Дождь снова начался, шлёпая под ноги тяжёлыми каплями, не попадая в ритм со стуком деревянной трости. Но на сердце у деда Кирилла было необычайно солнечно. Мягкие ласковые лучики пронизывали всё его тело, поглаживая душу тёплыми пальцами.

Старик брёл домой, опираясь на трость и улыбаясь. И ни набирающий силу ливень, ни мутные огромные лужи посреди переулка его больше не смущали. Он дождался. Дождался своего Берта.

Прожитые годы подёрнулись туманом забытья. Осталась позади карьера инженера-строителя, попытка создать семью и слёзы маленькой милой женщины, так и не ставшей любимой. Уже многое осталось позади, как и встреча со странным Бертом. А был ли мальчик?

— Он, и правда, совсем малыш, — прошептали губы старика и расползлись в несвойственной ему шкодной улыбке. — Я помню его постарше, а тут, оказывается, совсем мальчишка. Всё такой же вечный мальчишка. Маленький Берт.

Дед Кирилл хмыкнул, вспомнив, как недавно передал свёрток с шаурмой парню, и на миг коснулся его пальцев. Всё таких же прохладных, как раньше. Ещё тогда, в юности, ему нестерпимо хотелось согреть их, сжимая в ладонях и растирая. Берт только улыбался на это, сверкая большими чёрными глазами, но руки не отдёргивал.

Тогда они провели вместе всего несколько дней, оставивших в душе Кирилла такой глубокий отпечаток, словно выжженное на коже клеймо. Вот ОН, человек, который ему необходим в этой жизни. Он готов был ждать его вечность. И ждал, появляясь на этом дурацком перекрёстке даже не каждый год, а каждый месяц.

Через несколько лет Кирилл купил недалеко отсюда квартиру. Отличную квартиру, потому что из окон был виден перекрёсток. Каждый раз перед сном он подолгу сидел у окна, отбивая пальцами нехитрый ритм в такт жёлтым ночным светофорам, и пил горячий шоколад из бокала-кувшинчика.

Кирилл знал тут всех — и продавцов из окрестных магазинчиков, и местных жителей района. После выхода на пенсию он устроился в ларёк с шаурмой, чтобы не пропустить день, когда этот мифический балбес снова появится, как обещал…

— Одну сырную, пожалуйста, — сказал тоненький юноша-брюнет в синей куртке и вежливо улыбнулся в приоткрытое окошко киоска.

Кириллу показалось, что его пронзило иглой сверху донизу. Он дождался! Дождался!

Из темноты и дождя однажды пришёл Берт. Тот самый Друг, в существовании которого старик уже разуверился. Это была древняя глупая история, явно придуманная одиноким студентом. Сказка со страниц неизвестного фэнтези-романа. Прочёл и забыл, так?

Прошло уже больше пятидесяти лет, и вот сейчас повеяло чем-то таким тёплым из детства! Из мира полян с жёлтыми одуванчиками и извилистой дороги за городом, когда шлёпаешь босиком, а пыль фонтанчиками между пальцев. И ты длинным зелёным прутом хлещешь по кустам вредной крапивы.

Первым желанием деда Кирилла было выскочить из этого душного ларька и крепко обнять Берта, обнять изо всех сил и никуда больше не отпускать гадёныша. Это был именно тот человек, с которым он хотел провести всю жизнь…

 «Но жизнь уже кончилась, — пронеслось в голове старика. — Ты её уже прожил, Кирюх! Не смеши людей!»

Старик оцепенел, сжался внутри в маленький ледяной комок, готовя шаурму до автоматизма отточенными движениями. Немудрено, когда десять лет её крутишь. Маленький Кириллка внутри него сел в уголке полутёмной комнаты, заваленной разным хламом. Обхватил руками коленки и уткнулся в них носом.

«Ты уже старый, брат, — сказал себе Кирилл, поймав отражение в стекле ларька, и неожиданно расслабился. — Не пугай ребёнка своим видом, старик! Не надо!»

Он медленно готовил, нарочито растягивая минуты, проведённые с юным Бертом. Порой аккуратно поглядывал на бледное лицо мальчишки и мягко улыбался. Всё-таки этот странный Берт помнил его. Вон как поглядывает на перекрёсток и горестно сводит чёрные брови.

«Нет уже того Кириллки. Он остался там, в прошлом, полвека назад, — мысленно ворчал старик, крепко скручивая лаваш. — Сейчас могу дать тебе только эту шаурму. Она вкусная! Поверь. Я старался».

Потом было лёгкое прикосновение холодных пальцев, и лицо в окошке исчезло, растворилось в темноте, как последний вагон поезда в туннеле метро.

Кирилл тихо прибрал рабочее место, аккуратно смаргивая надоедливые слёзы. Постоял в тишине, чему-то мягко улыбаясь, и стал собираться домой.

«Главное же дождался?! Молодец! Возьми с полки пирожок!»

А теперь он брёл домой, окутанный внутренним солнечным светом. Он шёл, погружённый в воспоминания о тех старых днях, о последней встрече. Шёл, прихрамывая, и не замечал набирающего силу дождя.

Когда вода уже стал стекать за шиворот, старик очнулся.

— Ещё не хватало застудиться, — прошептал дед Кирилл и полез в пакет за складным зонтом.

Потом судорожно пытался его открыть. Но старый китайский механизм закапризничал, не желая работать. Старик отплёвывался от воды и чертыхался сквозь зубы, ковыряя ногтем кнопку на ручке зонта.

В этот самый миг лить на него перестало. Нет, ливень так и хлестал вокруг, но сам Кирилл словно попал под большой невидимый зонт. Старик замер. Вытер дрожащей ладонью мокрое лицо.

— Привет, Кирик! — раздалось за его спиной. Какой молодой голос. Ох! «Кириком» его называл только один человек.

Кирилл медленно обернулся. Сзади стоял Берт и с любопытством разглядывал мужчину перед собой. Тот пожевал дрожащие губы и, наконец, выдавил:

— Юноша, — просипел старик, — вы меня с кем-то спутали. Доброй ноч…

— Ну не надо, Кирик, — ткнул его пальцем в грудь Берт, перебивая. — Ты всё-таки меня ждал? Долго ждал, да?

— Юноша… — покачал головой старик.

— Я старше тебя раз в пять, мальчик, — неожиданно низко рыкнул «юноша», хмуро глядя на Кирилла. — Ты это хоть помнишь?

Они надолго замолчали. Старый да малый. И непонятно, кто из них кто.

— Ты чай будешь? — спросил, сдавшись, Кирилл. — У меня здесь рядом квартира.

— А шаурма ещё есть?

— Нет, — усмехнулся старик и двинулся в сторону дома. — Меня от неё на работе тошнит. Есть только чай и вафли с халвой. Кофе нет, потому как давление. Ну, это возрастное, ты знаешь.

— Слышал. Об атмосферном, — хихикнул парень, пристраиваясь рядом. Добавил задумчиво: — Я тебя только по глазам узнал.

***

Они сидели в жёлтом полумраке небольшой квартиры, под светом старенького абажура. Стены комнаты были уставлены стеллажами с книгами. В углу напротив окна примостился видавший виды кульман с каким-то чертежом, а на полочках над ним теснились маленькие макеты небоскрёбов. Ещё выше, почти под потолком в рядок висели строительные каски с эмблемами известных компаний.

Берт устроился в глубоком кресле у окна и с удивлением крутил в руках диванную подушку с вышитым блёстками котиком.

— Это племянница подарила, — усмехнулся Кирилл, разливая чай в красные чашки. — Любит меня, навещает частенько.

Берт хмыкнул и отложил подушку. А потом долго и пристально разглядывал старика, пока тот не заёрзал под его взглядом.

— Ты давай, пей уже чай! — смутился Кирилл. — И не смотри так. Старый я уже, да. Что теперь сделаешь?

И снова повисла неловкая тишина. Берт взял чашку, не отрывая взгляда от старого друга.

— Уйдешь со мной? — неожиданно уронил в полумраке парень.

Кирилл захлопал ресницами и аккуратно поставил свою чашку на журнальный столик. Берт — странное существо, фантастическое. Какие у него есть возможности, до конца непонятно. А Кирилл-то простой смертный. Но Берт не стал бы таким шутить, да?

«Какое дикое искушение, да, Кирюх?» — подумал старик, нервно моргая.

— Зачем я тебе старый такой?

— Ты будешь каким захочешь, — снова прозвучало в комнате, словно упала капля воды. — Ты уже прожил свою человеческую жизнь…

— Ну уж прям всю прожил, — пробурчал Кирилл. — Ещё лет на десять надеюсь.

Снова тихо в квартире, лишь мерно щёлкают кварцевые часики на стене.

— Уйдёшь со мной? — снова мягко прозвучало в полумраке. — Или тебя что-то держит здесь? Семья, дети…

— Только сестра и племянница, — улыбнулся Кирилл, кинув взгляд на фотографии в металлических рамочках, расставленных на полках с книгами. — Но не то чтобы держат. У них своя жизнь... А как это будет?

— Ты станешь частью воды, как и я. Стихией, как и я. Дождём и ручьём, как и я. Облаком и океаном. Вначале будет сложно и больно, но я… Буду рядом! И никуда тебя не отпущу. Я буду держать тебя за руку, Кирик! Ты мне веришь?

— Конечно, Берт, — ответил ему юный Кирик, светло улыбнувшись. И смело протянул руку, сжимая холодные пальцы как тогда, тысячу лет назад.

Берт выбрался из кресла и потянул друга к окну. Тот послушно двинулся следом, не отпуская руки.

С шумом распахнулись деревянные створки, отшвыривая в стороны половинки штор. Из темноты посыпалась дождевая морось, с каждой секундой набирая силу. И вот уже струи воды били в лицо обоим, моментально намочив одежду. Разливались лужами по деревянному полу.

— Мы не затопим соседей снизу? — дёрнулся Кирик.

— Тебя точно сейчас это волнует? — покосился на него с улыбкой на мокром лице Берт.

— Немного! — рассмеялся кареглазый парень, вцепившись в руку своего Друга.

Их окатывало водой раз за разом, словно оба стояли на палубе корабля посреди беснующегося шторма. Волны били всё чаще и выше, пока не накрыли обе фигуры полностью, грохнувшись пеной об пол. И истаяли лёгкой взвесью.

Больше никого в комнате не было. Лишь мокрый ветер свистел в окне, и драные тяжёлые шторы устало качались, роняя на пол мутные капли.

***

Вызванная соседями племянница старика Кирилла — женщина лет сорока на вид — приехала на такси уже через пару часов. Взбежала по лестнице, разговаривая по телефону. Бросила в мобилку «Мама, я уже у квартиры. Перезвоню!» и, растолкав зевак, собравшихся на лестничной площадке, торопливо сунула ключ в замочную скважину. Влетела в квартиру, шлёпая по лужам кроссовками.

— Дядя Кир! — закричала она в темноту, задыхаясь от страха. — Божечки, трубу, что ли, прорвало? Дядя, где ты?

Женщина включила свет в коридоре. Потом распахнула дверь в спальню хозяина квартиры. Несколько секунд искала выключатель внутри.

— Не дай боже, — шептала женщина. — Не дай господи!

Свет, наконец, вспыхнул и в спальне.

— Дядя Кирюша-а-а-а! — жалобно крикнула женщина, кидаясь к кровати.

Она подскочила к старику, мирно лежавшему на спине с закрытыми глазами. Племянница уже всё поняла. Но всё же, всхлипывая и давя рыдания, проверила пульс на шее дяди. Потом сжала сухое запястье.

— Ну нет! — опустилась женщина на пол — Ну нет! Ну, пожалуйста! Дядя, ну просыпайся! Дядя-я… Ну не надо-о-о…

Она тихо заплакала, уткнувшись лбом в плечо старика. Опущенные плечи в серой кофточке мелко дрожали, а выпавший на пол смартфон безостановочно жужжал в беззвучном режиме.

В комнату стали заглядывать любопытные соседи, тихо перешёптываясь. Они глазели, вытягивая шеи, пока какая-то бабулька не погнала их прочь, шипя вполголоса:

— Чиво, покойника не видели, что ли, ироды? Идите-ка отсюда! Давайте-давайте! Кыш! Набежали тут, господи прости.

Где-то в Атлантике

Яркое солнце в зените ласкало мерно колышущуюся поверхность Атлантического океана. Из сверкающих волн вылетели в воздух два белых силуэта. Поднявшись довольно высоко над волнами, фигуры начали беспорядочно размахивать руками и ногами, пока не хлопнулись обратно в воду.

— Хреновый из меня Аквамен, — хмыкнул юный Кирилл, отфыркиваясь от солёной воды. — Всего на десяток метров выпрыгнул.

Он болтался поплавком на поверхности, то взлетая вверх на большой волне, то проваливаясь вниз. Над водой оставалась только голова, его голые плечи постоянно окатывало водой. Янтарно-карие глаза в обрамлении мокрых ресниц смотрели на Берта с щекочущим восхищением.

— Ты просто плохо разогнался, — рассмеялся его Берт, болтающийся на волнах рядом. — Нижними лапами бурлить не надо — нас несёт вода, понимаешь? Ух! Сегодня жарко! Ну что, вознесёмся?

— Как эпично звучит! — саркастически высказался Кирик. — Ну давай!

Парни задрали головы к безоблачному небу и раскинули руки в стороны, замерев. Они не скрылись под водой, а стали медленно взлетать. Волны сначала окатывали их спины, потом обнажённые бёдра и, наконец, лизнув пару раз розовые ступни, отпустили странную парочку.

Два парня поднимались вверх, и вода дождём сыпалась с их тел. Оба постепенно таяли, превращаясь в пар, пока совсем не исчезли в воздухе.

— Я тебя не вижу, — хихикнула пустота.

— Ш-ш-ш, Берт, не сбивай. Нам ещё пару часов подниматься.

— У тебя отлично получается. Главное, правильно дышать.

— Что? Чем дышать? Ты что несёшь?

— Шучу-шучу, прости! — снова раздался смешок. — Расслабься. У тебя всё хорошо получается. Теперь всё хорошо, родной! Всё хорошо…