1. Налия

Налии по-прежнему было непривычно, что вокруг было так много суши. Не узкая коса песчаного берега, не торчащая из воды скала, не крохотный островок. Огромное пространство, и сколько ни вглядывайся в даль, нипочем не увидишь моря. А еще ей было странно, что суша не шаталась под ногами.

А она ведь так привыкла подстраиваться к качке, ловить равновесие. И порой это рождало казусные ситуации.

Вот как сегодня. Она торопилась на кухню, куда, по слухам, снова натаскали вредной иномирской еды. И в коридоре… Вновь накрыло видение из прошлой жизни, одновременно такой близкой и такой далекой. Когда тинеты устраивали привал и связывали несколько лодок вместе, и нужно было перебраться в ту, над которой растягивали парус. Чтобы подкрепиться рыбой и сердцевинками в тени. Она привычно взмахнула руками в поисках баланса, перепрыгнула с ноги на ногу — тело неизменно выдавало такие движения на слово «обед».

Вот только клятый пол в штабе оставался отвратительно устойчивым и неподвижным. Нали запуталась, нога ее подвернулась, она вновь стала прежней Нали, не ловкой морской ящеркой, а той, что могла покалечиться на ровном месте.

Хорошо еще, она не потеряла способности посмеяться над собой. Особенно когда лежишь, как дуреха, споткнувшись на ровном месте. А чертов Зил аккуратно обходит тебя, тоже направляясь в сторону кухни. И лицо его, что самое обидное, не выражает ни капли удивления. Дескать, ну а чего с этой еще взять.

Налии хотелось крикнуть ему вслед что-то обидное, но она вспомнила, что Зил был человеком суши. А значит, по определению человеком несчастным. И что людям моря следует быть великодушными к несчастным и вообще выше этих сухопутных дрязг. Но все же руку помощи жалкий сухопутный человек мог и протянуть.

2. Эсси

Он выбросил вперед руку с микрофоном, и толпа взревела. Ну, как толпа. Можно же, при желании и компанию из двадцати человек назвать толпой? Тем более, взревела-то она знатно. Пожалуй, надо чаще соглашаться на такие сеты… Хотя… Нельзя! Ведь это так хорошо, так здорово. От этого точно по венам бегут электрические разряды. А электричество — плохой знак, ох какой плохой. Поэтому надо сворачиваться. Как бы это ни было прекрасно. Как бы ни затянула его, не накрыла головой последняя песня.

Вот еще раз, нырнуть вниз, точно при попытке раскачать лодку, вновь вытянуть руку в зал, предлагая им допеть последние строчки и…

Эсси был уверен, что до края сцены еще как минимум фут, но нога вдруг не встретила надежной опоры. Он зажмурился, ожидая неизбежной и громкой встречи с полом.

Но толпа все же была маленько и преданной. Потому что приземлился он все же на кучу малу из рук, ног и матерящихся голов. И все кости его были целы.

Нали флегматично подняла глаза от бокала.

— А мы вас предупреждали, что он у нас — человек увлекающийся. Каждое его шоу — это взлеты и крушения. Повезло еще, что легенький…

3. Кимми

— Офигеть! У нас тоже есть такие штуки! — Кимми в восторге разглядывала конструкцию со свисающей боксерской перчаткой. — В «Тупичке» у нас такой стоит! И хрен у кого нормально вдарить получалось…

Эдди усмехнулся.

— У вас в мире все малахольные, я ж говорю. Ничего странного!

— Чего? — Рыжий Варвар не мог спустить подобного (очередного) осмеяния родного мира. — А ну-ка, ты, подержи мое пиво!

Она встала в боксерскую стойку, медленно закатала рукав, и решительно шагнула вперед. Но подошвы ее кед приклеились к полу, щедро залитому пивом и другими напитками. Поэтому запланированный супермощный удар пришелся по воздуху, а затем рыжеволосая воительница с грохотом рухнула на пол.

Любой другой бы растерялся от такого унижения. Но не Кимми. Честь родного мира все же стоило отстоять. Резко сесть, отпихнуть зевак, кинувшихся было на помощь. Подскочить к этой мерзко ржущей харе. Размахнуться. На этот раз удар попал точно в цель. И уж поверьте, Рыжий Варвар был более чем великодушен. Он даже протянул руку поверженному сопернику. Вздернул его на ноги.

— Малохольные, говоришь?

— Ты чего! Сильномощные и прекрасные! Конаны! Гераклы! — Эдди замахал руками. — Стальные титаны! Годзиллы и Кин-Конги!

Кимми, как всегда, не поняла ни слова. Зато поняла восхищенные интонации, прозвучавшие в голосе этого невозможного создания. Почему-то считать их было очень приятно.