Рассвет поднялся над городом, и тьма спряталась от солнечных лучей. Детектив включил компьютер и отодвинул стул. В его кармане прозвенел телефон. Он достал трубку, продолжив перекладывать бумаги.

— Добрый день, Аббаккио. У меня для тебя хорошие новости, — говорит Ризотто Неро.

— Уж не знаю, хорошие ли.

— Что ж, ты отчасти прав, но я подумал, что тебе это будет интересно. Паннакотта Фуго арестован за убийство.

— Ух ты!

Аббаккио замер с отпечатанным листом в руке.

— Его поймали на месте преступления вместе с пистолетом в руках и из пистолета недавно стреляли. Калибр оружия и пули в теле убитого совпадают. Теперь он не отвертится!

— Значит, мне стоит ждать Буччеллати в ближайшее время…

Звякнул колокольчик. Но где теперь невозмутимость стойкого лидера! Взгляд мужчины затравленный, словно у преследуемого зверя, а он вынужден был опустить руки на столешницу, чтобы они не дрожали.

— Про нечистого речь — нечистый навстречь. Что ж, Бруно, пришёл просить по поводу своего бойфренда?

— Как ты узнал?

— То, что он твой бойфренд, я понял уже ранее, когда учуял от него запах твоего дезодоранта. А то что его арестовали… тоже нет никаких фокусов в стиле Шерлока Холмса. Мне только что позвонил начальник полиции. Чтобы позлорадствовать.

— Фуго не убивал! Его подставили! — сказал он резко и отчётливо.

— Я не я и лошадь не моя…

— Ради всего святого, Леон, в тебе осталось хоть что-то человеческое?! Или тебе так хочется поиздеваться?!

— Бруно, если ты любишь Паннакотту, это не значит, что его все любят. И кроме того, раз я такая бессердечная тварь, что ты здесь забыл? Неужели тебе больше не к кому обратиться? — Леон спокойно спросил.

Повисла тишина, было слышно лишь тяжёлое дыхание Буччеллати. Пот стекал по его вискам.

— Деньги? Ты хочешь деньги, да?

— Одно дело — получать деньги за честно проделанную работу и совсем другое — наживаться на беде. И может я и выгляжу как циничная мразь, последним я не занимаюсь. К примеру, я не стал просить деньги у родителей Дина Эйка, когда оказалось, что он не сбежал из дома, а его похитила шайка отморозков, чтобы вдоволь над ним покуражиться. Так что нет, деньги я у тебя не возьму. Но и вытаскивать Фуго из задницы я не собираюсь.

— Раз ты страдал, значит хочешь, чтобы и он страдал, да?! Но он точно не заслужил пятнадцать лет тюрьмы за убийство, которое не совершал!

— Он голосовал за мою смерть. С какой стати я должен хотеть помочь ему избежать тюремного срока?

— Потому что это несправедливо. Да, он не ангел во плоти, но хоронить его заживо — это уж слишком, — сказал умоляюще глядя на него.

— Тогда ты должен честно ответить на этот вопрос. От него зависит, смогу ли я помочь Фуго, — Аббаккио спросил, посмотрев на него пронизывающим оком.

— Какой?

— Он не убивал?

— Нет! — он пылко произнёс

— Точно? Мой Moody Blues покажет, что произошло на самом деле.

— Он не убивал, сколько раз мне ещё это повторить?! — Буччеллати воскликнул свирепо стиснув челюсти.

— Ещё — найди ему хорошего адвоката. И не пытайся устроить побег — тогда я точно не смогу помочь.

— И он будет сидеть в тюрьме?

— Да, на время расследования ему придётся посидеть в следственном изоляторе. Я вообще был в плену у маньяка. И как видишь, я живой.

***

Когда Аббаккио вошёл в полицейский участок, он увидел, как у одного стола столпились несколько полицейских.

— Ну давай, показывай свой фокус! — говорит Иллюзо.

— Смотри! — Формаджо обхватывает большой палец и делает вид, что откручивает его. Резкое движение — и типа пальца нет.

— Ой, да ну тебя, я думал, что ты что-то интересное покажешь, а тут детсадовский прикол, — недовольные парни разошлись.

Иллюзо заметил стоящего детектива.

— А тебе что тут понадобилось?

— Я по поводу Фуго.

— Своего бывшего подельника? Его как раз Драйзер будет допрашивать. Это надо видеть!

— Не хотел бы, чтобы когда-нибудь меня допрашивала Драйзер.

Леон и Иллюзо встали напротив окна комнаты допросов. За столом сидел Паннакотта Фуго в наручниках, бледный и с тёмными кругами под глазами. Ночка в кутузке — удовольствие ниже среднего. Открылась дверь, и в комнату вошла Дамира Драйзер, которая села напротив подозреваемого.

— Итак, вы утверждаете, что не убивали, — она была само доброжелательство.

— Да, так оно и есть.

— Тогда объясните нам, почему вас обнаружили на месте преступления с пистолетом? — и снова всё выглядело так, словно они на светском приёме, а не в комнате допросов.

— Я понимаю, как это выглядит, но… я зашёл в комнату. Я видел убитого и стоящего рядом с ним человека в чёрном.

— В чёрном? — переспросила она.

— Да, он был одет во всё чёрное, только на лице была белая маска с двумя прорезями. Он держал пистолет.

Дамира на мгновение отвернулась в сторону и прошептала: «Безликий».

— Что?

— Ничего. И что произошло дальше? — она продолжила разговор.

— Он увидел меня и помчался как метеор. Я ещё никогда не видел, чтобы люди так быстро бегали! Он кинул в меня пистолет, и я поймал его в воздухе.

— Иногда лучше быть рукожопом. А что вы вообще делали в том доме?

— Я не могу это сказать.

— Вы отказываетесь сотрудничать со следствием? Почему вы не хотите говорить, что делали в этом доме? Может и того человека в чёрном вы придумали? — от прежнего дружелюбия не осталось и следа. Теперь это был беспощадный следователь, акула почуявшая запах крови.

— Злой и добрый коп в одном лице, — произнёс Аббаккио.

— Драйзер это называет «Лёд и пламень», — комментирует Иллюзо, — приём с злым и добрым полицейским она считает неэффективным, потому что преступник может выработать к каждому из них свою линию защиту. А вот если следователь то добрая, что твоя бабуля, то без всякой причины превращается в злобную мегеру — это очень сильно сбивает с толку.

— Я правда не могу это сказать. И я не выдумывал человека в чёрном! — Паннакотта на самом деле был дезориентирован.

— Вам придётся это сказать! — давление едва ли не было физически ощутимым.

— Я ничего не буду говорить без адвоката! — Фуго стукнул по столу.

Дамира несколько раз повторила свой вопрос, но подозреваемый продолжил молчать. В конце концов она вздохнула и жестом приказала увести его.

— Фу-ты ну-ты, пальцы гнуты, все свои права знают. Доброго дня, Аббаккио.

— Доброго. Что ты скажешь?

— Ну-у-у… Фуго не врёт. Но всё указывает против него. Даже и не знаю, можно ли ему помочь.

— Ты сказала: «Безликий». Что там с делом Ривера?

— Очевидно, что Ривер узнал что-то важное о Безликом, потому его и убили. А дальше я копать не стала — не хочу, чтобы в один прекрасный день в дверь моего дома постучался курьер с посылкой, которую я не заказывала.

— Или сантехник.

— Или сантехник. В общем, сейчас я готовлю документы к передаче в АВИБ.

— А ты бы не пустила сантехника к себе?

— Если до этого не было объявления из ЖКХ — нет бы, не пустила. И на звонки с незнакомых номеров я не отвечаю. И все заказы из интернет-магазинов я получаю через почту.

— А если вдруг кому понадобится связаться?

— Раньше мобильные телефоны вообще не существовали, и тем не менее, люди находили способ связаться друг с другом. И сейчас всегда можно связаться с человеком, если он не игнорирует тебя специально. Не отвечает на звонки — напиши СМС, кто ты такой и чего тебе надо.

— С чего такая паранойя?

— Если бы я была обычным человеком, мне бы не пришлось беспокоиться о сантехниках и монтажниках. Но я полицейский, а значит у меня могут быть недоброжелатели.

— Ты стажёрка.

— Но скоро перестану ей быть, ин шэ Аллах.

— Чего?

— Если захочет того Аллах. Ты же сам сказал, что я из мусульманской семьи немецкого происхождения.

— Но… почему ты тогда не носишь платок?

— Моя вера не настолько сильна.

— Кроме того, тебе бы не разрешили работать в полиции. Интересно, что на это скажет бог?

— Бог отнесётся с пониманием. Любая религия гуманна по своей сути. Это людям нравится думать, что тот, кто одевается не как я, мыслит не как я, делает не как я, будет вечность гореть в аду.

— О, так ты не только грешница, но ещё и еретичка?! — Леон в притворном ужасе прикрыл рот.

— Тебе же нужен наш шеф? Я привела тебя к нему, проходи, — она приоткрыла дверь и сделала приглашающий жест.

***

В доме, где случилось убийство, всё пришло в запустение как любое строение, за которым не ухаживают. Все поверхности были покрыты толстым пыли, краска облупилась, доски усохли и между ними появились щели. На полу остались следы от ботинок. Детектив и начальник полиции смотрели на работу стенда.

— Вот только одна незадача… — сказал Ризотто после долгого молчания.

— Да?

— Показания Moody Blues к делу не пришьёшь.

— Фуго не совершал это убийство!

— Это не значит, что он вообще не убивал. Или хочешь сказать, что он своим стендом Purple Haze цветочки поливал?

— То есть ты по любому собираешься засадить его в тюрьму?

— Да, и я это сделаю.

Ризотто с вызовом поднял подбородок. Детектив уставился в пол — тут ему крыть нечем.

— Раз мы используем Moody Blues, может, снимем с него маску? Мне интересно увидеть, какое лицо у Безликого.

Аббаккио взял за маску, а затем, повернувшись лицом к офицеру, стянул её вниз.

— О господи… — Ризотто отшатнулся назад.

— Да, услышать, как атеист поминает бога дорогого стоит, — Аббаккио поворачивается и.… — срань господня! Это что за ёбаный нахуй?!

— Это называется келоидный рубец. Характерен для термических ожогов, — Ризотто первым пришёл в себя.

— Бля, я бы с такой рожей носил бы маску не снимая!

— Собственно, она так и делает.

— Она?

— Она, она. Если ты не заметил — это женщина.

— А я смотрю: уж больно тощий киллер.

Киллер на самом деле был ниже ростом чем средний мужчина, и не особо мускулистый. Аббаккио поначалу подумал, что это японец, тем более она была одета в одежду синоби-сёдзоку. Но, несмотря на ужасные ожоги, было видно, что это женщина белой расы.