Чонин резко открывает глаза и моргает пару раз. Кажется, он уснул стоя. Опять. Он не помнит, когда высыпался в последний раз. Да и высыпался ли вообще? Когда бы он ни открыл глаза, все сливается в одно и то же.
И с каждым разом открывать их все сложнее. Как и пытаться цепляться за что-то во всем этом однообразном потоке.
— Устал? Может, возьмёшь перерыв? — Ли подходит, появляясь, как обычно, почти из ниоткуда. Возможно из того же самого ниоткуда, куда пропал их управляющий. После того как его уволил владелец Ли за то, что тот вёл себя неподобающе по отношению к работникам. Формулировка расплывчатая, но, у них хотя бы зарплаты стали более стабильными. Уже что-то.
— Нет, все в порядке, спасибо, менед…
Ян прикусывает губу, опуская голову и возвращаясь к тому, что делал до того, как его сознание отключилось на несколько мгновений. Словно щелкнул выключателем в квартире, чтобы включить свет. Он протирает столешницу, на мгновение прикусывая губу, а после улыбается. Тянет уголки губ, изображая легкую, усталую, абсолютно никому ненужную улыбку.
— Все в порядке, Минхо. Правда.
Минхо щурится, рассматривая парня. Милого, в чем-то нежного, вызывающего чувства, словно это его брат. Младший, озорной. И абсолютно потерянный. Разваливающийся, словно заброшенный город.
Он видит синяки под чужими глазами, даже не смотря на слой макияжа, как чуть дрожат чужие руки, как парень щурится, удерживая глаза открытыми.
— Чонин, — Минхо начинает, осторожно подходя ближе. Он чувствует, что парня нужно спасать. Вытаскивать, срочно, о чем Ян почти кричит своим видом, но… Как помочь, если тот бежит от этого, словно от огня? — Я понимаю, что….
Колокольчик на двери сбивает с мысли, что Ли вздыхает, на мгновение сжимая плечо парня, а после кивает.
— Позже мы поговорим, хорошо? А пока, поработай. Я подменю тебя через несколько минут. Возражения не принимаются.
Чонин даже не успевает ничего возразить, когда старший уходит, а к стойке для заказа подходит мужчина.
Красивый, подкачанный, с очаровательными, чуть вьющимися на концах, волосами. В форме. Такие всегда были во вкусе Чонина.
Он щурится и выдавливает из себя улыбку, становясь похожим на что-то по-лисьи озорное. Так все ему говорили. В том числе те придурки, которые назывались его бывшими. К несчастью, не всегда те люди, что были во вкусе Яна, стоили находиться там. Слова одного о том, что без улыбки на Чонина невозможно смотреть, впились в кожу и проросли там после похожих слов от предыдущего управляющего. "Без улыбки твоё лицо просто ужасно. Не отпугивай клиентов"
— Да. Мне крепкий чёрный чай и…. Пару пончиков. С собой.
— Конечно, оплачивайте, скоро все будет готово.
Чонин улыбается, хотя в этом и нет никакого смысла, как и сил. Но он улыбается, получая в ответ легкую улыбку полицейского. На чужих щеках на секунду даже появляются ямочки, прежде чем Ян отворачивается, начиная работать. Берет стаканчик, заливает в него кипяток и кидает туда саше с нужным чаем, после ловко закрывая крышкой, чтобы чай было удобнее пить по дороге.
Он оборачивается, чтобы поставить стаканчик на прилавок, на мгновение цепляясь взглядом за клиента.
Молодой, мускулистый, что рубашка и штаны выгодно его обтягивают в нужных местах, и, чего греха таить, привлекательный. Если бы у Чонина были силы, он бы сказал ему об этом.
Но, им все еще правит усталость и невозможность сопротивляться потоку рутины, поэтому он молчит. Пока берет коробочку, пока складывает её, пока укладывает в неё пончики и пока закрывает, ставя рядом с чаем. Он отрывает чек и печатает такой же дубликат, чтобы отдать мужчине, чей взгляд вновь чувствует на себе. Он рассматривает, пусть Ян и не понимает зачем. Он же…. Совершенно обычный, самый заурядный и абсолютно неприглядный. Но мужчина его все еще рассматривает, словно у Чонина что-то не так с лицом.
Улыбка становится чуть более нервной, когда он кладет чек и, проформы ради, произносит.
— Прошу, ваш заказ, чай и пончики. Надеюсь, что вам у нас понравилось.
— Благодарю. А где я могу оставить отзыв?
— Можете оставить отзыв о нашем заведении, либо у нас на сайте, либо на картах, — улыбка парня становится ещё более нервной, ломкой и неровной. Он сделал что-то не так? Отзывы хотят оставить, обычно, когда что-то не так. В то, что все настолько хорошо, что их хотят похвалить, Чонин не верит. Ему не пять, чтобы верить в сказки. — Могу ли я чем-то ещё вам помочь?
Мужчина берет стаканчик с чаем, пока не трогая пончики и, внимательно смотрит на Яна. Проходится по нему взглядом, словно пытаясь найти что-то особенное, какую-то понятную лишь ему зацепку, а после, улыбается. С легкой хитринкой, которую явственно видно в чужих глазах.
— Да, конечно, — говорит офицер, наклоняясь чуть ближе, словно собираясь поведать какой-то очень тайный секрет, знание о котором, может тебе навредить. — Думаю, я могу повысить оценку, если….
Брови Чонина чуть приподнимаются, пока улыбка дрожит, готовая разбиться. Что-то точно не так, что он невольно цепляется пальцами в край столешницы, что те белееют от напряжения. А лицо полицейского, имени которого он даже не знает, становится все более хитрым и довольным. Ему мало власти, что он решил добраться её… Так?
— Если? — выдыхает Чонин, словно побуждая сказать ему ответ. Примерно так же на ответ наталкивают на экзаменах преподаватели, когда им больше хочется не возиться с вами потом, что они выбирают помочь сейчас.
— Если у меня окажется ваш номер, Чонин.
В чужом голосе слышна игривость, неприкрытая и очень яркая, пока по позвоночнику бариста бегут мурашки. Шестеренки в голове крутятся с бешеной скоростью, из-за чего зубья грозят срезаться, приводя механизм в неисправность. И он не знает, что сделать. Стоит ли номер, может быть даже и не его личный, репутации кафе? Стоит ли, может быть даже не его настоящий номер, трудов работы всех его коллег? Стоит ли, наверное точно не его личный номер, недовольства Минхо и разочарования Феликса, который в это кафе вложил столько, что… Один, абсолютно ничего не значещий ничего номер, кого-то вроде Чонина, маленького, может быть даже, откровенно бесполезного винтика в этой машине…
Ян сглатывает, бросая взгляд на довольное и правда красивое лицо мужчины, с трудом отпуская стойку, уже начиная тянуться к салфеткам, чтобы выполнить чужую просьбу. Просьбу ли?
— Бан! — Чонин вздрагивает, пока офицер лишь тяжело вздыхает. Минхо умеет быть громким, особенно когда этого хочет. И грозным тоже. Сейчас он напоминает фурию или кого-то похожего. Недовольный взгляд, только молний из глаз не хватает. — Кыш отсюда, волчара блохастый! Нечего до моих бариста докапываться!
Ли почти шипит на офицера, который выпрямляется, продолжая улыбаться, а Чонин не знает даже, что делать. Он замирает, начиная, наверное, выглядеть комично. Одной рукой держится за столешницу, а вторая так и зависла в воздухе, пока её не перехватывает Минхо. Сжимает ладонь, разворачивает к себе и говорит словно с ребёнком, любимым, милым и самую малость, наверное, несмышленным.
— Не вздумай ничего ему давать. Никаких номеров. Ни единой цифры, — Ли, который кажется, все это время и был их новым управляющим, гладит его ладонь пальцами, а после улыбается. Сжимает его плечо, легко скользя пальцами в попытке успокоить, а после кивает, недовольно зыркнув на все еще стоящего рядом Бана. — Иди отдохни, а я с ним разберусь. У тебя перерыв, ты молодец.
— Ну Минхо, ну расслабься, все в порядке, мы…
Чонин выдыхает, садясь на скамью, пытаясь прийти в себя. Его потряхивает, но он не осознает этого. Хочется лишь вытянуться и уснуть, пусть сон уже и не помогает. Ничто не помогает.
Пусть голос у этого Бана и в правду приятный.
На улице прохладно, по освежающему, пусть он и может потом замерзнуть. Но, разве это так важно? Чонин выдыхает, упираясь локтями в ограждение и смотря куда-то вдаль, в самую глубину тьмы. Как скоро она посмотрит на него в ответ? Пусть там и смотреть нечему. У реки нет глаз, нет ушей и нет души. Есть ли она у него самого? Он не уверен.
После того случая с телефоном, прошло несколько дней, точней он не скажет. Не сможет. Все дни сливаются в один, из-за чего он теряется, ломается и походит на какой-то сломанный телевизор. Изображение троит и плывёт при малейшем движении, теряя чёткость и контрастность с каждым новым мгновением.
Но Чонин устал. Очень сильно, если честно. Особенно от собственных ошибок. А проебался он по крупному, он в этом уверен. Упасть в обморок посреди смены, что Минхо был очень разозлен и недоволен. Возможно, после той пары дней отдыха, на которых настоял Ли, его уволят. Чонин в этом уверен, его уволят, потому что он всех подвёл. И что с этим делать он не понимает абсолютно. Он вздыхает, прикрывая глаза, сжимая в руках собственные волосы. Все бессмысленно. Все кончено. Все…
Он всхлипывает, повисая на перилах моста. Зачем пытаться? Зачем, если даже эта, последняя возможность, цепляться хоть за что-то, провалилась? Это же все так… Бессмысленно.
Металл неприятно впивается в живот, а сам он закрывает глаза, переставая держаться. Он висит, не думая ни о чем. Разве хоть что-то имеет смысл? Его уволят, он всех подвёл, а разочарование в чужих глазах… Он не выдержит этого. Можно ли считать удачей то, что у него есть братья? Или просто родители поняли, что он неудачный экземпляр?
Он выдыхает, переставая чувствовать асфальт под ногами. Это же все? Правда все? Ян расслабляется, уже предвкушая полет. Он им насладится, в этом он уверен. Потому что убивает не полет, убивает приземления. В котором он не будет даже бороться. Он устал. Но, скоро все закончится. Он уже чувствует как в ушах воет ветер, а в теле появляется необычайная лёгкость. Убьет ли его приземление?
— Поймал! — чужой голос врывается резко, пока его ноги прижимают к перилам, а после под грудь, вытягивая, заставляя заземлиться. Чонин ничего не понимает. Ни чьи это руки, крепкие и мускулистые, ни зачем его вытаскивает обратно, ни… Ничего.
— Тише, тише, все будет хорошо, Чонин, — его прижимают к себе, а приятный голос успокаивает. Он всплывает в памяти. Медленно, словно вылезая из под воды, постепенно. Ему даже не нужно открывать глаза, чтобы понять, кто перед ним. Он не знает его имени, но он помнит этого офицера. Он хмурится, но глаза не открываются. Он правда очень сильно устал. — Я Чан. Бан Кристофер Чан, приятно познакомиться. Меня прислал Минхо. Я не наврежу тебе.
Ян фыркает, но жмется, чувствуя, что его все еще держат. Он замёрз под ветром, а сил сопротивляться хоть чему-то нет абсолютно. Плюс, он офицер, которого знает Минхо. Если с ним что-то случится, то тот будет знать, кого можно подозревать.
— Я устал, — выдыхает Ян, тихо, с трудом, потому что говорить не хочется. На это нет сил и самую малость желания.
— Отдыхай. Я буду рядом, не волнуйся. Все наладится.
Чонин хмурится, пока Чан поднимает его на руки, не заставляя напрягаться из-за ходьбы. Поможет ли ему отдых? Он не помогал уже давно. Но… Чану хочется верить. У него приятный голос, а в чужих руках спокойно. И это успокаивает.
Ян мычит в ответ, пока Чан усаживает его в машину, а после чем-то укрывает. Не важно, куда они едут, не важно, что произойдёт потом. Сейчас он хочет… Отдохнуть. И, может быть, в этот раз он ему поможет. Чан же действительно за ним присмотрит? Может быть из-за этого сон его окутывает. Мягко, нежно, словно ребёнка заворачивают в одеяло. У Чонина не осталось надежды, но, возможно, её и не нужно, если есть кто-то, кто может ему помочь. Может быть его надежда это странный полицейский, что иногда достаточно неудачно шутит, пусть сердце у него большое, доброе и горячее.