Красное и белое (вино и футболка)

Фаллен выглядит весёлым и довольным, заканчивая с кем-то разговор. В баре шумно, звучит музыка, но атмосфера такая классная, что улыбка не сходит у него с лица. Его порядком уже расшатало, чай не первый час тут тусит, а тут еще и знакомые — ну как за встречу не выпить? Однако бокал в руке он держит крепко. Пьяное прощание с другом выдалось долгим, но тёплым и приятным. Сказав, уже в пятый раз, "ага, давай, пока" он смеясь поворачивается, чтобы отойти от барной стойки, как вдруг на него со всей силы налетает какой-то придурок. Все как в замедленной съемке: вот краем глаза он замечает, как чувака в белом кто-то нехило так боднул в плечо, отчего тот не удержал равновесие, (угашеный, что ли?) обернулся и попятился. Прямо на Ванечку, между прочим! Вино из ваниного бокала смачно пролилось на кипельно белую, наверняка фирмовую (че это вообще, адидас, рибок?) футболку, образуя пятно, как будто бы, блядь, в рекламе стирального порошка. Чуваком оказался Рудбой (вот же, сука, повезло), который сейчас с совершенно ошарашенным видом осматривал свой живот. Взгляды Ванечек пересеклись: Рудбой выглядел злым и жутко хмурился.

— Ах ты сука, ты это специально что ли?

— Да ты ебнулся? Я тебя вообще не видел.

— Пиздец. — Красноречиво выдал Рудбой. Вино полностью впиталось в ткань и теперь неприятно липло к телу. Ваня потянул край своей кофты и придирчиво осмотрел. — И че делать теперь?... — Смотреть на него было теперь самую капельку жалко. Особенно, когда он вот так свёл светлые бровки. Ванечка закусил губу, задумавшись на секунду. Так-то он не виноват, но природная доля ебанцы ему подсказывала сделать что-нибудь эдакое.

— Да перестань, — Ваня поставил пустой бокал кому-то на стол, и взялся руками за чужую футболку, — может отстирается еще. 

Он грозно сощурился: будто бы под его взглядом пятно должно было все понять и мигом съебаться.

В баре было шумно и людно, поэтому никто не заметил, как Фаллен ухватил Ваню за запястье и утащил в сторону туалетов. Тяжёлая дверь за ними бесшумно закрылась. Здесь было гораздо прохладнее, чем в основном зале, и, несмотря на стойкий запах какого-то лимонного освежителя, дышалось чуточку легче.

— Раздевайся.

— Ого, прям так? Какой ты быстрый. — Решил сострить Рудбой, который сам уже начинал ловить кайф с ситуации. Фаллен, думалось ему, наверное всегда такой чудной и непредсказуемый. Он был наглым и харизматичным, а некое панибратство даже не портило его. Казалось, он походил на кота, который уселся прямо посередине обеденного стола, на который, вообще-то, не положено залезать.

Ваня на его реплику ничего не ответил, а получив пострадавшую футболку в руки отправил ее прям под кран холодной воды. Минутку спустя он принялся выжимать и выкручивать ткань, а после пару раз встряхнул. Пятно стало больше, но теперь только с фиолетовой каемочкой по краям. Красиво — просто пиздец. От прежнего кроваво-красного месива не осталось практически никакого следа. Бодяжное винцо что ли было? Ванечка расправил ворот футболки и небрежно напялил прямо на Рудбоя. Пришлось аж на носочки встать. Тот оделся уже по нормальному и застыл у зеркала. 

— Чет хуйня какая-то. — Тихо сказал он. Ванечка подошёл к нему ближе и тоже заглянул в отражение.

— Ну, значит сделаем тебе кроп-топ. — Он закатил края чужой футболки вверх и придержал их одной рукой. — Не зря ж ты все эти почеркушки бил, да?

Свободной рукой он не сильно, игриво даже, шлепнул его по животу, будто они были братанами лет десять, не меньше. От чего-то на губах появилась улыбка. От пива, наверное. Рудбой порывался что-то сказать, но Фаллен его опередил:

— На этом моя работа все, так что прощаюсь. До скорого. 

Оставшись в помещении в одиночку, Ваня заметил свою совершенно глупую улыбку и покрасневшие щеки в отражении зеркала. 

Двое не были особо знакомы; так, виделись на общих тусовках, по долгу рэперской службы. Судьба, однако, сводила их с завидной регулярностью, да и потом: как можно было, находясь 24/7 в медиа-пространстве, не знать о том, кто там бэчит у Окси и кто там в составе Ежемесячных? 

Рудбой, честно говоря, давно его заприметил. Даже тогда, на баттле, когда Окси и Слава то ли флиртовали, то ли оскорбляли друг друга, его взгляд каждый раз цеплялся за парня в белом худи. Что поделать, он был в некотором роде эстет, а все красивое и симпатичное непременно хотелось если не сфоткать, то хотя бы запомнить. Фаллен, конечно, был охуенным от тёмных вихрей волос до аккуратных тонких пальцев. Был, пока не открывал рот. Однако, он не зацикливался на его светлом образе — мало ли красивых людей вокруг? Это легко было сделать, всегда ведь можно отвлечься на что-то другое. Но после настоящей, реальной встречи Ваня понял, что его прорвало.

Фантомные ощущения чужих тёплых пальцев на теле не давали покоя даже спустя неделю. Хотя жизнь вроде продолжала свой ход и ничего существенно не поменялось. Земля не разверзлась и небо не мигало молниями от того, что Фаллен пару секунд пожамкал Ванин живот. Но воспоминания упрямо не уходили. Вот как выглядел типичный Ванин день: утренний кофе (спасибо Браун и богу за кофемашину), дела-делишки, которые требовали непосредственного внимания — фотосессии, съёмки, встречи, поездки из одного района города в другой. Так было, с небольшими различиями, всегда. Разные вещи выбивали из колеи. Но абсолютно всегда это были воспоминания того вечера в баре. В понедельник это была обычная белая футболка, свалившаяся из шкафа, когда Ваня решал, что надеть. Во вторник — красное вино в отделе алкоголя, мимо которого Ваня проходил, когда пришел в перекрёсток за хлебом. В среду он услышал на студии запах моющих средств и освежителя (влажную уборку уже заканчивали и надо было где-то подождать и перекурить).

Даже Мирон заметил его странное состояние:

— Вань, ты чего в прострации?

— А? Не, ничего...

Мирон хмыкнул недоверчиво, но промолчал. Дела ванины были плохи, и в конце концов он решился на отчаянные меры. Глубоко вздохнув, Ваня обратился к другу, а тот, будто зная все наперёд, смотрел на него с хитрой улыбкой.

— Мирон, а как бы мне получить номер Фаллена?

— Чего? — Хохотнул он, — тебе зачем?

— Да поговорить с ним хочу. Поможешь?

— Конечно.

Ваня не уточнял, есть ли у Мирона номер Гнойного, чтобы через него получить заветный контакт. Почему-то он был уверен, что есть.

Спустя какое-то время в телегу ему скинули контакт. Ваня просидел еще минут пять, решая чего бы написать и подумал уже слиться с этой затеи, но... вроде как он заставил суетиться других людей и было уже неудобно. Все же в окошке диалога он напечатал:

[18:35] JohnnyRudeboy: хочешь покажу, где в Питере вкусное вино? Белая футболка у меня есть

[18:37] F4LL3N: АГА, СТАЛКЕРИШЬ МЕНЯ, ДА?

[18:38] JohnnyRudeboy: ты вроде как мне должен за прошлый раз

[18:39] F4LL3N: ОПЯТЬ СТИРАТЬ?? А Я ДОМРАБОТНИЦЕЙ В ВАШУ ШОБЛУ ЕБЛУ НЕ НАНИМАЛСЯ, СПАСИБО. НАШЕЛ СЕБЕ ДЕШЕВУЮ РАБОЧУЮ СИЛУ, ТЫ СМОТРИ

[18:40] JohnnyRudeboy: прикинь, если не обливать людей, то и стирать вещи не нужно) ну короче как хочешь, просто предложил

[18:55] F4LL3N: ЛАДНО

[18:55] F4LL3N: КУДА ТЫ ХОЧЕШЬ МЕНЯ ЗАТАЩИТЬ, ВЕЛИКИЙ И УЖАСНЫЙ РЭПЕР ОХРА?

[18:56] JohnnyRudeboy: завтра свободен?

***

В то, что эта встреча действительно назначена Ваня не верил: в субботу ему пришлось даже заглянуть в диалог и пролистать сообщения до самого начала, чтобы убедиться, что все это ему не приснилось в каком-нибудь пьяном сне. Почему он согласился, а, самое главное, почему сам предложил — вопросы, о которых думать особо не хотелось. Рудбой вообще предпочитал не слишком-то загоняться и побольше действовать.

На дворе стоял ранний апрель, ветреный и холодный по вечерам. Дождей не было уже второй день, солнце хотело, наверное, выдать всю норму витамина D за раз. Встретиться они решили (ну, Ванечке пришлось только сказать свое "да" и запомнить адрес) в ресторане, в котором Рудбой бывал уже не раз. Проверенное место самую капельку внушало уверенности. Светлые шторы, бежево-коричневые оттенки в интерьере, резные ножки стульев — просто, но дорого и со вкусом.

Когда они поздоровались и уселись за небольшой круглый столик, напротив друг друга, то... что ж, было неловко. Еще с минуту они переглядывались, не зная, что собственно говорить. Напряженность и смущение витали вокруг. 

— Ну чего, Охр-р-а, — подал голос Фаллен. Он дернул плечами и откинулся на стуле, приняв расслабленную позу, — виноград клевый, когда он вино, да?

— Да. — Улыбнулся на реплику Рудбой, почувствовав, что атмосфера наконец разрядилась.

Подошедший официант, по мнению Ванечки, был даже слишком обходительным: принимая заказ он то и дело кивал, как болванчик, и повторял "ага, да-да" на каждую Рудбоевскую реплику. Он, кстати, поназаказывал всякого, Ванечка не вдуплил даже. Сказанное было итальянскими и французскими названиями вина, понятное дело, но все они ситуацию нихуя не проясняли. Вот сырную тарелку он понял.

Им принесли первые бокалы с красным вином. Каким-то. Ванечка вообще никогда не запаривался, че это такое он пил. Не то чтобы он готов был поглощать все, что горит, просто досконально изучать что, в каких бочках, и где изготовлено было в падлу. Рудбой же тем временем притянул бокал к себе за ножку и легонько покрутил, наблюдая за тем, как переливается красным цветом вино. 

— Спорим, что ты никогда не был на дегустации? — Улыбается он.

— Ну допустим. — Ванечка сложил руки на груди. Хитрый тон оксикодонова мс ему не нравился.

— Хочешь научу?

Фаллен дернул бровью; серьезно? Он, конечно, догадывался, что в империи все поголовно душнилы, но чтобы настолько. Но не зря же он целых полчаса добирался сюда на метро.

— Давай.

Лицо Вани аж просияло, он широко улыбнулся и даже оживился. Как будто золотистому ретриверу сказали команду "гулять!".

— Короче! Смотри, первым делом любое вино нужно понюхать. 

— Чтобы понять, не хуйня ли это?

— По сути да. У нас тут красное сухое, Мальбек. 

— Это тот, который с Сюзанной? — Принюхиваясь к содержимому бокала, сказал Фаллен. Ваня чуть склонил голову вправо, мол, ты серьезно, что ли? Как он не старался выглядеть осуждающе, но уголки губ все равно ползли вверх. 

— Что чувствуешь? — Как бы между делом интересуется Ваня. Фаллену хотелось сказать какую-то колкость, мол, как будто проспорил и теперь сидит на самом неловком свидании с каким-то придурком, но сдержался.

— Ну, вишней пахнет. Хз. 

Рудбой улыбнулся (опять! кто-нибудь, скажите ему прекратить, не то Фаллен возьмет с него пример) и скомандовал: 

— Теперь пробуй. Но чуть-чуть. 

Фаллен попробовал. Ну, вино как вино. Тоже мне, удивил. Рудбой что, думал, что Ванечка вино от компота не отличит? Что может поразить его каким-то обыкновенным... А! Вот в чем дело! Вино обожгло, но приятной теплотой разлилось внутри. Стало сладко: как будто вишня прямо с ветки или целое варенье.

— Понравилось? — Ваня, кажется, спрашивает просто ради приличия: невооруженным взглядом видно, что да. Фаллен упрямо старается не улыбаться слишком широко, чтобы не выглядеть совсем уж долбоебом. В бокалах у них было совсем немного вина, все таки, они здесь не для того, чтобы напиться. Фаллен цепанул с тарелки кусочек сыра на шпажке. Не гауда, конечно, но пойдет.

Вскоре принесли новое вино в обновленных бокалах. Официант поулыбался и даже спросил, все ли хорошо. Да было бы, не крутись он под носом! Они повторили весь процесс: обсудили, чем пахнет вино (зачем? да похуй), попробовали. Начинать нужно постепенно, осознанно, стараться понять, что это за вкус и запах. Прислушаться к ощущениям. Очень тонкий процесс, если втянуться.

Красное сухое Пино Нуар Ванечке не понравилось: слишком кисло. Рудбой сказал "свежо", но в восторг тоже не пришел. Его быстро пропустили и даже не допили, так лишь, пригубили чуток. Следующий бокал, в отличие от предыдущего, оказался более насыщенного рубинового цвета. Ванечка решил поделиться впечатлениями: 

— Табаком пахнет.

— Это Каберне-совиньон. 

— Да? А я думал душа монаха. — Беззлобно пошутил он и удивился, что фраза рассмешила собеседника. У Рудбоя приятный смех, он не стесняется улыбаться во все 32. Ванечка взглянул на парня напротив и поймал себя на мысли, что это красиво — когда татуированные пальцы аккуратно держат бокал, а яркая жидкость внутри переливается и ловит солнечные блики. Это красиво — когда Рудбой делает маленький глоток и на секунду закрывает глаза, наверное, чтобы лучше сосредоточиться и понять вкус. Это красиво — когда он замечает, что на него смотрят и обезоруживающе улыбается. 

Ванечка тушуется и смущается. От вина у него раскраснелись щеки, улучшилось настроение и блестят глаза, и это, думает уже Рудбой, так красиво.

Незаметно их разговор перетек с обсуждения вкусов и запахов предлагаемых напитков на историю вина, Рудбой строил из себя неебаться какого сомелье, но слушать его было интересно. Ванечка сам не заметил, как включился в разговор, задавая вопросы и уточняя детали. Он прильнул ближе, положив локти на стол и заслушиваясь Ваней; а когда он начал на подручных предметах объяснять насколько Бургундия (солонка) удалена от Эльзаса (перечница) и рядом ли Долина Луары (пачка сигарет из кармана), то история стала даже нагляднее. Фаллен, конечно, чисто ради приличия, назвал Ваню задротом, но в целом беседой был более чем доволен. Когда импровизированная лекция закончилась, перешли на другие, "мирские" темы. Оказалось, что общих довольно много, а болтать под бокал вина не хуже чем под пиво.

Легкой походкой подошел официант с новыми бокалами. У Мерло был чуть землистый аромат, но в целом было неплохо. Ванечка наслаждался вкусом и полностью расслабился; все таки кайфово проходил денек, не зря из дома вышел.

— Кстати, мерло считается вторым по распространенности сортом винограда. — Светло хмыкнул: кажется назревала новая лекция, — родиной считается Бордо, а с окситанского языка, — Рудбой поднял взгляд на Ванечку и погрозил пальцем, когда тот уже открыл было рот для очередной шутки, — даже не вздумай! 

С трудом, но Ванечка сдержался. Правда улыбаться не перестал.

— Так вот. "Мерло" переводится как "черный дрозд", потому что виноград такой же темный. 

— Потрясающе. — Усмехается Ванечка. Проходит еще несколько минут, в течение которых парни обмениваются впечатлениями и тихо переговариваются. Ваня ищет взглядом официанта, тот подлетает через несколько секунд.

— Нам еще, пожалуйста, дольчетто пару бокалов...

— Нет, не нужно. Принесите счет. — С легкой улыбкой перебивает Ванечка.

— А.. хорошо! — Кивает официант.

Рудбой растерянно моргает: неужели все, перестарался? Да, наверное, заебал Фаллена своими рассказами, что тот аж-

— Ты чего? — Спрашивает Фаллен, отставляя бокал в сторону. — Собирайся, теперь я тебе покажу, где в спб пить.

Ваня мягко улыбается. Будь он щенком, завилял бы хвостом, ей богу.

***

Рюмочные в Питере — это всегда лотерея из "хуево", "крайне хуево" и "ничего так". Ваня Светло знал все категории подобных питейных заведений, но привел Рудбоя в относительно неплохое. Настойки, дистилляты, молодое, даже юное, вино в меню. Легкие, не в плане питательности, а скорее в процессе приготовления, закуски. Атмсофера 90-х с характерным стилем — вполне себе интересно. Людей немного, но все столики заняты, табаком внутри не пахнет, уже нихуя себе. Парни решили разместиться у бара, поближе к бармену и алкоголю. Рудбой недоверчиво обводит зал взглядом; прислушивается к своим ощущениям — вроде как все нормально. 

— Миш, — зовет Фаллен бармена и они здороваются за руки, — а организуй нам, пожалуйста, настоек этих своих.

— Угу. — Грозно мычит, в силу комплекции, названный Миша. — Сколько?

Ванечка щурится на Рудбоя, смотрит на него как бы оценивающе.  

— Шесть. Потом посмотрим. А, и молодое вино осталось? Вот его еще.

Когда перед ними оказались шесть рюмок разноцветных настоек, запах алкоголя аж ударил в нос, как хороший жгучий перец. 

— Ты куда меня привел? — Спрашивает Рудбой, но без упрека. Серо-голубые глаза блестят интересом и азартом. 

— Пробуй. Это хрен с облепихой.

Рюмочками они сделали "дзынь" и одним махом выпили; было жгуче, горько, слабо чувствовалась сладость облепихи. Тихое "блядь" у Рудбоя вместо закуски, но улыбка у него такая теперь шальная и безумная, что он больше напоминает Охру. Ванечке интересно, что же будет от второй стопки.

Закуску они все же заказали, без нее был велик риск свалиться нахрен с барного стула. После различных бутербродов и сендвичей дышать стало даже легче. Быстро закончилась мятная и малиновая настойки, а сегодняшняя компания и заведение Рудбоя все больше радовали. Разговор шел сам собой, как всегда бывает, когда не пытаешься специально произвести хорошее впечатление на человека, а ведешь себя открыто и уверенно. Играла музыка под стать стилю бара: какие-то избранные нестареющие хиты русской попсы. В конце концов, бармен поставил им два широких бокала с фиолетово-красной жидкостью. Как матерые сомелье, первым делом, парни с напыщенно серьезными лицами понюхали содержимое. И одновременно засмеялись, до того нелепо казалось все происходящее. Пригубив немного, Фаллен, все еще улыбаясь, спросил:

— Ну как?

— Ужасно. — И Рудбой делает еще глоток. — Просто отвратительно.

Они смеются; молодое вино и правда на любителя, особенно для таких, как Ваня. Сладкое, с приторным запахом, однако пьется легко. На вкус — будто виноградный сок с водкой. В итоге Ванечка уговаривает его на вечернюю прогулку к набережной, мол, красиво должно быть. 

Ветер на Неве холодный, он отрезвляет и бодрит, но не настолько, чтобы замерзнуть и зябко поежиться. Весенний вечер радовал погодой, на улице было приятно, хоть и пришлось застегнуть куртки и натянуть потуже капюшоны. После шумной рюмочной и ресторана стоять тут, облокотившись на забор, в тишине надвигающей ночи было потрясающе. Тихо плескалась внизу река, отражая огоньки и лампочки от зданий и улиц. Где-то вдалеке уже село солнце и розово-оранжевые краски медленно тускнели. 

Никакой необходимости в этом не было, но стояли они рядышком, близко-близко, изредка передавая друг другу небольшую бутылку того самого молодого вина в бумажном пакете. 

— Мне кажется я столько пил только в турах. — У Рудбоя тихий низкий голос. Отчего-то звучит это настолько приятно, что Фаллен забывает сделать вдох. 

— Не поверишь, я тоже. 

— Спасибо тебе. Не думал, что сегодня будет так классно.

— Ого! — Веселится Ванечка, — что, не ожидал, что Фаллен ЭмСи окажется насколько крутым? Ну да, вот такие мы, андеграундные артисты.

— Не ожидал, что ты меня так очаруешь. Причем дважды. — Вот так просто отвечает Ваня, даже не обратив внимания на шутку. Он не смотрит на него, а вид такой задумчиво-печальный, что хочется непременно щелкнуть его по носу. Ваня хмурится и склоняет голову ниже, будто где-то там, в Неве, происходит что-то интересное.

Ванечка... а что, Ванечка? Ванечка не дурак. И не собирается бегать от себя и от других, от чувств и мыслей. Он прожил на свете достаточно лет, чтобы понять: не следует слишком уж думать об общественном мнении, если оно может помешать личному счастью, или, на крайняк, минутной радости. "Что люди скажут?" — да похуй.

Если уж решил ебануться, то по-полной! Антихайп!

Он разворачивает Рудбоя к себе за плечи, мягко забирает из рук пустую бутылку, не шибко долго думая оставляет ее прямо на асфальте. В который раз за день Ваня выглядит смущенным, молча наблюдая за Светло. У Ванечки сейчас открытый взгляд, а зрачок практически покрыл всю радужку; и так темные глаза кажутся теперь полностью черными. Он переводит взгляд с Ваниных глаз на губы и обратно, думая, как бы поступить. В конце концов, дело серьезное: это тебе не рандомная киса из клуба или челик на вписке. Все происходит как-то само собой. Оказывается, это очень красиво — когда Рудбой кладет руку Ване на щеку. Это очень красиво — когда он сам наклоняется чуть ниже и наконец то целует.

***

Июль выдался дождливым. Уже неделю лило, не то чтобы как из ведра, а как из целого садового шланга. Но дождь летом может быть довольно приятным, если сидишь дома. 

Особенно дома у Рудбоя. Особенно если четвертый день буквально живешь у него, мысленно радуясь, что в этом месяце никаких активностей не намечалось и можно было спокойно ебланить и отдыхать. Запомните, люди: если Ванечка перевезет сюда Гришеньку, толстенького котика с самыми сладкими щечками, то их отношения супер-серьезные.

Ване вот не так повезло: уже который день он редактирует фотки, все время проводя за компом. Нет, под вино работалось, конечно, легче, но от монотонной работы заебываешься просто страшно. Да и времени на Ванечку не было: хотелось побыстрее уже закончить работу и всецело посвятить ему все свои свободные минуты. Сериальчик там глянуть, в плойку наконец-то поиграть, так просто поваляться, в конце концов. Простые радости жизни. Ванечка, как порядочный гражданин, решил парня не отвлекать и взялся за увесистую толстую книжку, которую нашел у Вани на полке. 

Ну, так даже уютно: кресло, в котором сидит Фаллен, мягкое и удобное, а из приоткрытого окошка пахнет дождем. Легкие шторки покачиваются на ветру, в комнате свежо и тихо: слышно только как гудит вентиляторами компьютер, клацает мышка и шуршат перелистываемые страницы. Рядом с ним, по левую сторону, сидит и сам Ваня. Он сгорбился у монитора, а лицо его серьезное и сосредоточенное. Легкие отблески подсвечивают его лицо и в искусственном свете голубые глаза сияют совершенно по-другому, как-то магически. Раз в главу — примерно раз в 40 минут — Ваня идет курить на кухню, и иногда возвращается с полным бокалом вина, ну, просто чтобы работалось не так грустно.

Ванечка понимает, что ждать, пока Рудбой освободиться — тяжкое бремя, а сосредоточиться на книге ну совсем не получается. Он слабо тыкает его ногой в бедро, просто чтобы напомнить о себе.

— Бля, Вань, ну сколько можно, я заебался ждать! — Канючит Ванечка, зажав ладонь между страничек книжки, чтобы не потерять место, где читал. Ваня ловит его ногу за щиколотку и кладёт себе на колени. Татуированные пальцы крепко держат ногу повыше носка яркой расцветки, но Ваня даже не отрывается от компьютера. 

— Скоро закончу, 20 фоток осталось.

— Все, отпусти, мне так неудобно.

Ногу послушно освобождают, Ванечке ничего не остаётся кроме как вновь погрузиться в чтение. Спустя двадцать страниц он натыкается на слово "коварно" и весь контекст предложения, которое он читал, тут же теряется. Да что там, всей книги! Светло, задумавшись, поправляет волосы легким движением. Он отрешенно смотрит в окошко, а мысль кажется ему просто охуительной. Он совершенно не замечает, что Ваня бросил на него беглый влюбленный взгляд: Фаллен, в своих (в своих ли?) обычных шмотках и с книжечкой, выглядит так по-домашнему уютно. 

В итоге зреет коварный план. Ванечка вновь утыкается в книгу, даже читает пару абзацев, выжидая, когда же Рудбой снова отправится на кухню. Вина в бокале не осталось, это значит, что план обречен на исполнение.

Когда Ваня уходит курить, (Фаллен слышит как щёлкнуло колёсико зажигалки) и прихватывает с собой пустой бокал, Ванечка решает тихонько подняться со своего места и встать у стены около дверного проема так, чтобы входящему было не видно. Господи, как тупо. Но как же весело!

Проходит пара минут, Ванечка слышит знакомые шаги и, когда Ваня уже практически появляется в комнате, внезапно выскакивает из-за угла с громким "Бу!". Рудбой пугается, (ну еще бы, посмотрел бы он, если бы на вас, как черт из табакерки, внезапно кто-то вылетел!) и даже кричит "а-а, блядь!". 

От испуга он отшатнулся, рука с новым бокалом вина дернулась и белая футболка, в очередной раз, окрашивается в винный цвет. Фаллен не может сдержать смеха и аж сгинается пополам.

— Вань! На новую футболку!

Отсмеявшись, Ванечка тянет "о-ой" и вздыхает. Рудбой выглядит расстроенно-растерянным, но Светло плевать: план, придуманный за пять минут, оказался пиздец каким эффективным. Он забирает пустой бокал из чужих рук и ставит на книжную полку (вот блин, теперь там останется влажный след), а после слабо тянет чужую футболку на себя.

— Какой кошмар, Ваня, кажется придется ее застирать, — У Фаллена издевательские нотки в голосе, — снимай скорее, а то пятно останется. — И счастливо, абсолютно бесстыдно улыбается.

На обдумывание того, подождет ли заказчик со своими фотками уходит всего лишь две секунды. В следующие мгновения Рудбой сам снимает футболку и кидает прямо на пол; похуй на нее, вино все равно нихуя не отстирывается. Он подходит к Фаллену ближе, обхватывая его лицо ладонями. Ванечка тут же его обнимает и утягивает в поцелуй.

— Ваня Светло как обычно охуел, да?

Ваня ничего не говорит в ответ — лишь притягивает ближе.

Нельзя же работать без перерывов, верно?