Бедный Томми

1

Томми вздохнул и опёрся локтями об витрину. Его рабочее место, касса, располагалась удачно напротив входа. В любых магазинах это делается, чтобы сразу увидеть посетителя и определить, что за человек входит благодаря «дару продавца», чтобы понять какой маркетинговый ход на нём использовать.

«Дар продавца» — звучит жалко, как сам для себя думал Томми, и является ничем иным, как вырабатываемым умением быстро проанализировать одежду, лицо, аксессуары и настроение посетителей. Такой навык был и у Иннита, пусть тот и не обычный продавец, а владелец этого скромного магазинчика винила. От этого факта становится тошно. Владелец — гордое слово, в ассоциациях к которому на ум приходят деловые мужчины или дамы в костюмах, с дорогими часами на запястьях, вечно куда-то спешащие и чем-то занятые. А Томми сидел за прилавком и даже не мог воспользоваться своим «даром», потому что, — «о времена, о нравы», — никому нахрен не сдались пластинки, кассеты и диски в эру интернета, стриминговых платформ и пиратов. Магазинчик когда-то был исполнившейся мечтой и гордостью его отца, а теперь, после смерти добродушного старика, стал обузой для младшего Иннита. А ведь Томми едва исполнилось восемнадцать на момент, когда бразды правления перешли ему, и он не имел ни нормального образования, ни знаний о жизни в целом. Зато на нём была ответственность за этот магазинчик и мать-инвалидку.

Томми был бы рад продать помещение, закрыв бизнес, и забыть о виниле как о страшном сне, или просто объявить себя банкротом, к чему правда близок, да только нельзя так поступать с наследием. Юноша начинал оформлять бумаги для этого, но, когда он вернулся домой в тот день, его мама словно почувствовала неладное, достала запылившийся фотоальбом. Он хорошо знаком с содержанием, ведь каждое выцветшее замершее воспоминание ему показывали и рассказывали в детстве и ни раз. В тот день пожилая женщина выбрала лишь особенные фотографии. Одну из них Томми повесил в рамке на стене в магазине. На ней изображён его первый день открытия. Отец и мать Томми улыбающиеся и счастливые обнимались перед зданием. Им только двадцать лет, у них целые жизни впереди, а мужчина в смешной приплюснутой кепке с коротким козырьком исполнил свою первую мечту.

Вторая — сын.

Мама Томми рассказывала эту историю всегда со слезами в уголках глаз. Она и её муж очень мечтали о ребёнке, но зачать его получилось лишь, когда женщине исполнилось сорок с лишним. Беременность протекала непросто и опасно как для ребёнка так и для жизни матери. Магазин виниловых пластинок простоял закрытым весь последний триместр ибо отец семейства хотел уделять всё своё внимание жене, а жили они на накопленные за двадцать лет деньги. Впрочем тогда-то всё и осталось в больницах. Томми родился здоровым малышом, но его маме повезло меньше. Из-за тяжёлых родов она получила инвалидность.

Смотря на фотографию первого дня открытия магазина винила в день, когда начались готовиться бумаги, чтобы его закрыть, Томми понял, что не может этого сделать. От рассказа матери, от слёз в глазах, от улыбающегося лица отца, смотрящего сквозь тридцать восемь лет, в душе что-то зашевелилось.

Фотография висела на стене за кассой, рядом с сокровищем Томми — одной из редчайших пластинок. Её купил и повесил ещё сам открыватель магазина, который иногда снимал винил и включал на проигрывателе. Томми полюбил эту пластинку за воспоминания о лучших днях, когда всё было легко и просто. Когда не нужно было беспокоиться о тяжести жизни, о неумолимо расшатавшихся нервах.

Раньше пластинок было две, но Томми не любит эту историю. Оставшуюся он берёг сильнее жизни.

Магазинчик ныне редко кто-то посещал. Томми проводил целые дни либо за чтением, телефон уже надоел, или за мыслями. Он думал о своей жизни, как нелегко тащить всё на своих плечах. Как сильно иногда хочется всё бросить, и временами о бисквитах. Иннит никому не жаловался, ни матери, ни своим двум единственным друзьям, с которыми он познакомился ещё на школьной скамье, а теперь пересекался редко из-за их колледжа и своей работы. Бывали времена, когда излить кому-нибудь душу всё-таки хотелось. В такие дни юноша особо сильно скучал за отцом, которому он раньше рассказывал всё-всё-всё и получал в ответ, где надо, упрёк, совет или просто смех. Томми очень скучал за чувством, следующим после излития и вытряхивания всего накопившегося из души.

Теперь в постоянной тишине и пыли никому не нужного магазинчика винила Томас Иннит чувствовал себя одиноко. И он думал о жизни, в момент, когда дверной колокольчик зазвенел и привлёк внимание к посетителю.

Лениво Томми повернул голову и его дар продавца автоматически заработал.

Вошедший мужчина представлял собой воплощения образа типичного посетителя винтажных магазинов. Вся одежда была словно собрана с картинок в пинтересте, особенно ярко-жёлтый свитер от которого в помещение как будто стало светлее и заболели глаза. Из-под воротника и подола треугольниками торчала рубашка, а поверх надето пальто. На длинных ногах брюки и, что примитивно, оксфорды. На лице глупые очки в круглой оправе и Томми не верит, что у этого человека правда проблемы со зрением.

Самое не обычное, но гармонично вписывающееся это чехол для гитары за спиной.

Мужчина скользит взглядом прищуренных глаз по помещению, а потом останавливается на Томми и что-то в нём меняется.

Лицо у него красивое, не считая очков, и Томми тут же делает доброжелательное приветливое выражение.

Выражение продавца — бонус к дару продавца.

— Какая сегодня скверная погода, — говорит подошедший к прилавку человек. Томми рассматривает вероятность, что тот просто искал где бы ему укрыться от дождя.

Юноша, пользуясь возможностью, украдкой смотрит как капли дождя скатываются с тёмных волос посетителя на лицо. Пряди красиво шли волной, но было видно, что они слишком отросли. Не считая, воды Томми заметил ещё кое-что.

Волосы были грязными.

В тот день в тишине и пыли никому не нужного магазинчика виниловых пластинок началась трагедия.

В тот день Томми познакомился с Уилбуром. Иннит понял, что это начало чего-то большего, потому что когда он сказал:

«— Голову помой, чудик»

Уилбур в ответ рассмеялся.

2

Появление Уилбура в жизни Томми ознаменовало перелистывание страницы на новый разворот. Ничего толком и не поменялось, но всё стало лучше.

Уилбур оказался незаурядным посетителем винтажных магазинов, не псевдо ценителем винила — он был настоящим. В день, когда мужчина встретился с Томми, ему надоело игнорировать желание коллекционировать пластинки, о чём он грезил ещё с подросткового возраста. Они проговорили целый час, обсуждая разные жанры, исполнителей и подбирая что-то особенное, с чего Сут сможет начать. Эти примерные шестьдесят минут были интереснее, чем последние полтора года в жизни Томми. Юношу абсолютно восхищали эрудированность Уилбура, его подход к выбору и что-то мягкое, что легко улавливалось во взгляде. Они говорили о Боуи, The Beatles, Меркьюри, обсудили теннисные ракетки, футбол и бисквиты. Затронули космос. Уилбур рассказал, что пишет песни и спросил почему Томми решил подрабатывать в магазине винила. Мужчина сконфузился, услышав в ответ «вообще-то, я владелец», а потом усмехнулся:

— Понятно почему ты не побоялся оскорбить клиента за его шикарные волосы.

Томми многозначительно поднял брови.

Иннит быстро обнаружил, что хочет, чтобы Уилбур никогда не уходил, но обнаружил он это только, когда Сут стоял у кассы и расплачивался за три пластинки. Он так и не смог выбрать.

— Заходи ещё, — говорит Томми, но это не звучит как клише фраза продавца.

Звучит как протянутая лавровая ветвь. Уилбур за неё хватается.

— Я приду завтра. У меня всё равно выходной.

Томми с несвойственной для себя надеждой провожает взглядом через окно мужчину с чехлом для гитары за спиной.

Есть что-то метафорическое в том, что Уилбур появился, когда Томми думал о своём одиночестве.

Юноша воспринял это как знак.

3

Томми встречал Уилбура с улыбкой. Чаще всего мужчина приходил после часов обеда. Повелась эта маленькая, но чувственная традиция так: в день, на который и выпал выходной, Уилбур проснулся поздно из-за тяги организма доспать недостающие часы, однако он помнил о своём обещании, потому собрался и пошёл. Часы показывали без пятнадцати два. Мужчина вошёл в помещение и его первым вопросом было «успел пообедать?». Улыбка Томми дрогнула, а сам он отрицательно махнул головой. Тут же было принято решение и началось действие. Уилбур повёл отмахивающегося от смущения Томми в ближайшее кафе. Очереди и места не было, но весь путь до кассы юноша высказывал своё нежелание, а потом тихо признался, что у него нет лишних денег сейчас. Уилбур ему в тон мягко ответил, что это не проблема и тут же громко поздоровался с милой официанткой. Впервые за долгое время Иннит полноценно пообедал, а не перекусил.

Так Уилбур и повадился даже свой перерыв проводить вместе с Томми. Иногда они ходили в кафе, где официантка начала их узнавать, но чаще Сут заранее заказывал два готовых обеда и приносил их в магазинчик. Иннит со временем привык и перестал сопротивляться и отказываться, чтобы за него платили. Как он понял, Уилбур живёт в достатке, так что если он может и хочет бескорыстно кормить его обедами каждый день и в конце перерыва покупать пластинку, то пусть так и делает. Томми очень ценил такой щедрый жест. А кому бы не было приятно? Ему хотелось отплатить чем-то таким же хорошим своему другу, но он не знал чем. Он уже предлагал Уилбуру сделать скидку или для него лично провести акцию две… нет, три по цене одной!, но в ответ получал упрямый отказ. Мужчина аргументировал немного насмешливым «это поддержка малого бизнеса», и обязательно начинал рассуждать на историко-политические темы об отношении властей к частным предприятиям. Томми на это хлопал глазами и ввёлся на трюк, вслушиваясь в речи. Уилбур умел переводить темы красиво.

Уилбур вообще был удивительным для Томми, что юноша даже для самого себя находил чем-то настолько восхитительным, что у него нагревались щёки. Дело было не в щедрости. Томми привлекала заботливая сторона этого человека, его искренность, открытость. Всё это он подчеркнул, когда начал проводить больше времени с мужчиной, за пределами совместных обедов.

По вечерам Томми и Уилбур гуляли по парку. Конец октября, холодный и промозглый, местами грязный и дождливый, стал тёплым и светлым рядом с Сутом в его-то неизменном жёлтом свитере. Томми даже перестал считать его одежду неуместно-странной. Наоборот, они все, и свитер, и оксфорды, и очки, приобрели ассоциации с Уилбуром, что делало их родными и милыми. Случалось, Иннит видел на улице человека в похожей шмотке и разочарованно вздыхал, когда понимал, что это вовсе не нужный ему человек.

Прогулки по парку — приятное окончание дня. Томми нравилось громко смеяться и слышать смех в ответ. Иногда темы становились интимнее. Они медленно разгуливали вдоль аллей, по вымощенным плитками дорожкам, рассматривали пустые деревья и жмурились от света фонарей. Они несмело оголяли друг перед другом души, рассказывали то, чего раньше никому другому не доверяли. Такая откровенность, означающая близость, трогала Томми и была ему приятнее, чем смех. Его душа истосковалась по возможности выговориться и выслушать и теперь охотно заполняла все пробелы.

Уилбур рассказал о своей первой любви, по которой сердце иногда болит до сих пор. Томми рассказал, что ещё никогда не любил очень сильно, умалчивая, что так было раньше.

Уилбур рассказал о своих пагубных привычках. Томми рассказал, что иногда ему хочется опустить руки.

Однажды Сут был непривычно молчалив. Взволнованный юноша пытался узнать, что случилось, но мужчина вместо ответа резко остановился. Носки оксфордов повернулись навстречу обшарпанным кедам Томми. Мягкие руки Уилбура обхватили холодные щёки.

Это был первый настоящий поцелуй Томми и Уилбур забрал его без спроса. Юноша тут же потянул остатки себя на раскрытых ладонях, доверчиво и без лишних слов предлагая забрать это всё.

В тот вечер под голыми кронами деревьев было сказано особенно много трепетных любовных слов. Томми держал музыкальные пальцы Уилбура в своих руках, на что постоянно опускал взгляд и улыбался, пока другой целовал его щёки, брови, виски и шептал самые сладкие обещания.

Томми был самым счастливым человеком в те долгие минуты. Он радовался просто из-за того, что Уилбур позволял держать свои руки.

4

Томми всё ещё горел идеей отплатить Уилбуру за всё добро, что он сделал для него. Желание утвердилось в чёткий план после того, как милостивость Сута распространилась ещё и на мать юноши.

Это была такая история, про которую прежний Томми сказал что-то в духе «с какого клише фильма это взято?». Что-то вроде мелодрамы о бедной девице и принце на белом коне, который спасает её от бренностей жизни. Мило.

Томми в тот день закрыл магазин раньше обычного. Ему не было грустно, он не испытывал чувство потери по потенциальной прибыли. Всё равно Уилбур единственный, кто заходил к нему. Не считая ещё одного коллекционера, который пытался выторгать оставшуюся пластинку со стены. Он приходил только за одним и Томми его терпеть не мог, как и историю связанную с тем же самым человеком в зелёной толстовке. Так что, Иннит ничего не терял направляясь на свидание с Уилбуром.

Свидание подразумевало под собой прогулку по одной очень красивой улице. Дома на ней преимущественно невысокие, два-три этажа, с пышными фасадами, маленькими садами у входных дверей, балки, разные ставки и арки. И всё это под сотнями, а то и тысячами огоньками-звёздами гирлянд. Томми хватило одного короткого рассказа Уилбура, чтобы начать мечтать побывать там. Сут, заметив как загорелись глаза юноши, почувствовал трепет собственного сердца от любви и привязанности к человеку перед ним. Он пообещал, больше самому себе, что Томми увидит красивую улицу самолично в ближайшее время.

Они встретились в обычном, «их» месте, в парке, чтобы прогуляться, по знакомым аллеям, а когда начнёт смеркаться вызвать такси.

Но, к огромному сожалению двоих, плану было не суждено сбыться.

Неожиданно, во время прогулки, телефон Томми зазвонил. Его это искренне удивило, ведь обычно никто с ним не пытался связаться кроме Уилбура. Таббо и Ранбу в это время только возвращались с учёбы и им не до него; мама старалась не беспокоить по пустякам. А больше и некому звонить ему. Томми взволнованно достал телефон. Вызов и впрямь был от мамы, что напрягало только сильнее.

Разговор продлился несколько минут, в течение которых на лице Томми отображалось только плохое. Уилбур старался прислушиваться к диалогу, но динамик слишком тихий, а сам юноша задавал какие-то слишком общие вопросы. Ничего не оставалось кроме того, чтобы просто поддерживающе сжимать руку.

Наконец Томми закончил говорить. Под ожидающий взгляд он начал тереть переносицу.

— Слушай, Уил, сегодня не получится никуда поехать. Мне срочно нужно домой, у мамы высокая температура.

Сут понимающе кивнул и тут же принял решение.

— Я пойду с тобой.

Томми поразила твёрдая готовность в голосе мужчины. Он весь взволновался от мысли, что два важнейших человека в его жизни наконец-то встретятся. В этот раз он не стал настаивать, что Уилбуру не стоит идти с ним, наоборот, он загорелся этой идеей сильнее, чем идеей посетить красивую улицу.

По пути к дому Томми, они зашли в аптеку. Юноша грустно посматривал в своё почти пустое портмоне, пока стояли в прилично длинной очереди. Недавно начался ноябрь и первые числа принесли с собой необходимость платить за счета и налоги. На это уходила почти вся выручка с магазина и пособие матери. От Уилбура не укрылись тяжёлые взгляды Томми, но наперегонки сувать деньги он не собирался. Потому, когда Иннит купил самые дешёвые жаропонижающие, он воспользовался тем, что всё время в очереди стоял позади юноши. Провизорша решила, что он покупатель и спросила, что ему. Уилбур пустил в ход своё очарование и узнал, что начался сезон вирусов и, под недовольный, но поражённый и благодарный взгляд Томми, купил противовирусные и, по совету женщины за кассой, таблетки для профилактики.

Уже на улице Томми спросил короткое и застенчивое зачем. Уилбур на это улыбнулся и сказал, что знает как тот беспокоится за свою маму, и, пускай самому мужчине это чувство было не понять, он сопереживал Томми, о котором его сердце безмерно заботится. А так же он не хочет, чтобы Иннит заразился, да и самому болеть не вариант.

У юноши в глазах застыли слёзы. Заметив это, Уилбур по-доброму рассмеялся и обцеловал всё его лицо.

Дошли они до дома Томми с пакетами из аптеки и продуктового. Уилбур настаивал, что не может явиться на знакомство с тёщей без гостинцев с пустыми руками. Томми и без того находился под аффектом, а это его окончательно добило, хоть он и понимал, что слова про тёщу — это всего-лишь шутка.

Но… В каждой шутке есть доля правды, да? Иннит надеялся, что это так.

В другое время Томми застыдился бы приглашать к себе кого-то из-за старого ремонта и застывшего по всей квартире запаха пыли. Однако сейчас он спешил помочь своей маме, потому без лишних мыслей придержал дверь Уилбуру, а затем вошёл сам. Пожилая женщина застыла в проходе между кухней и коридором. Она шокировано смотрела на Уилбура, увесистый пакет в его руках и на Томми. Юноша, поняв, что его мать мало того, что нарушила постельный режим, так ещё и балансировала на грани потерянного сознания, тут же подскочил к ней и подхватил под локоть.

На глазах женщины совсем не трогательно выступили слёзы

— Том… Том, ты ведь не продал вторую? Нет же?

— Мам, не продавал я ничего, не бойся. Ты чего не в кровати?

— Откуда столько еды тогда? Ты правда не продавал?

— Да не продавал, не продавал. Это Уилбур купил.

В этот момент взгляд женщины из-под пухлых век окончательно остановился на постороннем человеке. Она внимательно осмотрела Уилбура.

— Это твой друг?

— Это мой молодой человек.

Женщина неожиданно улыбнулась своим мыслям.

— Он напоминает твоего отца в молодости.

Как такового знакомства мамы Томми и Уилбура в тот вечер не состоялось. Женщина приняла лекарство, а затем уснула, а Сут немного посидел с возлюбленным и отправился домой. Ему, конечно, хотелось узнать побольше о жизни этих людей, рассмотреть их жилище, но он видел на лице Томми перманентное желание пойти проверить родительницу. Потому он решил не мешать.

На следующее утро Томми написал мужчине, что сегодня не выйдет на работу и тот тут же принял решение взять отгул. Пожилой женщине как раз стало лучше и она была в состоянии взять с Уилбура обещание заботиться о её сыне. Он ей сердечно поклялся, а когда предмет клятвы вернулся на кухню, сделал вид, что ничего не было.

Томми смотрел с какой улыбкой мама рассказывала Уилбуру о своём муже и вид того, как двое его самых близких людей подружились, вызвал сердечный трепет.

Наконец-то он придумал чем можно отплатить возлюбленному за всё сделанное добро.

Томми отдаст Уилбуру самое ценное, а не только себя. Не было ничего удивительного.

5

Не было ничего удивительно в том, что Уилбур пригласил Томми провести вечер у него, отпраздновать покупку нового магнитофона под сопровождение довольно обширной коллекции пластинок. Иннит уже ни раз бывал в квартире у старшего и знал её почти как свой магазинчик. Он даже чувствовал уют среди серых стен. Пускай цвет ему и не нравился.

Войдя впервые в квартиру, Томми не удержался от комментария. Ему всегда рядом с Уилбуром тяжело сдерживать потоки слов. «Тут слишком много серого, аж грустно становится». Сут ответил просто: «ну, я давно планировал наклеить обои, так что можешь помочь с выбором». Фраза прозвучала без сарказма или злобы на комментарий. Она прозвучала как план на будущее.

Всю квартиру можно охарактеризовать как серую, пустую, а точнее просторную; в ней всегда появлялись мысли, что тут никто не живёт, а если и живёт, то это очень одинокий человек. Очень уж не хватало мелочей, которые создали бы домашнюю атмосферу, рассказали о характере обывателя. Даже специально купленный стеллаж для пластинок выглядел заурядно и блекло в общей серости. Может, так казалось только Томми, который привык к обжитой за почти четыре десятка лет квартире. Уилбур пожимал плечами и о своём «доме» говорил «я тут редко появляюсь».

Впрочем, это были лишь первые впечатления. Уилбур принял во внимание, что квартире не хватает мелочей и со временем начали появляться декоративные подушки, маленькие статуэтки, полки с небольшим количеством книг и фотографиями в рамках с группам людей; на стенах начали висеть картины Винсента Ван Гога и Клода Моне, которые удивительно хорошо сочетались между собой. Особое место, в углу чайного столика, занял магнитофон.

Томми почувствовал уют в квартире вовсе не из-за декора. Ему было хорошо из-за того как нежно Уилбур держал его талию в своих руках, пока они стояли в середине комнаты и покачивались в такт спокойным песням пластинок, кружащихся под иглой.

Томми чувствовал уют в квартире вовсе не из-за декора.

Иногда атмосфера зависит не от маленьких деталей, а от одного человека.

Томми понял это, когда прижимался щекой к тёплому плечу Уилбура. Он как никогда сильно почувствовал любовь к этому человеку, обожание всем своим существом. Он благодарен Уилбуру за всё хорошее когда-либо случившееся с ним, за каждый трогательный поцелуй, за каждый томный вздох и трепет сердца. Томми хотелось отдать ему свою жизнь. Отдать в благодарность за то, что Уилбур стал его опорой. И Томми без зазрения совести переложил своё сердце в чужие ладони.

В качестве физического доказательства он достал из принесённой с собой сумки пластинку. Ту самую, последнюю из коллекции своего отца. Томми настойчиво впихнул её в руки своему возлюбленному, зная, что это единственный способ доходчиво описать всё, что он испытывал.

Уилбур имел представление о значимости пластинки для самого юноши, а не для других коллекционеров. Его добропорядочность настаивала, что такую духовно важную вещь нельзя оставлять себе, но настала его очередь быть тем, кто не может отказаться от подарка.

У Томми был дар определять по одежде, лицу, аксессуарам и настроению посетителя, что стоит посоветовать приобрести в его магазине. Иногда он угадывал не только любимый жанр посетителя, но и исполнителя.

Но предугадать, что их история, вышедшая за пределы тихого и пыльного магазина винила, — это не какая-то мелодрама со счастливым концом, а самая настоящая трагедия, он не сумел.

6

Уилбур показал Томми самую неожиданную сторону себя. И совершенно забыл о другой. Иннит знал о нём только на далёких словах, в которые не верил.

Увы, но Уилбур, не дополучивший родительской любви в детстве, был почти не в состоянии давать её в ответ кому-либо и верить в это уже в осознанном возрасте. В первую очередь от этого страдал сам мужчина, но для Томми он хотел искренне сильно постараться исправиться.

Но любил ли Уилбур Томми? Он много думал об этом.

Думал по утрам, пока чистил зубы и смотрел в зеркало; когда ехал на работу и возвращался с неё; когда целовал Томми при встречи и обнимал на прощание. Уилбур всё время думал любит ли он Томми и, возможно это что-то то значит.

Он видел любовь многих дам и мужчин. Уилбур, в кругу, в который Томми не входил, слыл тем ещё любвеобильным ловеласом некоторое время назад. Всё было от и для желания полюбить кого-то искреннего, бескорыстного, хорошего.

В Томми Уилбур нашёл успокоение, которое долго искал.

Но любил ли он его?

С Томми было хорошо. Он делал жизнь Уилбура хорошей. Но не влиял на ту часть, о которой и не знал.

Сут перестал считаться ловеласом, но он оставался знатным разгильдяем, пьющим и охотным до азартных игр. Уилбур не скрывал это, просто не показывал и в лишний раз не упоминал. Это было просто, ведь юноша сам помогал ему. Словно он не хотел верить, что в его возлюбленном есть сторона, к которой он не привык.

Но был кое-кто с кем связано резкое исчезновение Уилбура из жизни Томми. Кое-кто, кто знал только «плохую» сторону, Сута.

Для Томми Уилбур пропал действительно быстро и неожиданно. Он проснулся с уже доставленным сообщением «доброе утро» и это, пожалуй, было последнее присутствие мужчины в его жизни.

Впервые за долгое время обеденная традиция нарушилась и Томми просидел целый час в одиночестве и затхлости магазина, вглядываясь в людей с улицы.

Вечером Уилбур не ответил ни на одно сообщение, ни на один звонок. Томми провёл несколько дней в мучительном ожидании хоть какой-то весточки, он дошёл до того, что начало тошнить от самого себя. Он знал. что привык к Уилбуру за долгое время, в конце концов не просто же так он отдал ему себя и пластинку, но плакать безутешно из-за его исчезновения? Томми противно от себя. ему хотелось полностью отдаться тоске, раствориться в ней, позволить накрыть себя с головой. Но он находил в себе силы выходить на работу, где только и делал что смотрел в одну точку или тихо ходил между стеллажами.

Так прошла неделя. Томми подумывал опуститься настолько, чтобы пойти к Уилбуру под двери.

И вот тогда раздался такой долгожданный звоночек, оповещающий о посетителе. Весточка

Вот только на входе стоял не Уилбур, которого Томми так жаждал видеть.

Это был человек в зелёной толстовке и маской на лице. Дрим. Его взгляд тут же скользнул по стене, туда, где раньше висела пластинка.

— О, Томми, ты продал её и не мне? — спросил Дрим с какой-то смесью удивления и злой насмешки.

— Не продал, а подарил. И если ты не собираешься ничего покупать, то иди поплачь в другое место.

— А я-то думал мы друзья, Томми, — чтобы замаскировать злость, Дрим подделал скуку. — Ты подарил её Уилбуру в качестве свадебного подарка?

Тут-то Томми искренне растерялся, глупо смотря на нарисованную улыбку, которая будто издевалась над ним всей своей и дугой. Собрав волю в кулак, предчувствуя заранее что-то плохое, он спросил:

— Ты о чём?

Дрим уже понял, что нащупал больное место. Остаётся только нажать посильнее. Если ему не заполучить пластинку, он возьмёт своё эмоциями.

— Как это о чём? Ты разве не знал, что у Уилбура вчера была свадьба? Я, правда, когда видел тебя и его в парке, думал, что между вами что-то есть. Ты ведь таким счастливым выглядел, даже при отце твоём такого не было, а тут вон оно как. Дороговатый ты ему, конечно, подарок сделал, хотя жених его не последний человек в городе и, вроде как, взял на себя все расходы за свадьбу. Он, кстати, так хорош собой. Уилбур знакомил тебя с Квакити? Или хотя бы говорил о каком-нибудь владельце крупного казино? На сколько мне помниться, у Уилбура там огромный долг был.

Томми не хотел верить ни единому слову Дрима. Он знал какой это коварный человек.

— Ты лжёшь. — Губы его похолодели и задрожали. Даже не было сил кричать.

— Я могу доказать, — смело заявил Дрим. Это был туз в его рукаве. — Мне птичка нашептала, ну знаешь, связи по настоящему деловых людей, что у Уилбура и его новоиспечённого мужа свидание в восемь на улице N. Хочешь я заеду за тобой и отвезу посмотреть на их трапезу? Скажем, окажу маленькую услугу своему другу. Друзья ведь должны выручать друзей, не так ли?

Дрим засмеялся.

Томми возненавидел себя за то, что он согласился. Он не мог поверить, что Уил, его Уил, мог так поступить с ним. После всех их прогулок по парку, после знакомства с мамой, после вручения пластинки… Нет. Томми не верил. Уилбур слишком хороший для этого. Пусть лучше он согласиться поехать куда-то с Дримом и тот сделает с ним что-то, пусть даже убьёт, но Томми всё равно будет верить.

7

Улица N, к сожалению Томми, представляла собой сказку, которую когда-то описывал ему Уилбур.

Низкие красивые дома. пустующие в это время клумбы, вымощенные дорожки, а самое главное — над головами горели гирлянды-звёзды. Сердце неприятно кольнула мысль, что показать обещал Уилбур, а показал Дрим. Дрим, который наговаривал на его возлюбленного, а в прошлом заставил его самого продать ценную пластинку по стоимости едва равной половине реальной суммы. За это Иннит и ненавидел человека в зелённой толстовке.

Юноше ещё и неспокойно сделалось от того, что Дрим привёз его именно на эту улицу. Ту самую, которой Уилбур посвящал восторженные отзывы.

Остановив машину, Дрим повёл его по широкой улице, мимо девушек в больших шарфах и мужчин без шапок, мимо лавочек и жёлтых газонов, местами припарошенных снегом. Наконец они остановились возле входа в ресторан, точнее у больших, панорамных окон. Томми начал вглядываться в посетителей, всё-таки он спец в том, чтобы выискивать Уилбура в толпе. Дрим что-то «бубнел», но юноша его не слушал.

— Это ресторан моего знакомого. Ты его не знаешь, но у него самые лучшие кексы во всём городе.

Девушки в платьях до середины бёдер, чьи ноги блестели из-за прозрачных колготок, плотно облегающих на щиколотках и коленях.

— Уилбур зарезервировал столик где-то месяц назад, а потом перенёс дату. Мы, его друзья, все были удивлены ведь думали, что его разгульная жизнь закончена, а для себя я связывал это с тобой.

Мужчины в смокингах поверх белых рубашек с острыми воротниками. Интересно, у Уилбура есть хоть один пиджак или смокинг? Томми показалось таким глупым, что он не знал такую мелочь, он растерялся от этого на мгновение, но продолжал искать среди посетителей жёлтые свитера.

— А потом мы узнали про Квакити. Накануне, буквально за день или за два.

Наконец Томми нашёл Уилбура. Глаза его в это мгновение опустели и он повернулся к Дриму.

— Можешь отвести меня в парк? По старой дружбе.

Дрим улыбнулся за маской нахально и злобно.

— Только если ты, \по старой дружбе\, отдашь мне кое-что. На память.

— Что?

— Фотография. Ты знаешь какая.

— Зачем она тебе? — вяло спросил Томми, чувствуя, что у него даже нет сил на возмущения. Он слишком разбит.

Дрим пожал плечами.

— Может я тоже скучаю по твоему отцу?

Томми не верил в это. Или ему было всё равно.

— Ладно.

— Замечательно.

Уилбур сидел полубоком к окну, но из-за увлечённой беседы со своим мужем он не заметил, что кто-то посмотрел на него в последний раз. Возможно он почувствовал это благодаря мурашкам на коже, но значения не придал.

8

На душе Томми скреблись кошки. Ему было больно видеть парк, в котором он провёл так много счастливых прогулок с Уилбуром. Воспоминания разом нахлынули на него, когда начал углубляться вдоль аллей, направляясь в особое место.

— Бедный Томми, — сам себе хохотнул Дрим и, небрежно кинув фотографию в бардачок, завёл машину.

Юноша шёл всё дальше и дальше. Игнорируя прочие мысли, он задавал себе один и тот же вопрос.

А любил ли его Уилбур? Любил ли?

Томми не заметил как дошёл. Он очень хорошо запомнил именно это место.

Ведь впервые Уилбур поцеловал его тут.

Горькие слёзы крупно полились из глаз Томми. Он вспомнил каким счастливым и любимым ощущал себя в тот день, впрочем как и в любой другой, когда Уилбур просто был рядом. Он думал, что мужчина разделяет это чувство, а оказалось, что это всё лишь фикция и не больше.

Резко слёзы горечи превратились в слёзы ненависти. О, как Томми вообще мог повестись на этого чудика?! на все сладкие речи… на все обещания…

Как Томми позволил кому-то обвести себя вокруг пальца? Как он допустил, что Уилбур стал для него всем?

Было ли дело в Томми? Такой наивный дурак, а ещё и пластинку отдал…

Как смотреть своей матери в глаза после этого? Ему не было совестно, когда он ещё думал, что Уилбур хороший человек, а теперь, когда иллюзия, мираж. растворилась, он осознал, что наделал.

Томми ведь даже не сможет снова зайти в магазин! Не после того как сорвал фотографию со стены. Его отец и мать на фоне магазина, в его первый день работы, они, и другие причастные к открытию, возненавидели бы, узнай, что он растерял обе пластинки. Так они ещё и попали в руки к плохим людям. Как и фотография. Томми даже показалось, когда он вспоминал как срывал её со стены, что отец поджал губы в отвращении.

Это было невозможно терпеть.

Томми не знал любил ли его Уилбур, но знал, что сам ненавидит его так же сильно как и себя.

И может именно эта ненависть направила его в ту часть парка, которая упиралась в высокую каменную набережную. Водяная гладь ещё не застыла льдом и в редких местах шла волнами.

Широкая река отражала в себе небо и, секунды своего падения, Томми казалось, что он взлетает.

Всего секунды.

А потом холодная вода подхватывает его и Томми позволяет утащить себя на дно.