- Почему та тварь назвала тебя вампиром? – вопрос был озвучен, но получить на него ответ Азирафаэль был не готов.
Ухмылка пропала с лица Энтони. Оглядевшись, он наклонился к земле и подобрал шляпу. Отряхнув фетр от пыли и приставших кусочков грязи, он все так же молча нацепил головной убор обратно. Без того напряженный Азирафаэль сейчас был готов взорваться.
- Отвечай сейчас же, - крикнул Азирафаэль, - Иначе, клянусь Богом, я пущу пулю тебе прямо меж глаз.
Вместо слов Энтони медленно потянулся к очкам. Когда темные линзы исчезли, руки Азирафаэля затряслись с новой силой и сами собой опустились под тяжестью оружия в ладонях. В отпечатавшихся намертво в сознании охотника янтарных глазах поселился демон: узкие хищные зрачки прожигали душу, а в радужке будто искрилась золотистая взвесь.
- Это не правда, - одними губами шептал Азирафаэль, приближаясь к тому, кто был так похож на драгоценный образ из его воспоминаний, - Все не может быть так.
Когда ядовитые глаза оказались настолько близко, что Азирафаэль мог увидеть отражение собственного лица в их зрачках, пальцы охотника потянулись к щеке напротив. Нагло подняв верхнюю губу Энтони вверх, Азирафаэль надеялся увидеть там опровержение слов уже мертвого упыря, чье тело лежало на земле поодаль.
Длинные клыки сверкнули белоснежной эмалью. Нечеловеческие клыки. Азирафаэль был заворожен открывшимся видом, потому что ужас сковал его мысли, не позволяя двинуться. Энтони мотнул головой, смахивая ладонь Азирафаэля с лица, отводя взгляд в сторону.
- Я должен был догадаться, - мир как будто рухнул опять, в очередной раз за это десятилетие. Это уже стало входить в привычку: чувствовать отсутствие опоры под ногами, - Не мог же ты просто так ожить спустя столько лет.
Если бы он ожил просто так, то это было бы похоже на чудо. Но чудес не бывает. Если Азирафаэль что-то и выучил за свою жизнь, так это то, что хорошее никогда не случается просто так. Если и происходит что-то по-настоящему способное осчастливить душу, то плата за это будет равносильна. Но забрать только что вновь обретенного друга – это как будто бы уже слишком даже для столь несправедливой вселенной.
- Мне жаль, - Энтони сказал это виновато опустив голову. Черт пойми, за что он извинялся, но, в любом случае, эти извинения были оценены Азирафаэлем как недостаточные.
- Ох, тебе жаль? – Азирафаэль переспросил с наигранным сочувствием – это последнее, на что его хватило перед тем, как он окончательно вышел из себя, - Я 8 блядских лет думал, что ты мертв, я был на твоих похоронах, а ты все это время прохлаждался где-то! И теперь тебе жаль?
Энтони хотел было вставить слово, попытаться оправдаться, но был перебит.
- Ты мог хотя бы намекнуть, что ты жив? Хотя бы раз за эти годы? Хотя бы оставить одну чертову записку? – Азирафаэль замолчал, переводя дух. Энтони показалось, что в глазах друга блеснули слезы.
- Ты хоть представляешь, каково мне было? – голос Азирафаэля надломился, - Каково было приходить на твою могилу, когда мир и без того горел в огне? Когда все рушилось на глазах?
- Мне тоже было не просто все эти годы, - выдавил Энтони, не набравшись смелости вновь взглянуть в глаза напротив.
- Я думал, что вампиры разорвали тебя на куски, Энтони! – вскричал Азирафаэль, делая шаг вперед, - Почему ты не дал мне знать, что ты жив?
Энтони молчал, стоя все так же, не поднимая глаз. Как будто бы не мог объяснить свой поступок. Или же просто не хотел этого делать. Азирафаэль смотрел на него, выжидая. Надеясь. Он жаждал получить ответ, хотел понять. Но с каждой секундой тишины в уголках его глаз скапливалось все больше и больше влаги.
- Да чтоб тебя, - ругнулся Азирафаэль, развернувшись к Энтони спиной, чтобы тот не видел, как на его щеках появляются мокрые соленые дорожки. Отойдя обратно к стене, Азирафаэль наклонился, чтобы подобрать свой кинжал, - Лучше бы тебя и вправду тогда загрызли насмерть в тех чертовых катакомбах, ублюдок.
- И я тоже рад видеть, что ты в порядке спустя все эти годы, - не то огрызнулся, не то отшутился Энтони, все так же стыдливо разглядывая носки своих черных кожаных ботинок.
- Ага, и ты, наверное, именно для того, чтобы убедиться, что я в порядке, следил за мной эти две недели, - Азирафаэль сверлил друга суровым взглядом, - Я уж думал, что совсем двинулся, раз ты мерещишься мне повсюду.
- Следил за тобой? – Энтони наконец оторвал взгляд от асфальта, удивленно уставившись на собеседника, - Я не следил за тобой.
- А кто тогда? – Азирафаэль никак не мог взять в толк: шутит ли Энтони или же и вправду не понимает в чем его сейчас обвиняют, - Мой преследователь был рыжий, а это довольно явная примета.
Удивительным образом взгляды обоих одновременно переместились на лежащее рядом бездыханное тело.
- Я просто шел за ним, - признался Энтони, - Моей целью был он, я даже представить не мог, что наткнусь на тебя здесь.
Подойдя к мертвому упырю, Азирафаэль наклонился и, скинув капюшон с головы трупа, с удивлением обнаружил рыжую шевелюру.
- Получается, ты мой должник, - усмехнулся Энтони, за что был награжден тяжелым взглядом.
- Я не убью тебя прямо сейчас, и мы квиты, - в ответ Энтони пожал плечами, мол «ладно, меня устроит», - Позволь узнать, зачем он тебе сдался, раз ты преследовал его?
- Ну, я же не знал, что он следит за тобой уже вторую неделю, - Энтони расслаблено откинулся на одну из стен колодца, убрав руки в карманы, - Думал, это обычный вампир, что выслеживает свой ужин, и хотел его остановить.
- И с каких это пор вампиров волнует спасение людей от им подобных? – Азирафаэль недоверчиво покосился на стоящего поодаль друга.
- Ну, обычно не волнует, - кивнул Энтони, как будто соглашаясь с подозрениями охотника, - Но я особый случай. Скажем так: я веду свою собственную деятельность.
- Собственную деятельность? – не то с недоверием, не то с насмешкой переспросил Азирафаэль, когда наконец поднялся от трупа и, подойдя к Энтони, так же, как и он, оперся спиной на стену.
- Неофициальную охоту на вампиров, - усмехнулся Энтони, - Без покровительства церкви, сам по себе. Знал бы ты, насколько сложно доставать серебряные пули самостоятельно.
- И зачем тебе это? – спросил Азирафаэль, выуживая из внутреннего кармана пальто металлический портсигар, - Ты ведь один из них в конце концов.
- Я посвятил подготовке к охоте на вампиров большую часть своей жизни, - протянул Энтони, - Нельзя же такой глупости как смерти позволить разрушить мои планы.
Наверное, Энтони ожидал, что Азирафаэль посмеётся над его шуткой. Но Азирафаэль лишь молча открыл портсигар и, достав оттуда сигарету, зажал ее зубами, убирая футляр обратно в карман.
- А если серьезно, - Азирафаэль взял сигарету пальцами, а второй рукой продолжал шарить в кармане пальто в поисках зажигалки, - зачем ты занимаешься этим?
- Спасаю людей, - уклончиво ответил Энтони, - Если честно это и есть вся причина. Хочу спасти человечество от людоедов.
- При этом являясь одним из них? – ещё раз уточнил Азирафаэль, выуживая наконец устройство.
- Я не людоед, - раздражённо прошипел Энтони, - Не все вампиры нападают на людей, знаешь ли.
- Но чисто теоретически могут, - Азирафаэль пожал плечами.
- Да, но в этом-то и смысл! В выборе! – воскликнул Энтони взмахнув руками, - Кто-то выбирает путь людоеда, и это приведет его к смерти от рук охотника, а кто-то выбирает мирный путь, выбирает спокойную жизнь среди людей.
Азирафаэль подумал, что Энтони совершенно не изменился. Все такой же взбалмошный двадцатилетний придурок, каким был 8 лет назад. Помешанный на идеалах, движем идеей. И глаза у него все так же блестели, когда он начинал говорить о своем мировоззрении, о том, каким видит идеальный мир. Даже лицо у него осталось точно таким же, как и тогда: смазливым и до одури красивым. Казалось, что годы его ничуть не тронули. Ах да, он же теперь вампир. Вампиры не стареют. Он теперь на веки таким и останется: молодым, статным, с острыми чертами лица и отчетливыми высокими скулами. Зря он обстриг свои кудри: они только придавали ему шарма.
А вот Азирафаэль выглядел куда старше, чем говорили о его возрасте цифры в паспорте. Война, алкоголь, никотин и бессонные ночи никого не щадят. Грузный и широкоплечий он может и выглядел импозантно, но вечно уставший взгляд и огромные мешки под глазами старили его лет на 10.
Не было сомнений, что Энтони говорит правду. Азирафаэль достаточно хорошо знал его, чтобы понять, что идея спасти человечество от зла, действуя в тени, и вправду могла прийти в его голову.
- Церковь все равно покарает их всех, - вздохнул Азирафаэль, - Такова судьба нечисти.
- Ты добросовестно выполняешь свои обязанности охотника? – неожиданно спросил Энтони. Азирафаэль-то думал, что он сейчас начнет говорить о неправильном подходе церкви к ловле вампиров, что священники должны убивать лишь тех упырей, вина которых в людоедстве доказана. Как он это обычно делал.
- Что ты имеешь ввиду? – ответил Азирафаэль вопросом на вопрос, предпринимая попытку выбить искру из зажигалки.
- Ты сдашь меня церкви? – спросил Энтони напрямую, из-за чего Азирафаэль поперхнулся.
- Конечно же нет! – вскричал Азирафаэль, - Они ведь убьют тебя!
- Разве не это следует сделать со мной? – хмыкнул Энтони, - Ну знаешь…я ведь вампир.
Азирафаэль замолчал. В конце концов, спустя множество неудачных попыток зажигалка выдала небольшой язык пламени и Азирафаэль прикурил сигарету. А затем сделал задумчивую долгую затяжку.
- С каких пор ты куришь? – спросил Энтони, удивлённо пялясь на сигарету в руках у друга, как будто бы только сейчас ее заметил.
- С тех самых пор, как ты пьешь кровь, чтобы продолжать существовать, - Энтони грустно хмыкнул в ответ, но больше ничего не сказал.
И они стояли молча. А Азирафаэль курил.