Что-то новое, что-то хорошее

В этот вторник Дилюк берет с собой на работу в бар часть бумаг, чтобы разобрать их в первую половину смены. Большого наплыва посетителей на планируется: на улице наконец распогодилось, сезон дождей подошел к концу, поэтому большая часть горожан начала подготовку к скорому наступлению теплых деньков. Уже через несколько недель должны будут задуть сильные ветра, прогоняя последние тучи с неба, а потом за пару дней температура подскочит почти до летней, а солнце начнет напекать голову. Поэтому сейчас, в межсезонье, в воздухе весит всеобщее ожидание, а люди стараются начать делать дела пораньше, чтобы потом не проворонить удачный момент для посадок, рыбалки или начала затяжных миссий по исследованию новых земель.

Это видно даже по количеству писем и буклетов - Дилюку за выходные принесли две пухлых пачки, которые он отложил на пару дней, с утра до ночи копаясь на виноградниках, проверяя почки на лозах и подвязывая некоторые кусты, а c наступлением темноты вычищая лагеря хиличурлов. Затем на винодельню приехал Кейя, заперся с ним в спальне, и они провели в постели больше десяти восхитительных часов, посвятив их сладкому, глубокому и упоительному совместному сну. Потом был понедельник, за ним начался вторник, и вот наконец Дилюк добрался до писем.

Вскрыв все конверты сразу и тут же отложив особые во внутренний карман своей жилетки, Дилюк проверяет с десяток, не сильно вчитываясь в рукописный и печатный текст, а потом дорогая белоснежная бумага, надушенная сладкими духами, холодит остаточным гидро-элементом его ладонь, и он смотрит на летящий почерк уже с большим вниманием. Вчитывается, скользит глазами по витиеватой подписи в конце, хмыкает удивленно, чем и привлекает внимание скучающего рядом Кейю.

Тот уже с час лениво пересматривает меню, решая, добавить или убрать какие-то из напитков, еще утром сбежав с наискучнейшего собрания, темой которого были очередные жалобы от аристократии. Такие сборища длятся до тошнотворного долго и всегда заканчиваются ничем, поэтому, узнав тему собрания, Дилюк даже не особенно громко вздыхает - сам в свое время потерял, кажется, в сумме полгода своей жизни на таких же, сидя в капитанском кресле.

- Опять просят десять бочек сидра для того, чтобы просто попробовать и решить, заказывать партию или нет? - Кейя лениво болтает вторую Полуденную смерть за сегодня в своем высоком бокале, отпивая совсем немного, и тут же подпирает щеку рукой, в которой зажата вилка.

Помимо своей сиятельной персоны сразу после открытия бара он принес большой заказ от Сары, набрав себе пирогов, а Дилюку - его любимую «Расти гору», и заставил тарелками всю барную стойку. Дилюк, в последний раз вспомнивший о еде еще в понедельник, и на это не вздыхал слишком громко.

А вот на вопрос про хитрых поставщиков он легко фыркает в ответ, вспоминая, как долго Кейя ворчал по поводу последнего подобного письма. Бизнес бизнесом, но такой жадности Дилюк тоже не поддерживал, поэтому последним вопрошающим прислал ровно три самых маленьких бутылки в наглухо сбитой коробке, которую еще нужно было постараться открыть без потерь хрупкого содержимого внутри. Но новый сорт вишневого сидра с мятным холодком все равно вышел удивительно удачным, поэтому новые партнеры все равно заказали потом целых три партии. Даже деньги прислали заранее, хоть Дилюк и не уступил им даже в скидке.

- Нет. Фонтейн запрашивает одуванчиковое вино на праздник всех влюбленных. Слышал о таком?

Кейя вскидывает брови, переставая прятать лицо за широким листом с меню, и смотрит на Дилюка несколько долгих секунд. А потом расплывается в льстивой улыбке и подмигивает:

- О влюбленных? Да, вот, сижу тут перед одним, красноволосый такой, с косматыми бровями, смотрит на меня пристально, только бы чего не выдумал...

В этот раз Дилюк выбирает тяжелый вздох. И закатывает глаза. На Кейю это в любом случае не действует - тот только мечтательно прикрывает глаза, чувствуя себя свободно в пустом без посетителей баре, и посылает Дилюку воздушный поцелуй.

- Вроде что-то слышал, но мельком. Праздник-однодневка, предыстория как всегда грустная, но все превратили во что-то романтичное и с розовыми бумажными сердцами. У нашего Гарри девушка из Фонтейна, если ему не дают отпуск в феврале, он всегда от нее письма получает вот с этими розовыми сердечками внутри. Потом ходит и всем хвастается. - Кейя рисует пальцами в воздухе большое сердце, мечтательно вздыхает, словно наивная барышня, и даже умудряется покраснеть как по заказу. Дилюка его актерские способности иногда поражают до глубины души, но пока что все его мысли заняты попытками подсчитать, сколько бочек вина и сидра осталось в погребах на винокурне и в какой срок аэростат доберется до Фонтейна по побережью.

- Только одуванчиковое вино? Как думаешь, может добавить им еще чего-то?

Кейя перестает играть на публику в лице Дилюка и тоже становится серьезнее. Но вилку из рук так и не выпускает, то и дело подворовывая с тарелки Дилюка кусочки уже застывшего обратно сыра.

- Я бы добавил игристое. Для дам хорошо подойдет, они там все ходят в пышных платьях и с высокими прическами. И пуделям делают такие же, представляешь? Гарри показывал фотографии.

Предложение как всегда дельное - Кейя, вечно отнекивающийся от работы в баре, все равно иногда разбирается в вине лучше Дилюка. Хоть в детстве они и сидели на уроках отца одно и то же время, а потом и учились всем этапам создания напитков вместе, Дилюку больше полюбилась часть процесса, завязанная на разных вкусах вина, выращивании и заготовке винограда и других фруктов, а Кейя же нашел себя в отличных презентациях перед будущими партнерами и мог наизусть назвать всю существующую продукцию винокурни, разобрав каждый розлив по составляющим и еще добавить что-то цветастое от себя сверху.

Дилюку только и оставалось, что гордиться чужим разумом, способным уместить в себя такой огромный объём информации, и подвешенный язык, принесший их общему бизнесу ни одну тысячу моры.

- Отправлю прошлогодний сбор, у нас его много осталось.

Кейя согласно кивает, допивая второй бокал. Спокойный и сытый, сейчас он кажется удивительно мягким, плавным даже в движениях, но в том, как чужой синий глаз рассматривает кромку пустого бокала, Дилюк угадывает слабую меланхолию. Вспоминает, когда они в последний раз проводили время вместе не для обсуждения дел, зачистки лагерей монстров или сна без задних ног, остается абсолютно не удовлетворён туманной датой, случившейся еще, кажется, в декабре, и тут же решает исправлять ситуацию:

- Чем еще занимаются в этот праздник? - Он на пару секунд отходит в подсобку, открывает ледник, достает свежую клубнику, доставленную только вчера для украшения бокалов, быстро споласкивает и выкладывает целую горсть в чистый бокал вместо третьего напитка, ставя его перед Кейей. Тот улыбается уже намного искреннее, теплой и короткой улыбкой, прикрывает глаз и довольно принимается за неожиданный десерт, попутно рассказывая:

- Да по-всякому. В основном ходят на свидания, парочки проводят время за конкурсами. Много пьют, широко гуляют, хороший весенний фестиваль, - он откусывает кусок от особенно большой ягоды, сок течет по пальцам, грозя запачкать перчатки, и Кейя слизывает его одним широким влажным движением языка, - но слишком много розового на мой вкус. Вот наши праздники всегда разноцветные, мне нравится больше.

- Четырнадцатое февраля через три недели. - Выходит более хрипло, чем Дилюк рассчитывал, но Кейя только весело фыркает и проказливо высовывает кончик языка, дразнясь.

- Всегда любил твою удивительную способность пользоваться календарем. Я, рыцарский волк, живу от выходных до выходных, и узнаю о них только когда мой злобный надзиратель открывает мою клетку и выпускает меня на волю.

Что, конечно, вовсе не мешает Кейе посреди дня сидеть уже третий час в баре, но Дилюка не так то легко сбить с темы разговора, особенно когда он уже знает его конечную цель:

- Возьми в этот день выходной.

Кейя недоверчиво вскидывает брови, а потом довольно ерзает на стуле, будто птица на удобной жердочке. Воздух позади него дрожит морозом, расцветая белесыми всполохами снежных полупрозрачных ледяных павлиньих перьев - привычка, которой Кейя обзавелся почти сразу после того, как Дилюк придумал ему птичье прозвище и рассказал об этом вслух. Вначале в виде осуждения, не желая даже в ссоре резать словами слишком больно, а потом, уже после примирения, Дилюк нашел в этом театрально-стихийном жесте что-то удивительно личное, по-доброму насмешливое, и теперь каждый раз просто любовался чужим контролем стихии. Да и сам Кейя на фоне тающего в воздухе снежного кружева смотрелся чудо как красиво.

- Хочешь меня зарезервировать как самый красивый столик у окна? - Кейя играет бровями, наклоняясь над барной стойкой, и широко обводит всего себя раскрытой ладонью, - обещаю, на мне отглаженная скатерть, стулья не скрипят, а вид из окна - самый прекрасный во всем Монштандте!

Дилюк коротко улыбается уголком губ, ощущая внутри себя искреннее, глубокое чувство, живущее в нем вместе с пиро-стихией, и ловит чужую ладонь, плавно поднося к своему лицу.

- Да, хочу.

Прекратить цветистую птичью песню довольно просто - всего-то и нужно, что поцеловать сгиб ладони, от чего Кейя замолкает и довольно краснеет, нахохлившись. Решено - этот фонтейнский праздник они проведут вместе, давно пора внести в жизнь что-то новое и хорошее.

***

Спустя почти две недели Кейя возвращается с прогулки с Кли весь покрытый песком, с водорослями в волосах и целым ведром морской рыбы. Дилюку он вручает красную шипастую раковину, дарит мягкий поцелуй в губы и довольно сообщает:

- Свидание сделаем на пляже! Я нашел отличное местечко, а сегодня мы его так разровняли, что песок там теперь чистый и белый, как сахар. И никаких старых бочек со слаймами, припрятанных там хиличурлами лет так пятьдесят назад.

Дилюк забирает у него тяжелое ведро, ерошит волосы, освобождая их от песка и мелкого сора, и подталкивает его в сторону ванной:

- Я приготовлю пледы и зонтики.

***

К середине февраля погода действительно делается по-летнему жаркой, особенно на побережье. Дилюк, всю ночь до этого просидевший за суматошными попытками подписать все документы и ответами на самые срочные письма, то и дело поглядывая на довольно сопящего в большом мягком кресле Кейю, поначалу опасается, что уснет сразу же, как примет горизонтальное положение на пледе, встречает прохладный морской бриз прямо в лицо и с удивлением обнаруживает в себе дополнительные силы.

Они устраивают привал на горячем, белом песке, расстелив пледы и поставив зонтики. Перекладывают свертки с едой и банки с напитками в тень, Кейя подмораживает над ними маленький ледяной купол для защиты, потом они понимают, что ни бокалов, ни тарелок с собой захватить не догадались, и наступает короткая, но достаточно забавная игра с элементальным стихиями. Дилюк раскаляет ладони, зарыв их в песок, сидит пару минут, выжидая, пока песчинки поплавятся и слипнутся друг с другом, формирует два кривоватых, но удивительно прозрачных блюда. Не чувствуя жара из-за горячей кожи, очищает своё творение от оставшихся песчинок и еще с десяток минут ждет, прежде чем осторожно обмыть их, уже подостывших, в прохладной морской воде.

Кейя же в это время выкапывает глубокую яму, обмораживает ее со всех сторон, засыпает почти доверху крошевом изо льда и создает красивые витые бокалы, по прозрачности не уступающие творениям Дилюка из стекла. Но лед, в отличии от сплавленного стекла, все же тает, поэтому Кейя закапывает их в снежную крупу и оставляет до момента, когда им захочется открыть бутылки.

Облепленные песком и уже успевшие разуться, они быстро раздеваются до плавок и решают вначале искупаться. Владение стихиями помогает им и здесь - вода все еще не успела прогреться до комфортной к купанию температуры, но Кейя вовсе не чувствует холода, оберегаемый морозами, а Дилюк спокойно может нагреть себя так, чтобы не мерзнуть.

Заплыв продолжается довольно долгое время. Дилюк успевает вдоволь нахлебаться воды, несколько раз потопить Кейю, коварно заплыв под ним и внезапно дернув за ногу вниз, а тот ведется каждый раз, продолжая недовольно возмущаться даже под водой, от чего Дилюку каждый раз становится настолько смешно, что он пытается вдохнуть кислород, забывая, что находится не на поверхности.

- Ты хитрый, но глупый, как это возможно? - Кейя болтается на волнах, распластавшись на спине и раскинув руки в сторону, пока Дилюк рядом с ним отфыркивается от воды и чихает, как недовольный кот, попавший под дождь.

- Я просто не водоплавающее.

Они прилично отплыли от берега, который белой полоской виднеется вдали, и теперь ощущение оторванности от мира становится абсолютным. Дилюка это расслабляет - можно перестать контролировать лицо, плечи, наконец, расслабляются, и он тоже ложится на воду, рассматривая высокое голубое небо над собой. Волны то и дело накатывают на него, а волосы успели выбиться из хвоста, бесконтрольно расползаясь во все стороны по воде. Здесь хорошо и спокойно. Даже не смотря на Кейю, который недовольно хлопает по поверхности воды рукой, окатывая Дилюка холодными брызгами:

- Ты так ужасно вульгарно пытаешься обозвать меня жабой, верно?

Дилюк напрягает пресс, нагревая себя еще сильнее, и вовсе не удивляется тому, что спустя уже несколько секунд ему на живот заползает ледяная рука. Сравнение с холоднокровными амфибиями Кейе действительно подходит - тот тоже постоянно требует тепла, греясь о Дилюка. А еще Дилюк просто любит всех животных без исключения. Но Кейю, конечно, больше.

- Ну почему жабой. Красивой квакшей.

Тут его окатывают уже с головой. Недовольно тянут под воду, шутливо притапливая, Дилюк чувствует руки на своей шее, открывает зажмуренные глаза и видит перед собой довольное хитрое лицо, с раздутыми щеками и крохотной, сжатой улыбкой, которую тут же мстительно целует. Кейя выпускает ему в лицо поток пузырей, беззвучно смеется, и тянет их на поверхность.

- Лягушкой, Дилюк, попробуй еще раз. Во всех сказках принцы и принцессы оборачиваются именно лягушками.

Дилюк выныривает не совсем удачно, и волосы, свободно парившие вокруг его головы под водой, теперь облепляют лицо со всех сторон плотной алой завесой. Мешают проморгаться, лезут в рот и нос, и он недовольно мотает головой, отфыркиваясь, пока Кейя не приходит ему на помощь. Пытаться завязывать мокрые пряди абсолютно бесполезно, поэтому Кейя просто откидывает их назад, осторожно сплетая вместе в подобие прически, и ведет ладонью сверху, подмораживая. Дилюк коротко вздрагивает, привыкая к ощущению холода на голове, а потом утягивает Кейю в благодарные объятия:

- Просишь тебя расколдовать?

Кейя, не снявший повязку даже на время купания, довольно прикрывает глаз и оплетает Дилюка ногами за талию, прижимаясь всем телом. От контраста температур их обоих слегка потряхивает, но это только прибавляет обстановке еще большей романтики. Потому что даже так, алое и синее, темное и светлое, огонь и лед сочетаются просто изумительно.

Подарив Дилюку пару коротких морозных поцелуев, Кейя тихо выдыхает ему прямо в губы:

- Без тебя мне никак не справиться.

Тот согласно сжимает руки у него на ягодицах в ответ.

***

На берег они выбираются спустя еще около часа дурачеств в воде и болтания на волнах. Перешутив, кажется, все шутки, три раза сплавав на скорость, нанырявшись до черных кругов перед глазами и как следует залив водой уши. Оба прыгают на одной ноге в полосе прибоя, по-глупому тряся головой, оба ворчат, даже, кажется, одинаковыми фразами, потом Дилюк видит на смуглой коже Кейи огромные мурашки и тянет его на пледы, временно отодвигая зонтики в сторону.

Жаркое полуденное солнце тут же топит корку льда у Дилюка в волосах, и он довольно ложится на живот, желая прогреть спину и попросту немного передохнуть. Кейя забирает из под щита бутылки с лимонадом, открывает и прикапывает одну рядом с головой Дилюка, жадно отпивая из своей. А потом продолжает их странный разговор, начатый ранее:

- Вот если бы я был лягушкой, ты бы все равно меня любил?

Дилюк устало раскрывает глаза, сплетая ноги друг с другом, но спешит ответить:

- Да. Особенно если бы ты был водоносом.

Кейя в ответ фыркает где-то совсем рядом, молчит пару секунд, а потом все равно срывается на громкий хохот. Дилюк даже поворачивается в его сторону, чтобы рассмотреть лицо Кейи и запомнить - тот редко бывает настолько искренним и расслабленным, поэтому стоит ловить момент.

- Почему? - Кейя громко фыркает, все еще посмеиваясь, и ложится на свой плед, повернув лицо в сторону Дилюка. Сам же Дилюк, все детство завидовавший Джинн, потому что у нее была черепаха, а у Дилюка только книги про черепах, заодно скопом изучил все факты и про остальных не особенно крупных животных и амфибий. Вдруг и ему бы тоже однажды повезло с маленьким другом? Который, в отличии от Кейи, согласился бы кушать тонко нарезанные огурцы и не шарахался от него, стоило только Дилюку показаться на горизонте. Со временем у Дилюка появился сокол, а Кейя наконец обвыкся на винокурне и впервые вложил свою смуглую ладошку в протянутую руку Дилюка. В тот момент Дилюк перестал завидовать Джинн.

- Они большие и похожи на живые камни. И могут хранить в себе пол литра воды. Удивительно и мило. - Дилюк помнит, как с удивлением рассматривал черно-белые картинки в справочниках про земноводных. Именно водоносы в свое время действительно поразили его своими размерами, формой и умениями. Дилюку тогда было около семи лет, глаза бога еще не было, и он твердо был уверен в том, что однажды станет Адептом. Уйдет в горы, будет большим и сильным, чтобы всех защитить, а звериной сущностью сделает именно лягушку - превратится в огромного водоноса и проглотит всех врагов, не жуя. Кейя, как потом выяснилось, хотел бы быть маленькой незаметной змейкой и жить под камнем, невидимый для всех. Но змеи питались лягушками. Это была катастрофа. Дилюк дулся на Кейю целую неделю.

Как оказалось, тема земноводных по прежнему трогает их обоих до глубины души. Кейя, услышав его коротенький рассказ о своих лягушачьих способностях, вновь принимается хохотать, да так сильно, что даже взбрыкивает ногами в воздухе. Уже успевший обсохнуть, одетый только в трусы, с зачесанной на лоб влажной челкой, на фоне белого песка, он кажется Дилюку таким невероятно родным и притягательным, что он не может не заползти на него сверху. Да-да, как большая красная игуана из Сумерских лесов.

- Дилюююююк! - Кейя смеется под ним, подрагивая всем телом, мышцы его пресса то и дело сокращаются, от чего Дилюку становится щекотно.

- А еще если водонос укусит тебя за палец, он может даже сломать его. - Дилюк наконец распутывает все волосы, садясь на Кейю сверху, но в ответ на выразительно вскинутую синюю бровь только трясет над ним головой, осыпая мокрыми каплями. Кейя вновь начинает хохотать, пытаясь отбиться, но Дилюк на полголовы его выше и в два раза шире в плечах теперь, поэтому это не так то просто.

- Это страшно, странно и совсем не романтично! - фыркнув, Кейя складывает руки на груди и выгибает улыбку к низу, всем видом демонстрируя, что затаил страшную обиду. Дилюк, не удержавшись, целует его в нос и проводит по плечам потеплевшими ладонями.

- Нет, не правда. Водоносы сильные, бесстрашные и опасные. Могут справиться с врагом, даже превосходящим их по размерам в несколько раз, заботятся о потомстве и в ограниченных условиях проживания выбирают себе только одну пару, не подпуская к ней никого другого. Если рассматривать всех известных мне лягушек, водоносы кажутся мне самыми выдающимися. - он поучительно поднимает палец вверх, на что Кейя закатывает глаз, но возвращает на лицо довольную улыбку.

- Хорошо, забираю свои слова о не романтичности обратно.

Дилюк наклоняется к нему снова, слизывая крохотные соленые капли с чужих губ, и коварно продолжает говорить абсолютно не романтичные вещи:

- И червяков бы тебе тоже приносил, да.

Кейя смеется прямо в поцелуй, обнимая его, и счастье мерно ворочается у Дилюка где-то под ребрами, ясное и яркое, как пламя.

- Ну все, теперь я точно спокоен! - Кейя напоследок кусает Дилюка за нижнюю губу, и они возвращаются каждый на свой плед, греясь под солнцем.

Как следует обсохнув, обсуждая то глупых охотников за сокровищами, то новую пристройку к винокурне, в которую планируется перенести часть производства вина из подвалов, они съедают большую часть бутербродов и выпивают почти весь лимонад. Новые стеклянные блюда приходятся в самый раз, а ледяные бокалы хорошо остужают напитки, не разбавляя их. Потом Кейя переходит на вино, расслабленно развалившись на своем пледе, укрывшись в тени зонта, а Дилюк возвращается на солнце, чтобы как следует просушить голову. Стихией пользоваться не хочется - голова все равно грязная, поэтому быстрое нагревание может сделать все еще хуже.

Так, незаметно для себя, повернув голову в сторону Кейи и продолжая наблюдать за тем, как он довольно потягивает вино из своего льдистого бокала, Дилюк проваливается в глубокую, спокойную дрему.

Ему ничего не снится, но даже так он слышит мерный шум накатывающих на песок волн и словно сам покачивается на них, сытый и расслабленный, спокойный до глубины души.

Просыпается он, по ощущениям, спустя несколько часов, от приятного ощущения тяжести на ягодицах, и довольно втягивает воздух носом, лениво приоткрыв глаза. Кейя слегка ерзает, восседая на нем, будто на самой мягкой подушке, а потом шлепает намазанными чем-то холодным ладонями Дилюка по спине, от чего тот недовольно шипит.

- Давай намажу тебя зельем, моя белокожая снежинка. А то обгоришь, как в детстве, и буду я целыми днями покрывать тебя сметаной со всех сторон, как недовольный блинчик.

Сильные руки проходятся по коже с умелым нажимом, размазывая густое зелье, и Дилюк, не сдержавшись, довольно стонет на выдохе. Шрамы, покрывающие большую часть его спины, слегка покалывает из-за более чувствительной кожи, но Дилюку нравится - Кейя умело разминает его плечи, переходя к лопаткам, просчитывает ребра пальцами, скользит по позвоночнику, надавливая костяшками, привычно сжимает руки на талии и замирает.

Дилюк, уже полностью проснувшийся, затихает, ожидая дальнейших действий, готовый к любым поворотам Кейеной фантазии и желаний, и когда Кейя притирается пахом сзади, делая несколько движений бедрами, гулко сглатывает. Горячая волна проносится по всему телу от макушки до самых пяток, Дилюк приподнимается на локтях, собираясь перевернуться, но Кейя уже отстраняется, перенося вес обратно на колени, ослабляя напор.

Вместо этого целует Дилюка в загривок, высоко, прямо поверх волос, фыркает довольно, и шепчет тихим хриплым голосом:

- Тут ты соленый.

Перемещается ниже, тонкими губами лаская кожу под линией роста волос, коротко лижет, но быстро останавливается:

- А тут горький от зелья. Ну чтож такое!

Дилюк, разомлевший, все же находит в себе силы вернуться в реальность и переворачивается одним слитным движением, по-прежнему продолжая лежать под Кейей. Тянет того ближе к себе, оплетая шею руками, вновь зовет в поцелуй:

- Здесь я только соленый. Но совсем немного.

Кейя растекается по нему прохладной, скользкой от зелья лужей, довольно распуская руки, переплетаясь ногами, и Дилюк позволяет себе забыться в долгих, глубоких поцелуях. Они ласкают друг друга нежными прикосновениями, ходя по тонкой грани между удовольствием и возбуждением, но все же взаимно решают остановиться на малом. Пляж, хоть и безлюдный, все равно не достаточно уединенное место на их вкус, лишенный при этом всяких удобств и состоящий из песка, поэтому, оторвавшись от Дилюка спустя довольно продолжительное время, Кейя кладет лицо на его грудь и вздыхает в притворном разочаровании:

- Ты соврал. Вовсе ты не соленый.

Дилюк согласно мычит, перебирая его волосы, успокаивает дыхание, прикрыв глаза, и просто наслаждается моментом близости. Знание того, что до самого утра его не отвлекут никакие из дел, способно вырастить за спиной крылья. Он так давно не позволял себе отдохнуть и расслабиться по-настоящему.

Спустя еще десяток минут Кейе надоедает лежать без дела, поэтому он первый выныривает из ленивого полузабытья и приподнимается, хлопнув по груди Дилюка распахнутыми ладонями. Голос у него тоже бодрый до неприличия, от чего Дилюк даже слегка хмурится, но только для вида.

- Пойдем еще поплаваем, а потом можно опять поваляться. - Кейя легко пинает его носком ноги по голени, подгоняя, и Дилюк покорно поднимается на ноги, разминая спину после долгого лежания. Кости довольно похрустывают, от усталости не осталось и следа, поэтому он завязывает волосы в быструю косу, встряхивается, и догоняет Кейю уже у самой воды.

- Зелье не смоется?

Кейя критично осматривает его со всех сторон, будто новую лошадь в кавалерии, а потом беспечно машет рукой:

- Нет, это новая разработка от Альбедо. Я специально попросил сварить для нас на прошлой неделе.

Дилюку и остается только, что благодарно поцеловать его уже там, в волнах, вновь утаскивая под воду и уговаривая подыскать красивых ракушек в подарок для Аделаиды.

***

Они остаются на пляже до самого вечера. Кейя, набродившись по песку и даже построив огромный красивый замок, явно натренировавшись в этом искусстве с Кли ранее, засыпает, положив Дилюку голову на колени и наконец стянув повязку с глаза. Дилюк, не смея шевелиться, сидит, застыв каменным изваянием, и осторожно гладит спутанные синие волосы, убирая из них мелкие нитки водорослей и особенно крупные песчинки. Любуется длинными темными ресницами, невесомо прослеживает шрам под глазом подушечками пальцев, простивший и прощенный, тихо вздыхает, прикрывая глаза. Рассматривает длинный прямой нос, первые, совсем незаметные, морщинки рядом с улыбчивым ртом, легкую вечернюю щетину над верхней губой, и чувствует себя на своем месте.

Думать о чем-то конкретном совсем не хочется, поэтому Дилюк так и сидит, то и дело считая пролетающих мимо чаек, вылезших из песка крабов и проплывающие по небу редкие облака.

Кейю он будит уже на закате, когда солнце начинает садиться.

Выкопав из снежной ямы последние стеклянные бокалы, они разливают остатки вина на двоих, торжественно чокаясь, и Дилюк даже не сильно морщится, выпивая свою порцию. Вино сладкое, крепкое, прокатывается по горлу холодной волной, и это так напоминает ему самого Кейю, что не улыбаться не получается.

- За прекрасный день всех влюбленных! - Кейя опрокидывает в себя бокал, откусывая лед с кромки, и довольно жмурится, смотря на Дилюка разноцветными глазами.

- Да. Спасибо, что вытащил меня.

Они делят поцелуй, топя лед языками, вокруг них шумит, обнимая их тихим звуком прибоя, море, а солнце медленно тонет в волнах. Алые блики отливают на синих волосах Кейи, Дилюк вплетает в них пальцы, наслаждаясь. День действительно выдался замечательным.

До винокурни они добираются уже затемно, и всю дорогу Кейя крутит в руках стеклянные блюда, рассматривая их и предлагая Дилюку направить свои таланты и в это русло. Дилюк, легкий, пузырящийся, отдохнувший, соглашается на все идеи не глядя. Так и не обувшись, они идут босиком, наслаждаясь не успевшей остыть теплой землей под ногами, вручают Аделаиде горсть разноцветных ракушек, принимают быстрый душ, смывая остатки соли и песка друг с друга, а потом Кейя до бесконечного долго и осторожно приводит длинные волосы Дилюка в порядок, расплетая и расчесывая их, от чего тот почти засыпает снова, окруженный тихой заботой.

Он все же слегка обгорел, даже несмотря на зелье, поэтому, закончив с волосами, Кейя, посмеиваясь, мажет его сметаной, отпуская гастрономические шутки. Потушив все свечи и подстелив на часть кровати толстое покрывало, чтобы не испачкать простыни, они ложатся рядом, но не совсем близко, от чего Дилюк тяжело вздыхает от расстройства. Кожу на плечах неприятно тянет, припекая, но Кейя, как всегда, исправляет все парой слов:

- Иди сюда, блинчик.

Они не могут обниматься, но Кейя быстро придумывает альтернативу - они засыпают лицом к лицу, прижавшись лбами, и полуденное солнце все еще печет где-то внутри Дилюка, согревая ладони их переплетенных друг с другом рук.