Ярко-ярко горят костры вечерами. Кто-то моет оружие, кто-то готовит ужин... Где-то в стороне от всех сидят трое: две женщины и один мужчина.
— Хороший сегодня был день, а? — тянет одна, высокая и уставшая. — Спокойный...
— Ага! — смеётся другая, одетая в ярко-красный. — Скучный почти. Хорошо это!
— Славно, и правда что! — вторит ей очень юный на вид спутник, мягко гладя по плечу. — Хотя и ужин будет сегодня... попроще.
— Ну и пофигу!
Женщины смеются. Мужчина вторит им, и это — светлый и полный надежды миг.
***
— Твой мародёр опять выпендривается... прибьют ведь его когда-нибудь, а?
— Есть такая вероятность. Но, эй, он не мародёр, а повар! Это имеет значение.
Женщины стоят немного в стороне от сваленных в кучу трупов врагов. Мужчина копается в них, отбирая те, которые его устраивают.
— Вот эти три! — наконец, довольно сообщает он. — Сегодня хорошие, чистенькие!
— Мыться научились, что ли? — фыркает женщина пониже, подходя к нему. — Офигенный навык в таких условиях!
— Да я не об этом, блин!
— Неисправимые... — мягко улыбается её спутница, поднимая указанные тела. — Береги себя, а? А то люди, знаешь ли, не любят таких, как ты...
— Но вы-то любите, верно? — беззаботно усмехается мужчина. — А остальное не страшно совсем.
— Ага, небезопасно и всё, — широко улыбается женщина в красном. — Если сдохнешь, тебя приготовим тоже!
— Да ну вас!..
На обед у них вкусный суп, а на ужин мясное рагу.
***
Они спят все вместе, втроём. Та неловкость, которая ещё оставалась наверху, в Бездне наконец сошла на нет, и это перестало мешать.
В палатке от этого душновато, но им слишком хочется следить друг за другом: хрупкое, нежное, драгоценное "рядом" им важно до конца сохранить. Раз уж каждый из них может умереть в любой момент, отчего не быть ближе, пока это возможно?
И они так близки, как только могут.
***
Кровь с перчаток, лопаты и кирок они смывают вместе, обсуждая, когда лучше будет стирать одежду.
— Прямо сегодня! Прямо сейчас, за компанию, раз уж руки уже промокли!
— А я хочу вместе со всеми...
— Можно я не буду, а? Ненавижу мокрую ткань...
— Тебя никто и не просит, эй! Всё хорошо, правда.
— Мне так не нравится...
— Да будет тебе. Пускай все делают, что хотят.
На Четвёртом не видно неба, но силовое поле сегодня чистое. Осень, холодает, хотя до зимы ещё очень далеко. Вода в ручье прохладная, она журчит и несёт мимо палые листья, а от опущенных в воду рук вниз по течению потоками змеится кровь.
***
— Хватит таскать тяжести, тебе вредно!!!
— Что хочу, то и делаю, отвали! Я свободная женщина, чё ты мне запрещаешь что-то?!
— Сдурела, а?.. Ты беременная.
— Вот-вот! Отдавай мне это, ну!
— Отстаньте!
Но, всё-таки, рюкзак она отдаёт.
***
У костра, их собственного, отдельного, с каждым разом всё меньше "посторонних", которым они рады. Один за другим, "свои" исчезают.
— Сегодня умер ещё один, кажется, хороший человек.
— Ага, мне уже сказали. Грустно, но как бы...
— И всё равно, пустеет, а?
— Да, в этом ты права. Но это нормально, правда?
— Я его не знал, так что ничего особо не скажу. Просто, вроде бы, он был хороший.
— Был. И всё-таки это не стоит сожалений.
И это тоже часть жизни, которую они живут. Похороны, убийства, найденные артефакты — всё, так или иначе, сводится к копанию в земле.
— Смерть это тоже важно. Главное, что всё ещё живы мы.
***
Они убивают, все трое. Вместе и по отдельности, с разным запалом и подходом, но убивают в любом случае.
Одна — скучающе будто, сжимая в руках черепа и небрежно отрывая их от тел. Вторая — с азартом и интересом, взрывая или раздирая грудные клетки. Третий — заживо закапывая выведенных из строя ударом в висок людей, с насмешкой глядя по сторонам.
Для каждого из них это значит что-то своё, но, как бы то ни было, каждый из них убивает.
***
Вечерами они поют или шутят, в сотый раз говоря о том, что давно уже им знакомо. Почти не мечтают о будущем и не вспоминают прошлого: всё, что им остаётся, это быть в то мгновение, в котором они живы. Это самое главное, что у них есть.
Их имена не поставят рядом в истории. Никто почти и не вспомнит, что они вообще были рядом когда-то. Двух Белых свистков и их спутника, которому плевать на мораль, никто не подпишет супругами или семьёй, а их дочь никогда не узнает, что было между ними. Но, не смотря на это, они просто вместе здесь и сейчас — так или иначе втроём.
И только это имеет значение.