— эй, ора!
девушка обернулась, на секунду оторвавшись от шнуровки обмундирования. звонкая пощёчина вспыхнула на лице светлым пятном. вопросительный возглас застрял в горле, застыв горячими слезами и испугом в глазах.
несколько прерывистых вздохов шумом урагана отложились в ушах девушки. напряжённый загнанный взгляд в глаза тифлинга, чтобы понять: за что? хотелось увидеть причину, хоть какую-то эмоцию.. а не душащую пустоту.
— да за что?! что я опять то не так сделала, скотина? я ведь даже не-
— сколько раз тебе нужно повторить, чтобы ты наконец выучила, м, калиста? — виран смотрел с высока с холодным спокойствием и раздражением. ни сочувствия, ни вины во взгляде. он смотрел на девчонку ещё несколько долгих секунд, потом развернулся и отошёл к стойке с оружием.
о методах воспитания вирана ору предупреждали. зачем какой-то актёрке нужно лезть в ряды воинов никто не понял, но, раз уж решила, пусть не плачет о том, как это тяжело.
а вокруг только тифлинги. сплошь и рядом эти красные, чёрные и фиолетовые рогатые рожи. здесь нет ничего настоящего: ни имён, ни лиц, ни поддержки, ни дружбы. нужно забыть настоящего себя, вырвать с корнем и выбросить чувства и воспоминания. а если ты этого не хочешь... что ж, никого здесь не волнуют твои желания. не можешь принять свою маску — тебя заставят.
впрочем, с этим можно свыкнуться. со всем можно вообще то. если приложить достаточно усилий, посильнее выжечь душу и поглубже затолкать печаль, становится даже проще жить во всей этой круговерти из обмана и ненависти. прирасти, обрасти коркой изнутри и снаружи и забыть наконец. наверное, этого от неё и добивались. если таковы обстоятельства, то нужно приспосабливаться и выживать, а не идти наперекор с гордо поднятой головой. ну, так ора думала, когда заставляла себя забыть хижину ролана, когда запрещала себе думать об их с матерью дворике у самого озера и потаенных кладах под деревом за домом. светлое круглое личико Лели покрылось лёгкой дымкой запретности, залитые солнцем горы и вересковые поля уже почти не всплывали в воспоминаниях болезненным звуком порванной струны. со всем в этой жизни можно свыкнуться. так проще.
— знаешь, я даже удивлён, что ты до сих пор не ушла.
ора нахмурила брови и вопросительно взглянула на парня.
— а почему я должна была уйти? не понимаю, что ты имеешь ввиду..
виран спрыгнул с окна, подошёл к девушке и забрал из её рук инструмент. повертел в руках, зачем-то бряцнул по струнам и положил на полку.
— ну как. я ждал, что тебе все здесь надоест, ты бросишь наконец маяться дурью и сбежишь, — он все ходил по комнате коршуном, даже не глядя на девушку, — не вечность же тебе сидеть под его надзором.
ора сморщила недовольно нос и переложила лиру на стол. туча над головой вирана почти физически ощутимо давила на сатира. она потерла переносицу, вздохнула и нравоучительным тоном сказала:
— если тебе есть что сказать, то говори, я твоих намёков не понимаю. и если бы я могла уйти сейчас, то непременно сделала бы это, не сомневайся.
последние слова она произнесла с нажимом, глядя из-под лобья на вирана. он до сих пор сомневается в её решениях и способностях? а ведь оре уже начало было казаться, что он стал относиться к ней с бóльшим пониманием и уважением. хотя. чего ждать от этого пресмыкающегося — всегда рядом с тилем, сделает все, что ни попросит, выслуживается как только может. змей проклятый.
ора чувствовала, что начинает закипать. виран так и не произнес ни слова, молча стоял у окна, кажется, даже не обращая внимания на её злобное пыхтение. ну и пусть молчит. ну и пусть всегда молчит! пусть, раз черт проглотил его язык и высушил весь его крошечный мозг. она скажет ему, она будет говорить за двоих, пока он не услышит.
— что, так хочется поскорее от меня избавиться, а? конкуренции не терпишь? или считаешь, что я настолько никчемная, что не достойна находиться под одной крышей с его величеством Подхалимом? так танцуй же, ещё полгода или год, и я оставлю тебе золотую перинку под крылышком у старого черта! можешь не переживать, что его внимание--
— да. считаю.
ора чуть не задохнулась от злости. она хотела было продолжить свою тираду, но встретилась взглядом с парнем и слова застыли в воздухе.
— что, не нравится голая правда, калиста? нравится думать, что ты особенная? — в полумраке лицо юноши казалось обезображенным гримасой ненависти и злобы. его клыки опасно блесннули в оскале, тёмных глаз практически не стало видно за нахмуренными бровями.
оре больше не хотелось спорить и пререкаться. виран угрожающе навис над девушкой, грубо схватив за плечо. сейчас разница в росте ощущалась особенно остро, и оре захотелось стать ещё меньше, ещё незаметнее.
— ему не нужны такие безмозглые курицы, как ты. он не станет оставлять кого-то бездраного подле себя просто так, ему нужны таланты! сколько ещё ты хочешь тренироваться, чтобы что-то ему доказать? кого ты хочешь обмануть, себя? ты не добъешься его расположения к себе, можешь уже идти на все четыре стороны подальше отсюда, дура!
он резко замолчал. крик зазвенел между ними, отскочил от испуганных глаз оры и осел тяжёлым грузом на плечах. ладонь, сжимающая сатира, замерла подбитой птицей, внезапно потерявший всю силу хватки.
намёка прозрачней не придумаешь. ора смотрела в нависшее над ней лицо вирана и больше не видела в нем ненависти. там была только боль, сомнения и наверное немножечко злости.
виран наконец отпустил ору, поморщился как от боли, когда она подняла руку. ладонь замерла почти у самой его щеки. ора отчаянно не хотела проявлять перед парнем жалость, почему-то хотелось показать ему, что она помнит его уроки, хотелось, чтобы он понял это и гордился ею. теперь ора уронила ладонь ему на плечо, и она готова была поклясться, что вот секунду назад виран как будто бы качнулся ей на встречу, все ещё глядя через глаза в самую душу.
показалось. она тихо спросила:
— а как же ты?
ора знала, что он ответит. ещё пока говорила, представила это его сморщенное лицо с выражением отчаяния и недовольства,поэтому просто подняла руки в капитулирующем жесте, мол, да поняла я, не нужно, не нужно. поняла уже, что не может, как бы отчаянно этого не хотел. может, не такой уж он и подхалим? все то время, что виран служит у тиля, у него не было возможности высказаться, возразить, запротестовать?
сердце сжалось от мысли, что кто-то смог перерубить его стремления к свободе, растоптать мечты и посадить на короткий поводок. вновь подступающую злость ора сжала в кулаках и спрятала в плече у вирана, порывисто прижавшись к нему.
парень стоял, не шевелясь, глядя куда-то далеко, за морские проливы и горы Эйтигар. прикрыл глаза, услышал весёлый смех, шелест листвы и пение птиц. открыл глаза, увидел кудрявую макушку, вновь прикрыл глаза, засомневался. единственный глоток свободы отпускать как то до отчаяния не хотелось. он представил, как в его руках сидит маленькая звонкая птичка. представил, как он прячет её ото всех, лелеет, держит в красивой просторной клетке. представил, как она бьётся о прутья, как слабеет её голос, как раскинулись её хрупкие сломанные крылышки.
виран распахнул глаза и отшатнулся в сторону. своей судьбы он не пожелает никому, даже самому распоследнему глупцу. разве не поэтому он сейчас здесь?
виран поднял глаза на ору. он приготовился увидеть большие испуганные глаза, которыми она часто смотрела на него, ища поддержки. ожидал увидеть жалость и страх, но...
она стояла, гордая и спокойная, смотрела ему в глаза со смелой улыбкой на губах. ора изменилась в эту минуту, повзрослела на сотни лет и сверкала теперь перед ним силой и уверенностью. она изменилась, она усвоила его уроки. он смотрел на неё и не мог не гордиться.
— давай потренируемся завтра на той площадке у леса? я бы хотела... встретиться с тобой, виран.
он лихо улыбнулся, нисколько не стыдясь своих больших клыков.
— да.. да, разумеется. конечно мы встретимся с тобой, ора.