— Эй, Алекс? — Дима приоткрыл дверь и несмело заглянул в палату. Александр повернул голову в его сторону, и в темных глазах блеснуло недоумение вперемешку с теплом. Он и вправду ждал, но уже не надеялся увидеть.

— Умничка? — в голосе так и сквозили нотки удивления. Алекс приподнялся и оперся спиной о подушку, на миг прикрыв глаза и болезненно поморщившись. — Ты откуда здесь?

Дима закусил губу, с опаской смотря на мучителя. Спустя три недели видеть его вновь, да еще в таком состоянии… оказалось намного больнее, чем он думал. Алекс подтянул одеяло и укрылся им по пояс, являя вид плохо спрятанных рубашкой бинтов, обвивших его грудь и живот. Левая рука оказалась закована в гипс почти до плеча и фиксирована у тела. Кроме того, на лице, открытых сейчас ключицах, кистях рук красовались почти зажившие глубокие царапины и желтоватые синяки.

Молчание затянулось, Алекс склонил голову вбок и вопросительно поднял бровь, окинув нежданного гостя заинтересованным взглядом. Дима осторожно шагнул к мучителю и прикрыл дверь за спиной, так и оставаясь у стены. Карие глаза истово горели от нетерпения, заставив невольно поежиться. В голове всплыл заданный вопрос, Дима спохватился и поспешил объясниться:

— Я тут услышал, что ты в больнице. Совершенно случайно. Ну и решил навестить. Или мне уйти? Если ты против, то…

— Проходи, малыш, — перебил его Алекс и лучезарно улыбнулся, не скрывая своей радости. — Не думал, что увижу тебя гостем.

Дима прошел в палату и присел на краешек кресла возле больничной койки. Пустота заворочалась и недовольно свернулась в маленький, почти незаметный клубочек. Неловкость чувствовалась с каждой секундой все сильнее, Дима не мог подобрать верных слов, а довольный мучитель просто смотрел на него и улыбался. Тишина начинала понемногу приседать Диме на мозг, доставляя отнюдь не приятные ощущения. И все же они не сравнятся с тревогой, которая преследовала его на протяжении всех трех недель.

Облегчение накатило с той самой секунды, как Дима увидел мучителя живым, с ярким блеском в глазах. Будто ничего и не было. Алекс выглядел вполне сносно, учитывая обстоятельства, приведшие его сюда. Автомобильная авария — особенно на излюбленных безумцем скоростях — могла закончиться если не смертью, то куда более страшными увечьями. Алекс просто в рубашке родился! И, даже несмотря на свои травмы, если судить по глупой улыбке и привычному беззаботному виду, чувствовал он себя хорошо.

Дима облегченно выдохнул — после всех дней страхов дышать становилось все легче. Будто с него спал тяжкий груз. Вот он Алекс, смотрит на него и молчит. И глаза его, всегда насмешливые и злые, сейчас сияли не хуже солнышка за окном. Живой!

— Как ты? — нарушил неловкое молчание Дима, отведя взгляд. Алекс неприязненно фыркнул и подтянул колени к себе.

— Сейчас лучше, скоро выпишусь, — непринужденным тоном ответил он и протянул руку к любимцу, чтобы коснуться волос. Далеко. — Мне казалось, ты не хотел меня видеть. Какими судьбами?

Алекс отдернул руку и испытующе уставился на него. Дима передернул плечами, не решаясь поднять голову. Сказать хотелось все и сразу, мысли путались и не желали собираться в понятные слова. Тоска вернулась вместе с неистовым желанием прикоснуться к мучителю. Как долго они не виделись, как долго он терзался в неведении, каким невыносимым было их прощание в ту ночь. Каждый день ему снился почти один и тот же сон. Где Алекс целовал его, улыбался неповторимой влюбленной улыбкой, повторял те слова, от которых сердце замирало, а затем ускоряло свой бег, разбиваясь о клетку ребер.

А сейчас… Улыбка осталась той же, но вот его слова… его голос — кардинально изменились. В каждой букве слышались упрек и недовольство. Не стоило ему появляться. Дима здесь явно лишний. Мимолетный взгляд подтвердил его опасения — мучитель хмурился, а его взор наполнился чем-то… темным.

— Зря я пришел, ты совсем не рад, — уныло пробормотал Дима и уже хотел было встать чтобы, понурив от досады голову, покинуть палату, как Алекс мигом окликнул его:

— Подожди, умничка! Я правда рад, что ты навестил меня. Не ожидал просто. Твое появление… застигло врасплох.

Дима хмыкнул и сел на место. Как же начать? С чего? Ничего вразумительного в голову не приходило. Он должен объяснить ему, рассказать правду. Такую, какую сам понял. И пусть на «путь истинный» его наставил самый дорогой и важный человек, с которым рядом он никогда не будет.

Пугающая черная пустота превратилась в точку, уступая место некоему непонятному чувству — дикой смеси страха и нетерпения. Дима сцепил руки на коленях, пряча легкую дрожь. Алекс изобразил очередную улыбку, однако она больше походила на маску, из-за которой проглядывала тревога. И предвкушение.

— Ты вроде из-за меня здесь, — Дима потупил взгляд, заламывая пальцы. Надо… надо сказать! Он был нечестен с ним, так продолжаться не должно. — Ты не дослушал в тот день. Не все мои слова… были искренни.

— Не начинай, малыш, — Алекс приподнялся повыше и устремил пустой взор в окно.

Повторять тот разговор не хотелось от слова «совсем». Наслушался уже «честностей» в облике Грея. Бесполезно начинать, если исход известен. Оглушительная вспышка боли поразила его, заставив сжаться и приглушенно застонать. Нет, еще раз услышать подобное — неподъемное наказание для него.

— Я долго думал и пришел к выводу, что ты был прав в тот день. Время вспять я все равно не поверну. А иначе твоего доверия не добиться. Так что давай вернемся к прежнему. К самому началу. Мучитель и его игрушка — не больше, не меньше.

Дима секунду смотрел на него огромными от потрясения глазами и по-глупому открывал и закрывал рот. Нет… Паника растекалась подобно нефти из разбитого танкера, очерняя все светлое, что он был еще способен испытывать. Все воздвигнутые стены и натянутые цепи рассыпались в прах перед одним единственным пониманием. Как нелепо, как страшно, как желанно, как мучительно и… до жути и холодеющих рук опасно.

— Алекс, — отбросив перед оглушающей какофонией мыслей и чувств все предрассудки и запрятав смятение за толстенную дверь, Дима встал и подошел к мучителю. Тот не обернулся, продолжая сверлить улицу угрюмым взглядом. Умело делал вид, будто ему безразлично происходящее вокруг. Сработал бы трюк, не сжимай он так сильно руку в кулак и не стискивая уголок одеяла.

Нечто согревающее и пуховое, будто солнечное облачко в груди, толкнуло его на этот отчаянный шаг. Дима обхватил чернявую голову ладонями и развернул к себе, с нежностью целуя в уголок губ.

Алекс замер и шокировано распахнул глаза. Из груди вырвался судорожный вздох. Дима любовно погладил его по щеке и упрямо посмотрел прямо в глаза, замечая неестественно расширившиеся зрачки.

Тихий, словно ветерок, шепот сорвался с губ самым откровенным признанием и трепетной надеждой:

— Прости за обман.

Алекс потерял дар речи. Наивно расценивать сказанное как обещание, но так хотелось! Его любимый мальчик рядом, касается его ласковыми пальчиками и едва заметно улыбается краешками губ. От радости хотелось кричать, эмоции просто переполняли его в это мгновение. И самым внятным, на что он был способен, оказалось пораженно-тихое:

— Умничка…

Дима сел на край больничной койки и поводил пальчиками по щекам. Самое важное он сказал — несомненный прогресс. И пусть еще сам не до конца разобрался во всех испытываемых чувствах, отпустить мучителя он не мог. Тяжелым испытанием для него стала разлука. Каких-то жалких три недели показались вечностью.

Сумасбродство Алекса чуть до могилы его не довело! Дима зажмурился, чувствуя, как от ярости закипает кровь в жилах.

— Придурок! — закричал Дима, до боли впиваясь ногтями в шею. Его буквально трясло от гнева. — Ты хоть представляешь, какой ты идиот?! Что тебя вообще понесло за руль, алкашня?! А если бы ты разбился?! Кретин! Что бы я тогда делал без тебя?! Ты хоть о чем-нибудь думаешь, кроме своих прихотей?! Эгоист чертов!

— Ох, умничка, — Алекс расплылся в счастливой улыбке, начисто пропустив мимо ушей все колкости и оскорбления. Да ну их! Пускай ругается, он простит ему эту слабость. Его любимец только что признал, что переживал и боялся за него все эти дни. А еще — что безумно боится потерять. Алекс небезразличен ему!

— Хватило же глупости! — Дима продолжал ворчать, стараясь не обращать внимания на разросшийся в груди комок того гремучего ощущения. С каждой секундой становилось все неуютнее.

— С твоих слов я сделаю неверные выводы, — Алекс протянул руку и погладил по бедру, в глазах блеснул лукавый огонек. Ладонь дрожала от сдерживаемого желания трогать и трогать любимца. Рядом с ним контроль летел ко всем чертям, как у юнца, впервые столкнувшегося с соблазном.

Дима сглотнул, но взгляда от темнеющих глаз не отнял. Рука по привычке скользнула по волосам и сжалась в кулак на затылке. Вдохи давались с большим трудом, его непреодолимо тянуло приблизиться к Алексу. Щеки загорелись румянцем, наверняка выдавая все терзания хозяина. Воспоминания о прошлых поцелуях нахлынули нестерпимым жаром.

— Делай, какие хочешь, Алекс. А верные или нет — я сам решу, — на губах возникла теплая улыбка, Дима придвинулся почти вплотную и крепко обнял его, стараясь не причинить боли. По телу разлилась волна спокойствия, объятий мучителя так сильно не хватало. — Я немного… скучал по тебе.

— Мой любимый умничка, — на выдохе прошептал Алекс и теснее прижал любимца, обхватив за талию и совершено не заботясь о неприятных покалываниях в не заживших до конца ребрах.

Дима с облегчением выдохнул и прижался щекой к свободному от бинтов участку груди, закрывая глаза. Алекс уткнулся носом в темные волосы, с наслаждением вдыхая позабытый запах так полюбившегося ему питомца. Апельсины и лилии.

— Прийти сюда оказалось труднее, чем я представлял, — под нос себе пробормотал Дима и с нежностью погладил по плечу.

Он совсем расклеился рядом с Алексом, накатившее умиротворение усыпляло, но другое, расползающееся по телу мурашками чувство будоражило кровь, с каждым толчком сердца обжигающим потоком разливалось к самым тоненьким сеточкам капилляров.

— Я так ждал тебя, и ты пришел, — хриплый голос урчанием вливался в уши. Они оба пребывали в схожем состоянии — Дима слышал неровное биение чужого сердца, вторившего его собственному. — Ты что-то надумал, так ведь?

— Скажи… скажи мне правду, — дико смущаясь и боясь ответа, едва слышным шепотом попросил Дима, приподнимая голову, робко целуя в шею.

Такое нежное касание и вместе с тем до боли чувственное и раскрывающее все грани страсти находящегося в его руках мальчишки. Алекс шумно выдохнул, прикрыл глаза. Рукой он уже забрался под по-летнему легкую рубашку, ощущая под пальцами мягкую, разгоряченную кожу. Ладонь провела по пояснице и сжалась на тонкой талии, усиливая объятие.

«Мой!» — это слово так и рвалось из него, начисто стирая все прочие мысли. Любимец нужен ему до дикой дрожи в пальцах и неистово стучащего сердца. Алекс весь горел, буквально полыхал рядом с ним, желая… желая… желая…

— А я ведь был честен с самого начала, — он запечатлел поцелуй на макушке, все еще боясь спугнуть это обнимавшее его чудо, так внезапно упавшее ему в руки. — Малыш, ты стал дорог мне. С тобой мне было настолько хорошо, что один я чуть не взвыл за эти три недели! Хотелось сбежать отсюда, чтобы найти тебя, и я… я все ждал, пока ты навестишь меня, умничка. Каждый день надеялся, что ты придешь, верил, что тебе не все равно. А сейчас я счастлив, рядом с тобой счастлив. Люблю тебя, малыш.

Время остановилось в одну секунду. Неожиданно развернутое откровение разбило все его представления об этом человеке. Тогда все те три года над ним издевался кто-то другой, не этот Алекс. Мучитель из прошлого просто не мог сказать чего-то похожего. Дима судорожно вдохнул, почувствовав головокружение, и только сейчас понял, что вообще не дышал больше минуты.

Глаза нещадно щипало, Дима неслышно всхлипнул и с нежностью коснулся губами на этот раз ключицы, не зная, как облечь свои чувства в слова. Только невнятное бормотание стало ответом:

— Мне тоже… рядом с тобой…

Алекс резко отстранился и с незамечаемой ранее жадностью поцеловал любимца, сжимая в объятиях. Дима затрепетал, впав в ступор на мгновение, но ответил с такой же яркой страстью, сгорая вместе с ним в пламени желаний.

Ох, как же долго он ждал возможности вновь прикоснуться к своему мальчику. Тонкие пальчики привычно запутались в волосах, Дима приподнялся и встал на колено, приникая еще ближе. Перед глазами поплыли круги, Алекс чуть не зарычал от раздираемого сейчас вожделения. Его умничка, горячий, вкусный, манящий! Алекс рвался к нему, желал этой дурманящей разум близости, хотел попробовать похоть любимца на вкус.

Алекс пьянел с каждой секундой все больше и больше. Дима всего на миг приоткрыл рот и хрипло выдохнул — и Алекс вмиг воспользовался оплошностью (или намеренной игрой) любимца, проникая языком глубже и встречаясь с дрожащим собратом, неловко втянувшимся в дьявольский танец, где правил Алекс.

Дима не сдержал приглушенного стона, пропитанного безудержной страстью. Алекс выпил манящее доказательство прямо с губ и прочертил ногтями дорожку по тонкой спине, оставляя красные полосы. Любимец выгнулся и прижался теснее, оттянув ворот назад и запуская ладони под рубашку. Он в отместку сделал то же самое, вырвав у Алекса звериное рычание.

— Хочу тебя, — шепнул в ухо, разорвав слишком пылкий поцелуй. Еще бы мгновение — и Алекс, наплевав на все на свете, подмял мальчишку под себя и… — Хочу, малыш.

— Алекс… — с хриплым стоном выдохнул Дима, зарываясь руками в смоляные пряди. Алекс стиснул зубы, замечая в полуприкрытых синих глазах плескавшуюся страсть. Как никогда сходил с ума, сгорал в пламени его желания. Жаждал рвать на куски все вокруг, лишь бы подчинить себе этого мальчишку.

— Не произноси мое имя таким соблазнительным голосом, — зарычал Алекс, впиваясь губами в шею. Дима коротко вскрикнул, не ожидая такого рьяного напора. — Я не контролирую себя, хочу…

Алекс рваными поцелуями покрывал шею, кое-где прикусывая и оставляя алое клеймо власти. Его власти. Дима потянул его за волосы, пытаясь отстраниться, но Алекс лишь сильнее прикусил кожу, снова чертя ногтями вдоль позвоночника. Хриплый стон вырвался смесью вожделения и отчаяния. Упереться руками в сильные манящие плечи с явным намерением потребовало колоссальной силы воли.

— Знаю… — надрывно шепча куда-то в висок, Дима попытался оторвать его от себя и заглянул в подернутые пеленой безумия шоколадные глаза. Алекс дрожал и совершенно не пытался остановиться под напором страсти. Но сейчас… — Тебе нельзя, ты же болен.

Алекс зажмурился и завыл, ткнувшись лбом в шею. Ну почему именно сейчас он вынужден ждать, пока эти чертовы раны наконец заживут? Когда ему теперь выпадет шанс завлечь любимца, почти подвести к черте безумия, чтобы пальцем толкнуть в спину и наблюдать, как он горит в пламени страсти? Алекс заботливо разжег его, а теперь не может насладиться зрелищем. Ох, насколько же это несправедливо!

— А после? Ты передумал, умничка? Скажи, что передумал! — с явной надеждой в голосе взмолился Алекс, не переставая поглаживать хрупкое тело в своих руках. В его безграничной власти. Без этого обещания он мальчишку не отпустит. Проклятье, как же он хочет своего любимца!

— Давай вернемся к этому разговору, когда тебя выпишут, — примирительно улыбнулся Дима и отсел на расстояние вытянутой руки. Потемневшие глаза по-прежнему горели, а лоб покрылся испариной. Алекс потряс головой и провел ладонью по лицу, жмурясь, словно от боли.

— Будь проклята та авария! — гневно рыкнул он и поднял взор на Диму. — Поговори со мной на что-то отвлеченное.

— Ты пропустил сессию, как планируешь решать проблему? — голос прозвучал неуверенно, подозрительно-взбудораженное состояние обычно расслабленного мучителя откровенно коробило. Да и после… поцелуя мысли в кучку собираться ну совсем не хотели.

— Пф, ты что, издеваешься, малыш? — Алекс с притворной досадой закатил глаза, в явном недовольстве качая головой. — Плевал я на все экзамены, решу потом. Тут поважнее дело есть.

— Что может быть важнее учебы?! — возмутился Дима, скрестив руки на груди и вскинув голову. — Наши знания и наш интеллект — основа благоразумного отношения к миру и залог карьерного процветания, а также…

— Да-да-да… — перебил его Алекс, безразлично махая рукой в такт словам. — Опять мне проповеди читаешь? Я же предупреждал.

— Помню-помню, — с той же интонацией ответил Дима, тихо посмеиваясь над скривившимся в детском раздражении лицом. — Ты знаешь, что невыносим?

— Слышал разок, — Алекс все же смог дотянуться до любимца и погладил пальцами по губам. Тот непроизвольно дернулся. — Просвети же меня, что ты там нарешал?

— Определенного ничего, — пожал плечами и придвинулся немного ближе, смущенно улыбаясь, кинув осторожный взгляд снизу-вверх. Алекс прищурился, не догоняя смысла. — Ты не против, если я буду навещать тебя до выписки?

— Можешь остаться со мной на всю ночь. О, малыш… без тебя так плохо спится! — проскулил Алекс и совсем по-детски надул губы, смотря из-под россыпи ресниц. Дима едва сдержал волну смеха — Алекс выглядел чересчур трогательно и мило, что совсем не вязалось с образом лидера.

— Со мной ты спал всего раз, — возмущенно фыркнул Дима, набрался наглости и устроился на постели рядом с ним, положив голову на колени. Губы напротив изогнулись в озорной улыбке, шальные глаза заблестели.

— Не цепляйся к словам, умничка, — промурчал Алекс, мигом запутав пальцы в мягких волосах и перебирая прядки. Он облизнулся, словно сытый кот. Взгляд смягчился и наполнился откровенным удовольствием. — Чем занимался, пока я тут отлеживался?

— Учебой, чем же еще, — Дима развернулся и выгнул спину, обнимая его за талию. В эту секунду ему хотелось отбросить болезненное прошлое и принять чужое тепло, по которому он скучал уже три года как. — Никто не издевается, никто не отвлекает.

— Отмечал отсутствие мучителя? — Алекс не отказал себе в удовольствии провести ладонью по манящему телу, самодовольно усмехаясь на секунду прикрывшимся глазам и судорожному вздоху.

— Нет, — Дима перехватил его ладонь и сплел пальцы. Ах, как притягателен мучитель, когда его губы трогает наполненная вожделением улыбка, отражая то же чувство в жадном взоре. Рот наполнился слюной, он рефлекторно сглотнул и попытался перевести беседу в другое русло: — Волновался о твоем самочувствии. А еще думал над словами… одного человека.

— Что же это за слова? — Алекс прикусил губу, гадая, какие же его слова так подействовали на любимца, — а в том, что именно он надоумил малыша, сомнений не было никаких. Так старательно притягивая его все ближе и ближе, Алекс уже готов был схватить свое наваждение и топить в волнах похоти.

— О тебе, — выдал вполне очевидный ответ Дима и внезапно отдернул руки. Алекс, жутко недовольный потерей близкого контакта, поймал тонкое запястье и принялся покрывать цепочкой поцелуев внутреннюю сторону. Вкус нежной кожи сводил с ума, затуманивал рассудок. И все же он попытался ухватить мысль в словах любимца: — Я злился на тебя, боялся твоих действий, переживал, как ты поступишь. А ты не пришел, и вместо облегчения в груди появилась пустота. И… не знаю даже…

— Признайся, что тебе плохо без меня, — перебил Алекс, оставив влажный поцелуй в ладони и отстраняясь с пошлым причмокиванием.

Синие глаза распахнулись, пристально следя, как ловкий язык скользнул по губам, слизывая сладко-солоноватый привкус. Алекс внутренне содрогнулся, вспоминая бурную реакцию любимца на его прикосновения. Как же маняще!

— Умничка скучал по своему хозяину, боже, я тронут до глубины души. Настолько, что хочу предложить тебе нечто бóльшее, чем ты можешь представить. А, малыш?

— Перестань, это ничего не меняет, — угрюмо проворчал Дима и смущенно отвел взор, лишь бы не видеть переполненные страстью карие глаза. — Я лишь хотел сказать, что больше не испытываю ненависти к тебе. Не видя почти месяц и услышав про аварию, я жутко испугался за тебя. А застав живым и почти целым, испытал невероятное облегчение. Ты небезразличен мне, но настоящих чувств, каких ты хочешь, у меня нет.

— Этого уже много, — с явным удовлетворением кивнул он и развернул покрасневшее личико к себе. — Ты принимаешь мои прикосновения и не фырчишь, как раньше. Малыш, если ты захочешь, тебе ничего не стоит влюбиться в меня. Так разреши себе.

— Алекс, желание не любовь, — с непоколебимой твердостью в голосе возразил тот. — Я не могу довериться тебе.

— Где-то я это уже слышал, — Алекс склонился и ласково поцеловал в лоб.

Дима зажмурился, впитывая то всепоглощающее тепло, пуховым одеялом укрывшее его с головы до пят, каким одарил его Алекс. Сомнения разбивались рваными осколками с каждым новым прикосновением любящих губ.

Видимо, решив доказать Диме, что между ними витала не только страсть, но и нечто диаметрально противоположное — нежное и чувственное — Алекс неспешно покрывал его лицо порхающими касаниями, перемежая поцелуи со звуками его собственного имени. Дима плавился в его руках, тонул в безграничном океане нежности, даримым некогда ненавистным врагом.

А сейчас? Кто же Алекс для него? Больше, чем просто знакомый, но меньше, чем возлюбленный. Все негативные эмоции рассыпались карточным домиком, вытесняемые бурей испытываемых чувств. Привычный комок в груди разрастался все быстрее, причиняя заметный дискомфорт.

— Я хотел показать тебе сказку, — Алекс нахмурился и с сожалением отстранился, — но из-за этой глупой аварии не смог. Столько времени потерял!

— Ничего, — Дима сам не понял, как рассмеялся, видя до крайности растерянное лицо перед собой, и протянул руку к нему, кончиками пальцев поглаживая по щеке. Алекс прильнул к ладошке, жмурясь. Голова закружилась.

— Поклянись, что не врешь, — вдруг выдохнул Дима, приподнимаясь на локтях и прожигая взглядом, от которого кровь в жилах стыла. — Что это не часть плана, что ты не уничтожишь меня после этого. Поклянись самым дорогим!

— До смешного обидно слышать такое недоверие, — в голосе прозвучали неприкрытое недовольство и отчаянная тоска. — Мой любимый малыш, — он снова с трепетной нежностью поцеловал, на этот раз в нос, — я не предам тебя, обещаю. С тобой я всегда был честен.

— Я обещаю попробовать, хорошо? — поворочавшись еще немного, Дима свесил ноги с постели и легко спрыгнул на пол. — Если врач или медсестра зайдут, меня просто выгонят за неподобающее поведение. Да и время позднее.

— Не выгонят, за свои деньги я могу делать что захочу, — невозмутимо ответил Алекс, но Дима расслышал в его голосе грусть. Обернувшись, он заметил, как широкие плечи поникли, словно на них рухнул целый мир.

Импульсивность, так часто просыпавшаяся в самый неподходящий для этого момент, в который раз сыграла с ним дурную шутку. Поддавшись порыву, Дима прижал его голову к груди и ласково коснулся губами макушки. Разве мог он бросить Алекса в таком плачевном состоянии?

— Я вернусь завтра, обещаю.

Послышался ехидный смешок. Дима не обратил внимания, подхватил сумку и поспешил как можно скорее удрать. Вихрь усиливающихся чувств неумолимо утягивал в чернеющую воронку, делалось до одури страшно и неловко. Объятия становились все слаще, поцелуи — все жарче, прикосновения — все притягательнее. Как наркотик, хотелось еще и еще. Когда это началось и почему сейчас так резко усилилось — Дима ничего не понимал. Самым верным решением было бы никогда больше не видеть прóклятого мучителя. Убежать и спрятаться, забыться. Но разве Дима хоть раз сбегал от опасностей? Ха!