ДжоДжо привык просыпаться за пять минут до будильника, потому он никак не мог взять в толк, почему он не звенит. «Видимо, батарейка села». Интерн открыл глаза и увидел, что спит в хиркостюме на диване и накрыт пледом.

«Я не дома!» — Джорно вскочил рывком и увидел Буччеллати, расчёсывающего волосы.

— Доброе утро, — сказал хирург, закрепляя хвост резинкой для волос.

— Доброе… Что я тут делаю?

— Сидишь на диване в моём кабинете. Спать всё-таки надо дома.

— Не дошёл, видимо. Хотя правильнее сказать — не дополз.

— Иди умойся.

Джорно подошёл к раковине и увидел в зеркале растрёпанные кудри. «И как же мне их в порядок привести?».

— Держи мою расчёску. Надеюсь, что у тебя нет вшей.

Джованна хмыкнул и, причесавшись, заплёл волосы в косу. На столе стояли две чашки кофе и бутерброды.

— Давай быстрее, пока доктор Нери не пришла. Конечно, она привычна ко всему, но не имею ни малейшего желания выслушивать её язвительные комментарии.

— Да, она такая, за словом в карман не полезет.

***

Хоть медперсонал в хирургическом отделении славился своей дисциплиной, и/о з/о доктор Нери предпочла ещё раз обговорить положения врачебной тайны и строго-настрого запретила говорить больным, что означают шифры на историях болезни, также приказав старшей медсестре провести инструктаж среди санитаров. Больные, конечно, могли узнать, но пусть узнают в другом месте, не от медсестёр и санитаров из хирургии.

— Что означает Б-20? — пытались узнать у Наранчи.

— А я откуда знаю? Моё дело — полы мыть и каталку возить! — юноша продолжил работать шваброй, давая понять, что дальше развивать тему не намерен.

Увы, кто-то всё-таки узнал, что значит треклятый шифр Б-20 и поделился этим сокровенным знанием. Вскоре всему отделению стало известно, что Бернарди ВИЧ-инфицирован. Больные стали шарахаться от него и отказывались садиться с ним за один стол, а сосед по палате потребовал перевести в коридор, если в других палатах мест нет. Врачи устали повторять как попугаи, что ВИЧ не передаётся через воздух, прикосновения, слюну, слезы, пот и так далее. Бернарди сам по себе был желчный и скандальный, плюс у него был законный повод для злости. Пациент развернул активную деятельность и стал писать жалобы во все инстанции.

Гертруда Вебер вызвала Джованну на разговор. Интерн не ждал от главврача ничего хорошего, но сжал челюсти и без опозданий пришёл на аудиенцию.

— Расскажите мне, как всё произошло, вплоть до малейших деталей.

Джованна не стал оправдываться и рассказал всё как есть. Доктор Вебер ничего не говорила насчёт услышанного, лишь молча смотрела в сторону.

— Разговор окончен. Можете идти.

Интерн развернулся и ушёл, бросив короткий взгляд на лицо главврача. Лицо Гертруды было совершенно нечитаемым, но Джорно показалось, будто бы он увидел в её глазах… ненависть?

***

— Де Сантос, что означает шифр Б-20?

— ВИЧ?

— Молодец! А теперь присаживайся на стул позора! — Джорно показал рукой на табуретку, поставленную рядом со столом преподавателя, — будешь сидеть здесь до конца семестра. Если доживёшь ещё.

— Вы долго будете держать зло на меня?! — студент был явно не рад перспективе находиться под пристальным взглядом преподавателя.

— Де Сантос, а вы уверены, что сможете работать в медицине? Если до вас сейчас не доходит, что вы натворили?

— А что я сделал такого?!

ДжоДжо нехорошо прищурился. Прочие студенты предпочли мимикрировать под окружающую среду.

— Всего-то ничего. Просто пациентам стало любопытно, что означает этот шифр. И когда они узнали, то поняли, что их сосед по палате ВИЧ-инфицирован. Дальше расписать последствия или сам сообразишь?

Джорно разобрал тему, затем дал задание повторять пройдённое до конца занятия.

— Доктор Джованна, а мы пойдём на обход? — робко спросила девушка. Джорно злобно оскалился в ответ:

— А вы так ничего не поняли? Отныне вы никуда не пойдёте, — ни на операцию, ни на обход, ни на курацию — никуда! Вы будете сидеть здесь и учить хирургию. Конечно, меня за это не погладят по голове, но мне плевать. Раз на медфак набирают тупоголовых идиотов — моя задача защитить пациентов от тупоголовых идиотов.

***

Джованна не удивился, когда заведующий кафедрой вызвал к себе. «И всем чего-то надо от какого-то интерна» — иронизировал он.

— Джованна, из-за тебя мы попали на крупные неприятности! — вопил профессор.

— Объясните мне пожалуйста, каким образом я виноват в случившихся неприятностях? — с убийственной вежливостью сказал интерн.

— Разве вы позабыли происшествие на обходе?

— Почему же, прекрасно помню. И в чём состоит моя вина?

— Вы не проконтролировали студентов и теперь пациент подал в суд на университет!

— Ещё раз — я достаточно понятно разжевал, что можно делать на обходе, а что нельзя. Если они ничего не поняли — это их проблемы. К тому же, насколько я знаю, я не являюсь штатным сотрудником кафедры, а значит я не несу юридической ответственности за студентов.

«Попробуй доставить мне неприятности — я очень хочу посмотреть, что сделает Буччеллати с тем, кто попытается отобрать у него интерна» — подумал он про себя.

— Из-за чего собственно сыр-бор?

— Эта старая кошёлка Вебер собралась нас выжить! Она науськала этого ВИЧого обратиться в министерство образования и подать в суд на университет! Теперь мы можем лишиться базы на этой больнице!

«Значит, главврач имеет счёты к кафедральным, и, когда случился скандал с Б-20, решила этим воспользоваться».

***

Пациент выиграл суд, и главврач под шумок разорвала контракт с университетом, потребовав освободить больничные помещения. Кафедрам пришлось в спешном порядке собирать вещи. Врачи, работавшие в больнице, либо реагировали равнодушно, либо злорадствовали — вражда ЛПУ и кафедры была той самой музыкой, которая играла вечно. Мешали студенты, постоянно путающиеся под ногами и занимавшие драгоценные квадратные метры помещений, в общем кафедральных считали бездельниками, от которых не было никакой пользы, только беспокойство, и по правде говоря, были недалёки от истины. Джорно было всё равно, он даже был рад, что ему больше не придётся учить студентов — кафедра в качестве мести решила «забыть» его в отделении.

По идее, обход происходит в утреннее время, но на самом деле как получится. Если утром не случится что-то экстренное — то по плану, если же нужно срочно оперировать, тут уж извините. Вот и сегодня Буччеллати и Джованна смогли пойти на обход после обеда и отметили странное поведение больных — они отвечали на вопрос с огромным запозданием и односложно, если вообще отвечали. Притом поведение было заторможённым даже у живчиков. Затем больные и вовсе двинулись строем к выходу.

— Эй, стойте, обход не закончен! — Джорно схватил одного за руку, но тот выдернул её и пошёл дальше.

— Что-то опять произошло! — Буччеллати сжал кулаки, — будто бы они действуют не по своей воле!

В карманах что-то зашуршало. Заведующий достал бумажку.

— Странно, вроде в кармане было пусто, — Буччеллати развернул записку и прочитал:

— Ты прав, как никогда. Это результат воздействия стенда. Бегите к кабинету главврача!

— Стоп, можно ли доверять этому человеку? — задумался Джованна и у него в кармане тоже зашуршало.

«У тебя есть другой выход? Доктор Икс больной на всю голову псих, и его стенд Medic Mad представляет угрозу для тех, кого он отравил за обедом. Вам нужно разобраться с ним».

— Никогда не буду есть больничную еду! — сказал интерн. В коридоре их встретил Фуго:

— Вам тоже пришла записка?

— Да, побежали скорее! — медики лавировали в толпе бессознательных людей. К ним присоединилась Абдуль-Кадир.

— А почему тот, кто написал нам записки, не разберётся с ним сам? — спросила терапевт.

— Видимо, его стенд является чисто информационным, как у Аббаккио.

В коридоре у кабинета главврача они увидели двоих — собственно саму Гертруду Вебер, которая держала в руках блокнот, и неизвестного мужчину. Тот повернул голову, и прибежавшие передёрнулись — у доктора Икс глаза косили в разные стороны и имел он совершенно безумное выражение лица, словно надел маску, сделанную чокнутым скульптором — настолько неестественной была мимика.

— А вот и твои миньоны. Ребята, ничего личного, это дело только между мной и доктором Вебер. К тому же я тоже из Пассионе. Не так ли, доктор Буччеллати?

— Что за хрень тут происходит?! — выругалась Лейла.

— Просто госпожа Вебер имела наглость вышвырнуть со своей больницы кафедру, лишив меня базы для испытания лекарственных препаратов.

— И вы захватили пациентов в заложники! — главврач сжала ручку, словно собралась воткнуть её в глаз.

— Потому у вас есть выбор — либо извиниться перед университетом и позволить вернуться на место, либо вы погибнете от рук пациентов, которых вы так рьяно защищаете. Остальным я бы тоже не советовал рыпаться — сомневаюсь, что вам получится прорваться через толпу.

— А это мы ещё посмотрим! — Фуго вызвал Purple Haze.

— Слышал, слышал про твой стенд. Думаю, с ним-то как раз и можно прорваться, только как ты потом будешь спать ночью, понимая, что устроил массовое убийство больных?

Лейла молча вышла вперёд.

— Абдуль-Кадир? Твой стенд тоже просто чудесный, жалко что ближнего действия. Думаешь, я позволю прикоснуться к себе?

В зубах Лейлы была зажата капсула с вирусом. Девушка раскусила её со стеклянным хрустом и плюнула в лицо заражённой кровью. Их тут же окутало облако вируса Purple Haze. Мистер Икс взвыл нечеловеческим голосом.

— Лейла!!! — закричал Фуго.

Мистер Икс катался по земле, разбрасывая куски гниющей плоти. Когда вирус рассеялся, Лейла лежала на полу в ужасном состоянии, более напоминая обожжённый труп, чем живого человека.

— Добей… — хрипела она, — …больно.

Прибежавший Миста достал револьвер.

— Стой! Тут что-то не так! — Джорно поднял руку в останавливающем жесте.

— Да ну? И что же тут может быть не так?

— Лейла говорила, что её стенд может направлять процессы в организме.

— И что с того? Она не сможет вылечить сама себя! — Фуго всхлипнул, — и пока мы болтаем, она испытывает адскую боль!

— Дочь губернатора погибла от хантавируса. Не от ТЭЛА, инсульта или инфаркта — от вируса. Её стенд управляет не только процессами в организме.

— Ты хочешь сказать?!

— Red Moon может управлять вирусами, бактериями и прочими инфекционными агентами. Он нейтрализовал Purple Haze, потому вирус не убил её, хотя Лейла сильно пострадала от него.

— Это значит?!

— Её можно вылечить.

Джорно подошёл к Лейле.

— Будет больно.

— Потерплю, — прошептала арабка. Она не издала не звука, пока Gold Experience восстанавливал ткани, и лишь ногти, оставлявшие царапины на паркете, говорили о силе боли.

— Благодарю. Оказывается, это очень больно, — Фуго помог девушке подняться, — я не собираюсь это повторять.

— И не вздумай! — тот стал трясти её за плечи.

— Я вспомнила, что никогда не болела, хотя имела дело с заразными больными, тогда как другие, впервые оказавшись в пульмо, сваливались с затяжным ОРВИ.

— Я жду вас в кабинете на разговор, — сказала главврач. Все пошли за ней.

— Я прекрасно знаю, что вы работаете на Пассионе. Я не чокнутая идеалистка, которая готова умереть ради своих принципов и умею не лезть в дела, которые меня не касаются. Но не вздумайте задевать интересы больных — тут я буду беспощадна.

— Обещаем, мы не будем привлекать непричастных лиц, — ответил Буччеллати.

Когда все стали выходить, доктор Вебер бросила вслед:

— Доктор Буччеллати, огромная просьба — оставляйте свою личную жизнь за порогом больницы. Я ведь всё вижу.

Джорно очень выразительно посмотрел на Бруно. Тот лишь скривился в ответ.