Легенды о рождении метаморфов

Эдвард перелистнул страницу огромной древней рукописи и помассировал уставшие глаза пальцами. Он уже не одну неделю штудировал книги в архивах и библиотеках, чтобы узнать побольше о своём виде. Ведь сам он знал очень мало: родители почти ничего не успели ему рассказать — они погибли, когда ему было всего четыре года. Практически всё он узнавал на собственном опыте: что-то «открывал» действительно самостоятельно, а что-то с помощью других, и то в формате экспериментов. Всё же его народ отличался скрытностью и недоверием к тем, кто от них отличался. А может и не только к ним. Однако и в местах скопления различных рукописей информации было чертовски мало, а какая-то и вовсе противоречила другой и вообще реальности — метаморф судил по себе и родителям, воспоминания о которых сохранились в его памяти. Единственным, что совпадало всегда, так это то, что метаморфы могут менять внешний облик, перенимать характеристики психики, копировать других, создавая практически идеальных двойников, а ещё, что они немногочисленны и крайне скрытны. Но всё это было не новым для Эдварда.

Мужчина вздохнул и наклонил голову вперёд, упираясь лбом в ладони и сжимая длинными пальцами густые курчавые волосы цвета африканского заката. В этом заброшенном архиве ничего не было. И не помогло даже многообразие названий его вида.

— Эд, я нашёл интересную вырезку из статьи. Посмотри, — сказал молодой человек, выглянувший из-за одного из стеллажей с книгами. Он протянул метаморфу листок из газеты и пристроился рядом на заранее протёртую от пыли длинную скамью.

«Раздвоение личности привело к появлению второго человека.» — Гласил заголовок статьи.

— И что это значит?

— Ты текст посмотри. Пока это самое близкое из того, что удалось тут найти.

Эд пробежался взглядом по строчкам на пожелтевшей от времени бумаге и нахмурился.

— Хочешь сказать, что мы появились в результате неудавшегося лечения раздвоения личности?

— Об этом вся статья. Вот, тут продолжение, но кажется, это всё равно лишь часть.

«В настоящее время к нам всё чаще обращаются родственники индивидуумов, обладающих множественными личностями, поведение и привычки которых существенно отличаются от основной личности, к которой привыкли близкие люди этих индивидуумов. Данная особенность приобрела название — расстройство множественной личности. Для решения этой проблемы была разработана методика, исключающая необходимость уничтожения дополнительных личностей и направленная на их разделение. Чтобы достичь этой цели, необходимо было окончательно сформировать вторую и последующие (при необходимости) личности, предоставив им собственное физическое воплощение.

В результате масштабной работы нам удалось выделить ген из организма оборотней, позволяющий им изменять свою внешность, и успешно передать его нашим испытуемым.

После того, как испытуемые освоили способность изменять свою внешность, было принято решение о начале второй фазы лечения. Она заключалась в связывании побочных личностей с новым внешним обликом. Когда этот этап успешно завершился, наши испытуемые могли изменять свою внешность таким образом, чтобы та соответствовала активной личности.

Завершающим этапом было освоение процесса разделения личностей. Мы тщательно изучили теоретическую основу и приступили к практической реализации.»

— Ты думаешь, что это похоже на правду? — Прочитав большую часть крохотной статьи, спросил Эдвард и поднял взгляд на собеседника

— Не думаю, но пока это всё, что есть.

— Слишком уж всё складно у них. Всё ради помощи…

Эд покачал головой и снова опустил взгляд на текст газеты, дочитывая нечто в роде послесловия после основного блока статьи.

«Проведение этих экспериментов было признано неэтичным, поэтому они были немедленно прекращены. Продолжение исследований не планируется. Все связанные с ним работы уничтожены, врачей, связанных с жестокими экспериментами, ожидает пожизненное заключение. Пострадавшие от их рук люди были помещены в специализированные учреждения с целью оказания им помощи и реабилитации.»

— Даже если такое и было на самом деле… Ну, если это не чья-то фантазия и не вырезка из книги с научной фантастикой, то это никак не объясняет появление моего вида. Судя по всему, после окончания эксперимента всё должно было закончиться.

— Ну, разве что кто-то из этих людей потом не оставил потомство…

Эдвард задумался, прикусив губу.

— Не знаю, но мне кажется, что тут вымысла больше, чем правды. По крайней мере в части мотивов. Я скорее поверю в такое развитие событий:

«Людей с данным расстройством личности их родственники боялись, ведь человек ведёт себя странно, он может быть опасен для окружающих и для себя, когда, например, в нём просыпается самая агрессивная из личностей. И из-за этого родственники пытались избавиться от них, запереть в клиниках для душевнобольных. Но врачи там редко в ту пору именно лечили людей, они скорее калечили пациентов, ведь многие методы были негуманными. Тем более это заболевание не было изучено и нигде не было его детального описания. Исследования проводили на этих людях. Изучали их и то, к чему может привести эта их особенность. И однажды решили проверить, а что если такое заболевание будет у оборотня. На что он станет способен?

Но поймать оборотня не так уж и просто. А шанс поймать с нужными отклонениями в психики и того ниже. Да и нет никакой гарантии, что данное расстройство может быть у представителей этого вида. Поэтому учёным было проще создать своего оборотня из имеющихся у них подопытных с нужным заболеванием.

Опыт один-другой, и вот у них в руках человек с расщеплением личности, обладающий способностью менять свой облик. Только вот возникли непредвиденные обстоятельства: это стало травмирующим опытом для больного, и его личность раскололась вновь, а за ней появился и новый облик, соответствующий характеру личности. Таким образом получилось так, что когда появляется новая личность, то появляется новая внешность. И это был неконтролируемый процесс.

Но остановило ли это учёных? Конечно, нет. Разумеется, это не тот результат, который они ожидали, но это нечто ещё более интересное. Какое максимальное количество личностей может быть у одного человека? Можно ли управлять этими изменениями? Накапливается ли где-то опыт отдельно взятой личности? А передастся ли способность потомству? И так далее.

И опыты продолжались.

Ген оказался устойчивым. И это позволило выделить таких людей в отдельный вид — многоликих. Однако дальнейшие опыты в области скрещивания видов показал, что ген, делающий из существ многоликих, является рецессивным. То есть внутри одного вида ген и способности передавались потомству, но при смешивании крови с другими видами, гены многоликих приспосабливались, и существо теряло свою основную способность. Именно поэтому преимущественное большинство многоликих — чистокровные, и известно лишь о нескольких случаях, в которых у многоликого один из родителей был иного вида.»

Закончив свою тираду, Эдвард вздохнул и замолчал. Молчал и его собеседник, переваривая полученную информацию.

— Но как объяснить, что сначала появляется возможность менять внешность, а потом «надевать» другую личность? И можно ли считать, что у меня ДРИ? Или у меня просто предрасположенность к нему? Очень много вопросов появляется. На них у меня нет ответа…

— С твоего позволения я начну со второго вопроса. Если отбросить историю с Диланом, то такого у тебя нет. — Молодой человек улыбнулся, а Эдвард закатил глаза, но отрицать ничего не стал, ведь личность Дилана действительно была на грани того, чтобы стать самостоятельной. — Ты сам позволил ему завладеть собой и стать главной личностью. Отчасти это можно считать своеобразным расколом личности: Эдвард неудобен, а вот Дилан — идеален для маскировки и службы. Это нас приводит к тому, что предрасположенность к потере идентичности у вашего вида вполне возможна, как и сама потеря идентичности, но лишь при частом использовании чужой личины. Вряд ли только ты с этим столкнулся. Но ты вовремя спохватился, однако, думаю, что вполне возможно, что кто-то всё-таки потерял себя так… Это жутко. — Эдвард кивнул, соглашаясь. Он действительно ужаснулся, столкнувшись с тем, что теряет контроль над Диланом. — Но в любом случае с этими вопросами всё довольно просто. А вот первый действительно интересный. Если продолжить фантазировать, то можно ответить на него как-то так:

«Многие расстройства напрямую не передаются, но их код остаётся в генах. Он спит и просыпается лишь по определённому триггеру в определённой ситуации, которой никогда может и не произойти. А вот особенности вида в триггере не нуждаются: если существо является птицей, то в нормальных обстоятельствах у него вырастут перья, и оно будет летать; если существо — хищник, то вероятнее всего оно будет предпочитать есть мясо. Так и с многоликими. У их организма есть врождённая способность к метаморфозам, которая, вероятно, в начале бесконтрольна и слаба. Но они постепенно развивают её, и к какому-то моменту могут не только менять облик, но и реакции. Сначала это актёрская игра, а позже более сложное изменение — идёт перестройка нейронных связей, благодаря чему существо, так сказать, и надевает маску.»

Эдвард медленно кивнул, осмысливая сказанное. Он поджал губы и ещё раз кивнул, подтверждая, что примерно так всё и происходит на самом деле. Ведь сначала он толком не владел своими силами, и его внешность незначительно, но менялась в зависимости от его настроения. Например, от грусти или страха его рыжие кудри тускнели, веснушки исчезали, а тёмные травянисто-зелёные глаза становились блекло-серыми. Со временем он смог взять это под контроль и даже научился копировать чужую внешность: поначалу отдельные элементы, а после и целиком, — и со временем становится идеальным двойником выбранного человека.

Эд окинул усталым взглядом стеллажи, забитые книгами и свитками. Он медленно встал и, ни слова не говоря, подошёл к одному из них. Сдув пыль, мужчина кивнул самому себе и, достав одну из книг, показал её собеседнику, повернув лицевой стороной к нему. На красной обложке золотыми буквами было написано «Боги Египта».

— Мой отец как-то рассказывал мне одну историю, когда я был совсем маленьким. Он всегда называл это легендой и говорил, что нельзя верить всему. Думаю, он имел ввиду именно эту историю, говоря это. Мама считала это не более чем просто сказкой, но мне она безумно нравилась. Да и сейчас нравится. Думая об этом, чувствуешь себя великим, что ли.

Эдвард вздохнул и сел на прежнее место, положив перед собой книгу.

«Археологи определяют, что на какой-то территории жили люди из определённой группы, опираясь на найденные там предметы: посуда, орудия труда, одежда и, самое главное, религиозные вещи. И иногда они находили неожиданные и странные вещи, совершенно не похожие ни на что другое. Они становились неким знаком, что это могут быть останки совершенно иной цивилизации. Говорят, что были обнаружены древние рисунки, очень древние, изображающие многоликих Богов и их детей. Что-то в роде титанов. У Богов: мужчины и женщины, — были тёмные и светлые лики, а вот их дети скрывали лица за масками, скрывая пустоту на их месте.»

Пересказывая эту легенду Эдвард трепетал, ведь сами метаморфы действительно поклонялись двум многоликим Богам, и такое совпадение казалось ему интересным ходом. Он не знал, кто придумал эту историю и зачем, и вообще была ли она правдивой.

«Им поклонялись, и они считались неприкосновенными, но однажды один из детей Богов связался с человеком. Это была запретная любовь, но возлюбленные не смогли найти в себе силы, чтобы расстаться. Тогда разгневанные Боги, не готовые с этим мириться, предрекли, что смешение крови приведёт к исчезновению вида. Только вот и эти угрозы не удержали влюблённых на расстоянии на долго, и плодом их любви стали ослабевшие, но всё же многоликие. Они меняли тела, но больше не могли столь искусно менять маски и стали гораздо уязвимее. Для них сбывалось пророчество: при смешении крови потомство выживало, при этом мельчая и теряя всё больше своих способностей. Происходило это до тех пор, пока их тела не стали способны всего на две формы, ни одна из которых больше не была ничьей копией: не по внешнему признаку, не в плане самой личности. Их вторым образом стали животные, так как они проще людей. Некоторые сохраняли человеческий разум и оставались собой, меняя облик, а другие приобретали повадки зверей и теряли способность мыслить в том смысле, в котором это делают люди.»

— Согласно этой сказке вы выродились в оборотней?

— Да. За многие столетия нечто такое вполне могло бы произойти. Они оказались вне милости наших Богов… Но некоторые поклоняются Луне, возможно видя в ней отголоски светлых ликов наших Богов. — Эдвард пожал плечами и отодвинул книгу на середину стола. — В любом случае это ничем не подтверждено. Да и эта легенда несколько противоречит реальности.

Эдвард поймал на себе непонимающий взгляд собеседника.

— Я про историю с Ватиканом. Не для кого из нас не секрет, что Ватикан нас разыскивает после завершения великой инквизиции, чтобы также придать огню. Говорят, что наши предки им помогали во время инквизиции, что были их оружием.

— Ты прав, Эд. С богами это не бьётся. Это уж скорее не чистокровные потомки могли к ним примкнуть и сдать вас. Может так и было?

— Не знаю. Достоверной информации нигде нет. Всё это существует только в виде легенд. А тех, кто мог бы видеть это своими глазами, уже, скорее всего, нет в живых. Наша и без того немногочисленный популяция сильно сократилась после инквизиции. Может вдвое, а может и на 90 процентов. Это также нельзя подсчитать. Потому что сколько нас было — неизвестно, и сколько сейчас тоже. — Эдвард вздохнул, — Знаешь, легенда с Ватиканом кажется мне самой мрачной…

Поймав заинтересованный взгляд собеседника, он улыбнулся и принялся за рассказ:

«Раньше люди активно боролись с любыми проявлениями магии: например, были гонения на ведьм. Но кроме них были и иные существа. Их называли по-раз­но­му, название их мира меняется от народа, давшего название, и его верований. Но их объединяло то, что они считались нечистыми существами, опасными и злыми, даже если таковыми они и не являлись. И в какой-то момент от них решили избавиться, стереть с лица земли скверну. Появились охотники на нечисть и появились инквизиторы. Но все они были людьми, и не со всякой нечистью они могли совладать — им потребовалось оружие. Но не только то, что сможет помочь им в бою, но и то, что поможет в обнаружении неугодных существ. Началась охота за артефактами, но и те порой были бесполезными: нечисть лучше пряталась и становилась сильнее. Тогда инквизиторы решили создать собственное оружие. Уникальное, сильное и живучее. Они изловили оборотней с целью преобразовать их в то самое оружие. На это ушло много времени и сил, но они добились своей цели: создали ищейку, идеального шпиона и универсального бойца в одном лице. Это была их победа. Их выдрессированные существа находили для них то, что им было нужно, а при малейшей попытке бунта уничтожались.

Но когда инквизиция подходила к концу, монстры, как их стали называть, стали не нужны. Более, из-за них люди теряли доверие к церкви, и та решила публично избавиться от них. Сжечь последние крупицы нечисти. Пусть и верной людям. Некоторые, осознав, что происходит, бежали. Но этого было мало, их находили и придавали огню, ведь только он мог уничтожить столь живучее существо.»

— И они ищут нас до сих пор. Моих родителей сожгли… И я был в шаге от этого. Дважды…