Холод. Вихри швыряют в лицо горсти льдистых снежинок,
Тучи в небе так близко, что можно коснуться рукой.
В этот миг, наблюдая бушующих волн поединок,
Ты ведь можешь сказать, наконец, что вернулся домой?
Ты ведь можешь назвать своим домом холодную крепость,
А промозглую пустошь — убежищем гордой души?
Когда ветер среди мёрзлых скал завывает свирепо,
Ты ответь мне, отец: есть покой в этой гулкой тиши?
Я не всё понимаю, прошло от рожденья немного,
Но я вижу тоску, чую горечь в ответных речах.
Я дракон, память предков, конечно, не скажет дурного,
Только я всё равно будто слепо блуждаю впотьмах.
Очень сложно понять, где скрывается правда, где маска.
Ты однажды ведь сам заблудился в себе, да, отец?
Я в сплетении тысячи дум пробираюсь с опаской,
Вряд ли будешь ты рад, что нашёлся подобный наглец.
Только я ведь должна! Я дракон, это слово непросто,
Это честь, верность, память, огонь — не отступишь никак.
Я дракон, а не огненный ящер огромного роста,
Я Хранитель Кристалла, но жребий хранить выпал так.
У меня нет Кристалла, нет знаний родителей верных,
Мой отец — Разрушитель, такой ироничный пустяк.
Только я никогда не поверю в рассказ суеверный.
Мне известно, я вижу, отец — тёмный, знающий маг.
Но дракон без сомнения чует во тьме благородство,
И дракон льнёт ребёнком наивным к искусной руке.
У людей и драконов немало найти можно сходства,
Только страх оставляет безвкусную пищу тоске.
Мы похожи, отец, пускай память — не собственный опыт,
Но я знаю, могу всё без стона и жалоб понять.
Эта память, наверное, даже святого озлобит,
А драконы, поверь, пап, совсем не умеют прощать.
Заметает следы и скрывает дорогу позëмка,
На замëрзших камнях не взойдёт ни единый цветок.
«Ты нашёл здесь свой дом, пап?» — спрошу я под утро негромко,
Но ничуть не поверю в ответ — обречённый кивок.