— Спасибо, что пришли, — Эмити окидывает взглядом собравшуюся в её комнате компанию. — Нам надо поговорить о Луз. Мне кажется, последнее время она не в порядке.
На лицах друзей отражено понимание — вряд ли Луз, чья мимика довольно выразительна, а ложь посредственна, удалось скрыть от них очевидное.
— Я тоже заметила, — подтверждает Уиллоу. Ей вторит Гас:
— И я. Я попытался подбодрить Луз, создав иллюзию падающих в торт подростков — известное развлечение в мире людей, — но ей не пришлось по вкусу, — он неловко чешет затылок, а Эмити не сдерживает умилённой улыбки: милая Луз, конечно, та не будет смеяться над неприятностью друга, а скорее предложит руку помощи.
— Думаю, это связано с потерей магии глифов, — предполагает Хантер. — Ей, должно быть, непросто...
— Ты прав. И я считаю, что наш долг как друзей Луз поддержать еë. И я придумала как.
Эмити делает шаг в сторону, открывая вид на доску, облепленную рисунками: вот старик с белой бородой несёт мешок с подарками, вот носки и конфеты над камином, наполненным огнём, а рядом омела, и под ней целуются героини из Волшебной ведьмы Азуры, почему-то сильно напоминающие саму Эмити и её любимую девушку.
— О, Титан, это то, о чём я думаю?? Рождество!
— Гас, что это за Рождество? — недоумевает Уиллоу.
— Это праздник, который обожают все люди!
— Тогда Луз тоже, — подмечает Хантер. Эмити одобрительно щёлкает.
— Именно. И чтобы осчастливить её, мы должны устроить для неё Рождество!
Луз рассказывала, что это самый значимый праздник для людей, и проводят его с большим размахом: улицы украшают конфетами и деревьями, некий Санта Клаус разносит всем подарки, и в это время, что причудливо, зарождается магия. А что ещё причудливей, несмотря на количество устраиваемых мероприятий, праздник считается семейным, и его проводят дома, в кругу самых близких. И в голове не укладывается, как Рождество может быть таким большим и маленьким одновременно — но Эмити обязательно поймёт суть, чтобы нигде не просчитаться.
Она ударяет кулаком по ладони, надеясь увидеть в друзьях ту же горящую решительность, и видит. Какое облегчение: не то чтобы были сомнения в их любви к Луз, но постоянно сидящее на плече «а если» чесалось и противно хихикало. Теперь, когда все готовы, остаётся только разделить задачи и присоединить к затее больше ведьм, чтобы организовать торжество, достойное Луз. Самое рождественское из всех Рождеств.
///
Мир демонов бесконечно хорош, но лежать в тёплой кроватке на Земле и знать, что ниоткуда внезапно не свалится кровожадный демон, расценивший тебя как обед, бывает приятно. Нежась лицом об мягкую подушку, Луз лениво набирает сообщение:
Эмити, почитаем сегодня вторую часть атомной любви вместе?
Фэнтэзи-роман с любовной линией между вампиршей и оборотней — популярен в узких кругах в мире людей и самую малость в мире демонов благодаря Луз.
Прости, Луз, сегодня не могу. Папа просил помочь с работой.
Ничего, удачи вам :)
Всё же развеяться в пятницу после учёбы хочется, и пальцы выбирают другой контакт.
Уиллоу, может, сходим вместе к Лилит? Она рассказывала, что нашла во время исследования образы вымерших на Кипящих островах растений.
Я бы очень хотела, но мне надо помогать папе сегодня.
Луз не сдерживает горькой усмешки: неужели сегодня день отца на Кипящих островах?
Может, я могу помочь вам?
Всё хорошо, Луз. Увидимся завтра!
Возникает мысль написать Гасу или Хантеру, но ей пересекает дорогу мысль более скользкая и более тёмная, как сгустки крови в прозрачной воде: снова предложение встретиться отклонят, снова сердце проткнет на миг. Последний месяц после возвращения на Землю, кажется, только так и происходит.
Они почти не видятся.
Луз учится в старшей школе Грейвсфилда — ребята в Хексайде. Уставшие, находят силы и время друг на друга, если повезёт, на выходных, а тоскуется непреодолимо. По дням, когда Луз была не такой чужой для Мира демонов, магия протекала к её рукам от древних символов, и с друзьями связывало большее. Сейчас связь будто обрывается — постепенно, тонкой белой нитью.
Луз обворачивает нитью палец и отрывает от уголка наволочки на подушке. Не хочется думать, что то же однажды случится с её дружбой.
Луз! Я хочу играть.
Фасолька подлетела незаметно и теперь смотрит большими трогательными глазами — Луз хочет подарить палисману весь мир.
— Во что, моя крошечная? Может, погуляем? В Мир демонов?
Да! В Мир демонов! Хочу летать!
Луз гладит палисману уши и выбирается из-под одеяла. Отставить уныние. По крайней мере на время, пока ребёнку требуются внимание и игры.
Блеск прохода в портале слепит глаза.
///
На сцене Вайни и Амелия завершают приготовления к празднику, развешивая на шторы гирлянды с лампочками в форме котиков. Эмити, довольная, фиксирует запись в блокноте:
— Так, украшения готовы.
— Закуски тоже! — Гас указывает на широкий стол, заваленный ведьмовской пищей, среди которой нашлось место чему-то, съедобному для людей: тесто в ананасах и майонезе, называемое "пиццей", и затвердевшее тесто, содержащее какао — поиском таинственных человеческих ингредиентов и соединением их во блюдо занимался Эдрик. Сперва Эмити было неловко докладывать ему о празднике, но брат, на удивление, не проронил ни одной насмешки, от которой не удержалась сестра.
— Музыка?
В ответ члены бывшего ковена бардов под руководством Рейн начинают играть мелодии, полученные на кассетах от Камиллы. К участию в мероприятии удалось склонить даже взрослых — все были тронуты желанием обрадовать маленькую героиню, не раз спасавшую Мир демонов.
— Гости?
— Собираются, — доносит Лилит, сидящая за столом у входа в актовый зал и протягивающая гостям тематические открытки в красно-зелëном оформлении.
— Отлично. Не хватает только Луз.
Эмити думает, что, наверное, стоило сразу согласиться на встречу: так было бы проще привести Луз на праздник, а сейчас та может уже быть занята. Но этого нельзя было сделать, чтобы посвятить время деталям, которые требовали внимания руководителя.
Моя сладкая картошка, директор Бамп зовёт всех собраться в главном зале
Кажется, Луз правда занята: обычно она отвечает мгновенно, но сейчас спустя пять минут после отправления сообщение так и не просмотрено. Насколько грубо отрывать Луз от дел? Но откладывать праздник, когда все в ожидании, тоже плохая идея.
Помявшись в размышлениях, Эмити сообщает решение подошедшей Уиллоу:
— Я схожу за Луз.
— Пойти с тобой?
Спутники в любом путешествии не бывают лишними — Эмити благодарно улыбается.
///
Луз! Ты грустишь?
— Нет, Фасолька, я… — отговорки мешаются на уме, но там и остаются: перед невинным обеспокоенным видом палисмана Луз теряется. — Прости. Ты волнуешься за меня? Моя Фасолька, — она целует палисмана, обнимая крепче — тонкое гибкое тело обвивается вокруг руки. — Не хочу, чтобы ты волновалась. Посмотрим на лес сверху?
Фасолька энергично кивает и превращается в посох, идеально ложащийся в руку. Идеальным он был и при рождении палисмана, когда Луз только привыкала опираться на новую подругу, разъезжая на ней над Кипящими островами и любуясь видами: имея собственный палисман, она могла делать это, полностью свободная, отчего наслаждение полётом преумножалось в разы, волнуя, как поход в первый класс, получение водительских прав или роль невесты на свадьбе. Сейчас же полёт с Фасолькой приносит спокойствие и уют. Пейзажи уже знакомые, хотя и отличаются от тех, которые Луз наблюдала неделю назад: восстановление города не прекращается, то и дело меняя его форму. Неизменен только лес, который свысока сливается в зелёную гуашь, в одном мазке представленную несколькими оттенками. Чтобы разглядеть больше, Луз пикирует.
Ей виднеются сквозь шапки деревьев редкие демоны и уже через мгновение остаются позади. Собирали ли они еду? И если да, для кого: есть ли у них семья или это демоны-одиночки? Луз воображает, как демон-мама приносит в дом кукурузу демонам-малышам, хихикая фантазии, когда её отвлекает грохот. Остановившись, она приглядывается: длинное тощее существо прыгает на впечатляющую длину, пересекая лес, временами застревая в листве и шумно из неё выбираясь. Луз впервые видит нечто подобное, и любопытство толкает последовать за ним.
Последовать во всех смыслах: она застревает в том же дереве, царапая плечо, на котором рвётся футболка — будто дерево живое и намеренно тянет к себе путников. Проверить теорию нет времени. Фасолька уже тянет обратно, и погоня продолжается.
Демон катастрофически быстрый, то и дело ускользает из обзора. Мешает лес, густой и непролазный. Чудом Луз прорывается сквозь хитросплетения ветвей и оказывается в нескольких шагах от загадочного незнакомца. Высокий рост, чёрные конечности тонкие в противовес панцирю на спине и такие же тонкие уши на голове, красного цвета. Луз смотрит демону в глаза — в глаз, один, чёрный-чёрный и занимающий половину лица. А в следующую секунду он исчезает — прыгает и проваливается сквозь землю. Луз крепче сжимает руку на посохе. Растерянно рассматривает место, на котором только что было тело. А теперь груда листьев.
Под листьями: пустота, ведущая куда-то в тёмное и неизведанное.
— Будь здесь я из прошлого, то точно бы прыгнула, — задумчиво произносит Луз. И правда: раньше опасность лишь манила неопытную девочку, мечтающую быть понятой, пусть даже кровожадными монстрами. — Но я настоящая на такое не поведусь. Да, Фасолька?
Фасолька не пиликает жизнеутверждающим. Фасолька не издаёт ни звука.
— Фасолька?..
А в яме что-то яркое и фиолетовое очерчено в больно знакомый силуэт. И Луз из настоящего ведётся.
///
— Она всё ещё не прочитала. Я начинаю беспокоиться.
Мрачные коридоры леса ещё никогда не казались Эмити такими недружелюбными. Она предпочитает смотреть не на них, а в свиток, где рано или поздно должны загореться синим серые галочки рядом с сообщениями, отправленными Луз — рано или поздно. Вот бы это поздно настало поскорее, раз рано не получилось.
— Всё в порядке, может, она просто спит… — Уиллоу не заканчивает предложение. Она привлекает внимание касаниями по плечу и протягивает фиолетовый лоскуток. Эмити принимает, узнавая на ощупь ткань, которая не раз касалась её щеки. И запах: зелень не перебила любимый запах.
— Это от Луз! Но как он здесь... Оказался...
Лес вокруг становится ещё зловещее: давит со всех сторон, грозя сжать в никчемное и беспомощное. Чувства, которые Эмити ненавидит испытывать. Она скорее бы внушила их другим.
— Не волнуйся, Эмити, — Уиллоу вовремя приобнимает, одной рукой, чтобы быть поддержкой, но не сковывать.
Ненадолго и, когда отстраняется, разводит руки в стороны, а её глаза загораются зелёным. Сила Уиллоу покалывает мурашками, восторгом и трепетом. В который раз Эмити благодарит вселенную за то, что их дружба снова стала возможной. Если бы родители знали, что «отсталая в развитии» подруга станет такой мощной ведьмой, то, может, их жизни не разделились бы и были счастливее. Впрочем, пусто сожалеть о прошлом.
— Они говорят, что она побежала сюда, — Уиллоу указывает направо, туда, где лес ещё гуще и яростней. Эмити снова покалывает, на этот раз страхом за девушку.
Как Луз удаётся буднично влезать в неприятности?
///
Под спиной мягко, как на облачке. Луз на секунду думает, что, могла разбиться, попасть в рай, и, наверное, это логичное завершение её истории: ведьмой стать она попробовала и немного преуспела, прежде чем лишиться сил, в сознании преисполнилась, даже получила палисмана, не говоря о встрече с Титаном.
Палисман.
Она распахивает глаза и, вздрогнув, сжимается: четыре демона не самой располагающей наружности смотрят в упор бездной.
— Я Луз Носеда, — представляется, проглотив ужас. — Человек, который учится, чтобы стать ведьмой. Кто вы?
Пока демоны переглядываются, она изучает просветы между их фигурами в надежде увидеть Фасольку. Препятствует надеждам ужасное освещение: Луз не знает, что это за место, но здесь явно не хватает свечей. А, может, это её проблемы, а демоны лучше приспособлены к темноте, и нечего им указывать, как жить, подобно узурпатору. Был один такой, и чем он кончил?
— Как ты здесь, человек?
— Мой палисман пробрался сюда, и я отправилась за ним.
— Палисман, — задумчиво произносит один из демонов. Они все выглядят одинаково, за исключением цвета ушей, по которым Луз и планирует их различать. — Это твой?
Луз без промедления забирает из рук Красного Фасольку, живую и здоровую, даже весёлую.
Луз! Мы догнали его! Что теперь?
Так вот зачем палисман полетела в яму. Догонялки. Игра. Неугомонная Фасолька — ещё ребёнок, за которой нужен глаз да глаз. Луз бережно держит её — вряд ли демоны нападут, но на всякий случай.
— Теперь уходить, человек, — требует Красный. Зелёный рядом противится:
— Она может помочь.
Красный закрывает одинокий глаз: веко его то ли серое, то ли синее и сморщенное. Луз обращает внимание на форму губ: как раскрытые крылья бабочек, при том маленькие на большом лице, но пухлые.
— У вас что-то случилось?
Демоны не спешат давать ответ: молчаливо обмениваются взглядами, что значат которые, можно только догадываться. Как и о том, что за вещь, на которую она приземлилась, но даже через подошву кроссовки проступает мягкость.
— Человек уметь помочь. Кто хотеть? — разносится громкий голос Синего, развернувшегося спиной. За его ростом Луз не видит отклик демонов, к которым обращаются.
— Кто не хотеть?
Почему-то она не хочет, чтобы были голосующие против: как они могут быть, как можно отказать ей, Луз. Даже если она порой совершает ошибки, в итоге её влияние скорее благотворное, чем разрушительное — так велела напоминать себе Лилит, поймавшая «племянницу», когда та была на грани срыва, рефлексируя о пройденных приключениях. И сейчас отказ прозвучит как: «не обманывайся, человечишка, груз твоей вины неизмерим». Благо, его не следует.
— Человек, ты помочь, — говорит Синий. К нему подбирается Фиолетовый, неся с собой листья:
— Человек есть. Худой.
— О, спасибо... — несмотря на сомнительность «худой» с учётом размера конечностей демонов, Луз тронута неожиданной заботой, до тех пор пока содержание листьев не открывается: прозрачные черви, испускающие пар. — А ч-что это?
— Кипящие сласти.
Кипящие сласти? Названы в честь острова? Может, они и вкусные, но устраивать проверку своему желудку Луз не рискует, спеша увернуться от предложения:
— Нет, спасибо, я ела недавно. Так с чем вам помочь?
— Туда, — велит Синий. Наконец он отходит, позволяя Луз выйти из скромного уголка, сформированного демонами, и взглянуть на их место обитания.
Смотреть там всё ещё не на что. Редкого света, исходящего от светлячков, недостаточно, чтобы охватить пространство сверху донизу и по всей длине: не ясно, где заканчиваются потолки, и есть ли поворот там, где исчез демон, подглядывающий за соратниками ранее. Зато даëт о себе знать холод, кусающий оголевшее плечо и пахнущий снегом. А на земле на камне, попавшемся на глаза, Луз успевает заметить в проблеске изображение червей и вычерченное слово «еда». «Спрячься у меня в кармане пока, тут может быть опасно», — шепчет она Фасольке. Палисман, уменьшившись в размерах, уползает в карман на брюках.
— Вот, — Синий останавливается, а Красный прогоняет светлячков туда, куда первый протянул руку. Прищурившись, Луз наблюдает очертания, напоминающее бутоны.
— Это цветы? — предполагает она. Большие цветы, без стебля. — Они ещё не распустились?
— Песнецвет. Он много здесь. Светить и петь, — Луз мерещится нечто вроде нежности на губах Синего, пока он не продолжает поникший. — Беда. Песнецвет закрыться. Свет нет. Звуки нет.
— Когда это произошло..?
— Три дожди назад.
Луз озадачена: никто на этих островах ещё не измерял время в дождях. Не то чтобы она помнит, сколько недель назад был третий с конца дождь. Она не помнит, когда был последний — может, пропустила его, пребывая в мире людей. А даже если бы помнила, вряд ли это знание было бы полезным: впервые слышит про песнецветы. Но есть та, кому известно о растениях всё.
— У меня есть подруга Уиллоу. Она очень сильная ведьма и владеет магией растений. Если кто и может вам помочь, так это она. Сегодня она занята, но я приведу её завтра!
Синий и Красный молча переглядываются — интересно, тут все демоны такие тихие и осторожные — и кивают.
— А как вас зовут? — осмеливается спросить Луз, пока они идут к выходу.
— Нет… зовут.
Она сглатывает: прозвучало не очень дружелюбно. Что ж, продолжит называть их цветами.
— А как называется это место?
— Дом.
Луз кивает: видимо, эти демоны не мастера названий. Назовёт Темницей.
///
— С ней всё будет хорошо, Эмити, это же Луз.
— Да, но теперь у неё даже нет магии.
— Но есть Фасолька.
— Ты права... Просто мне очень страшно, что она в беде. А последнее, что я ей написала, было: "я занята, давай увидимся в другой раз".
Уиллоу смотрит с таким сочувствием, что Эмити на секунду стыдно: расклеилась, хотя не единственная тут, кто может потерять подругу. Важно сосредоточиться, смело идти вперёд, а не сдаваться навязчивым картинам, где Луз паукообразные демоны связывают в паутину и готовятся...
Нет, нет, никаких поеданий живём. Луз в порядке. В порядке. Луз...
— Луз!
Полный воодушевления крик заставляет Эмити оторвать взгляд от земли. Одно из лучших решений за день — ноги сами несутся приблизиться к девушке, а руки подхватить и прижать.
— Эмити! Уиллоу!
— Луз, ты цела! — Эмити целует девушку в щëку и опускает. Внимательно осматривает на наличие ран, но находит всего несколько царапин, которые всё же тоже стоило бы обработать — человеческие тела хрупкие. — Мы так волновались.
— Почему? И что вы здесь делаете?
— Мы нашли ткань от твоей одежды в лесу, — наконец Эмити замечает, что они не одни, а Уиллоу умудрилась связать стеблями некоего демона. — Он тебя обидел?
— Спасибо за заботу! Но он безобиден, Уиллоу, можешь его отпустить.
Уиллоу слушается: демон в мгновение избавляется от плетения, рушась на землю. Он правда кажется безобидным, не спеша вставать и излучая испуг грустным чёрным глазом.
— Как ты, Красный?
— Почему напасть? Захватчики?
— Прости, это мои подруги, они за меня беспокоились и подумали, что ты враг. Но теперь всё хорошо.
Луз помогает демону встать, служа скорее моральной поддержкой, потому что с такими размерами ему вряд ли нужна опора из девочки вдвое меньше.
— Уиллоу, хорошо, что ты здесь. Ему нужна помощь.
///
Эмити колдует шар света: а потолки в этой подземной деревне высокие, как раз для живущих здесь демонов. Интересно, она искусственного происхождения или природного? И что за цветы, раскиданные повсюду? Их принимают в пищу?
К цветам демон и ведёт их, точнее к одному, бледно-красному. Быстро собираются рядом другие демоны и выжидают: сквозь страх Эмити смотрит тем в лицо и ловит в черноте глаз надежду — не ясно на что, но огорчать не хочется.
— Это песнецветы, Уиллоу, — поясняет Луз. — Ты знаешь их?
— Нет, впервые вижу, — Уиллоу признается с неохотой и обращается к демону, спустившему их в деревню. — Что с ними?
Пока она тщательно изучает растение, нежно дотрагиваясь до бутона и заглядывая вниз, демон рассказывает:
— Мы рождаться — песнецветы встречать нас. Провожать — мы умирать. Это мой песнецвет. Он петь листья и ветер. И редко камни. Они стучатся. И гремит гром. Но сейчас он тихий. Все тихие. Три дожди назад.
Уиллоу хмыкает. В её лице проступает сосредоточенное выражение, а, когда глаза закрываются, из-под ладоней, касающихся бутона, льëтся зелёный свет. Демоны наблюдают заворожëно: впервые видят магию растений? Или ждут, что цветы оживут?
Наконец Уиллоу отнимает руки. Сжатые в полоску губы не предвещают хорошее.
— Ничего не слышу. Они ничего не говорят.
— Они в спячке..? — предполагает Луз.
— Сэр... Простите, не знаю вашего имени. Могу я выкопать один песнецвет?
— Выкопать? — демон выглядит так, будто сейчас набросится, и Эмити на всякий случай концентрирует магию в кулак. Но он только моргает пару раз и, долго помолчав, кивает.
— Если ты навредить. Вы умереть.
Краткое предупреждение заставляет напрячься сильнее, и Луз нервно смеётся:
— Мы и не из таких передряг выбирались… Правда, тогда у меня была магия.
Что-то на сердце болезненно сжимается: укутать бы девушку в объятия, спрятать в укромной комнате и подарить весь мир, чтобы магия казалась песчинкой на фоне, не достойной её внимания.
— Луз, — Эмити берёт её за руку. — Тебе не нужна магия, чтобы быть моей героиней.
Следившая за Уиллоу, она замирает. Поворачивается и глядит смятением, в котором кружится синоним восторга — Эмити забывает все слова, кроме заметавшегося на уме "поцелуй". Жаль, здесь не цветёт омела.
— Луз.
Уиллоу, тень сожаления, показывает на землю, над которой рос песнецвет, и с приближением светового шара в коричневых сгустках виднеются глубокие прорези и очертания. Продуманные линии и окружности, соединённые в сложный рисунок — очень знакомая структура.
— Глифы. — Луз проводит по земле пальцами, пропускает сквозь них горстку. — Я не знаю это заклинание.
— Корни песнецветов выходили из глифов, — сообщает Уиллоу.
— То есть… Сколько дождей прошло с краха Белоса?
— Три. — Эмити знает точно: каждый дождь ведьмы вынуждены оставаться дома, и это откладывается в памяти. Тем не менее вопрос из ниоткуда ставит в тупик.
— Когда замолкли песнецветы? — спрашивает Луз у ближайшего демона. Тот отвечает незамедлительно:
— Три дожди назад.
Три дождя. Один месяц. С тех пор как Белос повержен. И ушёл Титан.
Эмити встревоженно смотрит на девушку и не может не заметить перемену в погрустневшем взгляде. Один месяц, с тех пор как ушла магия глифов.
— Волшебные свойства растений исходили от глифов, знаков, вырытых в земле, — потухше объясняет Луз. — Магия исходит от Титана, но недавно он окончательно умер. И магия перестала работать.
— Как вернуть?
Она поднимает взгляд на демона — не умирающая до конца надежда, мольба о помощи —, отправляет свою мольбу: не просить слишком многого.
Может, поняв и смирившись, а, может, не желая верить и уперевшись в чудо, демон садится возле песнецвета, гладит красно-белый бутон. Красные уши сгибаются под тяжестью вопроса: кто проведёт на покой, если бутон больше не откроется.
— Никто не знает, что делать без магии глифов, — Эмити пробует найти слова утешения. — Но если мы что-нибудь выясним, то сообщим.
Крепкие пальцы без ногтей скользят по бутону — с такой нежностью только матери касаются своих детей и ведьмы своих палисманов. Каково расставаться с ними, Эмити даже представлять не хочет и рада, что Хантера рядом нет.
— Спасибо, — наконец говорит демон. — Теперь идти отсюда. Наверх.
— Ты тоже? — уточняет Луз.
— Хочу слушать листья и ветер.
Она понимающе кивает и хочет скрыть, но Эмити видит девушку насквозь: ещё несколько ночей не сможет уснуть из-за случившегося, тревожась за судьбу этой деревни. Подумав, Эмити предлагает:
— Господин Демон, идёмте с нами. Мы дадим вам свечи, чтобы расставить здесь. Светлячки, должно быть, не надëжный источник света.
— Да. Они быстро умирать. Спасибо.
///
Красный не словоохотлив в пути. Луз то и дело бросает на него взгляд украдкой, чтобы удостовериться в нормальности состояния, но дать точную оценку, когда демон малознакомого вида, не просто. То ли он спокоен, то ли замкнулся в себе и на грани нервного срыва. А что если рассердится и нападёт? Скорее всего его легко одолеть, но вопрос тоже спорный.
— Какой ваш родный язык?
— Мы не говорить. Только в вечер. Мы слушать.
Луз почти спрашивает, песнецветы ли они слушают, но ловит себя на первом звуке и замолкает, пытаясь не сыпать соль на раны и сконцентрироваться на приятном. Во мраке леса, ведущего к неизвестности Хексайда — зачем директор Бамп призвал всех студентов, да ещё и Луз, он не сообщил —, однако приятного мало. Разве что то, как Эмити держит за руку и строит за компанию теории о причине собрания.
Луз вдруг видится, как легко могут расцепиться их руки, рассеяться их фигуры в темноте, как в кошмаре, и разделить их самих по разным мирам. Месяц этот страх не подпитывали: портал работает, Бэлос позади, осталась только собственная тревога, ставшая постоянной спутницей. Но сейчас перед глазами живой пример того, что легко потерять самое ценное в жизни: и дело даже не в страшном зле, грозящем уничтожить всё на своём пути. Просто Титану пришло время уйти насовсем — это должно было случиться однажды. И подобных событий, которые просто должны случиться и ничто не в силах им помешать, огромное множество. Люди так очень часто расстаются. Люди с ведьмами, вероятно, тоже.
Луз сжимает руку девушки крепче — Эмити смотрит настороженно и спрашивает:
— Что-то не так, Луз?
Луз качает головой. Да многое что не так, но слов на это не находится.
///
Тьма не покидает и в школе. В опустевших коридорах до жути тихо, только пауки на ультраписке бегают по настенным паутинам, да собственные шаги отдаются в ушах. Луз кладёт ладонь на карман брюк, чтобы убедиться, что палисман внутри размеренно дышит. Фасолька уже давно спит, но она любительница поспать, так что лучше пусть будет спокойна, чем впитает нервозность хозяйки.
— Где все?
— Наверное, уже в зале, — говорит Уиллоу, умиротворённо улыбаясь.
И они продолжают ход по лестнице и коридору, к той самой двери, за которой таинственное «собрание». И Луз хочется убежать, будто за дверью на самом деле никого нет, а, если они войдут, то никого не останется совсем, кроме неё одной. Как и должно быть, к чему всё и вело, а потеря магии глифов стала первым предвестником.
Луз зажмуривается, когда Уиллоу дотрагивается ручки двери. Скрип почти режет уши. И шумит в них многоголосое хаотичное, едва, но разборчивое:
— С РОЖДЕСТВОМ!!!
Она открывает глаза. Взгляд цепляют волнистое пламя и маленькие разноцветные огоньки, раздающие приглушëнный свет наряду со свечами. В этом свете оформляются черты знакомых лиц и буквы на красном плакате, выведенные из растений, в которые вплетены золотые колокольчики и красно-белые леденцы — «С Рождеством». Луз растерянно хлопает ресницами, глядя по сторонам: на стенах гирлянды, пряничные человечки и носки самых разных цветов, на полу растянулся стол, полный угощений, преимущественно демонских. А позади стоящих с плакатом ведьм, на сцене, в самом центре большое пышное дерево, украшенное всякой всячиной, начиная милыми бантиками и гвоздями, заканчивая костями и черепами. Растерянность всё не проходит. Но ведьмы тоже не исчезают: все рядом и все ярко улыбаются. Самые близкие и некоторые не очень, но рядом.
— С Рождеством, Луз, — Эмити берёт за обе руки. — Мы знаем, что у вас в мире людей его празднуют в другой день, но у нас мы назначили его сегодня.
— Почему сегодня?
— Просто. Нам казалось это хорошим днём, чтобы провести его с тобой вместе.
— Потому что ты наша семья, Луз!
Спрыгнув с плеча Иды, Король подбегает и просится на руки — когда-то он вырастет в гигантского бога, но пока прекрасно в них умещается. Когда ведьмы аккуратно опускают плакат на пол, подходит и сама Ида. Она накрывает Луз объятиями — второй или третий раз за их знакомство делает это первой, шокируя до глубины души.
— И мы любим тебя, Луз.
Слова. Слова, слова. Роются в голове и толкаются наружу, превращаясь в бессвязное нечто. В попытке выдать хоть единую цельную мысль, Луз открывает рот, а выходит не предложение, а слеза из глаза — она трогает мокрую щеку — из правого.
— Что-то не так? — Эмити берëт под локоть, уводя от всеобщего внимания.
Помогает Уиллоу, отвлекающая его громким призывом есть и развлекаться. Начинают игру музыканты: их песня возвращает в Грейвсфилд, в мамины объятия и запах яблочного штруделя. Яблочного, не лукового, а слëзы всё равно лезут, и Луз их больше не сдерживает.
— Луз, прости, если что-то сделали не так, мы не знали...
Луз накрывает Эмити объятиями, прежде чем та закончит объясняться. Давно хотелось это сделать: ещё в лесу, где любимую казалось так легко потерять.
— Всё замечательно. Спасибо вам.
Она обнимает и Иду с Королём — как следует, но стараясь не переборщить с силой. Холод чужой кожи и запах яблочной крови будто гладят по голове, успокаивают и нежат. Наконец Луз отстраняется и, вытерев лицо, старается объясниться, чтобы стереть выражение беспокойства с лиц близких.
— Я просто... Последнее время мы так мало времени проводим вместе. И я боялась, что мы отдалимся.
— Луз, как ты могла такое подумать! — ужасается Ида, сгребая в охапку снова — до сих пор непривычно. — Я тебя никуда не отпущу, пока не сотрутся мои кости!
— Ты ведь должна ещё стать великой ведьмой! — напоминает Король, удивлëнный, будто Луз забыла что-то будничное и основополагающее, что уже вшито в сознание.
— И правда... — Оттенок смущения ложится на её щëки.
— То есть ты уже великая ведьма, но мы можем стать ещё круче!
Она смотрит на Короля с нежностью. Обязательно, думает, набираясь решимости. Ведь ведьмы не исчезли. Исчезла тьма, погашенная смехом, улыбками и музыкой.
— Откуда вы знаете эти песни?
— Спросили у Камиллы, и она дала кассеты, — Эмити ведëт ближе к сцене.
— Вы так здорово всё устроили. Спасибо ещё раз.
Луз тянется за поцелуем, но Эмити почему-то уклоняется и отвечает на недоумение качком головы в сторону. Проследив место, Луз замечает подвешенную омелу.
— О мой бог. Вы отлично подготовились.
Отличная подготовка не должна быть насмарку, поэтому Луз послушно отходит и целует девушку как подобает рождественским поцелуям, под звоном колокольчиков и украшенной красным бантом омелой. Щеки у Эмити холодные и твёрдые, но улыбка теплее умеренно подогретого молока и посвящена не какому-то Санта Клаусу, а ей, Луз.
— Я забыла, что надо дать свечи тому демону, — вспоминает вдруг Эмити, выводя из зачарованности.
Красный. Поражëнная сюрпризом, Луз тоже забыла про него, и теперь суматошно оглядывается, надеясь, что тот не ускользнул посреди торжества. Благо, высокая фигура очень скоро попадается на глаза.
Красный рядом с Гасом сидит недалеко от сцены.
— То есть вы едите только кипящих червяков? — Гас убирает тарелку с печенью дракозавра обратно на стол. — Тех самых, которые появляются только во время дождя? Но это же кипящий дождь!
— Мы не бояться дождь. Тело крепкий.
Луз восхищëнно оценивает твёрдый панцирь, отгоняя желание потрогать. Однако Гас желание разделяет:
— Вау. Можно потрогать твой панцирь?
— Нет, — напряжëнно помолчав, отвечает Красный. Гас примирительно поднимает руки:
— Ладно. Ладно. Личное пространство, я понимаю.
— Тебе здесь нравится? — интересуется Луз у Красного. Вдруг праздник обрадовал и его, пусть ненадолго.
— Луз Человек. Тут свет. И звуки. Те звуки нравится, — он указывает на сцену, где играют барды. — В дом я слышу листья и ветер. Зелëный слышит мухи и земля. Я не могу слушать его. Не уметь. И он не уметь мои. Песнецвет петь только один. Но ведьмы петь для все. Все слушать вместе. О Титан.
На последнем предложении Красный делает удивлëнное лицо, которое смешит Луз до ужаса — смех вырывается сам по себе, благо, не раздражая демона, но заражая.
— И ведьмы разговаривать. Просто так.
Красный никак не может оправиться от культурного шока, и Луз интересно, а насколько у них всё отличается под землёй, что их там держит и почему они вообще учатся языку, если только слушают. Столько вопросов — у Лилит бы их было ещё больше, и хорошо, что она занята беседой с членами старого ковена, иначе бы донимала в праздничный вечер молчаливого гостя учённым любопытством.
— Тебя не беспокоит это? — уточняет Луз. — Разговоры, шум?
Он не спешит ответить.
— Немного. Это странно. Мы говорить про еда и песнецветы. Ведьмы про всё.
— Песнецветы, — она всё-таки ступает на скользкую дорожку. — Они так важны для вас?
— Да. Мы поливать их. Кормить их. Дать тепло. Они дать свет и звуки. Жить так всегда.
Луз хмурится: ответ Красного мало что прояснил. Возможно, позже правда стоит позвать Лилит и вместе отправиться в Темницу, чтобы разведать обстановку — если демоны позволят, конечно.
— Они не открыться больше?
Как ответить на этот вопрос помягче — примерно такой же уровень стресса она испытала, когда Белос в форме Титана был в паре сантиметров от Коллекционера, готовый его расплющить. Но мама же смогла объяснить ей, что отец больше не вернётся, в то время как у магии на это больше шансов, чем у мертвецов.
— Я не знаю. Это сложно объяснить. Глифы исходят от Титана, но его больше нет. И непонятно, что за заклинание было сделано, чтобы подпитывать песнецветы. А даже если его найти, то нужен такой источник магии, который мог бы поддерживать это заклинание… постоянно? Я даже не знаю, способен ли на это кто-то, кроме взрослого Титана…
Луз смотрит на Красного — широко раскрытый глаз, окаменевшие губы и уши. Наверное, она переборщила.
— Но я думаю, мы найдём выход. Даже если не сейчас, то однажды. Просто нужно… Время.
— Что делать сейчас?
— Терять то, что нам дорого, тяжело, — Луз хмурится, вспоминая смерть отца, заключение Иды, разрушение портала после появления Коллекционера — все моменты, когда ей хотелось опустить руки. — Смириться с этим сразу не получится. Но главное… не утыкаться в одиночество? Видимо, вы, ребята, не любите разговаривать, но вы можете, не знаю. Вместе ходить по лесу. Устроить состязание по прыжкам? Вы классно прыгаете. Или играть музыку — как те ведьмы. Ваши цветы потухли, но, если вы будете вместе, так будет проще. Всё-таки…
Она оглядывает зал, где Ида тянет Рейн целоваться под омелой, танцуют неловко Уиллоу с Хантером, спорят всё настойчивее Аладор и Дариус, неожиданно переборщившие с яблочной кровью, которую Король под руководством близнецов Блайт подлил в алкогольной версии, и гаденько хихикает с ними в углу. И многие другие, чьи истории не всплывут в голове с ходу, отпирают сердце друг другу, чтобы разделить вечер. Все эти ведьмы и демоны, которые были с Луз рядом в трудную минуту и стали для неё семьёй.
— Всё-таки сегодня Рождество. И я тоже буду с тобой вместе.
— И я, — поддерживает Гас, жующий последний кусок печени. Эмити ничего не говорит, но Луз уверена в ней как ни в ком другом. Немного помолчав, Красный выдыхает:
— Сложно.
— Так всегда, — Гас хлопает его по панцирю, заставляя красные уши дёрнуться. — Но Луз знает, что говорит, поверь. А сейчас просто делай, что хочется. Но будет здорово, если посидишь пока с нами.
— Посидишь, — задумчиво произносит Красный. — Хорошо.
Оставить ли его слушать музыку или втянуть в игру — Луз не успевает придумать. За копошением в брюках, на секунду напугавшим, вылетает из кармана Фасолька и принимает нормальный размер, чтобы устроиться на плече и прильнуть к Луз.
Луз, почему тут так много людей, — зевает палисман.
— Это Рождество, — Луз шепчет, чтобы голос близко к уху не трещал. — Я потом расскажу о нём. Но тут очень здорово.
Она чешет Фасольку за ухом, и любви внутри становится так много, что просто не помещается в одном человеке. Срочно нужно обнять всех здесь и сейчас. Осуществлению этого желания препятствует Эмбер на сцене, проверочным кашлем в микрофон притянувшая внимание.
— А сейчас я представлю вам главного гостя сегодняшнего торжества — Санту Уха!
Под громкие аплодисменты из-за занавесей выходит Ух в красной шапке и белой бороде — Луз смахивает невидимую слезу, вспоминая, что заставить его надеть одежду практически невозможно. Сколько же усилий Лилит приложила? Чем соблазнила? Хотя побыть в центре внимания как символ Рождества, наверное, достойная для него награда.
— УХУ-УХУ! — Ух движет бревнообразным телом, будто гребёт вёслами, надвигаясь на ведьм в зале, оцепеневших от иррационального ужаса. — Я принёс подарки тем, кто вёл себя хорошо! А те, кто вёл себя плохо…
Помрачневший взгляд только углубляет ужас. Благо, вовремя подходит Лилит, наперекор всем сохраняющая праздничный дух.
— Спокойно, Ух, — с невозмутимой улыбкой она похлопывает друга по дереву. — Думаю, сегодня все заслужили подарки.
— Конечно, ты права, Лилит!
Его тело ещё больше растягивается, вынося мешок таких размеров, что туда бы поместилась демоническая ёлка, которую Дервину и Эмбер приходится отодвинуть в сторону, дабы не сломалась под натиском Уха и мешка.
— Каждый из вас вложил в этот мешок какой-то подарок, — кричит Эмити, чтобы в гуле перешёптывающихся голосов её слышали. — А теперь можете по одному взять любой приглянувшийся.
— Я не класть подарок, — хмыкает Красный. Эмити отвечает с гордостью:
— На такой случай я положила несколько от себя, чтобы неожиданные гости тоже не остались без подарка.
Луз крепко обнимает её, звонко целуя в щёку.
— Ты такая умница, Эмити!
И для меня тоже подарок?
На пронзительно милый взгляд Фасольки Луз не может ответить никак иначе как да, хотя вряд ли для палисмана найдётся что-то нужное в мешке. Ничего, придумает для неё подарок позже и не один. Для всех дорогих, кому не сделала сегодня. Время ещё будет, ведь расставаться они не собираются.