Тодзи просыпается от того, что снова чувствует его запах. сладковатый, острый, с нотками железа и смерти. запах чудовища, вернувшегося с охоты.
- доброе утро, отец! прости, я давно не заходил.
он никогда ему не отвечает.
- я подумал, что мы мало времени проводим вместе, поэтому решил выбить денек. обязанности главы отнимают так много сил, - человек напротив улыбается, словно знает в идеале, как нужно мимикрировать. выглядит каждый раз нелепо. пусть Тодзи и не знает точно, на какие эмоции его оболочка была способна при жизни.
- как у тебя дела?
не отвечает.
- да брось! Наконец-то мы решили наладить отношения спустя столько лет, а ты меня игнорируешь?
никогда.
- эй.
все равно это не имеет значения.
- я не отрезал тебе язык не для того, чтобы ты меня игнорировал, папа, - Мегуми Фушигуро, или по крайней мере, его тело, цедит последнее слово. натянутая атмосфера доброжелательности тут же улетучивается.
даже если бы он знал, что нужно в таких ситуациях отвечать, все равно это мало что дало. нахождение здесь как ходьба по мутному льду: не знаешь, где без проблем пройдешь, а где провалишься.
как бы ни было, его задача одна: сидеть здесь и ждать смерти.
как оказалось, не всегда можно выбрать момент ее наступления.
с этим чудовищем провокации никогда не оборачиваются тем результатом, которого ждешь: пытаешься добиться быстрой казни - а тебя ведут на семейный ужин. а когда пытаешься договорится или подкупить, то лишаешься очередного фрагмента плоти.
лоскутков с каждым разом остается все меньше. путей отхода вовсе не остается.
лишение его частиц тела не единственное развлечение короля проклятий. уверенный в том, что теперь у него полно времени на веселье, сейчас он увлечен тем, что играет в дочки-матери. или, лучше сказать, в отцы-сыночки.
Тодзи сначала и впрямь замешкался. а потом понял, что с ним играются, стоило только глаза пошире раскрыть.
наверное, выражение лица Тодзи в тот момент показалось демону очень смешным. так страстно наверняка даже дьявол не смеется. временами он заходится в истерике, что ни одна живая душа никогда не поверит, что Фушигуро Мегуми способен так смеяться. истерически, словно его радость настолько огромна, настолько ее много, что она не может вылиться наружу полностью, не убив при этом все живое вокруг себя.
от скуки он пересказывал ему то, что откопал на задворках память Мегуми. казалось, он и вправду скорбит и жалеет обо всем с ним случившемся, а потом переключается как с рубильника и смеется.
он сжимает его в объятиях, словно в тисках. под хруст рёбер сначала плачет а потом смеется.
- ох! тысячу лет ничего подобного не чувствовал.
иногда ему надоедало играть. тогда Сукуна приходил к нему без личины, садился напротив и смотрел как на скульптуру в музее. местами из нее по велению дьявола льется кровь. один большой разрез или пять поменьше. тысяча микроскопических, как от утренней бритвы. ошкуривание перед разделкой. пробы на упитанность. всего не счесть.
лицо Сукуны и лицо Сукуны, притворяющегося Мегуми - два разных лица. а вот аура почти одна и та же.
когда не можешь умереть когда очень хочется, начинаешь понимать, почему проклятие, некогда считавшееся даром, все же проклятие. сейчас нечеловеческая выносливость Тодзи не играла ему на руку.
соскучившись за тысячу лет в изоляции Сукуна очень голоден до всего человеческого.
- знаешь, ни в одну из эпох не было человека, которого я мог бы назвать отцом. не то что бы мне хотелось, но оказывается это забавно. я чувствую как дрожит его душа каждый раз, когда я произношу это слово. да посмотри: у меня аж руки от возбуждения трясутся!
Тодзи видит, что душа демона с каждым днем все больше поглощает чужую. не будь его руки зафиксированы крепкими цепями, а сам он не висел бы в воздухе как разделываемая туша в морозильном отсеке скотобойни, то давно бы убил обоих.
и себя и его.
или их.
его.
Сукуна снова ухмыляется и хихикает себе под нос. от возбуждения его челюсти смыкаются где-то на чужой ноге, захватывая напряженную мышцу зубами. от возбуждения он глотает плоть с чавканьем, почти не прожевав. от возбуждения тискает его, как плюшевую куклу без суставов, пытаясь сыскать отцовского тепла.
на бледной коже помимо красных пятен остаются тонкие красные дорожки из капель крови. с каждым днем все больше и больше. кажется, что они так методично нанесены, что со стороны напоминают картину, которую видит только сам автор.
- Когда-то у нас с вашим кланом была договоренность. этот дом, этот клан, даже техника твоего выблядка без моей помощи никогда бы не были вашими. сейчас и ты сам принадлежишь мне, как и должно было быть. может быть, тебе было бы легче, останься от клана кто-то кроме тебя. скажи спасибо той суке, которая устроила резню.
этой сукой они отужинали в последний раз на прошлой неделе. подобный рацион был вполне ожидаем, исходя из всего того, что он слышал о нынешнем главе клана. поеданием себе подобных Сукуна это не назовет, что не сказать про Тодзи.
каждый их ужин был отличным случаем, чтоб позлить дьявола.
к сожалению, на отказ есть он не гневался. подсел ближе и взял в руки его палочки.
- отец, тебе следует меньше вредничать за столом. тебе нужно полноценно питаться, - перед лицом замаячил полусырой кусочек мяса. - открывай рот.
мясо Той Суки Сукуна нахваливал с большим энтузиазмом, чем другое. Тодзи не интересовала причина, но она явно схожа с той, по которой он стал проявлять больший интерес к его здоровью после того, как от Маки ничего кроме костей не осталось.
до Маки на их обеденном столе побывали многие.
терпкий громила, играющий в ладушки.
горький пацан с уродливым проклятием около себя.
пряная баба, украшенная на блюде собственным топором.
соленый игроман.
сладкий шестиглазый выскочка.
пресный и костлявый змееротый паренек.
с последним кусочком Маки, чей вкус и впрямь не был похож ни на что до этого, Тодзи проглотил и последнюю надежду.
- ты даже представить себе не можешь, насколько же необычен во вкусе, - он ухмыляется, захлебывается своими репликами и ходит вокруг него, водя носом почти у самой кожи. вдыхает запах грязной плоти и жженого мяса. словно от него исходит сладкий дымок, как от свежезапеченного кальмара.
- она была интересной на вкус. даже обычные люди имеют проклятую энергию, которая пропитывает их мясо и придает ему разные оттенки. это как приправа, если хочешь.
ему не интересно слушать.
- к сожалению она все равно имела этот привкус. а вот ты, - острый ноготь большого пальца прочерчивает дугу на коже, выжимает с силой кровь из пореза. язык, горячий как раскаленная сталь, собирает кровь, подковыривает рану кончиком. демон улыбнулся, мокро причмокнул по чужим ребрам. - совершенен. настолько безвкусно, настолько ужасно, что маняще. будь таких как ты тысяча, я бы сотни лет провел за тем, чтобы подобрать к тебе нужные ингредиенты.
губы демона расплываются в улыбке, когда он отходит на несколько шагов назад. оглядывает голодными глазами, намечая фронт сегодняшней работы. снимает белый халат, оставаясь в облегающей безрукавке и хакаме.
- уже после того, как я разобрался с той овцой мне в голову пришла одна идейка. интересно, передалось бы небесное ограничение потомкам? суммируется ли оно? я мог бы разводить небольшую ферму при помощи вас двоих. жаль, в тот день я был слишком вспыльчив.
на лице напротив появляется искренняя печаль. опустив голову вниз, Сукуна несколько мгновений думает что-то про себя. молчит.
король проклятий любит говорить о чем-то, что подвергает в шок даже прожженного Тодзи. методом проб и ошибок Тодзи знает, что лучше не проявлять никаких внешних эмоций перед этим чудовищем.
обычно он пропускает все его слова мимо ушей, стараясь сохранить остатки разума. болтовня, что шла до этого, расслабила Тодзи, отчего он не успел абстрагироваться. одна мысль о том, что хотел сделать Сукуна, заставила поморщиться. лицо едва исказилось, и в тот самый момент по груди прошелся неглубокий порез.
- оу, - Фушигуро Мегуми выгнул брови в сожалении. - не ожидал, что ты такой тонкокожий, папа.
опустив одной рукой челку вниз, двуликий ослабил выделение своих татуировок на лице. он периодически так делал. Тодзи про себя называет это заготовкой. за проведенное с этим кулинарным гением время даже такой обыватель как он начал разбираться что к чему.
еще он периодически менялся душами с Мегуми, чтобы посмотреть на его реакцию.
увидев у себя в тарелке голову Маки, увидев украшенное всюду висящими скелетами и отрубленными конечностями поместье клана, даже незнакомого истерзанного человека напротив себя Мегуми бился в истерике. тошнил. пытался что-то безуспешно сделать. сбежать. самоубиться.
первые пару раз это выглядело смешно в глазах Сукуны. потом реакция Мегуми притупилась.
загнав острые ногти под кожу и нащупав очертания мышечного пласта, Сукуна тянущим движением вытягивает его. мясо, сочащееся темной густой кровью, слабо поблескивало в бледном свете. кровь текла по руке, капала на пол, а когда чуть свернулась, демон положил кончик себе в рот и с чавканьем принялся жевать.
чужое рваное дыхание на фоне для него было сродни музыкальной композиции, пробуждающей аппетит.
- так приятно пожинать плоды своих трудов спустя столько веков. вы, отщепенцы, так сильно разгневали Бога, что он решил проклясть нескольких из вас. вам следовало молиться ему о прощении, а не упиваться веками собственным проклятием.
он прикладывает ладонь к месту рассечения кожи, откуда достал лоскут плоти и активировал проклятую технику. кожа под ладонью запузырилась, в воздухе запахло горелым мясом. в попытке смахнуть другой рукой ледяной пот с чужого лба демон прочертил на нем темно-бардовые полосы. удивленно посмотрев на чужое перепачканное лицо, демон усмехнулся.
- надо бы тебя помыть, а то ты здесь загниешь.
заглянув в зеленые глаза напротив, демон перестал улыбаться. их лихорадочный блеск предвещал приближающуюся кончину, которая, видимо, не входила в ближайшие планы.
- или ты уже все? так быстро?
быстро или нет, Тодзи не мог сказать, потому что потерял счет времени.
тяжелые цепи были перерезаны одним движением у оснований, которыми крепились к потолку. упав спиной на пол, Тодзи не смог сдержать притупленного скулежа: на спине до сих пор заживал ожог с последних перекусов Сукуны.
перехватив цепи и обмотав их вокруг чужого тела, демон без особых трудностей закинул Тодзи на плечо и выволок из каморки.
- Ураумэ, подготовь ванну. о, или ты предпочитаешь холодный душ из садового шланга? только попроси. для тебя все что угодно, отец.
Тодзи давно не покидал стен своей клетки. это могла бы быть отличная возможность для побега. провести остаток жизни в скитаниях по миру в попытке спрятаться от вечно голодного чудовища - не такая плохая судьба. со временем его мясо станет дряблым и сухим, что даже несмотря на его "необычный" вкус Сукуна не захочет его.
- у меня нет настроения играться с тобой сегодня. попробуешь выкинуть что-то, и я сделаю из тебя мясную нарезку.
быть убитым и разрезанным на сотни тонких фрагментов, уложенных на позолоченные блюда - звучит очень красиво. но ему, в лучшем случае, светит смерть в процессе того, как из него будут делать эту нарезку. зная демона - ожидание смерти будет долгим.
пока Сукуна тащил его по коридорам поместья, Тодзи осматривался. некогда забытые пути, которые он с детства знал и помнит до сих пор. какая половица в каком месте заскрипит, какой звук они издают. некогда необходимая для выживания информация. обрубленная цепь волочилась по земле и звук ее трения о деревянный пол заставлял сердце пропускать удары.
демон шел прогулочным шагом, и к моменту когда оказался в купальне, все уже было готово. стоило отворить дверь, как в нос ударил ароматный пар.
- что-то еще, Сукуна-сама?
- иди, я сам.
- как пожелаете.
когда двери за слугой захлопнулись, Сукуна сразу же снял с плеча груз и резким рывком стянул цепи с тела, рассекая звенья техникой. металлический мусор застучал по кафелю.
Тодзи боковым зрением оглядел территорию купальни. хорошее место, можно было бы быстро выскочить на улицу через окно и удрать.
- не советую, - поток мыслей был прерван раньше, чем смог развиться в план действий. - если будешь быстро двигаться, кто знает, что я могу тебе случайно отрезать вместо ноги. вдруг это будет голова?
если б это была голова, то это был бы прекрасный подарок.
демон стянул с себя безрукавку, готовясь к мытью чужого тела и остался только в хакаме. Тодзи не требовалось приглашение, поэтому он сам встал, непривычно ощущая тяжесть в ногах, и уселся на деревянный табурет. раздеваться ему было незачем, он уже невесть сколько не чувствовал ткани на коже, только металл и чужие раскаленные ладони.
Сукуна подошел сзади, беря в руки душевую лейку и принимаясь мочить чужую кожу. местами кровь смывалась разводами, где-то намертво присохла чернью, скрывая плотной тусклой коркой недостающий кусочек тела. Тодзи сидел и пялился на свои обкусанные ноги. кожа, белая как кость, а следы на ней - как от собачьих зубов.
кость, брошенная дьявольской псине божьей рукой.
получать дары от бога наверняка приятно. ощущения от того, что ты сам являешься даром от бога - мягко сказать, что неприятные. Тодзи может быть подумал над этим, если бы его дарили богу, но не наоборот.
после ледяной клетки даже теплая вода казалась кипятком. пена щипала свежие разрезы и ожоги, а следом за ней приходило временное успокоение. под воздействием чужой проклятой энергии раны если не заживали, то болеть переставали. сердце против воли застучало как дикое, не предвкушая ничего хорошего.
- это просто подарок. без повода, - наигранно нежный голос обжег холодом левое ухо. - руки.
Тодзи приподнял обе руки, словно сдаваясь в плен. вода защекотала торчащие ребра и оставшуюся на них мускулатуру, ту, которую еще не ободрали. он давно не видел себя в зеркало и сейчас уверен, что выглядит не лучше, чем в отроческие годы. ручные охотничьи псы сменились диким неумолимым чудовищем, которое не будет слушать ничьих команд.
когда вода полилась по сальным волосам, Тодзи развернулся на табуретке. сейчас перед ним как бы Мегуми, и тот с непониманием уставился на него. татуировок не было даже на руках, хотя обычно Ремен так не старается, и убирает их только с лица. возможно, до демона начинает доходить, что эти маскарады постепенно перестают работать, перестают работать концерты без заявок, все перестает работать. хочется верить, что еще немного веры осталось.
нарочито медлительно Тодзи тянет свою ладонь и кладет ее на чужой теплый загривок. в ожидании дальнейших действий демон затихает, но никаких резких движений не делает.
- вода слишком горячая, - уперев лоб в голое плечо сосуда, Тодзи повел им в сторону, поправляя мешающие волосы. когда демон приблизился еще сильней, чтобы дотянуться до крана, их поза еще больше стала походить на странные объятия.
- видимо, для тебя и правда следовало подготовить садовый шла-
как только щелчок позвоночных костей достиг кончиков его пальцев, Тодзи тут же рывком устремился к выходу из купальни. бегать как раньше без недостающих мышц было сложно, но их должно хватить, чтобы скрыться как можно дальше, пока демон не пришел в себя.
ему не хватило сил чтобы оторвать голову, но Тодзи старался сделать перелом как можно более рваным и сложным для восстановления. пока он бежал по коридору, то услышал, как чужое тело шлепнулось на мокрый кафель. отличное представление, отличная фора.
за левым поворотом деревянный пол под ногами сменился инеем так быстро, что Тодзи не заметил, как уже был вморожен в огромный кусок льда. обе ноги и левая рука зафиксировались, а мокрая кожа пристала ко льду как язык к мерзлому металлу.
- тварь, - демон, что вечно ходит по пятам за Сукуной, вывернул из-за угла, держась на безопасном расстоянии. эти ребята - совершенно иной уровень. у Тодзи были проблемы с проклятиями на миссиях, но когда у этих выродков присутствует разум, работать становится в разы сложней.
не успел тот и шага ступить, как сквозь коридор пронесся разрез. стены по обе стороны очертила одна ровная и глубокая полоса, которая остановилась на том месте, где у приспешника мгновение назад были глаза. демон сразу упал на колени, капая на сложенные руки своей густой кровью вперемешку со слезами и остатками глаз.
- я сказал тебе не лезть, - гневный голос уже разнесся рядом с Тодзи.
Сукуна стоял как ни в чем не бывало. шея целая и татуировки прорисованы. зализав рукой волосы наверх, он выпустил рядом с собой огромное количество тепла, что в мгновение растопило глыбу льда и начинало поджаривать кожу. стоило Тодзи немного пошевелится и в него полетели три разреза, прошедшие по сухожилиям ног. еще бы чуть-чуть, и разрезы прошли насквозь, оставив его без ног.
Ремен схватил его за мокрые волосы, сжимая и оттягивая так, что скальп щелкнул. все еще разгневанно глядя на своего слугу, он поднял тушу Тодзи выше, прижимая к себе крепко, словно в попытке впитать через кожу. обхватив свободной рукой лицо, Сукуна схожим движением прокрутил чужую шею до щелчка.
- ты забыла, что я ненавижу мясо после заморозки?
когда Тодзи очнулся, в висках пульсировало от давящей на голову крови. расплывчатый силуэт перед глазами был перевернут, острый холодный свет ударил в глаза. попытка отвернуться вызвала лишь приступ боли в шее.
отличный перелом, он даже чувствовал, какой из позвонков и где сломан.
стоящий спиной к своей добыче Ремен перестал что-то бормотать. когда тот оглянулся на Тодзи, в его руках заблестел свеженаточенный нож. задор в глазах демона сменился на удивление, точильный камень был отложен на второй план.
- надо же, я так старался свернуть тебе шею наверняк, а ты все равно выжил. удивил, папаша.
у демона перед ним сейчас такое довольное лицо, что нет никаких сомнений, что это небольшое эпичное представление - одно из множества им организованных. даже если бы попытка побега удалась, не вмешайся Урауме, это все еще имело бы какой-то смысл в его глазах. как отпускать почти забитую добычу, чтобы пару дней выслеживать ее и гонять по лесу ради забавы.
когда Сукуна подошел ближе, поднося нож к шее Тодзи, свет от него на долю секунды ослепил его. с такой наточкой этим ножом можно разрезать время и пространство. вместо этого он скоблит им по щетинистой коже на подбородке Тодзи. кусочки эпителия с щетинками пролетают мимо, падают на пол. следом за ними падают первые мелкие капли крови.
- оу, прошу прощения. слишком сильно заточил, - демон проводит пальцем по порезу, собирая капли крови. он отходит чуть дальше, все так же размахивая острым ножом пред собой, играючи.
на пол, прямо под голову, Ремен ставит металлическую ванну, дернув за рычаг опускает трос, к которому привязан Тодзи почти к самому полу. от резкого движения в висках еще сильней застучало.
он не знает, сколько времени находился в отключке, но кровь с каждой минутой все сильнее давила на голову. ходящий перед глазами силуэт размывался и покрывался красными пятнами. периодически оборачиваясь, демон оценивал чужое состояние, продолжая натачивать ножи.
- жаль, что все это так быстро закончилось, - Сукуна присел на корточки, чтобы быть на одном уровне с Тодзи. - встреться б мы пораньше!..
по лбу Тодзи теплой струйкой побежала кровь из носа. улыбаясь он фыркнул, брызнув мелкими каплями на лицо напротив себя. демон нежно ухмыльнулся, совершенно беззлобно вытерев капли со лба тыльной стороной руки. в его глазах была видна нежность, на вряд ли направленная на человека, висящего перед ним. скорее на его содержимое. на будущие кусочки в белой миске с наваристым бульоном.
на фоне красных кровяных пятен, вспыхивающих в глазах Тодзи, Сукуна казался воплощением рекламы американского мясника.
- хотя, сейчас хорошие времена. раньше приходилось долго скитаться, чтобы найти новый рецепт для блюда или изобрести свое. теперь же человечеству доступны почти все блюда, которые люди когда-либо пробовали в любом уголке мира. столько всего можно приготовить.
- ну ладно! долгие проводы - лишние слезы. скажи лучше, что бы ты хотел съесть?
о еде Тодзи вообще не мог думать, как и о многих других вещах. голову кружило, внутренние органы сжались в кучу и давили друг на друга. единственное что он мог визуализировать в голове в таком положении на заданный вопрос это любимое блюдо, хотя сейчас он бы на вряд ли стал его есть.
- моцунабе, наверное, - Тодзи закатил глаза, чувствуя головокружение.
- отличный выбор, - Сукуна воткнул в чужое горло нож, одним резким и безболезненным движением вскрывая обе артерии на шее. - думаю, будет готово часа через четыре.
- и перца побольше.