По коридору одного из лучших военных госпиталей, как загнанная в клетку тигрица, металась девушка. Она была бледная, как мел, за прошедшие пару часов её лицо осунулось, и под глазами появились синяки.

С лестницы в коридор заскочил мужчина и начал оглядываться в поисках кого-то. Задачу осложняло почти отсутствие освещения – был поздний вечер, в больнице был только дежурный персонал. Противоположный конец одного из коридоров освещало несколько ламп. Под их светом он увидел хрупкую фигурку девушки, мечущуюся от одной стены к другой. Она то садилась на диванчик, который стоял недалеко от неё, то подскакивала с него. Мужчина подбежал к девушке:

– Рита!

Власова дёрнулась, словно её ударили током, и остановилась.

– Гранин? – мужчину испугало то, насколько безжизненным был её голос. Да и сама Маргарита была больше похожа на свой призрак.

– Я. Как она?

– Не знаю, – её голос сорвался на шёпот. – Полтора часа прошло, но ничего не известно. Может, умерла уже…

– Рита…

– Это из-за меня всё! Из-за меня! – Власова была на грани истерики. Гранин никогда не видел её в состоянии даже близком к подобному. Она всегда была собранной и не давала волю эмоциям.  – Это моя пуля попала в неё! Моя сестра умирает там вместо меня! – Маргарита ткнула пальцем в сторону операционной.

– Прекрати немедленно! – Паша взял Риту за плечи и встряхнул. – Не смей так говорить! Не смей даже думать об этом! Она будет жить!

Рита громко всхлипнула и диковато улыбнулась. У неё по щекам текли слёзы.

– Что, за ненаглядную свою переживаешь? Влюбился в сестрёнку?

– Давно уже, – Паша стёр с лица Риты дорожки от слёз. – Только в ту сестрёнку, что стоит передо мной.

Он наклонился к ней и легонько поцеловал в губы. Власова опешила:

– Ты что?

– Что слышала, – улыбнулся Гранин и снова поцеловал её, но теперь уже в лоб.

Паша сидел в полудрёме, когда из операционной вышел доктор. Чтобы не разбудить уснувшую после истерики на его плече Риту, он шёпотом поинтересовался:

– Как она?

– Пуля по касательной задела лёгкое и застряла в ребре. Угрозы жизни нет. Состояние достаточно тяжёлое, но стабильное.

– Спасибо, Валерий Алексеевич.

– Мы сделали, что могли. Остальное только в её и ваших руках, – доктор Никонов пожал плечами и пожал Гранину руку. – Скажите ещё вот что, Вы не знаете, она когда-нибудь занималась плаванием, лёгкой атлетикой или пением?

– Она хорошо поёт, – севшим голосом ответила Маргарита, поднимая голову. – Кирилл любит слушать её.

Рита, пошатываясь, встала на ноги.

– Почему вы спрашиваете?

– У неё хорошо развитые лёгкие, - пояснил доктор. – Пусть продолжает петь. Это поможет ей быстрее восстановиться. Только без фанатизма.

– А можно мне к ней? – с надеждой спросила Рита.

Никонов с укором посмотрел на девушку и обратился к Паше:

– Молодой человек, отвезите Вашу девушку домой и проследите, чтобы она выспалась.

– Но…

– Никаких но, – категорично сказал Валерий Алексеевич. – Вы нужны своей сестре бодрой и выспавшейся.

– До свидания, доктор, – Паша обнял Риту за талию и, не дав ей сказать ни слова, повёл к выходу.

Рита попробовала возмутиться, но эта попытка была пресечена и она сдалась. Они сидели в машине, когда Гранин неожиданно произнёс:

– А мне понравилось, как это прозвучало.

– Что? – не поняла Власова.

– Когда доктор сказал: “Отвезите Вашу девушку домой”. Мне понравилось, как это прозвучало, – Паша провёл рукой по щеке Риты. – Моя девушка.

– Гранин, а не рано ли ты радуешься? – удивлённо подняла бровь она. – Я ещё своё согласие не давала.

В ФЭС коллеги пытались поддержать Власову. Они подходили к ней в коридоре, буфете, даже в допросной и пытались приободрить. Когда Рите это надоело, она прямым текстом сообщила нескольким излишне сочувствующим о том, что не нуждается в столь явной поддержке. Под горячую руку девушки попала даже Рогозина. После этого к ней никто не подходил. Не рисковали даже шушукаться за спиной.

Допрашивать киллера Риту не пустил Гранин – ему не хотелось, чтобы её отстранили от дела в самом конце.

– Рита, – к девушке подошёл Майский, когда она наблюдала за допросом. – Как она?

Власова хотела в очередной раз возмутиться, но что-то в голосе Майского заставило её ответить спокойно:

– Состояние стабильно тяжёлое, – Рита вздохнула и прикрыла глаза. – Наверное, я вечно буду должна Рогозиной. Она позаботилась, чтобы Регину прооперировали в военном госпитале, в котором когда-то работала.

– Ритуль, ничего ты ей не должна, – Сергей обнял её за плечи. – Я Гальку давно знаю. Она такая. Для своих всех на уши поставит.

– Спасибо, – Власова слабо улыбнулась.

POV Рита.

Снова я здесь. Каждый день прихожу к Регинке. Здороваюсь со всеми – от врачей до санитарок. Меня здесь уже знает весь персонал.

Благодаря Рогозиной Регину определили в комфортную одноместную палату. Удобно иметь полковника на своей стороне. Перед тем, как войти делаю глубокий вдох. Я не могу на неё смотреть. Свою лепту вносит зеркало, которое висит напротив. В нём я вижу себя: живую и невредимую. Борюсь с диким желанием запустить что-нибудь тяжёлое в него.

Она рядом. Здесь. Она жива. Я это знаю. И дело даже не в приборах, которые противным писком сообщают об этом. Я чувствую. Сестрёнка – самое близкое, что у меня есть. Она часть меня. Старшенькая. Умудрилась родиться раньше меня на 7 минут.

Снова не справляюсь с эмоциями. Сквозь слёзы смотрю на бледное похудевшее лицо Регины. Как гром среди ясного неба, раздаётся звонок телефона. Кирилл. Он волнуется за свою тётю не меньше меня и ждёт новостей. Я же стараюсь держать при нём лицо, но он тоже чувствует как мне плохо. Нужно торопиться домой. Да и Никонов уже выпроваживает, недвусмысленно стоя в дверях. Всё-таки он отличный доктор.

Рита уехала домой, не подозревая, что ей на смену придёт другой человек и, как всегда, будет сидеть у постели Регины, пока добродушная медсестра с тихим ворчанием не вытолкает его из палаты поздним вечером.