Леха Зайцев, студент местного политехнического двадцати лет от роду, не очень стремился показывать окружающим, что в душе он натура романтичная и подчас даже сентиментальная. Он любил гулять в одиночестве под луной, залпом прочитывал сборники стихов известных поэтов и ездил с друзьями на рыбалку только для того, чтобы полюбоваться сонной утренней природой. Поэтому, когда двоюродная бабушка Татьяна Михайловна позвонила и спросила, не хочет ли он провести пару месяцев каникул в ее домике, приглядывая за садом, тут же покидал в сумку вещи и рванул в деревню.
Вечерний автобус тряс Леху по колдобинам около двух часов. Кондукторша долго взирала на него недовольным взглядом, когда он заплатил за проезд слишком крупной купюрой, а тучная женщина, которой он помог втащить в салон неподъемную тележку, мазнула по его джинсам грязными колесами. Но ничего не могло испортить настроение от предвкушения, как он целых шестьдесят дней будет валяться с книжкой в руках под яблонями, лениво потягивать кисловатый лимонад и перекидывать поливочный шланг с одной грядки на другую. Да, за садом, конечно, придется ухаживать, но это будет только в радость — возиться в огороде Леха всегда любил.
Шагнув из душного автобуса на не покрытую асфальтом дорогу, Зайцев бодро потопал в надвигающихся сумерках по знакомой с детства тропинке. Давно, когда ему не было еще и шести, семья Лехи переехала из деревни, посчитав, что воспитывать сына в городе будет намного удобнее, да и заниматься хозяйством совсем молодым тогда еще родителям не хотелось. Прошло уже около пятнадцати лет, а любовь к мирной сельской жизни у Лехи так и осталась. При любой возможности он уезжал из давившей на него суеты к баб Тане и готов был весь день проторчать на грядках, подставив солнцу пятую точку.
Леха толкнул хлипкую калитку, присвистнул подбежавшему к нему с задорным лаем Барбосу, потрепал пса за всклоченное ухо и поднялся на крыльцо, где тут же угодил в крепкие объятия бабы Тани.
— Ой, Алешка, ну я так и знала, что до завтра не утерпишь, сразу прилетишь. Пойдем, я тут как раз пирожков столько напекла, на три дня хватит.
Уютно балагуря, она усадила Леху за стол на веранде и засуетилась, наливая в кружки недавно сваренный компот.
— Ну, рассказывай, ба, куда в этот раз отправитесь?
— Да на море опять, Лешенька, очень уж нам прошлое лето там понравилось. Уезжаю утром завтра, — баб Таня уселась напротив и подперла щеку рукой, с умилением глядя, как внук уплетает выпечку. — За мной Анюта с мужем на машине заедут, а потом за остальными девочками отправимся.
Леха фыркнул. Всем «девочкам» было хорошо за семьдесят. Но, глядя на их бодрую компанию, никому и в голову не приходило назвать их старушками. Они каждый год отправлялись в поездки и возвращались, полные впечатлений и рассказов о невероятных приключениях.
— Ой, чуть не забыла! Смотри-ка, — баб Таня потянулась к шкафчику и достала из него миску с наливными румяными яблоками.
— Ого, уже поспели? Не рановато? — Леха потрогал пальцем ярко-красный глянцевый бок.
— А помнишь, я ранний сорт яблоньки сажала? Вот, первый год плоды от нее. Мало, но зато пахнут как, на весь сад аромат разносится.
Баб Таня разрезала самый крупный фрукт ножом и протянула половинку Лехе. Тот откусил и одобрительно закивал: яблоко и правда было на редкость сочным. Баба Таня заулыбалась и пустилась рассказывать, как ее неусидчивые подруги попали в очередную переделку в далекой жаркой стране во время прошлого путешествия.
Умяв еще пару пирожков, Леха потянулся на стуле, сыто отвалился и умиротворенно вздохнул, слушая непрестанный стрекот сверчков в траве под открытым окном. Легкий ветер убаюкивающе покачивал резные листья вьюна, в уголке рамы возился гудящий шмель и Леха, отвыкший от чистого поселковского воздуха, вскоре заклевал носом. Чмокнул бабушку в щеку, поблагодарил за вкусности и отправился спать в уже заботливо приготовленную кровать.
На следующий день он проснулся от зашумевшей около ворот машины, быстро натянул шорты, успел в последний момент помахать баб Тане и деловито прошелся по двору. Приглядел, что нужно поправить покосившуюся дверцу курятника, спилить засохшую ветку у старенькой черешни и подвязать разваливающийся тяжелый розовый куст. Затем Леха умылся, по-быстрому сварганил себе яичницу и накормил скачущего под ногами Барбоса. До полудня времени оставалось много, и пока солнце не начало припекать изо всех сил, можно было заняться поливом.
Провозившись с колодцем, в котором оказался слабый напор воды, и исколов об розу все пальцы, Леха вытащил из дома раскладушку, устроил ее в тени и развалился с недавно купленным томиком Блока.
Углубившись в плавно текущие рифмованные строчки, Леха не сразу обратил внимание на шорох с другого конца сада, решив, что это Барбос гоняет соседских кошек. Но когда пес появился рядом с раскладушкой и заинтересованно уставился в сторону источника шума, Леха недоумевающе приподнял бровь и сел. Показав Барбосу знак, чтобы вел себя тихо, он отложил книгу и бесшумно направился посмотреть, в чем дело.
Вынырнув из-под веток вишни, Леха замер с приоткрытым ртом: около молодой яблони спиной к нему стоял незнакомый рыжий парень и внаглую набивал карманы спелыми плодами.
— Эй! — отмер Леха и кинулся к испуганно вжавшему голову в плечи воришке. — А ну стоять!
Парень бросился наутек, роняя из рук яблоки, но тут же запнулся о стебель вьющейся розы, который снова упрямо выбился из-под поддерживающего лоскута. Зайцев одним прыжком настиг рыжего, схватил за штанину и дернул на себя. Тот ойкнул и повалился на землю, пропахав коленями по удачно расстелившемуся на дорожке листу лопуха. С победным воплем Леха сел на парня и заломил руку за спину, чтобы тот не дергался.
— Отпусти, больно! — рыжий попробовал лягнуть Леху пяткой и запыхтел.
Зайцев ослабил хватку, приподнялся, сгреб парня за костлявые плечи и развернул к себе лицом. Тот зажмурился, сморщил конопатый нос и съежился. Леха тряхнул разок незадачливого вора и грозно произнес:
— Ты кто вообще такой?
— Да-Даня, — паренек открыл изумрудные, как первая листва, глаза и быстро окинул Леху изучающим взглядом.
— Даданя, — насмешливо передразнил Леха, — а что же ты по садам шаришь и то, что тебе не принадлежит, хватаешь?
— Яблок захотелось, подумаешь взял парочку, жалко тебе что ли? — видимо, решив, что Леха не представляет серьезной опасности, Даня прищурился и дерзко изогнул бровь. Даже попытался приосаниться и вздернул подбородок.
— Совсем страха у тебя нет, вижу, — с напускным холодом процедил Зайцев и отвесил Дане легкий подзатыльник, чтобы показать, что разговаривать с ним нужно уважительно. Даня возмущенно взвыл и завертелся, пытаясь скинуть с себя Леху, но тот держал крепко, плотнее усевшись на бедра.
— Приглядел, небось, что тут бабулька одна живет, и решил поживиться всем, что под загребущие ручонки попадет? — Зайцев вцепился Дане в майку и приблизил лицо. — Ну я тебя научу, мелочь, что чужой труд надо ценить.
— Сам ты мелочь! — завопил Даня, уворачиваясь. — Мне девятнадцать, вообще-то!
— Ну вот, взрослый человек, а такой ерундой маешься! — не унимался Леха, несильно шлепая воришку по рукам.
Даня насупился, замолчал и резко боднул его головой в грудь, но Леха, несмотря на внешнюю худощавость, удержался. Раздосадовано фыркнув, Даня оскалился и вдруг впился зубами чуть пониже Лехиной ключицы. Зайцев от неожиданности подскочил и оттащил его за волосы, уставившись в ехидно ухмыляющееся лицо. Даня, довольный произведенным эффектом, тут же рванулся, но Леха успел ухватить его поперек туловища и навалиться сверху. Они яростно завозились в пыльной траве, отвешивая друг другу тычки и тяжело дыша.
Даня кусался и царапался, изворачиваясь покруче испуганной громким топотом змеи. Леха тщетно пытался поймать его руки, которые остервенело молотили по груди, пока не обхватил за плечи и не прижал вертлявого вора к себе. Даня дернулся несколько раз и затих. Леха мысленно обрадовался победе, пока неожиданно не почувствовал, как щекочущее шею дыхание Дани отзывается в нем приятным, потягивающим чувством.
Зайцева мигом окунуло в жар. Пульс забился в висках почище отбойного молотка, а в шортах предательски вздрогнуло. Леха резко отстранился и приложил Даню лопатками к земле. Раскрасневшийся, тот глядел на него из-под прикрытых век и вытирал запястьем лоб и виски. Зайцев навис над ним, разглядывая озорное курносое лицо и хрипло выпалил:
— Все, хватит с тебя. Но еще раз попадешься… тогда уже по-другому накажу.
— Да ну, это как же?
Даня усмехнулся и облизал губы кончиком языка. Леха сглотнул и замер на выдохе.
— Натяну по самые помидоры, ясно? И буду вертеть так, что потом ходить не сможешь, — сквозь зубы бросил он, поднимаясь на ноги и быстро одергивая длинную футболку.
— Ого, обещаешь? — в ярких глазах вспыхнул огонек.
— А ну, брысь!
Зайцев замахнулся для очередного подзатыльника, но Даня стремительно выскользнул из рук и через секунду скрылся за плетеным забором, ловко перемахнув через него одним движением.
Леха пошел к дому, приглаживая на ходу волосы и растерянно прикладывая ладони к пылающему лицу. Плюхнувшись на кресло в самом прохладном углу веранды, он залпом осушил стакан воды и с размаху поставил его на тумбочку.
Пытаясь успокоиться, Леха мысленно убеждал себя, что причина такой реакции именно в Дане, который мало того, что хорошенький да стройный, еще глазами лукаво стрелял, терся об него и дышал так, что у любого в штанах подскочит.
Леха нервно подергал себя за светлые прядки. В любом случае, Даня не будет больше заскакивать за яблоками, так что можно не волноваться, а с чистой совестью списать все на легкое недоразумение. Раньше ведь ничего подобного не случалось. За исключением похожих дурашливых потасовок с лучшим другом, Женькой. После которых оба смущенно разбегались по разным комнатам, чтобы выйти через некоторое время, будто ничего не произошло. Затем Женька поступил учиться в другой город и уехал, а Леха старался о таких моментах больше не задумываться.
Помотав для надежности головой, чтобы отогнать упрямые, совсем не нужные воспоминания, Леха поднялся с кресла и решительно отправился во двор.
Поправляя мотыгой грядки, чтобы края не размывало водой, он то и дело ловил себя на том, что поглядывает на тот участок сада, где совсем недавно заметил Даню. Взлохмаченные огненные вихры, зеленые глаза и густая россыпь конопушек все не выходили из головы до самой темноты, даже когда Леха с утроенным усердием убирал инвентарь в сарай.
Спать Зайцев завалился уже затемно. Перед сном долго крутился на кровати, укладываясь то на один, то на другой бок, потому что Данин образ так и маячил перед глазами, мешая спокойно отдохнуть.
Следующий день прошел именно так, как по Лехиному представлению проходит долгожданный отдых в поселке: за прополкой сорняков, подкучиванием и поливом.
Жаркий полуденный зной он провел за книгой, каждый раз отвлекаясь на настороженно поднимающего голову Барбоса, но яблоки воровать больше никто не лез. Посчитав, что задиристый Даня и правда решил лишний раз не нарываться, Леха вздохнул, углубился в чтение и вскоре ушел в него с головой, опомнившись лишь тогда, когда от наступающей темноты стало трудно различать буквы.
Приткнув книгу за пояс, Зайцев поднялся с раскладушки, подхватив подмышку одеяло, и застыл. Со стороны молодой яблони послышался хруст ломающихся под ногами веток, от которого сердце у Лехи почему-то подскочило до самого горла и ухнуло вниз, вдарив по венам горячей кровью.
Даня стоял под яблоней и поддевал носком полосатого кеда кусок отвалившейся от ствола коры. Увидев Зайцева, он поднял голову и ехидно улыбнулся.
— Я что-то не понял шутки юмора, — Леха скрестил руки на груди и расставил ноги пошире, чтобы выглядеть угрожающе. — Ты какого черта тут делаешь?
— Да вот, думаю, не зайти ли снова к дорогому соседу в гости.
Не отводя взгляд, Даня вытянул руку, сорвал с ветки яблоко и мигом надкусил его с аппетитным хрустом. Леха сдвинул брови, всем видом изображая негодование от вопиющей наглости и сделал шаг вперед.
— Я тебе сейчас уши надеру, шкет конопатый!
— Хм, а обещал совсем другое, — Даня впился зубами в яблоко так, что сок брызнул почти на Лехину майку, и не двинулся с места.
У Зайцева от такого заявления мигом пересохло во рту.
— Ты дурить-то брось, — Леха сцепил подрагивающие пальцы в замок. — Кто ж так наказывать станет.
— Ха, я так и думал, что ты только трепаться горазд.
Даня отшвырнул в сторону огрызок и уставился в упор. Его глаза словно светились в сумерках завораживающими мотыльками. Леха отметил про себя, что они с Даней одного роста, только тот чуть тоньше, из-за этого и казался младше своих лет.
— Ну, и что делать будем, сосед-болтун? — Даня окинул Зайцева с ног до головы насмешливым взглядом и неторопливо двинулся навстречу, остановившись на расстоянии вытянутой руки.
Леха изо всех сил старался не выдать волнение, которое накрыло его по самую макушку. Ведь слова словами, а чтобы правда сделать что-то подобное с Даней, да еще и в наказание… К тому же Леха до своих двадцати дорос совершенно неопытным в этом плане.
— Так, значит, ты не против? — голос Лехи слегка дрогнул.
— Похоже, чтобы я убегал?
— А если я… — Зайцев хаотично прикидывал в уме, с чего ему начать: от близости Дани соображать становилось все сложнее. — Если сделаю вот так?
Он придвинулся вплотную, чувствуя грудью быстро бьющееся Данино сердце и положил ему руку на шею.
— Хорошее начало, — Даня опустил взгляд на Лехин рот и погладил по плечу.
— А теперь… — Зайцев перестал дышать и нерешительно замер, когда между их лицами осталась пара миллиметров. Он внезапно перешел на шепот. — Ты уверен?
Вместо ответа Даня мягко подхватил губами его губы и медленно поцеловал. Леха приоткрыл рот, впитывая сладкий яблочный сок с шустрого языка и обнял Даню за плечи, потому что голова закружилась так, что земля под ногами угрожающе зашаталась.
Нервная дрожь постепенно отступала, потому что целовался Данька со знанием дела, уверенно и даже с напором. Лехе оставалось только покорно подстраиваться и смущаться, чувствуя стремительно нарастающее в паху возбуждение, которое Даня вскоре заметил и довольно хмыкнул. Взял Лехину руку, приложил раскрытой ладонью к своей ширинке и подмигнул.
— Хочешь, чтобы я… потрогал? — неуверенно пробормотал Леха, на что Даня фыркнул и уткнулся носом ему в плечо, сдерживая смех. Поднял круглые озорные глаза и широко улыбнулся:
— А, так у тебя ни разу еще не было, да?
Леха покраснел и протестующе замотал головой, млея от прикосновения юрких Данькиных пальцев, которые пробирались в его шорты.
— Почему это? Все было. Раза два… или три даже.
— Ты считать не умеешь что ли? Уж два или три каждый в состоянии запомнить.
Даня снова негромко засмеялся, а Леха вспыхнул сильнее и решил, что лучше уж помолчать. Впился губами в Данькин рот и смелее прижал его к себе, под одобрительное мычание.
— Просто делай, как делаешь себе, ничего сложного, — прошептал тот, расстегивая молнию. Затем накрыл Лехину ладонь своей, направил ее в чуть спущенные джинсы и стиснул пальцы так, чтобы они слегка сжали член.
Зайцев осторожно повел вверх, оттягивая нежную кожицу и услышал над самым ухом сбившийся вздох. Он перебрал пальцами, обхватил поудобнее и активно задвигал кистью, но Даня остановил его.
— Так будет слишком быстро… И к тому же, речь шла о другом, — он огляделся, заприметил приоткрытую дверь бани, намотал на кулак тесемки на Лехиных шортах и повел за собой.
Внутри пахло листьями дубового веника и цветочным мылом вперемешку с земляничным шампунем. Захлопнув дверь, Леха нашарил на обшарпанной стене предбанника выключатель и ткнул в него, включая тусклую лампочку. Даня потянул Леху мимо парилки, в самую большую комнату. Подтолкнул к полке, и Леха с размаху сел на нее, задев локтем ковш, который упал и громко заскакал по полу. Даня встал перед Лехой, наклонился и решительно стянул с него шорты.
— Что ты… — Зайцев попытался машинально прикрыться, но Даня отвел его руки.
— Так как у тебя первый раз, хочу чтобы ты немного расслабился, — Даня провел большим пальцем по его бодро стоявшему стволу, растер каплю выступившей на верхушке смазки, подмигнул и нагнулся.
Леха только охнул и выгнул спину, когда горячий Данькин язык широко заскользил по набухшей головке. Вцепился пальцами в волосы и часто задышал, неотрывно глядя на лукавое лицо.
Рот у Дани оказался невыносимо горячим и податливым. Блестящий от слюны член плавно входил почти до основания, проезжаясь изнутри по втянутым до упора щекам. Губы послушно размыкались, позволяя двигаться глубже, пока Леха, забывшись, не толкнулся слишком резко. Даня закашлялся и отстранился.
— Пожалуй, пора перейти к продолжению. Не зря же я тратил время на подготовку, правда?
Разморенный и мелко дрожащий от возбуждения Леха не сразу понял, что тот имеет в виду, но, когда Даня одним махом стянул остатки одежды и сел рядом, широко разведя колени, быстро пришел в себя. Перекатился, навис над ним, упираясь ладонями в деревянную лавку, влепился в губы нетерпеливым поцелуем и уложил на спину. Даня обхватил его ногами, и Леха уперся твердым членом точно между округлых половинок. Потерся о сжатый вход и слегка надавил, пристраиваясь.
— Подожди, сейчас… — Даня потянулся к валяющейся рядом одежде.
Порывшись в кармане джинсов, он достал маленький тюбик, щелкнул крышкой, выдавил на ладонь и обхватил прохладными пальцами Лехин член. Аккуратно провел несколько раз, тщательно смазывая, и Зайцев крепко закусил губу, чтобы позорно не спустить еще до начала. Надавил Даньке на плечи, заставляя откинуться назад, подхватил под спину и притянул к себе.
Даня вцепился в него, сквозь зубы втянул воздух и лихо выругался, когда Леха вставил сразу почти под корень.
— Черт… помедленнее… эмм… — Даня вдруг замер и уставился шальными глазами, краснея от едва сдерживаемого смеха. — А как тебя зовут-то?
— Алексей, — официально брякнул Леха и мысленно шлепнул себя по лбу. Хорошо, хоть руку для знакомства не протянул.
— Очень приятно, — зашелся хохотом Даня, и Зайцев тоже весело фыркнул, отбрасывая последнее неловкое напряжение.
Леха прижал Даньку к себе и задвигался неторопливо, но ритмично, подстраиваясь под протяжные выдохи. Дыхание Дани становилось все чаще и громче, пока не перешло в отчетливые безостановочные стоны. Леха уже давно был на грани и сдерживался изо всех сил, зажмуриваясь до ярких кругов под веками.
Даня елозил взмокшей поясницей по лавке, натирая кожу до розоватых ссадин, которые придется тщательно скрывать следующие несколько дней, но запротестовал, когда Леха предложил перевернуться.
— Так хочу, лицом к лицу, — едва слышно прошептал он и захватил губы Зайцева жарким поцелуем.
Леху подхлестнуло одуряюще приятной волной, которая растеклась по телу, обволакивая каждый нерв. Он размашисто толкнулся еще несколько раз с удвоенной силой, и Даня мелко задрожал, сжимаясь и стискивая в удушающих объятиях, а затем обмяк у него на руках, уронив голову на плечо. Леха навалился сверху и почти отключился на несколько секунд, с громким стоном кончая внутрь разгоряченного тела.
Скатившись с сыто потягивающегося Даньки, Леха повернулся к нему боком и спросил с усмешкой:
— Ну что, будешь еще у меня яблоки воровать?
— А ты как думаешь? — Даня сел и подмигнул. — Хотя знаешь, лучше уж ты теперь ко мне заглядывай. Попозже так, в сумерках. Там у забора под старой грушей беседка маленькая стоит, со стороны дома в ней ничего не видно. У нас все рано спать ложатся, никто по двору шастать не будет. Так что считай, я тебе первое свидание назначил. Цветов можешь не приносить.
Смачно чмокнув в щеку, Данька впрыгнул в джинсы, натянул майку и выскользнул из бани. Леха проводил его взглядом через маленькое пыльное окошко и покачал головой, проворчав «и откуда такой взялся на мою голову», но не сдержал счастливой улыбки.
Вечером, тщательно прихорошившись, Леха осторожно отодвинул доску в заборе и заглянул в соседний двор. Беседка и правда находилась в очень удачном расположении от дома, на случай, если нужно уединиться.
Пригнувшись за разросшимися кустами малины, Леха пробрался к беседке и нырнул внутрь, тут же врезавшись в темноте в Даню, который по привычке просто перемахнул через низкое ограждение и сразу приземлился на скамью.
— Я тут лимонад захватил. Сам делал, люблю готовить и все такое. Хочешь? — Даня протянул ему бутылку.
— Конечно.
Леха отпил немного, слушая болтовню Даньки о том, как тот всегда хотел жить в поселке, и вот совсем недавно родители все же решились переехать в этот дом.
— Это вот то, что мне нужно. Грядки там, огород. Никакой лишней суеты. Это у меня от бабушки, та тоже в городе жить не захотела. Я как приезжал к ней, так весь день во дворе и торчал, а вечерами с книжками заваливался…
Леха все смотрел и смотрел на него, думая, что с соседом ему невероятно повезло. Такое рыжее и взбалмошное чудо, которое любит сельскую жизнь, еще и поискать надо. Он обнял Даньку за плечи и прижал к груди.
Они целовались и болтали до первых звезд, а затем, условившись встретиться вечером уже у Лехи дома, нещадно зевая, разбрелись по домам.