му цин поёжился, плотнее кутаясь в чёрный мягкий плед, и прижал колени к груди. уткнулся холодным носом в тёплую ткань.
холодно.
очень холодно.
осень выдалась капризной и недружелюбной. за окном тарабанил дождь, перекрывающий гудки редких машин.
в углу комнаты слабо горела настольная лампа, освещая лепнину и высокие белые стены.
отопления не было. естественно. квартира, доставшаяся ему по наследству от матери, принадлежала старому фонду — фонду, где жилью требовался капремонт, а жильцам — двойная порция антидепрессантов.
му цин не жаловался, конечно.
у него хотя бы была крыша над головой, да ещё и близко к центру, а буйные соседи, отсутствие отопления, хорошая слышимость и перебои с водой — это так, временные трудности, о которых он обязательно рано или поздно забудет.
но всё же омерзительно холодно.
му цин лёг, продолжая прижимать колени к груди. эта поза — поза младенца — помогала сохранять остатки тепла в промёрзлой комнате. му цин зевнул с закрытым ртом и прикрыл глаза, в уголках которых собрались слёзы.
темно и холодно. как он и привык.
дождь убаюкивал, и тело под натиском сонливости, мерзлоты и барабанной дроби дождя тяжелело, придавливая к жесткой пружинистой кровати.
сквозь дрёму му цин услышал глухой звон ключей — наверное, соседи вернулись. это не мог быть фэн синь; накануне они снова разругались так, что горло драло от криков, а грудь пережимало тяжёлыми верёвками боли, гнева и обиды.
му цин тихо хмыкнул; почти неосознанно, сквозь сон. в груди разлилось едкое чувство отвращения: к себе, фэн синю, этой дурацкой комнате и этому дурацкому городу.
ручка входной двери тихо щёлкнула, но му цин никак не отреагировал на это, как и на последующую тяжёлую поступь шагов, по звучанию которых он определил пришедшего.
фэн синь стянул с себя мокрую кожанку и пихнул куда-то в угол комнаты (му цин обязательно потом выскажет ему за это), тряхнул мокрыми и слегка вьющимися волосами и присел рядом, разглядывая чёрный посапывающий комок перед собой.
он уже успел остыть, навернув пару километров по району, причём, остыть во всех смыслах этого слова — обильный дождь не оставил ему ни шанса. в груди засела горечь, которую хотелось поскорее выскребать; фэн синь не любил держать негатив в себе, это тяжело. он хотел было поговорить, но картина, представшая перед ним, выбила из лёгких воздух, а из головы — мысли.
му цин даже во сне казался холодным и высокомерным, а плотно поджатые чуть приподнятые губы только усиливали это ощущение. только красные пятна на щеках придавали этому лицу нотки живости.
фэн синь тихо выдохнул, коснувшись мокрой ладонью чужого лба.
температура, кажется.
— ну и придурок, — прошептал фэн синь, выискивая взглядом одеяло или ещё один плед.
— сам такой, — тихо и хрипло отозвался му цин, не размыкая век. он продолжал лежать в той же позе.
фэн синь хмыкнул, быстро стягивая с себя уличную одежду и надевая футболку с шортами, шумно плюхнулся рядом с му цином, пристраиваясь сзади, и накрыл их обоих одеялом.
одной рукой он обнял му цина за талию, прижимая к себе, вторую бесцеремонно просунул ему под шею, игнорируя недовольные вздохи и цоканья. перетерпит.
— не дуйся, — прошептал он и зарылся носом в чужой затылок.
— я не дуюсь, — ответил му цин таким тоном, что всё моментально стало ясно.
— му цин.
— что?
— я соскучился.
— и что?
— ты тоже соскучился.
фэн синь хмыкнул. он знал, что ответом послужит тишина.
так всегда было, когда они ругались. впрочем, он уже давно привык к тому, что му цин скорее в окно выйдет, чем сделает шажок навстречу, поэтому фэн синь не настаивал, продолжая осторожно выманивать этого бешеного кота из его домика.
— му цин.
— ну что? — тон, кажется, слегка потеплел.
— извини.
фэн синь шумно выдохнул, прижимая парня к себе. стало легче. всё же держать в себе обиды — очень тяжело, он не представлял, как му цин делает это годами.
— ты… тоже, — прозвучало в ответ настолько тихо и невнятно, насколько это вообще было возможно.
фэн синь хмыкнул и закрыл глаза.
тепло.