Ничья

Сумерки совсем недавно сменились на молчаливую, непроглядную ночь. Минул час отбоя, и в комнате Лин Тяня сделалось тихо-тихо; так, что, кроме его шуршания под одеялом, едва ли острый слух ловил мерное дыхание Шан Синьхэ. Скрутившись спиной к нему, Лин Тянь, может, и не видел принца, но чувствовал, что тот лежит на животе, ткнувшись носом в матрас. Он как лег на него, так больше и не двигался, судя по отсутствию шевеления.

В этот раз спать решили у него. А то слишком уж много постороннего шума для комнаты Его Высочества; к Лин Тяню по этому поводу вопросов возникало меньше. Потому было принято решение обосноваться в его скромных покоях.

Уже как полгода, проведенных на все той же совместной учебе, они повадились ночевать друг у друга. Ребята из павильона, если судить по неизменно спокойному Дуиню и жизнерадостной Цзи Луань, об их тесном сожительстве не догадывались, но последняя явно начинала подозревать неладное. Юноши же оправдывались как могли.

В последний раз сжавшись в комок под одеялом, Лин Тянь махом перевернулся на лопатки и уложил поверх ткани ладони. Он чувствовал, как под ребрами нарастал приятный зуд, и причина тому — извечное волнение, что заваливалось к Лин Тяню напоследок перед сном.

В обычные дни он всеми правдами и неправдами оттягивал отход на боковую, но, когда соседнее место рядом с его постелью занимал Его Высочество… Лин Тянь жмурился изо всех сил и набивал голову обилием мыслей и планов на утро, лишь бы не давать пространство роящемуся неподалеку напряжению.

И пускай принц всегда оставался тише воды и ниже травы во сне, спать рядом с ним было невозможно. При всем своем отвязном характере Лин Тянь выбивался из колеи каждый раз, как им подворачивался шанс разделить постель. В свете дня инициативы от него поступает во сто крат больше; совсем не страшно дразнить Шан Синьхэ под его недовольное бухтение и ответные подколы. Днем, на виду у всех — это лишь шутки. Все можно было объяснить обоюдной придурью и вздорным поведением, какое способны позволить себе близкие друзья.

Но когда вас обволакивала с головы до ног умиротворенная тишина в ночи, даже малейшая скромная близость представала сущей откровенностью.

Лин Тянь тяжело вздохнул, оставив губы приоткрытыми.

— Ты спишь? — шепнул он, глядя в пустой потолок.

…

— Сплю.

— Не спишь, ты разговариваешь, — тихонько фыркнул юноша, заслышав ровный голос без единого намека на дремоту.

— Ты сам меня спросил, — Синьхэ подернул слегка плечом, отчего складки натянувшегося одеяла разгладились.

— Тогда не надо было отвечать.

— Чтобы ты потом обиделся?

Усмешка заклинателя не устроила Лин Тяня, и тот с едким смешком присел на постели, так резко, что легкая ткань подлетела на его коленях.

— Я идиот, по-твоему, обижаться на такие вещи? — бровь парня приподнялась, спрятавшись за челкой.

Синьхэ открыл глаза, глядя снизу вверх на нахохлившегося ни с того, ни с сего Лин Тяня, и загадочно промычал, мол, кто ж тебя знает.

Снова ответ неверный.

Лин Тянь чувствовал, как стеснение стремительно отбывает, уступая неожиданному азарту. Конечно он бы не обиделся из-за настолько крошечных пустяков, оба прекрасно понимают это. Но если принц в настроении играть, то юноша желает поучаствовать.

Шустро смяв в расхлябанный ком свое одеяло, Лин Тянь швырнул его в Синьхэ. Тот сразу завертелся после внезапного нападения, а затем явил бессонному парню легкий налет негодования.

— А ну-ка тихо, — шикнул он, отталкивая от себя орудие мщения.

— Ничего не тихо, я сейчас по-настоящему на тебя обижусь, — шутил Лин Тянь, рассматривая Шан Синьхэ в темноте.

— Ты не умеешь обижаться по мелочам.

— Ради тебя я научусь, обещаю, — лукаво заверил он принца, что окончательно пробудился ото сна и приподнялся на локтях.

Сумрак скрывал многое, но укор в его взгляде Лин Тянь чувствовал и без ясного света. Как и без него он мог спокойно увидеть очертания распущенной копны волос, чья длина ниспадала несколькими прядями спереди по рубахе исподнего. Черные-черные волосы и строгие молчаливые глаза, расслабленный и собранный одновременно. Даже в ночи его силуэт оставался красив. Особенно красив. И он так близко, что для прикосновения достаточно лишь протянуть руку.

Не успела эта мысль обжечь Лин Тяню щеки, как в них врезалось сбитое в кучу одеяло.

— Ты чего вытворяешь? — тихо засмеялся он, шлепая кулаком по постели.

— Месть, — гордо ответил ему Синьхэ, сверкнув глазами формы миндаля, и в Лин Тяня полетел сверток из второго одеяла.

И в тут в комнате разразилась страшная война, которую ни разу парни не заставали у себя в спальнях за все годы жизни. Вероятно, потому, что никому из них еще не приходилось делить ночлег с вредным соседом.

Юноши накинулись друг на друга, желая укутать противника в одеялах, но одержать победу никому все никак не удавалось. Сноровкой Лин Тянь до уровня принца Севера не доставал, поэтому, теряя равновесие, взъерошенный адепт толкнул его на простыни и тут же налег сверху.

— Попались, Ваше Высочество, — торжествующе шепнул Лин Тянь, глядя сквозь рассыпавшуюся челку вниз на Шан Синьхэ.

Его голова внезапно оказалась между расставленных ладоней Лин Тяня, что продавливали мягкий матрас. С несколько секунд Синьхэ, удивившийся такому повороту событий, сначала самозабвенно смотрел в смеющиеся глаза напротив, примерно в шести цунях от его собственных, а может и того меньше. Тяжело признаться, но ему очень нравилась такая напористость Лин Тяня. Он часто игрив на словах, а вот в действиях тушевался мгновенно, оставляя порой Синьхэ наедине с невысказанными вопросами. И все-таки не всегда стеснение в нем преобладало. Лин Тянь не был бы собой, если бы его натура не проявлялась должным образом, и в такие моменты его задор становился практически осязаем. В нем хотелось раствориться, дать увлечь за собой, особенно зная, как тот его любит. Он говорил: «Оттого и стесняюсь, что люблю». Боится совершить ошибку, повести себя неправильно, сделать что-то не так… Когда Лин Тянь уже наконец поймет, что, если это с ним, то все будет так.

Впустив в грудь глубокий вдох, Синьхэ обхватил поясницу юноши ногами, а взявшись руками за его плечи, одним кувырком перевернул того на спину, тем самым обменявшись положением.

Совсем не легкий, Лин Тянь с шипением завалился набок под чужим весом, и у носа повеяло цветами цитрусовых и чем-то, отдаленно напоминающим сандал. Черные волосы Синьхэ водопадом упали ему на грудь, однако принц, крепко держась бедрами на его талии, приподнялся, завертел головой, по-видимому, оглядывая комнату в поисках чего-то. Взгляд зацепился за сложенную у постели ленту Лин Тяня; Шан Синьхэ дотянулся до нее рукой и принялся перехватывать волосы в слабый и небрежный пучок, глядя на замершего под ним юношу.

Тот прекратил отчаянные попытки вырваться, и, как подумал Лин Тянь, даже дыхание его остановилось, чтобы не отвлечь в такой завораживающий момент.

Зеленые глаза с желанием поднимались по очертаниям торса Синьхэ, покрытого просторной рубашкой с горлом, и задранным за голову рукам, вплетавших в черный шелк волос его ленту. Наблюдать становилось выше каких-либо сил, а вот принцу наглости было не занимать; с каким вызовом он глядел на него сверху вниз, прижимаясь так тесно, что приходилось нервно сглатывать.

Улыбки Лин Тянь не мог сдержать тоже. Он накрыл лицо ладонями, после чего раздвинул пальцы, оставив щелки и посматривая сквозь них.

— Подглядываешь? — усмехнулся Синьхэ, закончив с волосами, и медленно прильнул к Лин Тяню, ослабив хватку и спускаясь чуть ниже, чтобы обнять у живота и сложить на пальцах свой подбородок.

— За Его Высочеством? Как можно! — театрально поразился Лин Тянь, приподнимаясь на локтях, а затем тихонько засмеялся. — Ну, только если совсем чуть-чуть.

— А как же высокие манеры и святая выдержка? — шепнул Синьхэ, опалив теплым вздохом кожу Лин Тяня через тонкий хлопок исподнего, и почувствовал пробегающую по ней дрожь.

— Выдержишь тут с вами… — проворчал тихонько Лин Тянь, подрагивая в руках.

Ему совершенно не хотелось опускать глаза вниз. На принца с его лентой в густых волосах, смотрящего на Лин Тяня с доподлинным обожанием. У Шан Синьхэ редкое, мерное и невозможно горячее дыхание, которое подбиралось к коже, не взирая на слои ткани. Оттого железное самообладание Лин Тяня раскалялось до предела и жгло столь невыносимым жаром, что он уже думал: «Лучше бы оно рухнуло к демонам в преисподнюю». Не пришлось бы мучиться…

— Лин Тянь, — шепнул принц, и у того в животе всколыхнулась стая бабочек. Он бы сказал, что терпеть не может, когда Синьхэ звал его по имени, но лишь потому, что трескался от одного его звучания.

— Пожалуйста, прекращай, — прошипел Лин Тянь, отворачиваясь, но тщетно утыкаясь алой щекой в простыни, — языком трепать. Еще чуть-чуть и душу мою изгонишь из тела…

— Правда? — губы Его Высочества шевельнулись под пристальным взглядом, и он облизнул их. — Мне бы хотелось, чтобы ты задержался… И подольше…

«Мне конец», — заключил Лин Тянь вывод, чувствуя, как стая бабочек стремглав мчит, оставляя за собой узлы в желудке, к низу живота и сгорает в неистовом огне.

— А обязательно так томно шептаться? — с силой выдавил он, закусывая губу в надежде, что слабенький укол боли отвлечет его.

— Конечно, — невинно сообщил принц, приподняв носом край исподнего Лин Тяня и ловким движением раскрывая ткань на груди. — Видел бы ты, как плавишься всякий раз, когда я открываю рот, и сам бы не удержался.

— Вот и закройте свой прекрасный рот, молодой господин Шан! — зашипел раскрасневшийся от смущения и несогласия юноша, пытаясь пристукнуть Синьхэ коленом. — Пока мы тут не перебудили всех. И действительно, завтра у нас занятия, поэтому нечего дразниться зазря…

— А если мы тихо?

— Да какой «тихо», — снова взбунтовался Лин Тянь, чем вызывал у принца одну только усмешку, — у нас вообще никогда «тихо» не выходит…

— Ну а по чьей вине? — спросил Шан Синьхэ, так сладко улыбаясь и смеясь глазами, что Лин Тянь понятия не имел, куда деть свои, чтобы ненароком не выпросить поцелуй.

У них с Синьхэ постоянно случается противостояние — борьба во имя тишины. Во дворце довольно сложно спрятаться от посторонних ушей, а за его пределы далеко не убежать, особенно, когда дел невпроворот на учебе.

Им нравилось друг с другом жить, заниматься, разговаривать, вместе отдыхать, банально оставаться рядом и просто быть неотъемлемой частью жизни другого. Долгими стараниями и путем приключений зародилось одно желание на двоих. Только никто не предупреждал, что к нему рискует прибавиться второе, необузданное по природе и лишенное контроля.

Случалось касаться на жарких тренировках, когда движения наполнены воинским искусством, но вылетали промахи, и мазали пальцы по разгоряченным бокам, ладонь встречалась с дыханием груди, а дикий взгляд с таким же распаленным напротив. И сразу как-то тяжко ухает все вниз... И колется потом лет сто.

Пока украдкой кто-то ночью случайно не раскроет неосторожное желание.

Лин Тянь молчал, как разведчик при службе, так яро бдел он за их общей громкостью. Шан Синьхэ тоже сам по себе жутко тихий и бесшумный, но боги милостивые, с каким упорством он вырывал из уст Лин Тяня долгожданную мелодию. Такой старательный, что аж зубы сводило.

«Все еще твоя вина», — хотел ответить он, раскаленный докрасна, но лишь сильнее прикусил напухшую нижнюю губу. Лин Тянь никогда не был сторонником воздержания — по крайней мере он считал себя таковым — но то, как в его голове растворялись высокие пороги, и каждая граница дозволенного стиралась до прозрачного, будто смытая водой краска с полотна, смущало юношу. Мысль, что он вполне охотно бы разрешил северянину абсолютно любую шалость, разбирала его до основания. Поэтому едва ли сдерживаемые чувства ко второму наследному принцу прямо сейчас вдавливали в постель, приковывая к ней невидимыми колодками, как делал это Шан Синьхэ глубоким пристальным взглядом.

Последний медленно, но все равно внеся неожиданность, приподнялся на руках и навис над лицом Лин Тяня. Выждав не дольше пары мгновений, Синьхэ опустился ртом на его приоткрытые губы. Склонив набок голову, принц запечатлел еще несколько нежных отпечатков, прикрыв глаза, когда Лин Тянь, чудом вернув себе способность дышать, запустил в чужие волосы ладонь, щупая свою ленту. Она терялась среди густых прядей, как юноша в уваренной гуще ощущений.

— Хорошо, — шепнул в мягкие губы Шан Синьхэ, уличив, как Лин Тянь привстал, чтобы укусить и тут же приложиться к ранке языком, — можешь попробовать перенести вину на меня.

В голосе отчетливо угадывался вызов, но язык тела рисовал полную податливости картину. Оба приподнялись; принц остался стоять на коленях, возвышаясь над темно-русой макушкой. Лин Тянь, сидя на скомканной постели, отвернулся, пряча заалевшие щеки, и протянул руку вперед. Тыльной стороной пальцев коснулся хлопковых штанов, провел костяшками играючи чуть вверх по мотне и отдернул, заслышав резкий вздох.

Сразу сделалось невыносимо душно и тесно в собственном теле. Ладонь тут же покрылась мелкой испариной, и, подобрав остатки храбрости, Лин Тянь вернул ее обратно, принявшись гладить размашисто, без спешки. Чуть раньше прикоснувшись, он понял, что там и без него давно уж окрепчало, и мысль эта заставила вновь закусить губу; наконец, запустить руку под слабо державшийся пояс штанов, спуская их до колен.

Неведомым разуму образом Лин Тянь ощутил, как сам незаметно подобрался к пределу, и боялся поднять на Шан Синьхэ глаза. Он слышал, как быстро вздымалась и опускалась грудь наследного принца в такт поддразниваниям через ткань, как шелестит чужое исподнее, сминаемое напряженными мышцами… Если Лин Тянь воочию увидит во взгляде Шан Синьхэ жажду его прикосновений, то не успеет он оглянуться, как достигнет пика.

На обнажившихся бедрах темнели завитки татуировок, и юноша провел вдоль глубоко посаженных шрамов кончиками пальцев вверх, забравшись под полы рубашки принца. Коварная она никак не хотела случайно распахнуться.

Вокруг плеч Лин Тяня обвились руки Шан Синьхэ, и он сразу ощутил жар прильнувшей к щекам кожи, даже через ткань. Его Высочество почти обнял его, двигаясь осторожно в надежде избежать падения на скользких простынях, но едва не завалился сверху, вздрогнув от пальцев Лин Тяня, накрывших возбужденную плоть.

Тот левой рукой впился принцу в бедро, удерживая на месте, но чувствуя, как Синьхэ сбивчиво толкается ему в ладонь, невольно вырываясь из-под хватки, выносило пласт сдержанности напрочь.

— Тебе нравится? — хрипло шепнул Лин Тянь и сам себя не узнал.

— Очень...

Синьхэ мученически застонал ему в изгиб шеи, мгновенно покрывшейся мурашками. Лин Тянь намеренно замедлился, обводя выступавшие под кожей вены, большим пальцем собирая сочившиеся прозрачные капли семени. Он бы хотел раздразнить Его Высочество, но о том уже и речи не шло, когда живот и мышцы с боков стягивало сладкой судорогой.

Про вздыбленные штаны Лин Тянь культурно умалчивал ровно до тех пор, пока Шан Синьхэ не сел на него сверху, явственно проехавшись вперед-назад. Придавив всем весом, он с жадностью седлал возлюбленного, и это ничуть не умоляло его статуса наследника Севера и первого генерала. Страсти, с которой он брал и отдавался, можно было позавидовать.

— Если бы завтра... нам не требовалось идти на занятия... — с глубокой хрипотцой заговорил принц, объезжая задохнувшегося Лин Тяня, стараясь поддерживать один с ним ритм, — Я бы... Я бы из тебя... Ах... Гх... Душу т-точно вытряс бы...

Подавшись навстречу, Лин Тянь поймал приоткрытые губы принца и почувствовал, как вспышка внутри обожгла его всего, пробрав дрожью до костей. Отдышавшись, он еле-еле мог сосредоточить плывущий взгляд. У Шан Синьхэ распался пучок на голове, и волосы беспорядочно рассыпались по плечам и взмокшей под рубашкой груди. Крепкие бедра несколько раз сжались стальными тисками вокруг юноши, и наследный принц запрокинул голову, выгибаемый наслаждением.

Лин Тянь обессиленно завалился назад, облизывая пересохшие губы, и вцепился мокрой ладонью в край исподнего.

— Больше так никогда не делай, — Лин Тянь хотел добавить, что умоляет, глядя на скатившегося с него Шан Синьхэ, но подлезшего обратно за объятиями.

Построение фразы, кажется, взволновало его, и тот аж приподнялся, глядя на Лин Тяня с немой тревогой.

— У меня с выдержкой все плохо, — принялся тот пояснять с упаханным видом землероба, — с запасной одеждой — тоже.

— Ну тебя... Напугал, — Синьхэ моргнул, переваривая суть сказанного, и тихо прыснул со смеху. — От моей формы возьмешь, не убудет.

— Если мне начнут задавать странные вопросы, я всех любопытствующих к тебе буду направлять, — пригрозил Лин Тянь, наклонившись к Синьхэ под теплым боком и боднув его в шелковую макушку. — Сам будешь объясняться, чего это я в твоих штанах забыл.

— Они забоятся у меня спрашивать, — мурлыкнул себе под нос Его Высочество, не давая Лин Тяню приподняться и выползти из плена его рук.

Улыбнувшись, Лин Тянь беззвучно хлопнул в ладоши, аккуратно соединив их друг с другом:

— Вот и все тогда! Лавочка ответов закрыта!