Друзья Чимина привыкли к тому, что он пропадает каждую субботу на несколько часов, справедливо считая право каждого иметь секреты. И пока это не мешает Чимину хорошо учиться, волноваться не о чем. Они привыкли, что иногда он возвращается обратно молчаливо-печальный с куском яблочного пирога в бумажном пакете, который отдает Тэхёну — лучшему другу и соседу по квартире заодно. Иногда он приходит счастливым, с его губ не сходит яркая улыбка, а глаза светятся мягким светом. Тэхён шутит про тайную любовь и даже не догадывается насколько же он прав.
Они познакомились с Намджуном в самый паршивый день в жизни Чимина, который тот мог себе представить. Теперь, правда, это один из самых счастливых моментов, но в тот субботний вечер после неудачных проб Чимину хотелось то ли удавиться, то ли убить кого-то. Он бежал по улицам, почти не разбирая дороги из-за дождя, застилавшего глаза. Казалось, даже само небо оплакивало его фееричный провал, заливая улицы потоками воды. Легкая джинсовая куртка промокла насквозь, влажная футболка неприятно липла к телу. Окончательно промокнув и потерявшись в переплетении одинаковых мокрых улиц, Чимин решил забежать в кафе и переждать непогоду там. Обычно такие сильные ливни начинаются неожиданно, но заканчиваются быстро. В помещении было многолюдно, не только ему пришла в голову гениальная идея укрыться от непогоды. Чимин заказал себе горячего чая и прислонился к стене, ожидая, когда кто-нибудь освободит место. Тогда-то он его и приметил. Намджун сидел в самом углу за колонной, перед ним стояла высокая кружка, над которой курился пар, левая рука обнимала пузатый бок. Он изредка хмурил брови, покусывал кончик ручки и перечитывал написанное в блокноте в потрепанной черной обложке, тут же чиркая и быстро-быстро карябая новое. Напротив него было свободное место. Чимин до сих пор не знает, что его толкнуло тогда, он оттолкнулся от стены и заторопился к нему.
— Простите, у вас не занято?
Намджун поднял голову и непонимающе посмотрел на него, по отсутствующему взгляду было понятно, что мысли его где-то не здесь. Чимин постучал по спинке стула, глаза напротив приобрели осмысленное выражение, и парень поспешно закивал:
— Да-да, конечно, присаживайтесь!
Чимин поблагодарил, стянул с себя мокрую куртку, и, понимая, что, возможно, нарушает чье-то уединение, как можно осторожнее усаживается на стул, где затихает и смотрит в окно. Ливень, казалось, усилился, превратив все в одно сплошное размытое пятно, изредка перечеркиваемое вспышками фар проезжающих машин. Чимин закусывает губу, греет руки об чашку и прокручивает в голове сегодняшнее выступление. Он готовился к нему полгода. Полгода изнурительных тренировок, диет и сна по четыре часа, чтобы в итоге услышать «извините, вы нам не подходите». Вы, говорит ему одна дама из комиссии, замечательный танцор, у вас великолепная техника, вы потрясающе владеете телом, но… Чимин зажмуривает глаза. Но из-за вашего роста вы потеряетесь в нашей группе. И вот это настолько неожиданно, что нет сил даже возмущаться, или просить о повторном прослушивании. Ему отказали из-за роста. Что это вообще за причина для отказа?! Чимин скрипит зубами и сжимает кулаки, не замечая изучающего взгляда напротив.
— Здесь подают изумительный яблочный пирог, — его запястья касаются прохладными пальцами, Чимин вздрагивает от неожиданности и поворачивает голову.
Намджун смотрит немного настороженно, продолжая двигать к нему тарелку с куском пирога.
— А еще он снимает грусть. Попробуйте.
— Грусть? — Чимин смотрит на блюдо и силится понять, как кусок теста может снять печаль, да и вообще хоть какую-то ни было эмоцию. — Серьезно что ли?
— Не знаю, я грустным его еще не ел, — пожимает плечами Намджун и протягивает вилку, завернутую в салфетку. — Попробуйте и узнаем.
И улыбается.
Чимин смотрит на ямочки на щеках и чувствует, что провал на пробах, ливень и мокрая одежда больше не имеют значения. Он как под гипнозом берет вилку, съедает кусочек и чувствует, как внутри разжимаются тиски обиды и уже не так тоскливо.
— Меня зовут Намджун, — снова улыбается парень, грусть окончательно ретируется.
— Чимин, — отвечает он и, кивнув на пирог, говорит: — Действительно помогает.
— Это же здорово, — негромко хохочет Намджун и идет за новой порцией.
Чимин узнает, что зовут его Ким Намджун, ему двадцать пять лет, работает помощником юриста, а в свободное время сочиняет песни. Иногда ему удается их даже продать. Еще узнает, что Намджун активно копит деньги, чтобы снять студию и плотно заняться продюсированием — это единственное, что по-настоящему его интересует. Они болтают обо всем и ни о чем, не замечая, что ливень давно кончился, а народа в кафе поубавилось. И только когда Чимину на телефон приходит гневно-возмущенное сообщение от Тэхёна, они с удивлением понимают, что просидели тут часа три.
— Мне пора, — суетится Чимин и, морщась, натягивает не до конца просохшую куртку. — А ты часто тут бываешь?
— Как повезет, — Намджун убирает блокнот в сумку и достает кошелек. — У меня есть некий уговор с самим собой. Помощником юриста быть непросто, зарплата не то чтобы большая, а поручений дают много. Времени свободного катастрофически не хватает ни на что. Поэтому каждую свободную минуту я посвящаю сочинительству. Сам понимаешь, тут не до посиделок в кафешках. Так вот, если мне удается написать хорошую песню, то я позволяю себе провести субботний вечер в этом кафе с чашкой чая и куском пирога.
— Почему именно суббота? — недоумевает Чимин.
— Это мой единственный выходной, — Намджун берет сумку и направляется к кассе.
— И как часто такое случается? — Чимин идет следом, уговаривая себя не трусить и попросить номер.
— По-разному, иногда почти каждую субботу, а иногда неделями тут не бываю, — Намджун расплачивается и идет к выходу.
Чимин быстро платит по своему чеку, бежит следом, почти решившись, но Намджун уже с кем-то разговаривает по телефону, машет рукой и уходит совсем в другую сторону. Чимин смотрит ему вслед и досадливо сжимает кулаки.
Две недели пролетают как в тумане. Чимин учится, ест, спит, тренируется, но со стороны больше похож на робота. Друзья понимающе качают головой и не трогают, давая ему время отойти от провала. Но Чимина больше не заботит это. Все его мысли занимает Намджун, и это даже как-то странно. Непривычно. С Чимином вообще такое впервые, он даже пугается, что незнакомый парень настолько сильно его взволновал. К концу третьей недели он взвинчен настолько, что в кафе несется на всех парах, не совсем понимая, что будет делать, если Намджун окажется там. Но его нет. Чимин заказывает два куска пирога, немного подумав, присоединяет к заказу большую кружку лимонно-апельсинового чая (слишком кислого, но Намджуну нравится) и ждет на том же самом месте в углу за колонной. Ждет час, ждет два, Намджун не приходит. Чимин съедает свою порцию, отмечая, что в этот раз пирог грусть не прогоняет, просит завернуть второй кусок с собой и покидает кафе. Наверное, все дело не в том, какой пирог ты ешь, а с кем.
С тех пор у Чимина появляется традиция: каждую субботу он проводит несколько часов в этом кафе, заказав две порции пирога и чашку любимого чая Намджуна. Его ожидания чаще увенчиваются успехом, и тогда вечера пролетают незаметно за уютными разговорами. Он рассказывает о своем увлечении танцами, что вопреки желанию родителей хочет связать свою дальнейшую жизнь с ними. Рассказывает о провале в вечер их знакомства. Намджун просит показать видео с его выступлениями. Чимин смущается, но послушно открывает запись на телефоне. Видео не очень хорошего качества, снято под углом, Намджун смотрит внимательно, покусывая губы.
— Вау! — выдыхает он, едва выступление заканчивается. — Ты крут, парень. У тебя несомненный талант!
Чимин смеется, закрывая лицо ладонями, и скомканно благодарит. Он просит Намджуна дать послушать свои треки. Теперь приходит его черед выслушивать порцию похвалы, и Чимин никогда не думал, что кто-то может быть настолько очаровательным, когда смущается.
***
Торопясь на шестую встречу Чимин понимает, что все еще не обзавелся номером телефона Намджуна. И вроде бы самое время, они знают друг друга достаточно, болтают вполне свободно и без тени неловкости, но все как-то не было подходящего момента: то Чимина выдергивали внезапным звонком, то Намджуна. Иногда банально сковывала трусость или одолевало внезапное смущение, а иногда просто забывал. Он твердо решает попросить его сегодня, но на привычном месте пусто. Чимин делает свой обычный заказ, садится на то же самое место и грустно смотрит в окно, в голове прикидывая цифры. Они знакомы около трех месяцев, но виделись пять раз и это как-то мало. А сколько вообще должно пройти времени, когда уже официально можно попросить номер телефона? Есть ли для этого какие-то рамки? Чимин не знает. Со всеми своими друзьями он знаком так давно, что даже и не вспомнит, как это было у них. А еще он вдруг понимает, что Намджун сам за это время ни разу не предложил обменяться. Может, они еще не перешли ту условную черту, когда можно? Или это знак, что не стоит пытаться? Вдруг эти встречи важны только ему одному. У Чимина от всех этих вопросов такой хаос в голове, что хочется выть в голос. Он доедает чертов пирог и уходит, твердо решив, что пора со всем этим завязывать. Но через неделю ноги сами несут его в кафе, где на привычном месте сидит мягко улыбающийся Намджун с двумя кусками пирога. Он выглядит устало, под глазами залегли тени. Чимин спрашивает о самочувствии, понимая, что его это заботит примерно так же, как когда заболевает Тэхён. Но там-то все понятно, они с пеленок считай вместе, а Намджуна он знает всего ничего и с чего бы, но вот сидит напротив и волнуется, как дурак.
В этот раз они почти не разговаривают. Намджун карябает что-то в своем потрепанном блокноте, хмурясь и нервно кусая ноготь на большом пальце, Чимин же обкусывает губы и взвешивает про себя все варианты, при которых он незаметно подложит свой номер или же узнает чужой. Чужая нервозность передается и ему, поэтому, ничего не придумав путного, он скомканно прощается и практически сбегает, но его окликают.
— Чимин, завтра я тоже буду тут.
— Как? Завтра же не суббота, — Чимин резко разворачивается, едва не снеся стол.
— Завтра рождество, — немного грустно улыбается Намджун и снова утыкается в свой блокнот.
Чимин покидает кафе в очень растрепанных чувствах.
Весь следующий день он бегает взмыленным по торговому центру в поисках того самого подарка. Перебрав кучу шарфов, перчаток, сумок и даже шапок, Чимин в отчаянии заламывает руки: все не то. Скучно, банально, не тех расцветок и не тех фасонов, либо же стоит таких денег, которые он видел только в фильмах. Он рассовывает руки по карманам джинс и покидает торговый центр, понурив голову, практически влетая в лоток с побрякушками, который стоит у входа и который не заметил из-за челки, упавшей на глаза. Чимин спешно извиняется, поднимает с земли упавший товар и застывает на месте. Как-то Намджун обмолвился, что постоянно теряет очки в сумке, а еще слишком часто приходится менять поцарапанные линзы, потому что забывает купить футляр. И вот сейчас Чимин видит перед собой совершенно очаровательный очечник со спящей коалой и это определенно то, что он искал. А еще коала почему-то напоминает Намджуна, и он безоговорочно покупает его. Оставшийся час Чимин тратит на поиски подходящего подарочного пакета.
Намджун сидит на том же самом месте, нервничает, заметно расслабляясь, едва стоило ему улыбнуться. Чимин списывает это на праздничную суматоху и пробирается к их столику.
— С рождеством! — он протягивает пакет двумя руками, неловко присаживаясь.
— И тебя с рождеством, Чимин, — ярко улыбается Намджун и двумя пальцами двигает по столу плоский коричневый сверток, перевязанный не банальным бантиком, а бечевкой.
— Что это? — спрашивает Чимин, бережно снимая веревку.
Он надрывает упаковку, когда слышит: — Я написал для тебя песню.
Чимин застывает на месте и не может поднять глаза от пластикового уголка, торчащего из разрыва, а когда решается с удивлением замечает румянец на чужих щеках.
— Времени у меня было мало, торопился, как мог, — продолжает Намджун, теребя подарок Чимина в руках. — В общем… Я что хочу сказать? Если тебе понравится, то я надеюсь, что ты поставишь под нее танец.
Чимин бережно прижимает не до конца развернутый сверток к груди и неверяще смотрит на Намджуна. Он написал ему песню. Никто никогда не писал ему песен. Никто никогда ему даже не пел.
— Она мне уже нравится, — шепчет Чимин.
— Но ты же еще даже не слушал её, — смеется Намджун.
— А мне и не надо, я знаю. Спасибо, ты даже не представляешь, как много это для меня значит, — Чимин кусает губы, чтобы позорно не разреветься. Его грудь буквально разрывают противоречивые эмоции, что почти трудно дышать.
Намджун качает головой, пряча смущенную улыбку, но видно, что реакция ему нравится. Он достает свой подарок, вертит в руках футляр, умиляется с коалы и тут же убирает туда свои очки.
— Она на меня похожа, тебе не кажется? — Чимин ничего не может с собой поделать и смеется так, что слезы брызгают из глаз.
В этот вечер Чимин узнает, что Намджун почти все праздники проводит в этом кафе, если не удается уехать к родителям. Он не один, у него много знакомых, но нет друзей, с которыми захотелось бы провести это время.
— Но мне ты сказал…
— С тобой захотелось.
Чимин уходит в глубокой задумчивости, все еще продолжая прижимать сверток с диском к груди. Слова Намджуна не выходят из головы, и только дома он понимает, что опять не попросил номер телефона. Чимин чертыхается, неимоверно злясь на себя, и идет в комнату, дрожащими руками вставляя диск в проигрыватель. Невыплаканные слезы жгут глаза, едва заканчиваются первые строчки. Они знакомы два месяца, но по ощущениям — всю жизнь. Намджун верно угадал настроение и характер мелодии, которая абсолютно точно подойдет ему. И этот голос, пробирающий до мурашек, ему совершенно невозможно сопротивляться. Чимин не замечает, как начинает подпевать. В голове сами собой выстраиваются танцевальные связки. Горло душат невысказанные слова и вот сейчас как раз тот самый момент, чтобы позвонить и отблагодарить, сказать все то, что накопилось на душе, но номера нет. Чимин ударяет кулаками по полу, ставит песню на повтор и успокаивает себя, что до субботы всего лишь шесть дней. Они пролетят быстро, оглянуться не успеет.
Но в этот раз долго ждет и уходит ни с чем Намджун.
***
Чимин выходит из здания, где проходило прослушивание, обессиленно садится на тротуар и прячет лицо в ладонях. Ему бы радоваться, скакать, звонить Тэ и радостно кричать в трубку, но силы его покинули, стоило закрыться двери комнаты, где сидела комиссия. Его взяли. Почти два месяца адских тренировок и недосыпа, его почти отчислили из Школы Бизнеса, но его взяли в лучшую танцевальную группу страны и больше ничего не имеет значения. И пусть он не в основном составе, а значит, ему снова предстоит изнурительная работа, чтобы его заметили, но он добился своего — это уже огромная победа. Во многом благодаря Намджуну. Его песня сотворила чудо, Чимин уверен, что не смог бы поставить такой танец, который привел в восторг комиссию, без неё.
Он встает на ноги, отряхивает штаны, поправляет куртку и идет к остановке. Сегодня суббота, 14 февраля, а значит ему пора в кафе. Чимин не уверен, что Намджун там будет. Это же не официальный праздник, но, по правде говоря, грудь скребет другое: а что если у него кто-то есть. Чимин отмахивается от этих мыслей, справедливо рассуждая, что будь у Намджуна кто-то, он не проводил бы праздники и субботние вечера с ним, но… Подлая мыслишка прочно засела внутри черепной коробки и напрочь отказывалась ее покидать. За квартал до кафе Чимин покупает новый блокнот в бежевом переплете и валентинку, тут же на коленках торопливо написав в нее всего одно предложение. Он вкладывает розовое сердце между страниц и спешит к месту встречи.
Намджун там. Он поворачивает голову на звук дверного колокольчика, встречается глазами с взглядом Чимина, улыбается тепло и так по родному, что начинает жечь глаза. Чимин совсем не плакса, но рядом с Намджуном почему-то превращается в желе. Он понимает, что скучал сильнее, чем ему казалось. Знакомая официантка кивает и привычным жестом подает ему заказ — большую кружку наивкуснейшего лимонно-апельсинового чая, его порция яблочного пирога дожидается на столе. Чимин ничего не может с собой поделать: он улыбается как дурак, счастливо щурясь, лавирует между столиками, не сводя взгляда с Намджуна.
— Я уже почти потерял надежду, — говорит он, когда Чимин плюхается на стул напротив.
— Извини, у меня было очень важное прослушивание. Я готовился.
— И как?
— Прошел.
— Я не сомневался, — улыбается ямочками Намджун и откидывается на спинку стула.
— Без тебя я бы не смог, — качает головой Чимин и наклоняется вперед. — Спасибо тебе за твою песню, она невероятная.
— Песня всего лишь полдела, большую часть сделал ты сам и твой талант, Чимин.
Чимин откидывает челку с глаз. Спорить нет ни сил, ни желания. Он дрожащими руками протягивает свой подарок. Если Намджун и удивился, то виду не подал.
— Оу, спасибо, — смеется он, оглаживая корешок большим пальцем. — Мой как раз почти закончился, ты очень вовремя.
— Открой, — тихо просит Чимин, опуская взгляд на столешницу.
Намджун замолкает, внимательно смотрит и раскрывает блокнот — ему на колени планирует сердечко. Он разворачивает, читает его, недоуменно смотрит на Чимина, снова перечитывает и начинает хохотать.
— Эй, ну чего ты?! — фыркает Чимин, дуя губы, но сам едва держится, чтобы не присоединиться.
— Я думал, что ты попросишь меня стать твоим Валентином или что-то в этом роде, — Намджун утирает заслезившиеся глаза и снова перечитывает текст. — Дай мне уже, наконец, свой номер телефона, я задолбался просиживать тут штаны в ожидании. Это самое романтичное, что я когда-либо получал на 14 февраля.
— А еще я хотел пригласить тебя к себе в гости. Тэхён, это мой друг, — торопится сказать Чимин, словно боясь не успеть или услышать возражение, — устраивает вечеринку. Там будут все мои друзья, и я бы очень хотел тебя с ними познакомить. Они немного странные, но хорошие. Очень хорошие.
— И в качестве кого ты меня представишь? — Намджун прищуривается и смотрит с хитринкой в глазах.
— А это мы решим по дороге, — Чимин алеет щеками, но взгляд не отводит.
— Договорились, — улыбается Намджун и поднимается.
Чимин подпрыгивает с места, едва не роняя стул, извиняется перед соседним столиком, торопливо натягивает куртку, достает из кармана кошелек и чувствует, как шею окутывает что-то мягкое.
— А это мой подарок, — тихо произносит Намджун, наматывая мягкий шарф сочного изумрудного цвета. — У нас, конечно, нет типичной зимы, но я не могу спокойно смотреть на твое открытое горло.
— Спасибо, — шепчет Чимин, носом зарываясь в шарф, от которого пахнет парфюмом Намджуна.
Они покидают кафе, Чимин машет рукой, показывая куда идти, и чувствует, как чужие пальцы переплетаются с его, а потом его ладонь оказывается в чужом кармане.
— В следующий раз подарю тебе перчатки, — говорит Намджун и крепче стискивает руку.
«Следующий раз» греет ничуть не хуже чужой ладони, улыбка сама собой растягивает губы, а еще Чимин думает, сильно ли обидится Тэхён, если сегодня он придет без его обожаемого пирога.