Жизнь, которой у нас не было

Аарон просыпается, не чувствуя боли.

Это странно. Обычно, когда он просыпается, он чувствует каждый синяк, оставленный матерью в приступе ярости, и достаточно часто он просыпается с головной болью, давящей за глазами, которая не утихает, пока он снова не возьмёт её таблетки. Ксанакс или что-то другое, что она достала на этот раз.

Он слышит шум, но не может разобрать его. Он такой далёкий, и звучит так, словно Аарон погружён под воду. Он открывает глаза и моргает из-за яркого, слепящего его света. Однако это не больно, не так, как смотреть на солнце или чересчур яркую лампу. Это скорее умиротворяет, чем раздражает, но Аарон всё равно пытается увидеть хоть что-то за белоснежной пеленой. Когда свет не исчезает, Аарон закрывает глаза, пытаясь прислушаться. Звук всё ещё далёкий, но теперь он может расслышать в нём женский голос, хотя и не может разобрать слов.

Он напрягает слух сильнее, и узнаёт грубый тон своей матери, ей повышенный голос. Он надеется, что она просто смотрит телевизор или говорит по телефону, что она не поднимется в его комнату с пахнущим алкоголем дыханием, жестокими руками и тяжёлыми кулаками. Больше, чем её голос и злобный тон он разобрать не может, поэтому снова пытается открыть глаза.

На этот раз света нет, и внезапно голос его матери слышен так чётко, словно она всего в футе от него, и это так громко, что Аарон инстинктивно жмурится. Страх сковывает его тело от знакомого резкого тона, за которым, он знает, обязательно последует удар. Он ждёт, сердце бешено колотится в его груди, но удар так и не настигает его. Подождав пару лишних секунд, Аарон всё же решает посмотреть, что происходит, почему его ещё не ударили.

Мама стоит перед ним, в его комнате, её лицо искажено от ярости, глаза красные после таблеток, она практически брызжет слюной, крича на него. Сердце Аарона сжимается от новой порции страха, когда мама замахивается не него, он замирает, не в силах пошевелиться. Но удар проходит мимо, и мама бьёт что-то, что находится у его ног. Только сейчас он понимает, что кровь шумит в его ушах, заглушая крик его матери, не позволяя разобрать слов. Она снова наносит удар, и снова мимо, и сердце Аарона постепенно начинает успокаиваться достаточно, чтобы попытаться разобраться в происходящем.

Она не бьёт его. Она зла и одурманена веществами, и наверняка алкоголем тоже, но она не бьёт его. От облегчения Аарон почти валится на землю, ноги едва держат его. Аарон сглатывает, снова глядя на свою мать, но она не обращает на него никакого внимания, продолжая кричать и махать руками. Ему требуется ещё мгновение, чтобы понять, почему она не смотрит на него.

Его взгляд падает на пол, где лежит мальчик, которого бьёт его мать. На секунду Аарон снова пугается, потому что не помнит, чтобы кто-то приходил к ним, и его мать никогда раньше не била никого, кроме Аарона. Но потом он видит лицо мальчика, всё в синяках и крови, и тогда его сердце замирает. Звуки вокруг него словно исчезают, и теперь он может слышать лишь слова матери, громко и чётко.

— Вставай, ты, никчёмный ребёнок! Ты знаешь, что лучше не злить меня, вставай, блять! — она снова наносит удар, и Аарон вздрагивает, отшатываясь.

На полу у его ног лежит тело мальчика, — его тело, — которое его мать продолжает яростно избивать. Его лицо всё в крови, как и её руки, кровь растекается лужей под его головой, пачкая пол и одежду, и когда мама грубо хватает его за плечо, чтобы поднять, его тело безвольно колышется, худое и бледное. Его глаза открыты, но они остекленевшие, безжизненные, и он… Чёрт возьми, он мёртв, не так ли? Она убила его. Чёрт возьми, она убила его.

Аарон падает на колени, руки едва останавливают его от падения лицом в пол, его дыхание учащается, и он чувствует, что его может вырвать, если он продолжит смотреть. Но он не может оторвать глаз от матери, избивающей его уже безжизненное тело, в пьяном угаре и одурманенная наркотиками она даже не замечает, что он больше не дышит. Блять. Он больше не дышит. Он мёртв, он мёртв. Он, чёрт возьми, мёртв! Почему? Чёрт, почему? Ему всего пятнадцать, он, блять ещё ребёнок! Почему?!

Аарон едва может дышать, с трудом глотает воздух, но его вдох прерывается на полпути, он больше не слышит, что мама кричит ему, не слышит глухих ударов от того, как она его бьёт. Его глаза закрыты, но перед ними стоит картинка его бездыханного, бледного, исхудавшего и истощённого тела, с безжизненными глазами, покрытого синяками и кровью. О Боже, там так много крови. Он не может избавится от образа, его тошнит, у него кружится голова от недостатка воздуха, сердце бешено колотится в груди, он пытается вдохнуть, но не может, он не может, он мёртв, мёртв, мёртв.

Воздуха катастрофически не хватает, и Аарон хватается за горло, повинуясь инстинкту, ногтями царапая нежную кожу, но это ничего ему не даёт, он всё ещё не может вдохнуть, не может открыть глаза, он не может дышать. Но он мёртв, он не может умереть во второй раз, верно? Боже, или он может? Аарон задыхается, задыхается, не может вдохнуть, не может…

Внезапно на спине Аарона появляется чья-то рука, и он чувствует мягкое тепло, растекающееся по его телу. Воздух поступает в его лёгкие резким потоком, заставляя кашлять, скорее от неожиданности, чем от чего-либо ещё. Он наконец может дышать, Боже, он может дышать. Всё ещё стоя на коленях, Аарон закрывает глаза, глубоко дыша, откидываясь назад и приваливаясь спиной к ножке стола, рядом с которым он упал. Его сердцебиение постепенно успокаивается, тошнота полностью отступила, и он наконец может нормально вдохнуть. Блять, это слишком много для одного дня. Слишком много в принципе. Он дышит, пытаясь привести мысли в порядок, но всё, о чём Аарон может думать, это о том, что он мёртв.

Он резко открывает глаза, дико оглядываясь по сторонам, когда осознаёт, что кто-то прикоснулся к нему. Кто-то положил руку на его спину, но разве он не… Взгляд Аарона останавливается на фигуре в трёх футах от него, которой там раньше не было, и он снова замирает, поражённо глядя на молодую девушку перед собой.

Она выглядит старше него, возможно, ей около двадцати лет. Она стоит на достаточном расстоянии, чтобы не касаться Аарона, но достаточно близко, чтобы внимательно наблюдать за ним. На её красивом лице мягкая улыбка, и вся её внешность излучает спокойствие и умиротворение, из-за чего, вопреки всякой логике, Аарон действительно успокаивается. Слева от него мама всё ещё кричит, и краем глаза он видит, как она по прежнему наносит удары, но это словно отходит на второй план в его сознании, когда он встречает взгляд таинственной девушки.

Её белые волосы с кончиками пастельных цветов радуги опускаются чуть ниже подбородка, её карие глаза смотрят на него с нежностью и любопытством. Она одета в мягкое на вид белое платье, подол которого опускается ниже колена, и на котором по краям ткани золотой строчкой вышиты какие-то символы, его рукава струятся по изящным, нежным рукам девушки полупрозрачным золотом, а на левой её руке блестит тонкий золотой браслет. Она выглядит как сказочное создание, вся в белом с золотом, её глаза выглядят добрыми, и вся её внешность умиротворяет, успокаивает.

Что добавляет сказочности её образу, так это жемчужно-белые крылья, сложенные за её спиной, кончики которых, как и её волосы, пастельных цветов радуги, и Аарону кажется, что они переливаются перламутром. Девушка замечает направление взгляда Аарона, и её крылья слегка поднимаются в воздух, перья едва слышно шелестят от движения. Она расправляет их, демонстрируя Аарону белоснежные и цветные перья с нежной, понимающей улыбкой, и последние тревоги Аарона проходят, когда он смотрит на неё.

— Аарон Майкл Миньярд.

Голос девушки приятный и нежный, а улыбка такая добрая и мягкая, и Аарон не задаётся вопросом, откуда она знает его имя, хотя должен. Она просто выглядит внушающей доверие, такой доброй и нежной. Её крылья теперь полностью раскрыты, величественно поднимаясь за её спиной, перья слегка трепещут, словно их колышет нежнейший ветерок. Она смотрит на Аарона долгую секунду, а затем улыбка на её лице становится чуть шире, более обнадёживающей.

— Я Ангел Рене, и я здесь, чтобы предложить тебе второй шанс.