Слухи поползли довольно быстро, хотя не сказать, что Сильвия распространялась о своих чувствах кому-либо из друзей по несчастью. Она привыкла никому не доверять, поскольку росла в такой атмосфере, где нет места для искренности и откровенности. Фальш и лицемерие пропитывали насквозь балы и приёмы, на которые её таскали родители и свита. Прежняя жизнь ничуть не прельщала её, поэтому оказаться похищенной иллитидами было не таким уж плохим стечением обстоятельств, за исключением, конечно, мерзкой личинки в голове.
Так вот, слухи о том, что ей нравился Астарион расползлись молниеносно. Да и, честно говоря, он ей понравился буквально в первый день встречи… И понравился бы больше, если бы не приставил холодное лезвие кинжала к глотке. А после всё как-то само собой закрутилось и завертелось.
Находиться рядом с ним было приятно, а его вампирская натура, несколько отпугнувшая остальных, ничуть не мешала ей влюбляться сильнее. Глупо, конечно, говорить про любовь спустя не очень продолжительное время странствий вместе, но Сильвия чувствовала, как близка к тому, чтобы окончательно потерять рассудок. Черт подери, даже костлявый и мерзкий Иссохший заметил её влюбленные взгляды в сторону белокурого эльфа.
Она позволила ему вторгнуться в своё сердце и прочно занять там место, а потом сама же предлагала пить кровь едва ли не каждую ночь, лишь бы проводить чуточку больше времени с ним наедине. Да, её можно смело назвать мазохисткой. Но обычно в ночные визиты Астарион не произносил ни слова, делал все тихо и так же тихо ускользал. Поэтому Сильвия безмолвно лелеяла надеждами и бросала влюблённые взгляды в его сторону, пока он не видел.
Но Астарион был чутким. Он замечал любую мелочь и вскоре значительно потеплел к ней, особенно часто поддерживая её различные решения в пути, когда они с кем-либо сталкивались. Так, после спасения тифлингов в Изумрудной роще, на небольшой пирушке он сам предложил Сильвии немного развлечься. Она, честно говоря, не ожидала, что это зайдёт так далеко… Но как же было приятно ощутить его поцелуи и прикосновения на своём теле.
И с тех пор их отношения становилось всё труднее скрывать. Карлах по-доброму подтрунивала над ними. Шэдоухарт говорила, что рада, что хоть у кого-то из их несуразной компашки происходит что-то хорошее. Замечание Гейла Сильвию сбило с толку и вынудило держаться от него подальше, потому что она даже и подумать не могла, что маг смотрел на неё как на потенциальный любовный интерес. Уилл и Лаэзель предпочитали лишь хитро ухмыляться, если видели, как Астарион и Сильвия порой обменивались теплыми взглядами. Хальсин же своими метафорами с природой и продолжением всего живого вовсе смущал их обоих.
Однажды ночью, дождавшись, пока все заснут, Сильвия бесшумно поднялась и направилась к палатке, где спал Астарион. Откинув полог, она осторожно заглянула внутрь, и на губах тотчас растянулась лучезарная улыбка. Он сидел без рубашки, опершись на дорожный сундук, и читал книгу. Взгляд красных глаз вмиг отвлекся от текста и с лукавым блеском остановился на ней. Хитрая ухмылка коснулась его губ. Ох, он ждал её.
— Заходи скорее, прелесть моя, — хрипловатым шёпотом пригласил он Сильвию, и та немедля зашла, задёрнув за собой полог. Книга с тихим хлопком была брошена на сундук. Астарион сосредоточил всё внимание на эльфийке. — Хочешь снова меня побаловать своей сладкой кровушкой?
— Не сегодня, Астарион, — мягко отказала Сильвия, и он разочарованно промычал, надув губы, как маленький ребёнок, но тотчас снова улыбнулся. — Завтра нам предстоит долгая дорога, а я не хочу быть вялой.
— Тогда не стоило приходить, дорогая, — ухмыльнулся он.
— То есть ты не хочешь меня видеть? — оторопела Сильвия, опустившись на землю напротив него, но уже готова была уйти, если он того захочет.
— Ах, Сильви, твоя непосредственность меня иногда забавляет. Порой даже не верится, что ты выросла в обществе аристократов… — Сильвия, отведя взгляд, поджала губы, потому что его слова больно кольнули где-то глубоко внутри. Неужели она недостаточно хороша для него просто потому, что не всегда понимала его игру слов? Не всегда распознавала тонкий искусный флирт. Опыта в этом у неё действительно маловато несмотря на то, что заговаривать зубы другим её учили едва ли не с пеленок. Видимо, няньки и прислуга справились с воспитанием не так уж и хорошо.
Заметив тень задумчивости на её лице, Астарион улыбнулся.
— Ты просто прелесть, милая, — залепетал он после короткой паузы, выпрямляясь и наклоняясь к её лицу, отвлекая от всех размышлений, — как я смею не хотеть видеть тебя? Один твой задумчивый вид радует глаз. — Настроение тотчас переменилось. Сильвия томно улыбнулась, прикрывая глаза, когда Астарион начал неторопливо приближаться. — И я соскучился. Особенно мне не хватало твоих горячих поцелуев. Твоих нежных ладоней на моих плечах. Твоих жарких стонов. Сладких слов о наслаждении.
— Какой же длинный у тебя язык, — прыснула Сильвия, склонив голову на бок, а Астарион громко хохотнул.
— А знаешь, что еще умеет делать этот длинный язык, дорогая?
— Ш-ш! Не шуми. Никто не знает, что я снова пришла к тебе, — попыталась утихомирить его пыл Сильвия, чувствуя, как уши уже горят от смущения.
— Как будто трудно догадаться, куда наша драгоценная Сильвия пропадает каждую ночь из своей палатки, — его горячее дыхание обожгло губы, и Сильвия едва сдержала собственный стон. Он мягко коснулся её губ, почти невесомо, и голова пошла кругом. Весь мир вокруг вмиг перестал иметь значение. Ничего не осталось, кроме палатки, в которой они почти каждую ночь самозабвенно ласкали друг друга.
Сильвия обняла его за плечи, увлекая в горячий поцелуй, который распалял желание с каждой секундой. Волнами наслаждение накрывало, и раствориться в нем хотелось всё больше. Астарион осторожно уложил её на мягкое покрывало, заглядывая в фиолетовые глаза с пурпурными крапинками, похожими на кристаллы. Лукавая улыбка вновь коснулась его губ.
— Как же ты легко отдаешься мне, Сильви, — его томный шепот заставил возбудиться пуще прежнего. Она почувствовала, как волна мурашек скользнула вверх по шее, касаясь щек. Боже, он мог свести её с ума одним лишь голосом. — Неужели страх не возникает в твоей голове, что я могу в любой момент лишить тебя жизни?
Сильвия мотнула головой.
— Интересно… — задумчиво протянул Астарион.
— Я не знаю, как это объяснить, — робко заговорила она, ласково коснувшись его щеки пальцами. — Но в момент, когда я только встретила тебя, я почувствовала что-то… И нет, дело не только в этой твари в наших головах. Не знаю, что это было. Мне показалось, что я знаю тебя, и рядом с тобой мне будет хорошо. Может быть, это всего лишь твой природный шарм и обаяние, — Сильвия улыбнулась, прикусив нижнюю губу.
— Как легко тебя охмурить, моя дорогая, — хихикнул он и перехватил её ладонь, теперь целуя каждый пальчик. — А я ведь почти убил тебя. Ты, что, мазохистка?
— Возможно, — грустно усмехнулась Сильвия, а щеки зарделись пуще прежнего. Астарион легко читал её, словно открытую книгу, поэтому сейчас её реакция удивляла. Искренне удивляла и даже поражала. Впервые за много-много лет он по-настоящему стал кому-то дорог. Дорог, как обычно бывало у простых людей, а не у сумасшедших фанатиков вроде Касадора. Поверить в это трудно, но вот она, Сильвия, прямо перед ним без всякой маски и брони, с детской наивностью и трепетом едва ли не признается ему в любви.
Он ещё не готов заявлять о таких громких чувствах в ответ, но осознавать, что на свете есть кто-то, кто тебя любит, было… невероятно. Странно, но вместе с тем приятно.
Вместо очередной усмешки или шутки Астарион решил подарить ей наслаждение и отдаться в эту ночь целиком и полностью пьянящему блаженству. Он не пил её кровь, хотя желание вонзиться в тонкую белую кожу было огромным всякий раз, когда поцелуями осыпал её шею. Лишь увлечённо ласкал податливое девичье тело и наслаждался каждым тихим стоном, касавшимся его ушей. Особенно кружило голову то, как истома накрывала её лицо с каждым новым толчком. Ногтями Сильвия впивалась в его плечи и спину, а бедрами старалась подаваться навстречу, усиливая сладкое чувство единения. Со времени первой ночи, проведённой вместе, она явно поднаторела и теперь знала, как ублажать их обоих. Астариону льстило её пылкое желание участвовать в процессе, поэтому он старался поощрять её за такое не только поцелуями, но и соблазнительными словами, от которых Сильвия краснела до самых кончиков острых ушей.
Когда пик блаженства они преодолели, возвысившись до самых небес, растворившись друг в друге, Сильвия, тихо и тяжело дыша, устроилась на его груди, закрывая глаза. Ладонь Астариона ласково поглаживала ее взмокшие золотистые волосы. Он не сводил с неё теплого взгляда, наслаждаясь тем, как постепенно её одолевала дремота. Умиротворяющее зрелище, вызвавшее в его груди лучик согревающего света. Она похожа на солнце, которого он не видел двести лет и тянулся к нему несмотря на то, что это грозило смертью. Так и близость с ней… Любовь. Любовь могла испепелить, уничтожить, но почему-то так хотелось прикоснуться к этому свету, испытать что-то новое вместе с Сильвией.
Её робкое признание в желании постоянно быть рядом никак не выходило из головы. Не давало покоя. Как и слова о том, что она влюбилась в него с первого взгляда. Конечно, он никогда не сомневался в собственной неотразимости, но почему-то именно её слова сбивали с толку. Что такого особенного она разглядела в нём, что он не видел сам? Может быть, как чародейка, она действительно чувствовала и видела больше?
Всерьёз задумавшись, Астарион сам не заметил, как провалился в сон, укутанный теплом золотого солнца.
***
Тихое шуршание тканей разбудило Сильвию. Она медленно разлепила глаза, увидев, как Астарион бесшумно пытался натянуть сапоги. Сонная улыбка коснулась губ. Хотелось наблюдать за ним часами, лишь бы не мешать. Однако чутьё вампира никогда не подводило его. Красные глаза остановились на Сильвии, её растрепанных длинных волосах и обнаженных плечах, и игриво блеснули.
— Ты стала чутко спать, прелесть моя, — сказал он, так и бросив затею натянуть сапоги, а затем подсел ближе, чтобы подарить ей первый утренний поцелуй. — Скоро рассвет. Если не хочешь, чтобы нас увидели вместе, тебе нужно поторопиться.
Сильвия недовольно замычала, поморщив вздернутый нос.
— Но ты можешь остаться, — улыбнулся Астарион, а она удивлённо вскинула брови. Это был первый раз, когда он позволил остаться утром. Сильвия села, ничуть не заботясь об одеяле, которое сползло к животу.
— Ты серьёзно?
— Вполне. Я думаю, нам незачем больше скрываться, Сильви, — сказал он, ласково погладив обнажённую кожу её спины. — Я не хочу больше скрываться. Тем более, зачем нам это, если мы действительно довольны друг другом?
Сильвия спросонья не могла поверить собственным ушам, удивлённо хлопая длинными ресницами.
— Ну, скажи что-нибудь, Сильви, а то я себя идиотом чувствую, — возмутился он, нахмурившись. Но вместо ответа получил весьма красноречивый поцелуй в губы, который заставил его томно рассмеяться. — Полагаю, это твой ответ?
— Да, — шепнула Сильвия, обнимая его за шею. — Теперь я могу бессовестно приставать к тебе и распускать руки, когда мне только вздумается.
Астарион вновь рассмеялся.
— Сомневаюсь, что наши милые друзья одобрят такое поведение, но меня это ничуть не волнует, — он крепче прижал её к себе, вновь целуя. Сильвия счастливо вздохнула и отстранилась. — О, ты, верно, задаёшься вопросом, почему я вдруг передумал? Моё маленькое солнце, твои слова вчера о нашей первой встрече заставили меня кое о чём поразмыслить, — его ладонь коснулась щеки Сильвии, сердце которой затрепетало в груди, — я не знаю, что будет с нами дальше, не имею ни малейшего представления, но чувствую, что рядом с тобой мне будет хорошо.
— Астарион...
— Но давай на этом сегодня закончим размазывать сопли? А то боюсь наговорить лишнего раньше времени, — тотчас пошутил он, и Сильвия добродушно рассмеялась, обняла его и повалила на землю, чтобы осыпать поцелуями. Астарион запустил пальцы в её волосы, касаясь затылка, настойчиво притягивая ближе к себе.
С этого дня, с новым рассветом, начнётся новая страница в их жизнях. И он не сомневался, что всё будет хорошо, ведь путь озаряло золотое солнце.