— Дел сегодня невпроворот… — промолвил ДжоДжо, кормя мальчика из бутылки. — Выписать свидетельство о рождении, страховой полис, поставить на учёт у педиатра, сделать прививки, найти няню… Ты имя, кстати, придумал?

— Андреа.

— Красивое имя.

Джорно холодно посмотрел на Гвидо

— Не оставляй его одного. Хоть к себе привяжи, а одного оставлять не смей — или я убью тебя.

— Что такое, Джорно?

— Просто когда я был маленьким, моя мать часто убегала на вечеринки, а я сидел в темноте и дрожал.

— ДжоДжо… — Миста понял, почему тот неохотно рассказывал о своём детстве.

— А ты куда намылился тогда?

— Ну ты же не собираешься его в лесу растить, верно? А без документов ему делать нечего.

— Зачем нам няня? Я и сам могу с ним посидеть!

— Ты нужен мне на работе. Фуго прав — я не должен спихивать свои обязанности. Надеюсь, ещё неделю он потерпит.

В дверь постучали.

— Кто там припёрся? — сказал ДжоДжо.

— Я сейчас посмотрю.

На пороге стояла радостная компашка из Аббаккио, Буччеллати, их дочери Ариэль, Наранчи, Триш и Фуго.

— Кажется, нас поздравлять пришли.

— Паннакотта, я что тебе сказал насчёт того, что если скажешь про то, что видел здесь?

— Э-э-э…

— Ладно, живи уж, — смилостивился Джорно.

— Х-хорошо.

Миста и Наранча пошли на кухню готовить, а все остальные собрались в гостиной и передавали из рук в руки малыша. Джорно стоял, скрестив руки, сдержанно принимал поздравления и зорко смотрел, чтобы ребёнка не уронили.

— Он кажется, на Мисту больше похож, — сказала Триш.

У мальчика и в самом деле были черные волосы и зелёные глаза.

— Не факт — в детстве я тоже был темноволосым. Может, и у него поменяют цвет.

— А можно мне братика или сестричку? — спросила Ариэль.

— М-м-м… — занервничал Буччеллати. — Когда он подрастёт, с ним можно будет играть.

— Да ну, это чужой ребёнок! — отмахнулась девочка.

— Тебе не придётся бегать от пуль и рожать на корабле. И у врача будешь наблюдаться, как нормальный человек, — Аббаккио понял причину нервозности и посмотрел на Джорно, словно он был во всем виноват.

Младенцу надоело, что все его тискают, и когда Фуго взял его на руки, он скуксился и заревел.

— Дай сюда! — Джорно забрал ребёнка к себе и пошёл в комнату. — Развели тут балаган.

— А он, оказывается, волнуется за своего змеёныша! Ишь как шипит, — с недоумением посмотрел Леон.

— Я же говорил, что ему не все равно.

***

— «С утра до ночи комната моя оказалась набитой народом. Было, вероятно, превесело. Приносили цветы, конфеты, которые сами же и съедали, болтали, курили, любящие пары назначали друг другу рандеву на одном из подоконников, делились театральными и политическими сплетнями. Часто появлялись незнакомые мне личности, но улыбались и угощались совсем так же, как и знакомые. Я чувствовала себя временами даже лишней в этой весёлой компании. К счастью, на меня вскоре совсем перестали обращать внимание.

— Может быть, можно как-нибудь их всех выгнать? — робко жаловалась я ухаживавшей за мной В.Н. Ильнарской.

— Что вы, голубчик, они обидятся. Неловко. Уж вы потерпите. Вот поправитесь, тогда и отдохнёте», — вполголоса рассказывал Джорно ребенку.

Тот уже успокоился, хватался за пальцы отца и пытался тянуть их в рот.

— Это же «Воспоминания» Тэффи! — удивился Паннакотта. — Тэффи в Киеве подхватила «испанку», и сочувствующие стали её навещать в гостиничном номере. Доктор долго удивлялся на её обиход, спрашивал, не бал ли у неё. С детства приучаешь к классике?

— Нет, просто к слову пришлось. Он пока ни слова не понимает.